Предложения со словом «хох»
– Так да не так! А ну, хенде хох! Шнелль! Гитлер капут! Русские победили! – заорал он, щедро израсходовав весь известный ему запас немецких слов.
Словно тебя кто-то напугал, ты в ужасе восклицаешь «О-о-о-о-хо-хох!» – а это всё тянется, тянется до бесконечности, а когда наконец доходишь до «хох», то уже всё…
До хрипоты орали «Ура!» и «Хенде хох!», сдирали в кровь коленки, ползая по-пластунски.
– Хенде хох! – повторил немец зло и повёл стволом «шмайсера» вверх. – Више, – сказал он ломано, по-русски. – Хох!
Но только они не будут сидеть сложа руки, а пойдут тебе навстречу со словами «хенде хох!».
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: пронзиться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Нейтральное
Положительное
Отрицательное
Не знаю
– Верфе ди ваффен век!.. Хенде хох!
Ефрейтор подпустил фашиста метров на десять, отбросил стволом автомата маскировку и сказал: «Хенде хох!» Немец метнулся было в сторону, но тут же сообразил, что бежать бесполезно, и, стоя на коленях, поднял руки.
Без злобы скомандовали: «Хонде хох!» Вскинуть автомат ничего не стоило.
Я наставляю на него автомат и громко кричу: «Хенде хох!» Фриц поднимает руки.
Вдруг из темноты передо мной вырастает фигура: “Хенде хох!” Всё, конец.
Мы же, дети, родившиеся через тридцать лет после войны, в наших дворовых играх продолжали делиться на «своих» и «немцев», и первыми немецкими фразами, которые мы выучили, были «хенде хох», «нихт шиссен», «Гитлер капут».
– Хэндэ хох! – резко прозвучало в темноте, и перед немцами вдруг возникла фигура сержанта.
– Хенде хох, херрен генерален! – по-немецки рявкнул тот, что с пулемётом.
Все должны поднять руки (хэндэ хох! – как говорят немцы), и муха с пауком всех ощупывают (он – мужчин, она – женщин), проводя ладонями почти по всему телу, включая ноги.
А я тогда на этом басурманском только и знал «хенде хох» и «я воль», вот и шёл, «яволькал» иногда.
Мы поняли только «Хенде хох!».
Неожиданно взлетели две белые ракеты, включился яркий свет прожектора, поле осветилось и раздался уже знакомый пленникам окрик «Хэнде хох!».
По-немецки, конечно, ничего не понимали, разве что на уровне школьного троечника, а это значит, что кроме „Хонде хох!“ и „Гитлер капут!“ ничего не знали…
Хох! Где мой дурак? Что, весь мир спит? Это мой дурак! Я вижу, все заснули!
– Только я это произнёс, как сзади кто-то передёрнул затвор оружия, и мы услышали немецкие слова: «Хенде хох»!
Певцы вовсю распевали и кричали «Хох!», прощаясь с английским флагом, хозяин кланялся (его счёт на тринадцать франков за три полных дня был должным образом оплачен), народ смотрел.
Он скомандовал по-немецки: «Хэнд а хох!» Наездник стоял, держа руку на рукояти меча, но не двигался.
А скажешь только: «Хенде хох!» и всё – сразу разумеет!
– Хальт! Нихт шиссен! Ненде хох! Комм цу мир, камарад! (Стой! Не стрелять! Руки вверх! Иди сюда, товарищ!)
– Хэндэ хох! – рявкнул хозяин.
– Хэнде хох! Аусвайс! – кричат.
– Хальт! Хэнде хох! – рявкнула темнота, и в глаза ударил слепящий сноп света.
Пугать она вообще обожает: часто, обернувшись, видишь её возле себя, угрожающе раскачивающейся и даже пытающейся ковылять на задних лапах, при этом передние держащей в позе «хэндэ хох»!
К середине дня у них все патроны и кончатся, придётся им делать «хенде хох» и сдаваться.
– Хох! – возмущённо сказала девушка, – какой грубиян!
Иногда это чувство поражало меня как молния, как обморок, – у меня вдруг земля уходила из-под ног, и я, задыхаясь, барахталась, хватаясь за воздух, силилась вновь обрести равновесие, сражённая этой незримой, никем не выстреленной пулей, ведь даже «хэнде хох» никто не крикнул.
От дружного крика «тушильщиков» «Хенде хох!» чуть не рухнула крыша у соседнего исторического здания.
Иногда ночами он ходил по посёлку и выкрикивал что-то по-немецки типа «хан де хох!».
– А я как закричу: «Хальт! Хенде хох!». У всех сразу челюсти и поотваливались. Можно брать голыми руками! А тут и помощь подоспела.
Сотни зрителей кричат «Хох!», это немецкое «Ура!».
На шум боя из полка прислали взвод конных разведчиков, те прочесали всю округу, нашли ещё две группы немцев, прятавшихся по блиндажам, взяли в плен, те даже и не стреляли, сразу «хенде хох».
Я же в немецком ни в зуб ногой, кроме самых распространённых фраз вроде «Гитлер капут», «Хенде хох» или «Арбайтен».
Вот уж где кроме «хенде хох» и «Гитлер капут» он ничегошеньки не знает.
Прозвучала команда: «Хенде хох!» Капитан поднял руки.
У меня есть уверенность, что немцев мы разобьём, хотя у них и боеприпасов полно, и стреляют они метко, но у нас есть неоспоримое преимущество – мы можем мобилизовать в армию огромное число солдат, а у них раз-два и хонде хох.
А про себя добавил: «Майн фюрер». Немецкого у нас в школе не было, но фразы типа «Хенде хох» были вшиты у нас на генетическом уровне.
Прозвучало традиционное в таких случаях «Хэнде хох!» и бойцы оказались в плену.
Его хох дойч был безупречен.
– Хох, со-огласен. Я не видел твоих боёв, к чему кровь? Не помню, чтобы говорили о смертельных исходах или кровавом месиве.
Откроются ворота летающего лагеря, и для того, чтобы проскользнуть наружу, будет всего несколько секунд, после чего либо двери закроют и самолёт взорвётся, либо прозвучат слова «хенде хох!» – и всё, гейм овер.
– Хенде хох! – заорал он. – Все к стенке!
– Да какие там способности… по-немецки она только «хенде хох» и знала, да и то наверно из кино.
– Алес афр бутерброд рабраваннен хенде хох штрассее.
Его словарный запас ограничивался почерпнутыми знаниями из школьной программы: «гутен таг, хенде хох и вас ис дас».
– Хенде хох! Сдавайтесь! Вы окружены!