Неточные совпадения
Он уверял, что частые свиданья, раздражая мои слабые нервы, вредны моему здоровью и что я никогда или очень долго не привыкну к новой моей жизни, если
мать моя не
уедет.
Даже добрейший Упадышевский упрашивал о том же, утверждая, что в таком положении я не могу хорошо учиться и что учителя получат обо мне дурное мнение… и
мать моя согласилась
уехать на другой же день.
Как обвиняла себя и как раскаивалась бедная
мать моя, что согласилась обмануть меня и
уехать, не простясь!
Первое прочитанное им письмо привело его в большое затруднение: оно все состояло из описания моего грустного ежедневного состояния, из жалоб на товарищей и даже на учителей, из выражений горячего желания увидеть
мать, оставить поскорее противную гимназию и
уехать из нее на лето в деревню.
Моя
мать,
уезжая в последний раз из Казани, заставила моего дядьку Евсеича побожиться перед образом, что он уведомит ее, если я сделаюсь болен.
Мать моя сказала ему, что она не выйдет из этой комнаты, покуда директор сам лично или письменно не прикажет ей
уехать, и что до той поры только силою можно удалить ее от сына.
Упадышевский, с своей стороны, умолял пощадить бедную женщину, которая в отчаянии не помнит себя, а всего более пощадить больного мальчика, и обещал ему, что он уговорит
мать мою
уехать через несколько времени.
Перепуганный и сжалившийся директор, обрадованный, что
мать моя по крайней мере не умерла (чего он очень опасался, как сам рассказывал после), подтвердил приказание Камашеву, чтобы мою
мать всегда пускать в больницу, куда она сейчас и
уехала.
Я был так счастлив, что по временам не верил своему счастью, думал, что я вижу прекрасный сон, боялся проснуться и, обнимая
мать, спрашивал ее, «правда ли это?» Долее всех вечеров просидела она со мной, и Упадышевский не один раз приходил и просил ее
уехать.
Молодые люди
уехали, и моя
мать, по живости своего нрава, очень огорчилась.
Все дела наши, благодаря участию Упадышевского, устроились без всякого затруднения, и через месяц отец,
мать и сестрица
уехали в Аксаково; но в продолжение этого месяца Григорий Иваныч, умевший оценить мою
мать, часто бывал у нас, хотя считался большим домоседом, и прочная, на взаимном уважении основанная дружба, доказанная впоследствии многими важными опытами, образовалась между ними.
Сначала
мать переехала туда со мною, устроила наше будущее хозяйство и, сдав меня, уже совершенно выздоровевшего, с рук на руки Григорью Иванычу, исполненная самых приятных надежд,
уехала в Оренбургское Аксаково к остальному своему семейству.
Этот поступок никого не обезоружил, не примирил с богатыми наследниками, и мой отец с
матерью очень огорченные, чрез несколько месяцев
уехали на житье в свое Оренбургское Аксаково.
Мать уехала с сыном, и через месяц мальчик выздоровел, и по округе прошла слава о святой целебной силе старца Сергия, как его называли теперь. С тех пор не проходило недели, чтобы к отцу Сергию не приходили, не приезжали больные. И, не отказав одним, он не мог отказывать и другим, и накладывал руку и молился, и исцелялись многие, и слава отца Сергия распространялась дальше и дальше.
Неточные совпадения
Надо было сказать
матери, что она больна, и
уехать домой, но на это у нее не было силы.
Когда всё это так твердо установилось, Кити стало очень скучно, тем более что князь
уехал в Карлсбад, и она осталась одна с
матерью.
Но в это самое время вышла княгиня. На лице ее изобразился ужас, когда она увидела их одних и их расстроенные лица. Левин поклонился ей и ничего не сказал. Кити молчала, не поднимая глаз. «Слава Богу, отказала», — подумала
мать, и лицо ее просияло обычной улыбкой, с которою она встречала по четвергам гостей. Она села и начала расспрашивать Левина о его жизни в деревне. Он сел опять, ожидая приезда гостей, чтоб
уехать незаметно.
— Нет! — говорил он на следующий день Аркадию, —
уеду отсюда завтра. Скучно; работать хочется, а здесь нельзя. Отправлюсь опять к вам в деревню; я же там все свои препараты оставил. У вас, по крайней мере, запереться можно. А то здесь отец мне твердит: «Мой кабинет к твоим услугам — никто тебе мешать не будет»; а сам от меня ни на шаг. Да и совестно как-то от него запираться. Ну и
мать тоже. Я слышу, как она вздыхает за стеной, а выйдешь к ней — и сказать ей нечего.
Мать, встретив его торопливыми ласками, тотчас же, вместе с нарядной Спивак,
уехала, объяснив, что едет приглашать губернатора на молебен по случаю открытия школы.