Неземляне

Джефф Родки, 2019

Фантастический, полный юмора и оптимизма, роман о переезде землян на чужую планету. Земли больше нет. Тысяча выживших людей должна отыскать себе новый дом, и для этого у них всего один шанс и одна планета. Вот только жители этой планеты – чумляне – совсем не рады чужакам. Да и законы здесь – далеко не такие, как на Земле… Лан и его семья, направленные на Чум на испытательный срок, должны доказать, что земляне достойны второй попытки. Ведь от того, сумеют ли они завоевать доверие жителей Чума и внести свой вклад в жизнь их планеты, зависит судьба всего человечества. Этот захватывающий подростковый роман поднимает такие темы как значимость отношений, эмоций, искусства и удовольствия, терпимость, экология, жестокость современного общества, фейковые новости, подавление и проявление эмоций. В его основе важная идея: даже если ты совершил большую ошибку, у тебя всегда есть шанс ее исправить и доказать всему миру и прежде всего себе: я не только достоин жить рядом с теми, кто дал мне второй шанс, но и могу сделать их жизнь лучше. Книга получила статус Kirkus Best book of the year (Лучшая книга для детей). Ее автор Джефф Родки – автор десятка книг для детей, сценарист студий «Disney» и «Columbia Pictures» и номинант на премию «Эмми». О серии Книга выходит в серии «МИФ. Здесь и там. Книги, из которых сложно вынырнуть». Представьте, что где-то рядом с нами есть другой мир – странный и удивительный, пугающий или волшебный. Неважно, будет это чужая планета, параллельная вселенная или портал в прошлое. Главное, что, попадая туда, нам придется узнать о себе что-то новое. Готовы открыть дверь и столкнуться лицом к лицу с неизведанным? В серию «Здесь и там» мы собрали книги, с которыми невероятные миры и приключения окажутся совсем близко. Для кого эта книга Для детей от 10 лет. На русском языке публикуется впервые.

2. Приглашение

— Они называют себя «жури», — сказала мама, когда поздно вечером вернулась в наш жилой отсек. — Народ очень мирный, цивилизованный. Нам повезло, что они вообще согласились на переговоры.

— Они правда похожи на огромных насекомых? — спросила Айла, не отрывая голову от подушки и не глядя в нашу сторону. Но видео на планшете она поставила на паузу. Значит, наш разговор сильно её заинтересовал.

— Не надо так говорить, этим можно их обидеть, — предупредила мама и вздохнула. — Хотя да, они выглядят как, хм, очень высокие комары. На планете Чум есть и другие высокоразвитые виды. Всего их там четыре, они сосуществуют. Причём три из них пришли с других планет. То есть Чуму уже приходилось принимать у себя иммигрантов. Для нас это хороший знак.

— А остальные тоже насекомые? — спросил я. — Или только жури?

Мама сердито нахмурилась.

— Серьёзно, Лан, не надо их так называть.

— Извини. Так что?

Она пожала плечами.

— Пока не знаю. Мы вообще мало что знаем. Связь между станцией на Марсе и планетой Чум очень сложно наладить, информация передаётся медленно, и язык мы ещё не до конца освоили. Да, и ни с кем это не обсуждайте, пока совет не сделает объявление, хорошо?

Очевидно, просьба относилась ко мне. Айла выходила из комнаты, только если родители вытаскивали её насильно, так что вряд ли стала бы что-то там обсуждать.

— А с папой можно?

— Да, Лан, но сегодня он опять работает допоздна. Ты уже будешь спать, когда он придёт.

На Земле папа был учёным, а на Марсе вступил в департамент питания: в группу, которая пыталась создать замену еде. Это была очень важная задача. Все понимали, что взятые с Земли продукты рано или поздно закончатся. Мама с папой иногда об этом шептались, и я знал, что запасы истощаются довольно быстро. Поэтому папина группа работала не покладая рук.

