Неточные совпадения
Переселясь на новые места,
дедушка мой принялся с свойственными ему неутомимостью и жаром за хлебопашество и скотоводство. Крестьяне, одушевленные его духом, так привыкли работать настоящим образом, что скоро обстроились и обзавелись, как старожилы, и в несколько лет гумна Нового Багрова занимали втрое больше места, чем самая деревня, а табун
добрых лошадей и стадо коров, овец и свиней казались принадлежащими какому-нибудь большому и богатому селению.
Это были
добрые, смирные люди, уважавшие
дедушку не менее, как своего волостного начальника.
Но я не стану более говорить о темной стороне моего
дедушки; лучше опишу вам один из его
добрых, светлых дней, о которых я много наслышался.
Степан Михайлович был загадочный человек: после такого сильного словесного приступа следовало бы ожидать толчка калиновым подожком (всегда у постели его стоявшим) в бок спящего или пинка ногой, даже приветствия стулом; но
дедушка рассмеялся, просыпаясь, и на весь день попал в
добрый стих, как говорится.
Дедушка употребил однажды самое действительное, последнее средство; он изрубил топором на пороге своей комнаты все белье, сшитое из оброчной лленой холстины, несмотря на вопли моей бабушки, которая умоляла, чтоб Степан Михайлович «бил ее, да своего
добра не рубил…», но и это средство не помогло: опять явилось толстое белье — и старик покорился…
Виноват, опровергая мнимое замечание читателя, я прервал рассказ про «
добрый день моего
дедушки».
Об этом я расскажу после, теперь же возвратимся к
доброму дню моего
дедушки.
— Ред.] островах — океан был необыкновенно милостив и любезен и рокотал, переливаясь своими могучими темно-синими волнами, тихо и ласково, словно бы
добрый дедушка, напевающий однообразно-ласкающий мотив.
Неточные совпадения
Спустили с возу
дедушку. // Солдат был хрупок на ноги, // Высок и тощ до крайности; // На нем сюртук с медалями // Висел, как на шесте. // Нельзя сказать, чтоб
доброе // Лицо имел, особенно // Когда сводило старого — // Черт чертом! Рот ощерится. // Глаза — что угольки!
— Не
добро быти человеку единому, — поясняет
дедушка.
— По Псалтырю учился? Кто учил?
Добрый дедушка-то? Злой? Неужто? А ты очень озорничаешь?
А вот
дедушка ваш, Петр Андреич, и палаты себе поставил каменные, а
добра не нажил; все у них пошло хинеюи жили они хуже папенькиного, и удовольствий никаких себе не производили, — а денежки все порешил, и помянуть его нечем, ложки серебряной от них не осталось, и то еще, спасибо, Глафира Петровна порадела».
— Да ты что так о чужом
добре плачешься,
дедушка? — в шутливом тоне заговорил Карачунский, ласково хлопая Родиона Потапыча по плечу. — У казны еще много останется от нас с тобой…