Один из его углов занимала застоявшаяся довольно большая лужа, окружавшая островок из навоза; несколько мокрых кур жались под телегой друг к дружке; с ними был несчастный, унылый петух, промокший насквозь и от этого оцепеневший и утративший свой былой пыл; его поникший хвост слипся, и казалось, будто он превратился в одно-единственное перо, вдоль которого стекала лившая со спины вода; тут же, неподалёку от телеги, стояла полусонная, жующая жвачку корова; она покорно сносила потоки воды, и над её дымящейся шерстью густо клубился пар; лошадь с бельмом на глазу, истомлённая скукой конюшни, просунула в окно свою страшную голову, и на неё падали капли с навеса крыши; тут же несчастный пёс, привязанный цепью у своей конуры, время от времени не то лаял, не то визжал; грязная служанка с кухни в деревянных башмаках шлёпала взад и вперёд по двору, ещё более угрюмая, чем ноябрьская погода; короче говоря, всё было тут уныло и неприютно, и единственное исключение составляла шумная ватага лихо выпивающих уток, которые, сгрудившись у лужи, точь-в-точь как
весёлые собутыльники, сопровождали своё пиршество неистовым гамом.
Его влекут туда искусные ремесленники, рассказы купцов, много повидавших на своём веку,
весёлые собутыльники, а самое главное девушки, так не похожие на скромных боярских дочерей теремных затворниц, не умеющих ни ступить, ни слова молвить.
Одарённым человеком был скорее отец: он писал недурные рассказы, недурно рисовал, мог спеть и, кроме того, был
весёлым собутыльником, остряком и анекдотчиком.