— И что объявит совет? — спросила Айла.

— Только то, что есть такая планета, на которой живут жури, и что с ними ведутся переговоры. Возможно, они примут у себя людей, но не обязательно. И даже если они согласятся, на это уйдёт какое-то время.

• • •

Времени ушло гораздо больше, чем мы думали. Жури официально пригласили людей на Чум только через восемь месяцев. К тому моменту жизнь на станции стала совсем невыносимой. Воздушные процессоры износились, уровень кислорода понизился, и все чувствовали себя жутко уставшими. Воду сильно экономили, мыться можно было раз в десять дней, поэтому пахли мы так себе. Одежда у всех давно истрепалась и провоняла. Как ни странно, я умудрился вырасти, несмотря на скудные порции. Пришлось снова пойти в обменник. Теперь вместо футболки «Тейлор Свифт» и потёртых джинсов я носил громадную спортивную куртку с эмблемой бейсбольной команды «Ёмиури Джайентс» и штаны цвета хаки с дырами на коленях. Причём сколько бы я их ни зашивал, они снова расползались.

Больше всего, конечно, мы волновались из-за еды. Земные запасы подошли к концу. Хорошо, что папина команда успела разработать искусственный рацион «Харч». Его быстренько начали выпускать, но никому он не нравился. «Харч» сделали трёх вкусов: «пряный», «ягодный» и «травяной». Не прошло и двух дней, как народ на станции придумал новые названия: «дрянь», «язва» и «травиловка».

После месяца на «Харче» начались протесты. Папа принял их очень близко к сердцу. Если к нему подходили с жалобами, он одаривал недовольных скупой улыбкой и говорил что-то вроде «Мы делаем, что можем, с теми ресурсами, которыми располагаем» или «Знаю, не особо вкусно, зато от голода не умрём».

А вечером за закрытыми дверьми высказывал маме всё, что накипело.

— Они серьёзно? Что от нас ожидали? Лобстера со сливками?!

Мы с Найей и Дженсом написали сценарий «Лучшие десять рецептов с “Харчем”», и без лобстера со сливками, конечно, не обошлось. Папу это не позабавило, зато остальных — очень даже. На том киновечере все смеялись, и я бы сказал, что это видео стало одним из самых популярных.

Правда, после одного протеста мы перестали его показывать. Об этом и вспоминать страшно. Одиннадцать человек пострадали в давке, а нам пришлось забаррикадироваться в своём отсеке. Протестующие стучали в дверь и требовали, чтобы мама с папой к ним вышли. В конце концов охранники всё уладили, но мама ещё несколько недель запрещала мне гулять по станции одному. И у меня каждый раз скручивало живот, когда я выходил из своей комнаты. До самого последнего дня жизни на Марсе.

Наверное, протест мог вылиться во что-то очень серьёзное, если бы не начались перебои с подачей воздуха. От недостатка кислорода все чувствовали себя измождёнными, и сил бунтовать уже не было.

— Это нарочно так сделали, — сказал Дженс. — Папа говорит, кислород перекрывают, чтобы контролировать народ.

Я не сомневался, что он ошибается, но спорить не стал. От усталости и голода не хотелось даже рот раскрывать.

В общем, все мы были измотанные, голодные, вонючие и отчаявшиеся, когда совет наконец собрал всех в тесной столовой. Нам должны были показать обращение правительства планеты Чум, что они готовы принять у себя людей с планеты Земля. Ради такого случая из развлекательного центра принесли большой экран. Мама сделала объявление вместе с доктором Чанг и генералом Шиллером.

Она рассказала, какие жури добрые и бескорыстные, какая это удивительная и ценная возможность и какую прекрасную работу проделал наш департамент дипломатии в переговорах с правительством Чума.

Потом доктор Чанг попросила нас включить электронный переводчик, который совет уже установил на наших планшетах.

