Как можно сравнивать героический рабочий класс с продажной,
филистерской буржуазией?
Может быть, это и «интересные» вопросы, но упрекать материалистов в том, что они направляют все усилия на решение таких вопросов, которые имеют прямое отношение к освобождению трудящегося класса, – значит быть любителем
филистерской науки, и ничего больше.
Даже нравственное самочувствие германского среднего класса основано на сознании, что он представляет собой общую
филистерскую посредственность всех других классов.
Их
филистерская душа справедливо подсказывает им, что при быстром ходе вперёд труднее отличить верный путь и быстро решать сложные и новые вопросы, чем при рутине будничной, мелкой работы; поэтому они инстинктивно шепчут: чур меня, чур меня! да минует меня чаша революционно-демократической диктатуры! как бы не погибнуть! господа! вы уже лучше «медленным шагом, робким зигзагом»!..
Они всеми, даже самыми грубыми, способами будут преследовать самостоятельность его мысли и поступков, стараясь руганью и наказаниями подогнать ученика под шаблонные мерки
филистерского мышления.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: рэкетировать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
О да, господа, мы тоже стоим за использование… трупа – только не для «оживления» его, а для удобрения им почвы, не для потакательства гнилым теориям и
филистерским настроениям, а для роли «адвоката дьявола».
Не для того чтобы пережить мимолётное головокружение или, говоря плоским
филистерским языком, чтобы обрести прекрасное воспоминание на старости лет (которое, согласно взглядам адептов этого учения, состоит из как можно большего числа приключений и поцелованных уст), нет, чтобы усилить волнение души и гармонично его разрешить, для этого мне позволено целовать твои уста и касаться твоей руки.
Но такого рода огульное и по существу
филистерское резонерство не способно ни на шаг подвинуть нас вперёд.
Поверхностному
филистерскому взгляду, а таков взгляд большинства людей и даже революционеров, свойственно не замечать крохотных трещин в колоссальных горных массивах и не понимать, что через такую трещинку при умении можно развалить весь массив.
Но пока на старинных портретах темнели погруженные в раздумья предки – на бренной земле назревали перемены, сравнимые с великим переселением народов: немцу недолго оставалось предаваться
филистерскому счастью у семейного очага и лихорадке научного познания в тиши кабинетов.
Художественное пространство его комедий – подчёркнуто сказочное – одновременно пародирует
филистерские представления и разрушает их.
Его доска настолько была велика, что можно было удобно писать, расставив локти; под доскою был выдвижной ящик для тетрадей, писем и всякой мелочи, а нижнее пространство с створчатыми дверцами было перегорожено полкою для книг; можно было бы класть туда что-нибудь и съестное или сласти, но этого не было у нас в обычае и мы даже гнушались такого
филистерского хозяйства.
Когда же конфетку перенесут на конвейер, и станут делать в количестве, достаточном для всех, – сетование на её невзрачность и китчевую эстетику, и вовсе покажется излишней привередливостью,
филистерским брюзжанием, и интеллигентским моветоном…
В немецкой критике второй половины XIX века эти
филистерские тенденции проявились особенно сильно.
Наряду с «архаикой» и футуристическими проектами «классика» в её различных изводах противопоставлялась представителями модернизма
филистерской и «дегенеративной» современности.
Бесчисленные резолюции и статьи политиков обеих этих партий насквозь пропитаны этой мещанской и
филистерской теорией «примирения».
Всякая просьба и всякое ходатайство о свободе печати уже – сознательно или бессознательно – возмущение, и только
филистерская половинчатость не хочет и не может в этом признаться себе, пока, к ужасу своему, не убедится в этом ясно и неопровержимо, увидав последствия.
Никогда меня не трогали ни на волос все эти
филистерские жупелы и убогие каноны в шоры облечённых интеллигентов, подобно «швабским поэтам», умеющих гордиться лишь своим «целомудрием»…
Новый прусский король, более развитой и живой, чем его отец, хотел поднять
филистерское государство, не меняя его основу; но пока пруссаки оставались такими же, какими были, ему не удавалось превратить ни себя, ни своих подданных в настоящих свободных людей.
– Но я не предполагаю физического воссоединения с ней, ведь за сим воспоследует неизбежно царство
филистерского быта и смерть всякой поэзии! – жарко заявлял писатель.
Их не то, что не тянет, их пугает заглянуть за предел, прорвать сферу, прервать
филистерский сон золотого прозябания.
На этой почве возникнет в грядущем тиран. Это в обычном
филистерском сознании масс укрепит связь между ним и мной.
Глянет он в зеркало и отбросит с досадой: этот слишком парадный, тот очевидно
филистерский, а этот не по возрасту стар в отличие от того, где возраст приравнен к глупости.
Наш древний звонок, его поставили ещё при деде, громыхал будь здоров, никаких тебе мещанских соловьиных трелей или
филистерских бубенцов – честный и требовательный сигнал времён позднего сталинизма: звонят – откройте дверь, откройте по-хорошему.
Прекрасно, когда встречаешь человека, свободного от
филистерских предрассудков и нервозных ограничений, бескорыстного и доброжелательного.
Может быть, эти несколько завсегдатаев со сплошь знакомыми мне лицами были самые настоящие филистеры, и дома у них, в их
филистерских квартирах, стояли скучные домашние алтари перед тупыми идолами довольства, а может быть, они были, как я, одинокими, сбившимися с пути забулдыгами, тихо и задумчиво топящими в вине свои обанкротившиеся идеалы, такими же степными волками и беднягами, как я; этого я не знал.
Он стал иконой своего времени, на многие десятилетия вперёд задав западной культуре образ бунтаря-одиночки, бросившего вызов обществу, власти и
филистерской рутине – но также и физическим пределам организма.
Пора «ахов и вздохов» – в прошлом, а романтические иллюзии, как часто случается, разбились о несокрушимую
филистерскую обыденность.
То ли бы дело, если бы рабочие предоставили свою судьбу «друзьям народа», они показали бы им настоящую, многотомную, университетскую и
филистерскую науку, подробно ознакомили бы их с общественной организацией, соответствующей человеческой природе, если бы только… рабочие согласились подождать и не начинали сами борьбы с такой неосновательной самоуверенностью!