Наконец явно обеспокоенные родители надумали отправить его на месяц
в алтайскую деревню к дальним родственникам. Родственники оказались не против.
Одни из них детьми узнали унижение плена и каторгу немецких арбайтслагерей, другие вынесли на себе кошмары ленинградской блокады, третьи хлебнули горя, попав в неисчислимые потоки беженцев, и даже те, кто не мыкался по военным перепутьям, а вроде бы сравнительно спокойно жил в глубоком тылу, где-нибудь
в алтайской деревне или на далёкой сибирской станции, не могли не слышать каждодневного дыхания фронта.
В алтайских деревнях жители могут лепить правду в глаза, когда их и не просят об этом, откровенны, чистосердечны.
Так сложилось, что одну треть своей жизни я прожила
в алтайской деревне, а две других – на севере, в тайге, среди зон и бывших зеков, которым после окончания их сроков зачастую некуда податься, поэтому очень хорошо знакома с особенностью людских характеров как в «Печках-лавочках», так и в «Калине красной».