Неточные совпадения
Для получения добычи необходимо, чтоб зверь или птица находились в известном положении, например: надобно, чтоб заяц или лиса выбежали в чистое поле, потому что в лесу борзые собаки ловить не могут; надобно, чтоб зверь полез прямо в тенета, а без того охотник и в двадцати шагах ничего ему не сделает; надобно, чтоб птица поднялась
с земли или
воды, без чего нельзя травить ее ни ястребами, ни соколами.
В тех местах, где болот мало или они бывают залиты полою
водою и стоят сплошными лужами, как большие озера, — дупел и, бекасы и гаршнепы очень любят держаться большими высыпками на широко разлившихся весенних потоках
с гор, которые, разбегаясь по отлогим долинам или ровным скатам, едва перебираются по траве, отчего луговина размокает, как болото.
Утки,
с пестрыми селезнями своими, от крупной, тяжеловесной кряквы до маленького, проворного чирка, бродят по грязи, плавают по
воде, сидят на кочках.
Водяной цвет, называемый зеленью около Москвы и шмарою в Оренбургской губернии, которым ежегодно во время лета покрываются непроточные пруды, озера и болота, который появляется и на реках, по разбивается и уносится быстрым их течением, — водяной цвет, соединяясь
с перегнивающими водяными растениями, древесными иглами и листьями, составляет уже довольно густую массу, плавающую на
воде.
Окошки чистые, не малые, в которых стоит жидкая тина или
вода, бросаются в глаза всякому, и никто не попадет в них; но есть прососы или окошки скрытные, так сказать потаенные, небольшие, наполненные зеленоватою, какою-то кисельною массою, засоренные сверху старою, сухою травою и прикрытые новыми, молодыми всходами и побегами мелких, некорнистых трав; такие окошки очень опасны; нередко охотники попадают в них по неосторожности и горячности, побежав к пересевшей или подстреленной птице, что делается обыкновенно уже не глядя себе под ноги и не спуская глаз
с того места, где села или упала птица.
Вода сбыла, оставя кое-где мокрые следы и небольшие гривы наносной земли
с черноземных полей.
Нос его, относительно к величине тела, несоразмерно длинен; у крупного старого бекаса он бывает длиною вершок
с четвертью; он запускает его в мягкую болотную почву или хотя не болотную, но случайно от
воды размокшую и достает беловатые корешки трав и растений, что и составляет его преимущественную пищу: именно ей приписывают изящный вкус бекасиного мяса.
[Я слышал от охотников Пензенской и Симбирской губерний, что там гаршнепов бывает чрезвычайно много и что случается одному охотнику убивать в одно поле до сорока штук и более] Я убил бы их гораздо более, потому что они не убывали, а прибывали
с каждым днем, но
воду запрудили, пруд стал наливаться и подтопил гаршнепов, которые слетели и вновь показались на прежних своих местах уже гораздо в меньшем количестве.
Погода становится суровее: стынут болота; тонким, как стекло, льдом покрывается между кочками
вода с белыми пузырями запертого под ней воздуха; некуда приютиться гаршнепу, как он ни мал, нет нигде куска талой грязи — гаршнеп и тут еще держится, но уже бросается к родничкам и паточинам.
Итак, надобно внутренность птицы осторожно вынуть, все нечистое из кишок отделить, остальное промыть легонько в холодной
воде, положить опять в птицу, зашить отверстие и готовить кушанья какие угодно; даже, смотря по вкусу, изрубить внутренность птицы и смешать
с поджаренным мелко истертым хлебом,
с зеленью или какими-нибудь пряностями.
Любит держаться по отлогим, грязным берегам прудов и озер, особенно по иловатым и тинистым местам,
с которых по какому-нибудь случаю сбыла
вода, или по лугам, слегка затопленным
водою.
Зуйком, вероятно, назвал его народ по юркости и проворству, а может быть, и по крику,
с которым он всегда летает над
водою и который похож, если хотите, на учащенное произношение слова зуй-зуй-зуй.
Тем не менее, однако, они, хотя и низко, летают кругом охотника или собаки
с обыкновенным своим криком, а всего чаще садятся на какую-нибудь плаху или колышек, торчащие из
воды, или на берег у самой
воды и бегают беспрестанно взад и вперед, испуская особенный писк, протяжный и звонкий, который никогда не услышишь от летающего зуйка, а всегда от бегающего, и то в те мгновения, когда он останавливается.
С необыкновенным проворством шныряет она между густыми камышами, растущими иногда в
воде глубиною на четверть и больше.