— Вы услышите точный перевод, — объявила доктор Чанг. — К сожалению, программа знает только язык жури. С наречиями крикков, ороро и нагов она не справится. Но мы подготовили субтитры, так что не забывайте смотреть на экран. Итак… начнём.

Все трое отошли в сторону, и большой экран ожил. Появились четыре инопланетянина. Они выглядели совсем по-разному и помещались на экране целиком, с ног до головы… Правда, не у всех были ноги.

Толпа ахнула, а некоторые даже завизжали от ужаса.

— Спасите! — вскрикнула женщина у меня за спиной.

Я сидел молча, но кровь у меня отлила от лица, а сердце бешено заколотилось.

Они выглядели такими… инопланетными.

Левее всех стоял ороро, громадная бело-синяя зефирина с тёмными сонными глазами. Может, у него и были ноги, но я не мог их разглядеть под объёмным мягким туловищем, которое подрагивало на ходу, как желе в миске.

Жури вёл всю компанию к камере, и его внешность меня не удивила. Я уже видел фотографии этого народа и успел привыкнуть к тому, что конечности их тонкие, как палочки, глаза огромные и фасеточные, рот вытянут в трубочку, а длинные крылья сложены сзади. Зато я ещё не знал, как нелепо они ходят, сгибая лапки. Выглядело это очень странно, одновременно забавно и страшновато. Вот что тут делать — пугаться или смеяться?..

Справа стоял крикк, раза в два ниже остальных, пушистый и зелёный. Он напоминал оборотня: солидные мышцы, красные глаза и огромная пасть, полная острых серых зубов. Пожалуй, он произвёл бы на меня жуткое впечатление, не будь таким крошечным. Или он, наоборот, обычного роста? А все остальные чересчур высокие?

Больше всего меня поразил наг. Крупный, червеобразный, как будто сложился буквой «Г». Вместо головы зияет дыра. Как будто скрестили баклажан, морского слизня и открытый мусорный бак.

Все четверо встали перед камерой. Жури заговорил тонким, высоким голосом, и его хоботок завибрировал.

— ЙИ-И-И-И-И…

Перевод в наушнике включился всего секунду спустя. И там жури звучал скорее как ласковый старик, удивительно приятно и умиротворяюще. Оказывается, совсем не так страшно слушать комара, если он разговаривает голосом доброго дедушки.

— Мы приветствуем вас от имени Союзного правительства планеты Чум. Примите наши искренние соболезнования. Сочувствуем, что ваша родная планета погибла. Все четыре народа в нашем союзе некогда пострадали от вреда, который нанесли себе сами. Это было ещё на заре цивилизации. Однако времена жестокости остались позади, и мы не сомневаемся, что люди тоже способны прийти к миру. Поэтому предлагаем вам убежище на нашей планете, где вы сможете жить и процветать в многовидовом обществе. Мы будем вам рады, разумеется, при условии, что вы останетесь миролюбивы.

Жури отпрыгнул назад на ножках-палочках, забавно покачнувшись, и вперёд выступил мускулистый зубастый крикк.

— ГЗ-З-ЗР-Р-Р-РГЗ-ЗР-Р-РК-К-К-К-К-К… — грубо, резко зарычал он.

— Язык неизвестен, — прокомментировал голос в наушнике.

На экране появились субтитры, и я прочитал:

Крикки всегда жили на планете Чум. Нам здесь очень нравится. Можете присоединиться, если с вами не станет хуже.

Крикк отступил, и большой зефирный ороро занял его место перед камерой.

— МР-Р-Р-РУМ-М-МР-Р-Р-РМ-М-М… — протянул он низким голосом, и у меня внутри всё завибрировало, а электронный переводчик в наушнике беспомощно запищал.

Ороро не беспокоит ваше прибытие.

Мне такая формулировка показалась странной, но я не успел над ней задуматься, потому что теперь нас приветствовал наг.

