Когда полтора года назад, я –будущая
студентка филфака, случайно, а главное, до сих пор непонятно как, попала в магический мир.
Вторая – милая
студентка филфака, – а их, кстати, часто отправляют в такие экспедиции охотиться с диктофоном на бабушек и записывать старинные песни и предания.
Через двенадцать лет старшая дочь –
студентка филфака обвенчалась с выпускником духовной семинарии, прадед которого дьякон с её прадедами на тот самом полигоне смерти от пришедших к власти бесов пулю получил.
По новой опросили родных и друзей погибших девушек, и выяснилось, что первая жертва,
студентка филфака университета, не то чтобы увлекалась музыкой, но вращалась среди золотой молодежи, а в этом кругу надо быть в курсе последней моды на все – на одежду, музыку, книги, фильмы и даже автомобили.
– Гы-гы, – радостно подтвердила снизу бывшая
студентка филфака, а ныне – дипломированный литературовед.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: хиральный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Следующей жертвой стала двадцатилетняя
студентка филфака, девица облегчённого поведения и больших амбиций.
Впрочем, какой ещё должна быть
студентка филфака?
Ещё в день знакомства нашёл телефон факультета, заболтал секретаршу, выяснил, у кого из
студенток филфака задолженность по истории искусств.
Но за право открывать эти двери, в качестве
студентки филфака надо было ещё побороться.
Писать ему помогала
студентка филфака, поэтому рукопись грамотная.
Десятки
студенток филфака в коротких юбках не могут ошибаться!
Настя,
студентка филфака пединститута, выпуск 2015.
Одета ты была уж очень скромно, как прилежная
студентка филфака, но всё же так притягательно, что я чуть не набросился на тебя прямо в вагоне.
Не было человека, которому она бы могла доверить все свои переживания, с чем обычно сталкиваются подростки, лет в пятнадцать, а
студентке филфака пришлось предстать перед этой проблемой только накануне двадцатилетия.
– Елена! – и уже это «Елена», сказанное с грозной интонацией, говорило обо всём: и о том, что она не использует возможностей, и о том, что надо быть полной дурой, чтобы не знать язык, когда родная мать его знает, и можно по полчаса в день говорить по-итальянски, и научиться ему, что это – редкий язык, и знание его может выделить её, будущую
студентку филфака, потому что по-английски сейчас говорят все, а по-итальянски – единицы, и она может быть этой единицей, но предпочитает висеть на телефоне и тратить время на бестолковые разговоры со своей подругой, которую ни одна нормальная мать не захочет видеть подругой своей дочери…
Двадцатилетняя
студентка филфака, довольно хорошенькая, с толстой каштановой косой и серьёзными карими глазами.