Неточные совпадения
Наконец стало светать. Вспыхнувшую
было на востоке зарю тотчас опять заволокло тучами. Теперь уже все
было видно: тропу, кусты, камни, берег залива, чью-то опрокинутую вверх дном лодку. Под нею спал
китаец. Я разбудил его и попросил подвезти нас к миноносцу. На судах еще кое-где горели огни.
У трапа меня встретил вахтенный начальник. Я извинился за беспокойство, затем пошел к себе в каюту, разделся и лег в постель.
Через два часа я
был на биваке. Товарищи не беспокоились за меня, думая, что я заночевал где-нибудь в фанзе
у китайцев. Напившись чаю, я лег на свое место и уснул крепким сном.
У этих
китайцев не
было и тени раболепства — они просто
были гостеприимны и караулили каждое наше желание.
Здесь
было так хорошо и уютно, жизнь
китайцев казалась такой тихой и мирной, что я решил остаться
у них на дневку.
Китайцы остались
у нас ночевать. От них я узнал, что большое наводнение
было на реке Иодзыхе, где утонуло несколько человек. На реке Санхобе снесло водой несколько фанз; с людьми несчастий не
было, но зато там погибло много лошадей и рогатого скота.
Хотя мулы наши
были перегружены, тем не менее я решил дотащить эту редкую находку до первого жилого пункта и там оставить ее на хранение
у китайцев.
Ночь обещала
быть холодной. По небу, усеянному звездами, широкой полосой протянулся Млечный Путь. Резкий, холодный ветер тянул с северо-запада. Я озяб и пошел в фанзу, а
китаец остался один
у огня.
А спасение
было так близко: один переход — и они
были бы в фанзе отшельника-китайца,
у которого мы провели прошлую ночь. Окаймляющие полянку деревья, эти безмолвные свидетели гибели шестерых людей, молчаливо стояли и теперь. Тайга показалась мне еще угрюмее.
Тогда я спросил его, почему он думает, что вор
был именно
китаец. Удэгеец ответил, что человек, укравший соболя,
был одет в китайскую обувь и в левом каблуке
у него не хватает одного гвоздя [Китайская обувь (улы) имеет на пятках по два гвоздя с большими плоскими шляпками.].
После короткого отдыха
у туземцев на Кусуне я хотел
было идти дальше, но они посоветовали мне остаться
у них еще на день. Удэгейцы говорили, что после долгого затишья и морочной погоды надо непременно ждать очень сильного ветра. Местные
китайцы тоже
были встревожены. Они часто посматривали на запад. Я спросил, в чем дело. Они указали на хребет Кямо, покрытый снегом.
Надо
было идти дальше, но как-то не хотелось: спутники мои устали, а
китайцы были так гостеприимны. Я решил продневать
у них еще одни сутки — и хорошо сделал. Вечером в этот день с моря прибежал молодой удэгеец и сообщил радостную весть: Хей-ба-тоу с лодкой возвратился назад и все имущество наше цело. Мои спутники кричали «ура» и радостно пожимали друг другу руки. И действительно,
было чему радоваться; я сам
был готов пуститься в пляс.
Первое выступление в поход всегда бывает с опозданием. Обыкновенно задержка происходит
у провожатых: то
у них обувь не готова, то они еще не
поели, то на дорогу нет табаку и т.д. Только к 11 часам утра после бесконечных понуканий нам удалось-таки наконец тронуться в путь.
Китайцы вышли провожать нас с флагами, трещотками и ракетами.
В этот день мы дошли до устья реки Буй, которую
китайцы называют Уленгоу [У-лянь-гоу — пять сходящихся (связанных) долин.]. Тут мы должны
были расстаться с Кусуном и повернуть к Сихотэ-Алиню.
Глаза умершего
были открыты и запорошены снегом. Из осмотра места вокруг усопшего мои спутники выяснили, что когда
китаец почувствовал себя дурно, то решил стать на бивак, снял котомку и хотел
было ставить палатку, но силы оставили его; он сел под дерево и так скончался. Маньчжур Чи-Ши-у, Сунцай и Дерсу остались хоронить
китайца, а мы пошли дальше.
Китайцы зарезали свинью и убедительно просили меня провести
у них завтрашний день. Наши продовольственные запасы истощились совсем, а перспектива встретить Новый год в более культурной обстановке, чем обыкновенный бивак, улыбалась моим стрелкам. Я согласился принять приглашение
китайцев, но взял со своих спутников обещание, что
пить много вина они не
будут. Мои спутники сдержали данное слово, и я ни одного из них не видел в нетрезвом состоянии.
Неточные совпадения
— А вот теперь Амур там взяли
у китайцев; тоже страна богатая — чай
у нас
будет свой, некупленный: выгодно и приятно… — начал он опять свое.
И те и другие подозрительны, недоверчивы: спасаются от опасностей за системой замкнутости, как за каменной стеной;
у обоих одна и та же цивилизация, под влиянием которой оба народа, как два брата в семье, росли, развивались, созревали и состарелись. Если бы эта цивилизация
была заимствована японцами от
китайцев только по соседству, как от чужого племени, то отчего же манчжуры и другие народы кругом остаются до сих пор чуждыми этой цивилизации, хотя они еще ближе к Китаю, чем Япония?
У китайцев нет национальности, патриотизма и религии — трех начал, необходимых для непогрешительного движения государственной машины.
Есть китайцы, но нации нет; в их языке нет даже слова «отечество», как сказывал мне один наш синолог.
Нас попросили отдохнуть и
выпить чашку чаю в ожидании, пока
будет готов обед. Ну, слава Богу! мы среди живых людей: здесь
едят. Японский обед! С какой жадностью читал я, бывало, описание чужих обедов, то
есть чужих народов, вникал во все мелочи, говорил, помните, и вам, как бы желал пообедать
у китайцев,
у японцев! И вот и эта мечта моя исполнилась. Я pique-assiette [блюдолиз, прихлебатель — фр.] от Лондона до Едо. Что
будет, как подадут, как сядут — все это занимало нас.
Наши съезжали сегодня на здешний берег,
были в деревне
у китайцев, хотели купить рыбы, но те сказали, что и настоящий и будущий улов проданы. Невесело, однако, здесь. Впрочем, давно не
было весело: наш путь лежал или по английским портам, или
у таких берегов, на которые выйти нельзя, как в Японии, или незачем, как здесь например.