— СКР-Р-РИ-И-И-ИРИ-И-ИРИ-И-ИРИ-И!..

У него был высокий, визгливый голос, и я даже не услышал фразу «Язык неизвестен» из наушника. Все зажали уши, и даже троица инопланетян на экране явно напряглась, отшатнувшись от нага.

Привет! Наги не так давно переехали на планету Чум!

Ждём не дождёмся встречи!

Присоединяйтесь к нашим праздникам! ЙЕ-ХА!

Заключительное «СКРИ-И-И-СКРИ-И-И» звучало совсем пронзительно: такое ощущение, что в ухе скребли вилкой. К счастью, на этом речь нага закончилась, и он отполз назад.

Жури снова подскочил к камере и добавил:

— Мы надеемся, что вы примете наше приглашение. Путь до Чума займёт немало времени, но здесь вас ждёт новый дом, и нам не терпится вас встретить. Приятного путешествия!

На этом видео закончилось, и в столовой повисла неловкая тишина. Генерал Шиллер вышел на середину комнаты, а за ним мама и доктор Чанг.

— Думаю, вы и сами понимаете, насколько необычная сложилась ситуация, — сказал генерал. — Все мы не сразу к ней привыкнем, но совет не сомневается, что перелёт на планету Чум — единственный выход. Надеемся, что вы разделяете наше мнение.

Разделяли его далеко не все. Не всем хотелось жить с каким-то непонятными инопланетянами и слушать их дикий визг.

Некоторые решили дождаться, пока подготовят Ново, хотя совет честно сказал, что ничего обещать не может. Неизвестно, получится приспособить эту планету для нас или нет. Доктор Чанг даже предложила тем, кто за Ново, первыми отправиться на Чум. Он был в два раза ближе к этой планете, чем Марс. Оттуда было бы намного удобнее её изучать и потом быстрее до неё долететь. Однако сторонники Ново — а их было четыреста — и думать не хотели о Чуме. Они решили остаться на Марсе, чтобы затем переправиться сразу на Ново.

Больше всего меня удивило то, что набралось целых девятьсот желающих вернуться на Землю. Ни один учёный не сомневался, что наша планета будет непригодна для жизни ещё много сотен лет. Но «убеждённые земляне» отказывались им верить. Вот и Дженс с его папой — тоже.

— Сами увидите, всё будет в порядке, — сказал Дженс нам с Найей. — Ещё пожалеете, что поселились с этими чудиками, а не с нами полетели.

Я-то был уверен, что он ошибается, но спорить не стал. Какой смысл? Всё решал его отец, которого вряд ли убедишь. Мои родители говорили, что он ужасно упрямый.

— Люди верят в то, во что им хочется верить, — сказал мой папа, пожав плечами.

Нам с Найей осталось только обнять Дженса и пообещать, что мы будем на связи.

— Вот странно получится, — сказал он. — Вы двадцать лет просидите в капсулах, а когда выйдете, я, наверное, буду как твой папа, Лан!

— Надеюсь, — отозвалась Найя.

— В смысле?

— Неважно, — ответила она и обняла его ещё раз. И я тоже.

— Береги себя, ладно?

— Вы тоже. Присылайте видео!

— Обязательно.

Потом мы с Найей, моя семья и ещё тысяча восемнадцать человек сели в космический шаттл. Он доставил нас на низкую орбиту, откуда мы должны были полететь на Чум. Условия в шаттле оказались ещё хуже, чем на марсианской станции. Отдельной комнаты никому не досталось, и все спали в одном большом помещении в своих биокапсулах.

К счастью, через два дня нас погрузили в долгий сон. Мы проснулись на следующее утро (или через двадцать лет, это как посмотреть) в Солнечной системе в шестидесяти триллионах миль от Марса. Нас ждала новая жизнь на Чуме.

Однако кое-что пошло не так. За те двадцать лет, что мы спали, инопланетяне передумали.