Такое понимание
преступного типа даёт возможность глубоко заглянуть в личность преступника и ведёт к тем главным корням его преступления, которые содержатся в его психической конституции.
Но даже если бы удалось найти какие-либо особенности анатомо-физиологической структуры, присущие преступникам и только им или, по крайней мере, известной категории их, это не решило бы вопроса о
преступном типе.
Это знание мы и получим, когда установим, носителем какого
преступного типа является данный субъект.
К сфере криминальной психологии и уголовного правосудия относятся лишь те опасные состояния, которые выливаются в формы определённых
преступных типов и таят в себе вероятность тех или иных преступлений.
Не входя здесь в подробное рассмотрение учения антропологической школы, что увлекло бы меня слишком в сторону, я остановлюсь на присущем её представителям общем взгляде на
преступный тип.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: игрунка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Только в силу связи с последними внешние признаки приобрели бы действительное значение и могли бы, вместе с группой психологических признаков, войти в содержание
преступного типа.
Наказывая человека за известное преступление, судья должен принимать во внимание не какое-то вообще опасное состояние личности, а тот
преступный тип, носителем которого является подсудимый.
Оставляя пока в стороне дальнейший анализ понятия психической конституции, посмотрим теперь, что оно даёт для построения учения о
преступном типе.
Содержание
преступного типа образует то сочетание постоянных свойств, в силу которого личность реагировала на полученные ею впечатления преступным поведением определённого характера.
Доказательством распространённости
преступного типа среди анархистов служит употребление ими специального жаргона преступников.
Если бы даже существовал
преступный тип, то он, будучи подвержен изменениям и метаморфозам в зависимости от эпохи и места, был бы далеко не тождественным самому себе.
У людей, в психической конституции которых нельзя уловить
преступного типа, эта борьба если и имеет место, то кончается победой влечений, противодействующих вступлению на преступный путь.
Но она сделала больше; она собрала любопытные наблюдения, позднее, без сомнения, принёсшие пользу; неизгладимыми штрихами она обрисовала психологию
преступного типа и подготовила путь к его социологическому объяснению.
Преступный тип существует тогда, когда образуется такое сочетание чёрт, при котором психическая конституция перестаёт находиться в устойчивом равновесии по отношению к преступлению, или благодаря отсутствию, чрезмерному ослаблению или распаду тех её элементов, которые способны противодействовать стремлению к преступлению и задерживать его рост, или благодаря отложению в ней – на почве указанного ослабления криминорепульсивной части – таких склонностей, благодаря которым возникший у субъекта образ преступления приобрёл в сознании особую устойчивость и силу.
Следовательно, вычтя мысленно, по возможности, из вины преступника то, что надо отнести на счёт исключительных обстоятельств данного момента его жизни – особенной силы полученных им впечатлений или особенностей его состояния во время получения этих впечатлений и реакции на них, – мы получим остаток, служащий показателем состояния психической конституции субъекта, содержания в ней того или иного
преступного типа.
Известно, что существует сходство между аномалиями, известными под названием стигматов вырождения: прогнатизм, косоглазие, асимметрия лица, деформация ушей и т. д., и чертами, по которым создавался предполагаемый
преступный тип.
Как бы то ни было, им в содержании
преступного типа должно быть будто бы отведено второе место; руководящее же и решающее значение принадлежит внешним признакам.
Сколько антропологов, столько и различных
преступных типов.
О
преступном типе, как внешнем типе, не может быть и речи; во внешности преступников нет никаких специфических отличий, между прочим, могу сослаться и на свои личные наблюдения: около 20 лет я постоянно посещаю места заключения и видел массу заключённых самых различных категорий, причём с давних пор моё внимание особенно привлекают профессиональные воры и убийцы, составляющие главный контингент так называемой на тюремном жаргоне «шпаны».
Таким образом, мы имеем перед собою два различных
преступных типа: тип, у которого преобладание в сознании представления преступления и влечения к последнему, в момент совершения этого преступления, объясняется особыми свойствами личности, образующими предрасположение к данному преступлению, и другой тип, у которого означенное преобладание объясняется давлением внешних обстоятельств и сравнительно слабым задерживающим влиянием криминорепульсивной части конституции.
