– Арха
тарас шараун! – произнёс я магические слова, ни на что не рассчитывая.
И тебе,
Тарас, с красной клюквой квас.
– Говори ясней,
Тарас. Не мастер я загадки разгадывать.
Тарас был юрким, с удобной системой дистанционного управления.
– Ну,
Тарас, голубчик, скажи, пожалуйста, что они там такое говорят? Как это происходит?
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: дойность — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
–
Тарас, такое непочтительное отношение к старшим надо пресекать на корню! – с испугом потребовала она от сына.
Тарас посмотрел на него удивлённо, однако возражать не стал.
А таких мест, где стены не имели ни городней, ни
тарас, и устанавливались прямо на землю, было немало.
Вернувшись домой после работы,
Тарас заметил, что стал с подозрением относиться к самым обычным житейским разговорам.
Тарас долго не мог заснуть, испытывая тревогу перед завтрашним днём, часто просыпался, сон был поверхностным, но с яркими сновидениями: он куда-то опаздывал, не мог что-то найти, откуда-то выйти, за ним кто-то гнался – хотел убить…
– Давай вот это предложение перепишем: «
Тарас уронил кактус». Не хочешь? Хорошо, напиши что-нибудь, что ты хочешь.
Наиболее уязвимым местом крепости являлись 11 ворот, хотя они были прикрыты башнями и дополнительными укреплениями из
тарас.
Не почувствовав вкуса своего любимого блюда и буркнув что-то злобное,
Тарас отправился к себе в комнату и, сделав вид, что читает, попытался укротить у себя в груди все те негативные чувства, которые мешали ему жить, чувствовать, быть.
– Ладно,
Тарас, я не намерен вас осуждать.
– Отходите,
Тарас, – махнул сержант в сторону реки.
Тарас ушёл вслед за остальными.
Т т –
Тарас – меткий глаз!
Тарас – в переводе с греческого "беспокойный, тревожный".
Тарас пел неверно, даже дурно, чему много способствовал плохой аккомпаниман, но в каждом звуке слышалось что-то поющее, что-то ноющее, что-то задевавшее за душу.
Тарас, таков был его позывной, выслал три, прочесать местность: одного над лесом, другого над пристанью и третьего для общей картины с неба.
Впрочем, показывать было не обязательно, поскольку обгоревшие остатки стен ещё торчали из уцелевших городней и
тарас, словно чёрные растопыренные пальцы человеческого горя, указывающие в светлое, но всё же серое небо этих почти полуночных земель.
– Да. Псевдоним «
Тарас». Но к нему обращаться только в самом крайнем случае. Завалить такого агента мы права не имеем.
– Подожди,
Тарас. Я искал свой дневник. Думал, больше не пригодится, перестал его вести лет сто назад.
– Здравствуй,
Тарас! Вот познакомься, эта та самая пани, про которую я тебя много рассказывал.
Тарас (я ещё не знал его тогда) в нанковом полупальто, застёгнутый до горла, уселся на траве, взял гитару и, бренча на ней «не до ладу», запел: «Ой не шуми, луже».
Без аппетита позавтракав,
Тарас пошёл на работу.
– Ты помнишь, как мы выезжали оттуда в последний раз,
Тарас?