– Мы не можем уйти, –
капитан говорил отрывисто и глухо, так поразила его нежданная, случившаяся в самом конце пути беда.
– Если немецкий
капитан говорит, что это возможно, значит, так оно и есть! – рявкнул адмирал. – Прекращаем обсуждение!
Рядом проживают высшие офицеры… –
капитан говорил быстро.
Уже много дней
капитан говорил так: он не мог побороть в себе глубокого и безнадёжного отчаяния.
По большинству показателей мимики и жестов, а также едва уловимого сердцебиения
капитан говорит правду.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: заледеневать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Или ей стало так казаться, потому что
капитан говорил очень уж проникновенно?
И хотя
капитан говорил чистую правду, с его стороны было очень жестоко бросать ей всё это прямо в лицо.
– Коммандер, –
капитан говорил твёрдым, непререкаемым тоном, – два дня назад мы потеряли аквалангиста, хорошего человека, у которого осталась жена и двое детей.
– А сеньор
капитан говорит, что зомбаков из людей делают вампиры.
Вместе с тем почитатели бесстрашного
капитана говорят о нём как о зачинателе американской словесности, первом летописце страны.
Капитан говорил тихо, часто применял вопросительные нотки в разговоре.
Господин
капитан говорит, что это мои выдумки; ведь если бы я служил на флоте, то никогда не бывал бы дома.
– Судя по показаниям вторичных подсистем корабля, в изолированных отсеках не наблюдается ни повышенной температуры, ни давления, что неизбежно при разгерметизации первичного охлаждающего контура, –
капитан говорил медленно, тщательно выговаривая слова, как будто он зачитывал заученный, но так и не понятый до конца текст.
Мой разум все еще в тумане, голова болит, но это значит, что я не задумываюсь, почему
капитан говорит мне воспользоваться моей магией.
– Какой с нас спрос? Даже старшие не посмели противиться воли церкви, – молодой
капитан говорил сразу за всех.
Капитан говорил сущую правду. Такие трубы были у каждого трюма.
Тогда даже о вновь назначенном
капитане говорили, что он „уселся в шкиперское кресло“.
– Я те корабли чужаков и раньше видел, про них раньше
капитаны говорили, что их пираты за скорость любят.
Люди, которые принимают эти решения, редко рассчитывают на успех, –
капитан говорил почти шёпотом, – они проживут свою жизнь в достатке в любом случае.
После обычных для передачи самолёта от экипажа экипажу коротких фраз «самолёт исправен, погода нормальная, там поболтало, там грозы, на базе всё хорошо»,
Капитан говорит неожиданное: «Вызываю на соцсоревнование, кто первый напишет следующую книгу».
– Доктор, мы были в непосредственном контакте с этим человеком, –
капитан говорил четко и ровно, его хладнокровию можно было только позавидовать, – чем нам это грозит?
Опасливый взгляд в сторону жёлчного
капитана говорил яснее слов.
Капитан говорил неторопливо, подходил к больному вопросу издалека, старательно оттягивая момент, когда придётся всей этой «почтенной публике» отказать в лучших ожиданиях.
–
Капитан говорил вкрадчиво и даже заискивающе.
Потом
капитан говорил, что пробил в падении, но видеоповторы, существуй они в сельском футболе, показали бы, что он просто упал в направлении ворот.
– А можешь мне объяснить, зачем ты схватил этого человека? –
капитан говорил монотонно, сонным голосом, вздыхая.
Капитан говорили спокойно, даже могло показаться, что благожелательно.
Лучше бы
капитан говорил серьёзно – так у него получалось смешнее.
Пан
капитан говорит, что войско, как и было ему приказано, поднялось до света, а ушло рано утром…
Дескать, верно
капитан говорит.
А что там
капитан говорил о том, что он свободен?
– Ни пуха, товарищ майор! –
капитан говорил искренне, но с выражением непередаваемого облегчения на одутловатом лице.
– Вот она, та самая пельменная, про которую товарищ
капитан говорил.
Может, именно поэтому мы много знаем о законе вне стен, –
капитан говорил свободно и не кланялся.
– Ты выросла и.… похорошела, – однако сомнение в голосе
капитана говорило об обратном.
Капитан говорил как-то, что сжечь бы не мешало – там нет ничего нужного.
Бледность
капитана говорила о том, что обвинение не голословно.
Тогда
капитан говорит: «Давай перевернём его, может, ногу пробило навылет?» Сделали и увидели выходное отверстие.
Хитрушку немцы удумали неплохую, сапёрный
капитан говорил, что раньше с таким не встречался.
Однако суровое и даже насупленное выражение лица
капитана говорило о том, что задание это ему не совсем по нраву.
Рассудок
капитана говорил, что такого быть не может.
– Так без передышки
капитан говорил около одиннадцати минут.
Капитан говорил негромко и почти невнятно, целиком занятый осмотром панцирного бойца, пребывающего у самой грани, отделяющей жизнь от смерти…
Капитан говорил терпеливо, не позволяя себе эмоций, всё же колледж иезуитов учит терпению.
– Есть план. –
Капитан говорил недолго, закончил и спросил: – Что скажете, ребята?
– Как нужно докладывать?–
Капитан говорил спокойным голосом и с расстановкой. Он слово в слово повторил, что надиктовывал ему координатор.