Преступный тип не есть простая сумма известных психических свойств личности, а известный склад личности, известное сочетание её психических свойств, создающее, так сказать, уклон этой личности в сторону преступления, побуждающий её или прямо искать случая совершить преступление, или не пропускать такого случая, раз он сам представляется, или, по крайней мере, недостаточно сопротивляться подсказываемым известными чувственными влечениями соблазнам этого случая.
Во время пребывания в карательном учреждении заключённый должен быть объектом постоянного наблюдения, задачей которого является выяснить во всей их полноте криминогенные элементы его психической конституции и те изменения, которые в них происходят под влиянием заключения и дают основание сделать вывод, что черты
преступного типа, носителем которого является данный субъект, у него бледнеют и стираются или, напротив, укрепляются, становятся ярче, развиваются.
Припоминая, что основными элементами психической конституции являются, как отмечено выше, умственные способности, миросозерцание и характер личности,
преступный тип можно определить как сочетание особенностей характера и взглядов человека, создающее уклон личности в сторону преступления, в силу которого человек выбирает преступный путь при таких обстоятельствах, когда другие люди, если им придёт в голову мысль о преступлении, воздерживаются от совершения последнего.
Они составляют, так сказать, «криминорепульсивную» часть психической конституции, в нормальных случаях, т. е. в случаях отсутствия
преступного типа, гораздо более сильную, чем разрозненные «криминогенные» комплексы, которые встречаются у всех или почти у всех людей.
Преступный тип является мерилом «опасного состояния лица», о котором в настоящее время постоянно говорят и в литературе, и в законодательствах, и в судебной практике, и в котором видят важный дополнительный критерий наказуемости.
Преступный тип – понятие телеологическое (целевое) и практическое.
О
преступном типе чаще всего говорят как об известном «внешнем» типе, т. е. как о сочетании определённых внешних признаков, отличающих преступников от остальных людей и способных служить для их классификации и распознавания, как о типе анатомо-физиологическом или антропологическом.
Но среди них встречаются и
преступные типы…
Поэтому практически сложилось так, что руководят процессом революционеры, которые «свято убеждены» в правоте своего дела и необходимости снести «опорные столпы» старого общества, закрыв глаза на любые не совпадающие с прекрасной теорией факты и моральные ограничения; а приводят в практическую плоскость люди, склонные к созданию групп
преступного типа, или с уголовным прошлым, и, в обеих случаях со стремлением к стадности – таким приятно растаптывать в пыль, морально и физически уничтожать лидеров, и при этом действие можно выдать за «реализацию интереса масс».
Преступный тип представляет собою такого рода психическую конституцию, при которой у личности развивается и получает осуществление стремление к известному преступлению при таких обстоятельствах, при которых у громадного большинства людей такого стремления не возникает, или, по крайней мере, последнее не получает достаточного для его осуществления развития.
При этом полагают, что если внешние признаки и не исчерпывают содержания
преступного типа, то всё же являются основными, главными; к ним присоединяются различные психологические признаки, но они менее пригодны для целей диагностики и классификации, менее определённы и ярки, а часто и менее постоянны.
Вероятнее всего также, что он легко мог бы быть более определённым и менее сомнительным, чем знаменитый «
преступный тип».
На самом деле «опасное состояние личности» есть лишь общее выражение, под которым следует разуметь ряд очень различных состояний, причём уголовное правосудие и криминальная психология имеют дело лишь с теми из этих состояний, которые находят своё выражение в формах различных
преступных типов.
Как психическую сферу нормального человека мы только условно можем разделять на ум, чувство и волю, в действительности же наша психическая сфера представляет одно общее целое, неразрывно связанное в своих отдельных частях, так точно и вышеуказанные деления
преступных типов пригодны нам лишь для общей и притом предварительной ориентировки среди массы преступников, в действительности же никто не станет отрицать, что преступность есть явление крайне сложное и далеко не вмещающееся в вышеуказанные категории, не говоря о массе индивидуальных особенностей преступных лиц в каждом отдельном случае.
Но из них одних нельзя построить никакого
преступного типа.