Противостояние Абвера, советской контрразведки и подполья ОУН во время войны. События в книге разворачиваются во второй половине 1943 года. После битвы под Курском активность советских партизан возросла. Вслед за ними активизировались украинские повстанцы из УПА и польские партизаны из Армии Кайовой. Агент НКГБ «Красная вдова» прибывает в Ровно, столицу рейхскомиссариата Украина. Её цель проникнуть в ряды украинского подполья…
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Протокол допроса: Крыса в норе предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 3
Краевой командир УПА
Группа УПА-Север[26].
Сентябрь, 1943 год.
Генерал-хорунжий Боровец.
Генерал-хорунжий Боровец, краевой[27] командир УПА, выслушал доклад куренного[28] Ждана. Тот требовал расстрела для сотенного[29] Ястреба за нарушение приказа и многократное неповиновение старшему начальству.
Боровец хорошо знал, что Ждан и Ястреб терпеть друг друга не могли и он уже не раз разбирал жалобы Ждана на сотенного. Но генерал-хорунжий ценил Ястреба за смелость и военные таланты.
— И каковы основания для столь сурового наказания?
— Я уже представил достаточно снований, друже краевой.
— А с кем воевать станем, друже куреной? — спросил Боровец Ждана.
Ждан не понял вопроса.
— Я спросил, кто воевать станет? У вас много офицеров с опытом, друже Ждан?
— Але друже крайовий…
— После нашей победы станем разбирать, кто и что сделал и кто в чем был виноват. А пока нужно решать боевые задачи. И Сотенный Ястреб такие задачи решать может. Да и разве это главное? К нему люди тянутся. У кого лучшая сотня? У Ястреба. Кто имеет лучшее вооружение? Ястреб. И заметь, Ждан, он меня не просит что-то ему дать! Все сам достает! Сам! А вот ты лично постоянно просишь. Дай то, дай сё! Кто первым обеспечил свое подразделение униформой? Ястреб. А вот у тебя даже штаб не обмундирован как положено!
— Но где взять столько формы, друже краевой?
— А ты у Ястреба спроси. Арестовать его ты сумел. А кого поставишь на его место?
— Уже назначен новый сотенный Ковтун.
— Ковтун? Это из твоего штаба? Низкорослый такой?
— Дело не в росте, друже краевой.
— Это ты верно сказал, друже куренной. Дело не в росте. Сотня «Перша Варта»[30], которую возглавляет Ястреб, лучшее подразделение у меня. Лучшее. И ко мне уже прибыла делегация от сотни. Требуют освободить командира.
— Делегация? Но как могут они обращаться к вам, друже краевой, через мою голову?
— Ныне идет война, Ждан. И на войне бывает всякое. Но мне нужна «Варта», друже куренной. Да разве только мне? Она нужна Украине!
— Но чего стоит дисциплина, друже краевой? Тогда её совсем не будет.
— Буде, друже курной. Я лично стану говорить с Ястребом.
— Говорить? С ним говорено много раз. Мой референт пропаганды сказал мне, что Ястреба не перевоспитать!
— Ваш референт пропаганды? Но разве он солдат? Кто командовать будет? Ковтун? Сотня «Перша варта» отказалась подчиняться Ковтуну.
— Как отказалась? — удивился куренной Ждан. — Но это бунт.
— И что? Прикажешь разоружить лучшую сотню УПА-Север? Иди, Ждан. Я сделаю все, что в моих силах.
Боровец отпустил куренного и положил его рапорт в папку. Затем приказал привести к нему арестованного сотенного.
Ястреба привели. В прошлом он был офицером Красной Армии, и звали его Дмитро Карпенко. Молодой человек не старше 25 лет в военном френче с накладными карманами, в таком же как и у самого генерал-хорунжего. Три прямоугольные полоски на рукаве — знак воинского звания сотенный. У самого Боровца на рукаве тризуб и дубовый лист — знак генеральского звания.
— Сидай, друже Ястреб.
Сотенный сел на стул.
— Жалуется на тебя твой куренной атаман, друже сотенный. И то есть вредно для дисциплины, Ястреб. Дуже вредно. И мне того в моей армии не нужно!
— А воевать нужно, друже краевой? — смело спросил сотенный.
Боровец строго посмотрел на молодого офицера. Он был много старше Ястреба и повидал на своем веку людей.
— Ты кем себя возомнил, сотенный? Или, правда, думаешь, что нам без тебя не обойтись?
