Система православного
догматического богословия – итог всей двухтысячелетней истории христианства.
Кстати, в разделе, посвящённом православному богословию, вы увидите, что это определение действительно может считаться еретическим с точки зрения
догматического богословия.
При этом, оно принадлежит не дискурсу метафизики, а дискурсу
догматического богословия, и антропологическое его содержание лишь опосредованно и имплицитно.
Труды «Исследование
догматического богословия» (1879–1880) и «Соединение и перевод четырёх евангелий» (1880–1881) положили основу религиозной стороне толстовского учения, имевшего множество последователей («толстовцы», «толстовские коммуны»).
Откройте на досуге самый простой учебник
догматического богословия…
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: перье — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Прежде чем отречься от церкви и единения с народом, которое мне было невыразимо дорого, я, по некоторым признакам усомнившись в правоте церкви, посвятил несколько лет на то, чтобы исследовать теоретически и практически учение церкви: теоретически – я перечитал всё, что мог, об учении церкви, изучил и критически разобрал
догматическое богословие; практически же – строго следовал, в продолжение более года, всем предписаниям церкви, соблюдая все посты и посещая все церковные службы.
Анализ текста показывает, что автор был хорошо осведомлён в области
догматического богословия, обучался книжной мудрости по византийским образцам, знал произведения светской литературы.
Такое «опознание», для него главный вопрос современного
догматического богословия.
Мы начнём от обычной житейской христианской мудрости, и в конце немножко затронем основы
догматического богословия.
Тематика этих сложных по содержанию богословских сочинений, составляющих, если так можно выразиться, «высшую математику» святоотеческого
догматического богословия, навеяна спорами православных с «арианствующими» еретиками того времени – евномианами (аномеями) и пневматомахами-духоборцами.
Во-первых, не все философские основания пригодны для объяснения духовной целостности русской культуры; во-вторых, конкретная цитата, вырванная из общего текста, может осмысливаться и противоположным образом по отношению ко всему мировоззрению философа; в-третьих, современные критики порой для обоснования своих методологических позиций выбирают идеи тех философов, которые противоречили
догматическому богословию, поэтому в их взглядах также заложены противоречия.
Такой выбор может быть обоснован незнанием
догматического богословия самим интерпретатором.
Вроде бы благое дело, но на самом деле, оные подвижки – это ничто иное, как попытка внести своё смертоносное подобие в живое тело учения и постепенно, платонизмо-аристотелизм вкрался и адаптировался в западном христанском
догматическом богословии.
Вот почему капитализм является порождением ереси католического
догматического богословия.
Едва ли менее важен, чем вопрос об источниках
догматического богословия, вопрос, как следует относиться к этим источникам, как их исследовать и применять в жизни.
С точки зрения православного
догматического богословия отождествление понятий личности (ипостасис) и сущности (усия) или природы (фюзис) совершенно неверно.
Прежде всего, это те темы
догматического богословия, которые связаны с православной теорией образа.
От
догматического богословия основное отличается, самое первое, своим характером и методом, не выходящим за пределы человеческого познания.
Следует сразу оговориться, что мы не упустили из поля зрения аспектов
догматического богословия, как и прочих богословий (апологетического, сравнительного, нравственного, пастырского и др.), но основной акцент наших исследований был положен именно на православную аскетику и согласное учение, как наиболее древнее, практическое и «корневое» начало самого христианства, которое уходит корнями в дохристианскую культуру и традицию.
Многие полагают, что монахом можно стать запросто, не имея даже представлений об исторических положениях
догматического богословия.
Но этой доказуемости в
догматическом богословии отцов нет, отчего оно и догматическое(основанное на догмах), что не делает чести богословию.
Можно согласиться с тем, что
догматическое богословие схоластично и непонятно, но психология – это живая наука о нас с вами.
Систематический характер богословия истории, сродный систематическому характеру
догматического богословия в целом и экклезиологии в частности, предполагает существенный ресурс возможностей исследования в области установления закономерностей, типологии исторических процессов, адекватного применения понятийного аппарата и т. д.
Такие, как «Исповедь», «Критика
догматического богословия», «В чём моя вера».
Что касается догм
догматического богословия, то в правильном понимании они не претендуют на метафизические истины.
Но
догматическое богословие пытается превратить веру в знание, пытается продемонстрировать веру, вместо того чтобы просто сказать: «Попробуйте».
Мы можем вообще не представлять себе, как много держится на обрядах даже в душах знатоков
догматического богословия.
С того дня как современная наука нанесла
догматическому богословию то, что можно считать смертельным ударом, основываясь на том, что религия полна тайн, а тайна не научна, – ментальное состояние образованного класса выявило любопытный аспект.
Физическая наука уже достигла границ своих исследований;
догматическое богословие видит, что высохли родники её вдохновения.
Читаешь какую-нибудь статью в церковном издании, в ней речь идёт всего лишь о некоторых нюансах
догматического богословия, которые простой несведущий человек даже различить и понять не сможет, и удивляешься накалу страстей, и непристойности взаимной ругани, до которых доходит эта злобная «дискуссия» на страницах нашей православной печати.
Теологи уже не могли позволить себе усомниться хоть в каких-нибудь деталях космогонического нарратива; кто-то искренне считал, что это может обрушить всё здание
догматического богословия, а кто-то просто опасался за свою репутацию.
Однако следует отдать должное этой работе за то, что она перенесла проблему с почвы
догматического богословия на почву текстуальной и исторической критики.
Дело в том, что в содержании всех моих книг нет обсуждений
догматического богословия.
В пределы этой безмятежности вписывается целая динамика духовной жизни с её тонкостями
догматического богословия.
Высокодуховных "несторианцев" хан также не мог послать, ибо те не шли на компромисс в вопросах
догматического богословия и особенно – символа веры.
Прежде, чем отречься от церкви и единения с народом, которое мне было невыразимо дорого, я по некоторым признакам усомнившись в правоте церкви, посвятил несколько лет на то, чтобы исследовать теоретически и практически церковь: теоретически я перечитал всё, что мог об учении церкви, изучил и критически разобрал
догматическое богословие; практически же – следовал в продолжении года всем предписаниям церкви, соблюдая все посты и посещая все церковные службы.