Походка их медленна, тяжела, неловка, некрасива; лебедь, гусь и утка, когда идут по земле, ступают бережно, скользя и переваливаясь
с одной стороны на другую, а утки-рыбалки почти лишены способности ходить; зато
вода — их стихия!
Если она сжата каменьями, то гнется узкою лентою; если катится
с плиты, то падает широким занавесом; если же поверхность горы не камениста и не крута, то
вода выроет себе постоянное небольшое русло — и как все живо, зелено и весело вокруг него!
Если бассейн глубок, то кипение видно только на дне:
вода выкидывается из его отверстий, вынося
с собою песок и мелкие земляные частицы; прыгая и кружась, но далеко не достигая поверхности, они опускаются и устилают дно родника ровно и гладко.
Но если бассейн мелок относительно силы ключа, то вся
вода,
с песком, землей и даже мелкими камушками, ворочается со дна доверху, кипит и клокочет, как котел на огне.
Очень редко по берегам их растет мелкий кустарник. Если взглянуть на такую реку, извивающуюся по степи,
с высокого места, что случается довольно редко, то представится необыкновенное зрелище: точно на длинном бесконечном снурке, прихотливо перепутанном, нанизаны синие яхонты в зеленой оправе, перенизанные серебряным стеклярусом: текущая
вода блестит, как серебро, а неподвижные омуты синеют в зеленых берегах, как яхонты.
Темный цвет лесных озер, кроме того, что кажется таким от отражения темных стен высокого леса, происходит существенно от того, что дно озер образуется из перегнивающих ежегодно листьев,
с незапамятных времен устилающих всю их поверхность во время осеннего листопада и превращающихся в черный, как уголь, чернозем, оседающий на дно; многие думают, что листья, размокая и разлагаясь в
воде, окрашивают ее темноватым цветом.
Есть средство устраивать пруды особенным способом, захватив полую
воду, текущую обыкновенно весной по какому-нибудь оврагу или долочку, в которых летом не бывает капли
воды; в это летнее время перегораживают поперек овраг или долочек — выкопав его, если надобно, поглубже — крепкою плотиною
с прочно устроенным спуском, а иногда и без спуска, для стока полой
воды; весною она наполнит овраг или выкопанный дол, а излишняя
вода пойдет стороною, или через верх, или в поднятые затворы спуска, который запирается наглухо, когда станет сходить водополье.
Белый как снег,
с блестящими, прозрачными небольшими глазами,
с черным носом и черными лапами,
с длинною, гибкою и красивою шеею, он невыразимо прекрасен, когда спокойно плывет между зеленых камышей по темно-синей, гладкой поверхности
воды.
Но и все его движения исполнены прелести: начнет ли он пить и, зачерпнув носом
воды, поднимет голову вверх и вытянет шею; начнет ли купаться, нырять и плескаться своими могучими крыльями, далеко разбрасывая брызги
воды, скатывающейся
с его пушистого тела; начнет ли потом охорашиваться, легко и свободно закинув дугою назад свою белоснежную шею, поправляя и чистя носом на спине, боках и в хвосте смятые или замаранные перья; распустит ли крыло по воздуху, как будто длинный косой парус, и начнет также носом перебирать в нем каждое перо, проветривая и суша его на солнце, — все живописно и великолепно в нем.
В местах привольных, то есть по хорошим рекам
с большими камышистыми озерами, и в это время года найти порядочные станицы гусей холостых: они обыкновенно на одном озере днюют, а на другом ночуют. Опытный охотник все это знает, или должен знать, и всегда может подкрасться к ним, плавающим на
воде, щиплющим зеленую травку на лугу, усевшимся на ночлег вдоль берега, или подстеречь их на перелете
с одного озера на другое в известные часы дня.
Я стреливал гусей во всякое время: дожидаясь их прилета в поле, притаясь в самом еще не вымятом хлебе, подстерегая их на перелете в поля или
с полей, дожидаясь на ночлеге, где за наступившею уже темнотою гуси не увидят охотника, если он просто лежит на земле, и, наконец, подъезжая на лодке к спящим на берегу гусям, ибо по
воде подплыть так тихо, что и сторожевой гусь не услышит приближающейся в ночном тумане лодки.
С яростию бросается он навстречу беглянке, вцепляется носом в шею, вскакивает ей на спину и в ту же минуту, тут же на
воде, совокупляется
с нею…
Через несколько часов после вылупления утят уже нет в гнезде: мать увела их на тихую
воду пруда, озера или залива
с камышами.