— Я солдат, друже краевой.
— Так и будь солдатом, а не скандальной бабой, друже сотенный. Почему поступаешь так, как тебе заблагорассудится?
— Я выполняю свой долг. Я сражаюсь за Украину с немцами.
— Сражаешься? Это верно. Твой отряд «Перша Варта» совершил подвиг в мае этого года. Но это не дает тебе права нарушать приказы!
— Друже краевой, но вы разве вникли в дело? Мой поручик не просто нарушил приказ, он спас наших людей от банды АКовцев[31]. Простых украинских людей спас. Женщин и детей, которых те хотели вырезать.
— И ты считаешь это основанием для срыва нашей операции?
— Там была семья моего поручика. И все люди что участвовали в уничтожении банды АКовцев были из того села, друже краевой. Я считаю, что они правы. И сам поступил бы так.
Боровец немного помолчал, а затем сказал:
— А знаешь, почему большевики побеждают немцев, сотенный?
— Они сражаются за свободу своей родины.
— Не только поэтому. Они не считаются с жертвами во имя этой свободы. Ты сам служил в их армии. Скажи, что было бы, если бы ты там нарушил приказ командира?
— Я потому и не служу больше в Красной Армии, друже краевой.
— Они бы тебя сразу к стенке поставили, не смотря на все твои заслуги, друже сотенный. А вот я уже папку жалоб на тебя имею, Ястреб. Желаешь посмотреть? На тебя жалуются все и куренной и люди из эс-бэ[32]. А я все еще не приказал тебя расстрелять!
— Я разве прошу вас сохранить мне жизнь, друже краевой? Делайте то, что должны!
— Я уважаю тебя за храбрость, Ястреб. Но не заставляй меня думать, что ты глупец. Скажи, ради чего мы воюем?
— Ради Украины, — ответил сотенный.
— Верно. Ради Украины. Но ты разве не видишь, какие силы сошлись здесь в смертельной схватке? Вся мощь вермахта и вся мощь СССР. Два колосса! И колоссы эти совсем не глиняные ноги имеют. Военные заводы, ресурсы, научные центры, что изобретают им оружие, военные школы и академии, что дают им офицеров. А что есть у нас?
Ястреб не ответил генерал-хорунжему.
Боровец сказал сам:
— А у нас нет ничего. Вот у меня лично для обеспечения моей армии УПА-Север нет ни одного военного завода! Вопрос — где мне брать оружие? Вот ты смог захватить трофейное у немцев. А другие мои сотники не смогли этого сделать. Не всем везет как тебе, Ястреб. Армия не может зависеть от трофеев, друже. Ей нужно регулярное снабжение оружием и боеприпасами! И снова вопрос — где это взять?
— Где?
— Нужно искать союзников по борьбе. В 1941 году я вел переговоры с немецким гебиткомиссаром. В 1942 году с советами. Да с советами. И мне удалось договориться о нейтралитете с партизанами, которые здесь подчиняются Москве. Это был компромисс, который продиктовала мне текущая обстановка! А сейчас операция, которую сорвали твои люди, была также компромиссом. У нас еще нет настоящей армии, Ястреб. Есть партизанские отряды, разбросанные на большой территории. И нам еще только предстоит создать из них армию. А возродить Украину без армии никак невозможно, друже сотенный. И плохо, что даже ты, в прошлом офицер кадровой армии, этого не желаешь понять. Я не хочу запугивать ни тебя, ни твоих офицеров, сотенный Ястреб. Знаю, что смерти вы не боитесь. Но подумай о моих словах.
— Друже краевой…
— Я уже приказал вернуть тебе оружие. Получишь в другой комнате у моего адъютанта. Но если еще раз приказ нарушишь, лучше переходи к советам. Не помилую. В моей армии места для тебя больше не будет, сотенный.
— Понял вас, друже краевой!
— Вот и хорошо, что понял. Иди, Ястреб. Хотя, постой. Сколько у тебя человек ныне?
— В сотне 277 вояк из записанных. И еще идут. Тех пока записать и как надо оформить не успели.
— Так много?
— Почти батальон, друже краевой. И все сами пришли. Сами. Без принуждения. У сотников, назначенных Жданом, в соседнем районе нет и 80 вояк, друже краевой. Да и тех иногда силой заманивают.
— Силой?
