Можно, следовательно, полагать, что
ивановский символ – это не «чужое» имя (не «метонимия», ведь «собственное» имя, которое можно было бы метонимически заменить, в данном случае отсутствует) и не имя вообще, а совокупность плавающих, снятых с объективированных «гнёзд» предикатов.
На первый взгляд, предложенная нами «предикативная» интерпретация
ивановского символа, предполагающая снижение роли «буквального» чувственного образа, стоящего за использованным в символических целях словом, вступает в резкое противоречие с распространённой и даже господствующей точкой зрения, выдвигающей чувственное (а значит – образное и объективированное) восприятие символа на первый план.
Следует, видимо, полагать, что по «свёрнутому» (имманентизированному) в нём языковому механизму
ивановский символ – это безобразная объективация предиката.
Константа, основывающаяся на фундаментальном противопоставлении: имя объективирует свой референт (или денотат),
ивановский символ – принципиально нет.
Итак,
ивановский символ – принципиально не имя, но это только «половинка» лингвистического смысла проблемы символа.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: несинхронный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Ивановский символ и может быть понят по аналогии как пучок предикатовразного рода – не именующих, не объективирующих и не опирающихся на чувственный образ.
Хотя определённые основания для сближения языковой метафоры и
ивановского символа существуют, между ними имеется принципиальная разница, сводящая это сближение к простой иллюстративной аналогии.
Имеется в виду достаточно загадочная история с толкованием
ивановского символа как метафоры.
За
ивановскими символами имеется некий «prius», по отношению к которому они оказываются вторичной языковой проекцией.
Однако, в случае
ивановского символа вообще нельзя говорить об уподоблении в обычном смысле речевых тропов, ибо здесь лингвистически отсутствует один из членов уподобления – первоначальный «хозяин» обобществлённого предиката, причём отсутствует не только его имя, но и его образ.
Ивановский символ вообще различим только на фоне мифа.
Ивановский символ – не имя, но не является ли именем осуществляющий референцию ивановский миф?