Еще большую горячность показывает утка к своим утятам: если как-нибудь застанет ее человек плавающую
с своею выводкой на открытой
воде, то утята
с жалобным писком, как будто приподнявшись над
водою, — точно бегут по ней, — бросаются стремглав к ближайшему камышу и проворно прячутся в нем, даже ныряют, если пространство велико, а матка, шлепая по
воде крыльями и оглашая воздух особенным, тревожным криком, начнет кружиться пред человеком, привлекая все его внимание на себя и отводя в противоположную сторону от детей.
Если утка скрывается
с утятами в отдельном камыше или береговой траве и охотник
с собакой подойдет к ней так близко, что уйти некуда и некогда, утка выскакивает или вылетает, смотря по расстоянию, также на открытую
воду и производит тот же маневр: ружейный выстрел прекращает тревогу и убивает матку наповал.
Чирки
с весны парами, а потом и в одиночку попадаются охотникам везде, где только есть
вода, в продолжение всего лета, но они особенно любят маленькие речки, озерки и лужи, часто в самом селении находящиеся; прилетают даже к русским уткам. В осеннее время иногда сделать очень удачный выстрел в навернувшуюся нечаянно стаю чирят, и мне случилось один раз убить из одного ствола моего ружья, заряженного рябчиковою дробью, девять чирков.
Все водоплавающие птицы снабжены от заботливой природы густым и длинным пухом, не пропускающим ни капли
воды до их тела, но утки-рыбалки, начиная
с нырка до гоголя включительно (особенно последний), предназначенные всю жизнь проводить на
воде, снабжены предпочтительно самым густым пухом.
Нырок всегда на
воде:
с утра до вечера ловит мелкую рыбешку, не брезгуя, впрочем, никакими водяными мелкими гадинами и насекомыми.
Утки
с утятами, которые изумительно проворны, держатся упорно в камыше, и трудно выгнать их на открытую
воду.
Если
с нырка содрать кожу, выскоблить начисто его внутренности, хорошенько выполоскать, помочить часа два в солёной
воде и потом зажарить, то рыбного запаху останется очень мало, и у кого хорош аппетит, тот может кушать его
с удовольствием.
Надобно заметить, что одно только устройство ног заставляет причислить лысуху к породе уток-рыбалок; во всем остальном, кроме постоянного пребывания на
воде, она не сходна
с ними.
Обыкновенное местопребывание лысух — стоячие
воды, пруды и озера
с камышами; они любят держаться на мелкой
воде, даже у самых берегов, потому что их пища преимущественно состоит из насекомых, водяных трав и даже тины, для чего нужно им доставать дно.
Очевидно было, что гнездо прикреплялось к камышу (тем же самым калом), и очень крепко, потому что верхушки двух перерванных камышин и одна выдернутая или перегнившая у корня, плотно приклеенные к боку гнезда, плавали вместе
с ним по
воде, из чего заключить, что когда гнездо не было оторвано от камыша, то
воды не касалось.
Степные же места не ковылистые в позднюю осень имеют вид еще более однообразный, безжизненный и грустный, кроме выкошенных луговин, на которых, около круглых стогов потемневшего от дождя сена, вырастает молодая зеленая отава; станицы тудаков и стрепетов любят бродить по ней и щипать молодую траву, даже гуси огромными вереницами, перемещаясь
с одной
воды на другую, опускаются на такие места, чтобы полакомиться свежею травкою.
Выбирают привольное место, не слишком в дальнем расстоянии от
воды и леса,
с изобильными пастбищами для скота, ставят войлочные свои шатры, вообще известные под именем калмыцких кибиток, строят плетневые шалаши и водворяются в них.
Полная красота всякой местности состоит именно в соединении
воды с лесом.
7) Водяной дрозд, почти такой же величины, как певчий, или немного его поменьше, темно-пепельного цвета; ножки очень черны; под горлом имеет белое пятно; он держится по маленьким речкам и ручьям и бегает по их бережкам; он нередко перебегает по дну речки
с одного берега на другой, погружаясь в
воду на аршин и более глубиною, даже ловит мелкую рыбешку; нос имеет прямой и жесткий, светло-рогового цвета.
Эта охота очень добычлива; на иной небольшой островок набежит зайцев множество, и они, взбуженные [То есть вспутанные, поднятые
с места, отсюда взбудный след] охотниками, бегают как угорелые взад и вперед, подобно испуганному, рассеянному стаду овец; некоторые от страха бросаются в
воду и переплывают иногда немалое пространство.