— Сотник Довбня, к примеру, был назначен куренным Жданом, и выделено ему было 10 вояк. Довбня должен был сам остальных в свою сотню набрать. Клич кинули, но явились на тот клич всего 5 крестьян из молодежи. Смех получался, а не сотня.
— И что сделал Довбня? Насколько я знаю в его сотне уже 120 вояк. Так выходит по спискам, которые неделю назад подал мне сам куренной Ждан.
— По спискам може и выходит, друже краевой. Но на деле нет у Довбни и сотни людей. Нахватал заложников с трех сел и заставил молодых хлопцев идти к нему в сотню, дабы тех заложников не повесили.
— Как заложников?
— А так. Составили люди из эс-бе списки. Вроде как коммунистов местных или сочувствующих. Нахватали стариков да баб. И сказал им Довбня, что коли не придут их сыновья да братья в его сотню, то повесит он всех заложников как чуждый Украине элемент!
— Может ли такое быть?
— Да все у нас может быть, друже краевой, коли таких как этот Довбня назначать офицерами.
Боровец задумался. Насколько он помнил, сам Довбня военный опыт имел и немалый. У немцев службу начинал. Основы пехотной тактики знал, и обучать людей мог.
— Довбня начинал в батальоне «Роланд». Был унтер-офицером. Знаешь про это, сотенный?
— Знаю.
— А у нас людей с военным опытом почти нет. Офицерские школы только формируются. Да и то курс у них какой? Два месяца! Смешно! Воспитать из крестьянского парня офицера за два месяца! Не могу я сейчас знающими военное дело людьми разбрасываться.
— Значит, пусть берут заложников?
— Не ободряю этого, сотенный. Но сейчас вмешиваться не могу. Пойми и ты меня. Не ко времени. Армия только формируется. Нельзя скандала допустить в такой момент. Иди, сотенный. С нами Бог и Украина!
Генерал-хорунжий Боровец вызвал к себе начальника своего штаба. Полковник Иван Драгулец явился сразу. Он давно ждал в приемной.
— Как все прошло, друже? Понял ли тебя Ястреб на этот раз?
— Не знаю, Иван. Но что я могу? Поставить Ястреба к стенке нельзя. Его ударный отряд «Перша Варта» практически наше боевое знамя. Его имя знают и к нему идут люди.
— Я не о том, друже краевой. Кто говорит о расстреле? Я сам за Ястреба головой поручусь. Но в том, что он делает, есть и наша с тобой вина.
— Наша? — спросил Боровец.
— Я про то, что надо как то объяснить людям нашу политику. Многие среди вояк вчерашние крестьяне. Мы позвали их биться с немцами. Они пришли.
— Но ведь не только немцы враги Украины, Иван! Они терпят поражения на фронтах. И скоро сами отсюда уйдут. И кто придет на их место? Большевики!
— Но людям это нужно объяснить, командир. А наши референты пропаганды и сами всего не понимают. Вот у большевиков пропаганда поставлена!
Боровец знал, что полковник Драгулец прибыл из Ровно, и его интересовало — начались ли переговоры.
— Погоди, Иван. Про это мы с тобой потом говорить станем. Дело прежде всего.
— Можно и про дело поговорить. И новости не самые хорошие, командир. В Ровно три дня назад были повешены пять наших парней из центрального провода ОУН.
— Как повешены?
— А ты не знаешь, как вешают? Или не знаешь за что?
— Это из-за казни двух гестаповцев?
— Да. Сотрудников СД казнили люди из ОУН. И двое их них были арестованы и признались в содеянном.
Боровец понимал, что все это совсем не ко времени. Но его интересовали переговоры.
— Что у тебя с немцами? — спросил генерал-хорунжий. — Ты смог добиться встречи с Кохом[33]?
— Да. Наши в Ровно вышли на гаулейтера Украины Коха. И он принял меня.
— Что же ты сразу не сказал, полковник?
— А что говорить? Я не привез тебе оружия.
— Но как он тебя принял?
— Холодно. Этот немец все еще верит в гений Адольфа Гитлера. Говорил о торжестве арийской идеи и окончательной победе. Словно и не слышал ничего про Курск[34].
— Но ты рассказал ему о наших планах?
— Да. Я рассказал ему о возможности создания в лесах полноценной украинской армии.
— И что он?
— Поначалу высказался отрицательно. «Только немецкие руки могут держать оружие. Или те, кто служит немцам»!
— Иными словами желает и далее обострять конфликт? Но это создаст мощный антинемецкий фронт у него в тылу!
— Потом Кох несколько смягчился в оценках, друже. Сказал, что будет думать и советоваться. Но не уверен, что из этого хоть что-то выйдет, друже краевой. Да и союз с немцами…
— Иван! Хоть ты не начинай! У нас нет боеприпасов! А у советов их сколько хочешь. Большинство наших людей имеют советское вооружение. Я в 1942-ом только ради этого вел с ними переговоры! Знаешь, сколько грязи на меня вылили люди из ОУН (Б). Как только не называли. А сейчас я пробую получить оружие у немцев.
— Советы с нами после Курска разговаривать не станут.
— Верно! Но немцы должны понять, что создание украинской армии и её вооружение в их собственных интересах.
— Но говорить нужно не с Кохом. Этот человек на контакт не пойдет, друже. Фанатик!
— У нас нет иных выходов, Иван. А у меня растет численность боевых отрядов. Вот только что был куренной Ждан. У его полка половина с деревяшками вместо винтовок! Он требует оружия. А боеприпасы? Даже у «Першой варты» их по сто патронов на винтовку. Гранат почти нет. Боеприпасов для советских ручных пулеметов ДП[35] по два диска. Для захваченного немецкого МГ 42 ничего нет. Снарядов для пушек нет.
— Но наши ведут переговоры с венграми. Они готовы обменять на продовольствие и винтовки, и пулеметы, и боеприпасы к ним.
— Слишком дорого просят венгры. Иван. Да и то количество, что они нам предоставят — это слишком мало. А вот немцы могут нам дать все. Знаешь, сколько они потеряли в курском наступлении? Да тысячной части хватило бы нам для войны в течение года! А ныне все это в трофеях у красных. Неужели они ничего не понимают?
— Я пробовал объяснить, друже краевой. Немцы хотят, чтобы мы активизировали борьбу с красными партизанами.
— Мы это сделаем!
Полковник достал из принесенной папки лист бумаги.
Боровец взял его и прочитал:
«Бий кацапа-маскаля, гони його звідсіля!»
— Что это?
— Листовка. Кох желает, чтобы мы распространили это как можно шире.
— Это совсем не ко времени, Иван. Где сейчас эти кацапы-москали? Мы призываем людей в наши ряды для борьбы с немцами! А мы им кацапов сунем.
— Но ты сам понимаешь, что Кох если и даст нам оружие, то только для борьбы с красными. Наша акция против АКовцев, что провели люди сотенного Ястреба, вызвала недовольство у Коха.
— А какое ему дело до АКовцев?
— В том все и дело, друже краевой. Этот отряд АКовцев действовал по согласованию с немцами. С ведома канцелярии рейхскомиссара Коха.
— Как? Такое возможно?
— А почему нет, друже краевой?
— Но Кох ненавидит поляков.
— Ненавидит. И АКовцев он публично объявил врагами рейха. Это все так. Но то всё политика. А на деле он поддерживает контакты с лидерами АК. Ему нужно чтобы украинцы резали поляков и наоборот.
— И он не слишком доволен, что наши ликвидировали отряд АК?
— Так. И еще, он требует выдать убийцу обергруппенфюрера СС Виктора Лютце.
— Выдать им Ястреба?
— Да. Кох настаивает.
— Но мы давно сообщили, что убийца Лютце погиб в бою.
— Кох в это не верит, друже.
— Неужели он такой дурак? Выдача и казнь Ястреба, только обозлит наших вояк против самих немцев.
— Я пытался ему это объяснить. Но я тебе говорил, что Кох убежденный нацист!
— Хорошо. Я организую «спектакль» для Эриха Коха, друже.
— Спектакль?
— Да. Мы «согласимся» выдать Ястреба немцам. Но путь его люди сами придут и возьмут его. Ястреб окажет «сопротивление» и «погибнет» в бою с немцами. Таким образом, Кох будет удовлетворен.
— И как это сделать?
— План у меня имеется.
— И кто сыграет роль Ястреба? Ведь конец пьесы будет плачевный.
— У меня есть подходящая кандидатура…
Москва.
Управление НКГБ СССР.
4 октября, 1943 год.
14 апреля 1943 года решением Политбюро ЦК ВКП (б) в связи с изменившейся внешней обстановкой снова создано отдельное Министерство государственной безопасности СССР, путем выделения из структуры НКВД. Возглавил его комиссар госбезопасности 1-го ранга Меркулов Всеволод Николаевич.
Старший майор Иван Артурович Нольман, в сентябре 1943 года, оставался в своей должности. Повышения он не получил, да и не стремился к нему. Его вполне устраивала та работа, которую он мог делать. Правда в 1943 году после удачной совместной операции по дезинформации противника у него забрали лучших людей в новую структуру, которая создавалась для борьбы с немецкими шпионами.
Капитана госбезопасности Кравцова и его группу перевели сразу. А Нольман возлагал именно на них большие надежды. Но спорить с начальством смысла не имело. Тем более что начальник военной контрразведки Абакумов ныне взлетел высоко. Теперь он был практически независим от Берии и имел прямой выход на Сталина.
Совсем недавно именно Абакумов отдал приказ арестовать комиссара госбезопасности Ильина. И санкция Берии ему не понадобилась. А Ильина Нольман знал давно и был с ним в приятельских отношениях. В 1938 году они оба были арестованы и смогли избежать расстрела. Правда Нольмана спас лично Берия, а Ильина вытащил Сталин. Но в нынешнем году Ильин вошел в конфликт с Абакумовым.
Нольман говорил ему:
— Ты зря идешь на обострение.
— Иван, я тебя не узнаю. Неужели ты стал бояться?
— Опасаться, — поправил его Нольман. — Зачем играть с огнем?
— Это Абакумов огонь? — усмехнулся Ильин. — Он уже нажаловался на меня Берии.
— Он требовал твоего ареста.
— Пусть требует. Мое дело поручили Меркулову, и тот ограничился выговором.
— Но Абакумов этого не забудет. А ныне он шагает широко.
В итоге старший майор оказался прав. Комиссар госбезопасности Ильин был арестован! И если Абакумов его дело «раскрутит» то в камере рядом окажется и сам Нольман. Но пока никаких признательных показаний против себя Ильин не дал.
Нольман в последние недели сентября 1943 года занимался разведшколами, число которых резко возросло. Обстановка требовала большого количества разведчиков ибо задачи перед ними ставились масштабные.
И вот вызов от комиссара госбезопасности 2-го ранга Максимова.
«Что-то случилось, — подумал Нольман. — Или по делу Ильина, или новое задание».
— Это срочно? — спросил он у секретаря Марии Фроловой.
— Так точно, Иван Артурович. Адъютант комиссара просил вас быть как можно скорее.
— Хорошо.
Нольман вышел из кабинета. Он посмотрел на молодую девушку, что печатала на машинке новый приказ.
— Я скоро вернусь, — сказал он. — В синей папке новые документы.
— Я уже перепечатала, Иван Артурович.
— Да? — рассеянно сказал он. — Хорошо, Мария. Вы молодец.
— Вам нездоровится, Иван Артурович?
— Нет. Все в порядке. Немного устал…
Нольман вошел в кабинет своего непосредственного начальника комиссара государственной безопасности 2-го ранга Максимова.
— Вызывали, Владимир Иванович?
— Проходи, Иван Артурович. Садись. У меня серьезный разговор!
— Начало настораживает.
— Ты про Ильина? Можешь не волноваться.
— Его освободили? Берия? — обрадовался Нольман.
— Никто никого не освободил, Иван. Ильин засел крепко. Но и держится он хорошо. Хотя люди Абакумова «стараются». Можешь мне поверить.
— Но что Лаврентий Павлович? Он-то разве не может помочь?
— Абакумов ныне в большой силе и Берия уже трижды пожалел, что сам рекомендовал его. Теперь Абакумов сам входит к Хозяину и сам ведет Игру. С руки у Берии он больше не ест.
— Кто мог подумать, Владимир Иванович.
— Тебя к делу Ильина никто не притянет.
— Как знать.
— Ты для Абакумова фигура слишком мелкая, Иван Артурович, и в этом твоя сила. Да и здесь ты слишком нужен. Для тебя есть важное и ответственное задание, старший майор.
— А когда было по-другому, Владимир Иванович? Но у меня лучших людей забрали в СМЕРШ[36]. Проверенных и мною подготовленных людей.
— Прошу тебя не нуди, Иван Артурович. И так тошно.
— Дак станет тошно, если людей нет. А задания все сложнее и сложнее.
— Но ты сам знаешь, кто стоит за созданием СМЕРША, Иван. Это ЕГО детище. И туда взяли лучших. Но ведь у тебя осталась лейтенант Костина. А её ты ценишь особенно.
— Костина осталась, но её внедрение в Абвер не удалось. А капитана Кравцова забрали. И его группу, что так хорошо работала в Харькове в 1942 году, забрали.
— Кравцов сотрудник СМЕРШ. Он ныне на фронте на самом опасном направлении. Но у нас новая задача. Вернее у тебя, Иван Артурович.
— И что это за задача?
— Украинская повстанческая армия. Сокращенно УПА.
— А я говорил, что ОУН на достигнутом не остановится.
— Вот и станешь теперь этим заниматься. Иван Артурович. Вот почитай.
Нольман взял лист из рук комиссара и прочитал:
«Совершенно секретно!
Начальнику центрального штаба партизанского движения тов. Пономаренко.
Разведывательная сводка Украинского штаба партизанского движения по состоянию на 5 сентября 1943 года.
По донесению командира объединенных партизанских отрядов тов. Сабурова в Сарненских лесах действуют большие группы украинских националистов Тараса Боровца именующего себя генерал-хорунжим. Они нападают на партизанские группы, разоружают и избивают, а также устраивают засады против немцев. Этими группами распространяются листовки следующего содержания «Бий кацапа-маскаля, гони його звідсіля!». В результате этого в районах Западной Украины партизаны заняты в основном борьбой с отрядами украинских националистов. Националисты ведут активную агитацию среди местных жителей против советской власти. Немцы такими положением весьма довольны.
Полковник госбезопасности Одинцов».
— Одинцов? Этот тот самый, что хотел расстрелять лейтенанта Костину?
— Не расстрелять, а отдать под трибунал, Иван Артурович. Ныне Одинцов работает в Ровенской области. Сарненские леса это просто лесное море. Наши группы в городках Сарны и Ракитное. Это люди полковника Одинцова. В районе Ровно отряд полковника Медведева. В районе Здолбуново отряд полковника Стерненко.
— И самое плохое положение у Одинцова? — спросил Нольман.
— У него в Сарнах слишком много провалов. И сам Одинцов едва успел уйти из города Сарны к партизанам. Лучше обстоят дела у полковника Медведева под Ровно и у Стерненко под Здолбуново. Там провалов почти нет, и работают наши эффективно.
— Медведев это отряд «Победители»?
— Да.
— Медведев контролирует все в Ровно? И партизанский отряд и сеть агентов в городе?
— Есть отельная группа в Здолбунове. И есть отряд полковника НКВД Стерненко.
— Стерненко я хорошо знаю, как и его комиссара майора Лурье. Это отряд «Молот». С ними связана группа «Антиквара», которую я курирую.
— Одинцов в последнее время желает подчинить «Молот» себе.
— Сарненской группе? — спросил Нольман. — Я категорически против.
— Нашего с тобой мнения никто спрашивать не станет.
— Я могу обратиться к Берии.
— Да ты не кипятись, Иван Артурович. Одинцов довольно далеко и большого влияния на «Молот» не окажет.
— И мне работать с ним?
— Да.
— Но почему именно с ним?
Максимов объяснил:
— Одинцов некогда вел переговоры с Боровцом.
— Я это помню. Летом 1942 года. И что с того? Никакого успеха тогда он не достиг.
— Одинцов передал важную информацию. Его люди видели твоего человека в Ровно, в столице рейхскомиссариата Украина, Иван Артурович.
— Моего человека?
— Лаврова, — ответил Максимов.
— Роман Лавров в Ровно? — удивился Нольман.
— Одинцов утверждает, что это так.
— Его люди не могли ошибиться?
— Нет. Он приказал все проверить. Это Роман Лавров. И отправили его туда явно из Абвера. Мы давно не трогали Лаврова, дабы немцы не смогли его ни в чем заподозрить. Но, похоже, что он в Ровно именно по нашему делу.
— Лавров в Ровно. А что выяснили о том, где он был до Ровно? У нас давно с ним не было никакой связи.
— Очевидно, Лавров прибыл из Брайтенфурт.
Нольман ответил на это:
— Но агенты немцев, нами захваченные, утверждают, что такого инструктора в абвершколе Брайтенфурт уже нет.
— Сроки подготовки агентов там невелики, Иван Артурович. Возможно, что Лавров пока не занимается преподаванием. Может у него была иная задача. Да чего гадать? Скоро всё узнаешь сам.
— Нужно готовить агента для Ровно?
— Группу, — сказал комиссар.
— Группу?
— Из трех-пяти человек, Иван Артурович.
— Но в Ровно есть наши люди.
— Из ведомства Судоплатова есть. Отряд Медведева «Победители» с нами работать не будет.
— Почему же? У них такие возможности.
— У нас иная задача, Иван Артурович. Ты не будешь работать по немцам. А только по УПА.
— А что же полковник Одинцов? Это его специализация. Он ведь большой специалист по Украине.
— Его попытки внедриться в подполье ОУН-УПА провалились. Теперь твоя очередь, Иван Артурович.
— А Одинцов?
— У него пока хватает работы по сотрудничеству с поляками из Армии Людовой. Если он и станет вмешиваться в твою работу, то не сразу. Так что подбирай людей и готовь группу.
— Елена Костина?
— Именно, Иван Артурович.
— Роман Лавров знает её лично, товарищ комиссар.
— Разве это плохо?
— Я пока не знаю, Владимир Иванович.
— Обмозгуй все, старший майор. Составь список группы. Подбери лучших людей.
— Лучших у меня забрали, — напомнил Нольман.
— А ты поищи хорошо, Иван Артурович. В разведшколах поищи. В одной Москве их сколько. Неужели нельзя найти толкового агента?
— Толкового агента нужно воспитать, Владимир Иванович.
— Вот и воспитай. Тебе и карты в руки Иван Артурович…
Нольман вызвал к себе Костину и приказал ей изучить все материалы, что имелись по ОУН в управлении. Лейтенант Елена Костина была готова на следующий день.
— Изучила?
— Я ведь в 1942 году занималась ОУН. Правда неудачно.
— Докладывай.
— Организация Украинских националистов создана на базе УВО — Украинской военной организации — в 1929 году в Вене. В 1941 году ОУН разделась на две части ОУН (М) и ОУН (Б). ОУН (М) возглавил Андрей Мельник из старого крыла националистов. В 1914 году добровольцем вступил в Легион Украинских Сечевых стрельцов. Воевал на стороне Австро-Венгрии против Царской России в империалистической войне. Затем в 1918 году служил на командных должностях в армии УНР. ОУН (Б) возглавил лидер молодого крыла националистов Степан Бандера. Это именно он вместе с Ярославом Стецко 30 июня 1941 года провозгласил Акт о возрождении Украинской Державы во Львове. После этого арестован немцами и ныне содержится в концентрационном лагере «Заксенхаузен».
— Все это так, но это только общие сведения.
— Лидеры из руководства ОУН (М) и ОУН (Б) недолюбливают друг друга. Между ними существует жёсткое соперничество. Мельниковцы более гибкие политики и дипломаты. А вот Бандеровцы идут напролом. Для нас в будущем именно они будут представлять главную угрозу.
— Верно. Что еще?
— Сейчас немцы после поражения под Курском станут думать о восстановлении связей с ОУН. Не просто так ОУН активно формирует свою армию УПА. И по численности в ней уже больше 40 тысяч человек.
— А вот это сведения неточные и требуют тщательной проверки.
— Мне доверят миссию в Ровно? — спросила Костина.
— Да. Там уже находится твой хороший знакомый, Лена.
— Лавров?
— Он самый. Роман Романович Лавров. Наши агенты доложили, что Лавров прибыл в Ровно.
— Что он сообщает?
— Лавров? Ничего. У наших людей нет выходов на него. Они могут лишь наблюдать.
— Вы говорите о группе «Антиквара» в Ровно?
— Антиквар с Лавровым работать не будет. Его сеть разделена на две группы. Группа в Ровно поставляет нам информацию по передвижению войск. Группа в Здолуново также дает информацию и отлично работает по диверсиям на железной дороге. А ты знаешь как это сейчас важно, Лена. В паровозном депо на станции Здолбуново люди Антиквара в течении трех месяцев не выпустили на линию семьдесят паровозов.
— Но моя задача другая.
— Твоя задача ОУН и УПА.
— Но предполагается моя встреча с Лавровым?
— Нет. Лично с ним ты встречаться не будешь. Только в самом крайнем случае.
— А могу я задать вам вопрос по поводу полковника Одинцова, который стоит во главе Сарненской группы?
— Ты о своем давнем конфликте с Одинцовым? Не бери в голову.
— Он хотел отдать меня под суд в 1942 году. Только ваше личное заступничество тогда спасло меня от ареста. Не думаю, что наше с ним сотрудничество, будет эффективным.
— С Одницовым напрямую ты работать не станешь.
— Уже хорошо.
— У меня есть план, Лена. И работать нужно будет не просто осторожно, но ювелирно. Всё по моей инструкции и никакой самодеятельности!
— Сколько людей мне готовить для группы?
— Три человека. Это у тебя. Затем высадятся еще две группы. Но ты о них знать не будешь. Как и они не будут знать о тебе. И все три группы возглавят женщины.
— Вот как? Так задумано?
— Да.
— И каков состав моей группы?
— У тебя есть предпочтения?
— Вы смогли вернуть капитана Кравцова? — спросила Костина.
— Нет. Кравцов теперь в СМЕРШЕ. Нам никто его не отдаст. Особенно после того как Кравцова отметил САМ.
Костина поняла, о чем говорил Нольман. Речь шла об участии в операции против Абвера, которая проводилась в начале 1943 года. Немецкий генштаб и Абвер планировали грандиозную дезинформацию, в которой принял участие даже сам Адольф Гитлер. Канарис убедил его лично поставить свою подпись под фальшивыми картами, которые должны были убедить советский генштаб, что вермахт нанесет удар не под Курском, а на ином направлении. Дезинформация не прошла благодаря агентуре, в числе которой находился и капитан Кравцов.
— Значит все из молодых?
— Я отберу лучших из курсантов наших разведшкол, Лена. И я дам тебе выход на одного агента. Мне с трудом удалось уговорить комиссара госбезопасности Максимова.
— Это его агент?
— Да. Псевдоним «Тарас». Но к нему обращаться только в самом крайнем случае. Завалить такого агента мы права не имеем.
— Мое основное задание?
— Во-первых, сведения про УПА. Нам нужно знать все об этой организации. Они хорошо законспирированы и никогда не выступают под настоящими фамилиями.
— Нужно знать их лидеров?
— Это крайне важно, Лена. Во-вторых, уровень оснащения, социальную базу, связи. И, в-третьих, политические мотивы.
— Политические? — спросила Костина.
— Именно политические! Местное население сейчас по нашим сведениям их поддерживает. Пока это не так плохо для нас. Но скоро мы возвратим те земли под наш контроль. И тогда УПА станет не немецкой, но нашей головной болью, Лена. Мне нужны их журналисты и пропагандисты. Я должен знать, кто они и как они мыслят.
— Моя легенда? — спросила Костина.
— Над легендой я работаю. Но твой псевдоним — «Красная вдова».
— «Вдова»?
— В Ровно в службе СД работает наш старый «знакомец» по Харькову гауптштурмфюрер Фридрих Вильке.
— Куратор немецкой «Вдовы», которая попала к нам в 1942-ом году?
— Он заставил нас погоняться за его «Вдовой»[37] пусть теперь поищет нашу.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Протокол допроса: Крыса в норе предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
26
В группу УПА-Север входило 4 военных округа — «Туров», «Заграва», «Богун» и «Тютюнник». Они охватывали территорию Волынской, Ровненской, Житомирской и западную часть Киевской областей. УПА-Север также оказывала влияние на южные районы Брестской и Пинской областей Белоруссии, где проживала значительная часть украинского населения.
31
АК или АКовцы — подразделения польской Армии Крайовой. Славились зверствами в отношении украинского мирного населения.
34
Битва на Курской Дуге летом 1943 года, результатом которой стал разгром немцев и освобождение городов Орел, Белгород, Харьков.
35
ДП (Дегтярёва пехотный) — ручной пулемет, разработанный В. А. Дегтярёвым. ДП стал одним из первых образцов стрелкового оружия, созданных в СССР.
36
СМЕРШ — «Смерть шпионам» — военная контрразведка. Днем рождения военной контрразведки «СМЕРШ» принято считать 19 апреля 1943 года, именно тогда Иосиф Сталин подписал приказ о ее создании. «СМЕРШ» было его создание, как говорят, что название организации он придумал сам лично. Дело было в Сталинском кабинете в Кремле, где как раз обсуждался вопрос о цели и структуре контрразведки. Кроме Сталина в кабинете был будущий начальник «СМЕРШ», Виктор Абакумов, который предлагал Сталину дать название в нескольких вариантах. Но Иосиф Сталин сурово ответил: надо так назвать чтобы стало страшно, что бы тебя боялись, и предложил назвать «СМЕРШ» от сокращенного — смерть шпионам.