Давно и традиционно именно с
ресентиментом связывают бунты и революции.
Если, например, человек шёл по дороге и нашёл мешок с деньгами, – это, конечно, заставит других ему завидовать, но не наполнит их душу ядом
ресентимента.
Поскольку у
ресентимента нет специфических социальных форм выражения, он часто выливается в негодование и гнев в отношении неравенства вообще и в стремление разрушить символы социальных различий.
Массовая демократия, как мы убедимся далее, – это общество, живущее в режиме высокого и постоянного накала
ресентимента.
Не этот ли
ресентимент провинциалов объясняет, почему под прицелом их критики оказались труды тех, чьи привилегированные научные позиции были так прочно увязаны с апологией политической централизации в прошлом?
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: агрошкола — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Однако не только социалистическая, но и либеральная картина мира склонна представлять национализм однобоко, как негативное явление, вызванное трудностями модернизации или чувством
ресентимента по отношению к другим народам.
Вот почему столь важно понять, как сатира встроена в идеологический аппарат режима, служит ему, питает культуру
ресентимента, чем она близка широким слоям населения, изливающим свою озлобленность и фрустрацию от неспособности модернизироваться и встроиться в современный мир в праведный гнев против кощунников или карикатуристов.
В случае
ресентимента на дне завидующей души таится невыносимая мысль, что другой, тот, кто добился успеха, лучше тебя, потому что его успех обусловлен долгой упорной работой, целеустремлённостью, талантом – то есть всем тем, чем сам завидующий не обладает и на что он не способен.
Понятие
ресентимента, казалось бы, имеет огромный потенциал при осмыслении ряда моральных и политических аспектов трансформаций, происходящих в современных обществах.
Феномен
ресентимента обращает на себя внимание в конце XIX – начале XX века, когда классы, ранее считавшиеся страдающими или неспособными изменить своё положение, начинают обретать силу.
Подобная концепция – это концепция раба, она – не что иное, как образ власти, созданный для себя человеком
ресентимента.
Иными словами, генезис
ресентимента следует искать в высших классах или близких к ним социальных группах.
Националистический
ресентимент поэтому не просто теснейшим образом связан с государственным патернализмом, а является другим выражением того же типа массового сознания.
Его столь же нежданное, сколь и беззащитное присутствие означает, однако, живую провокацию общественного
ресентимента.
Своеобразие современного русского национализма заключается в том, что это – национализм массового
ресентимента, выросшего из травматического переживания тотального кризиса конца 1980 – начала 1990-х годов.
Словом, современность открывает для проявлений
ресентимента новые горизонты.
Мы приводим признаки
ресентимента творчества или бесовщины мести, действий вождя и их последствий.
Об этом говорит и поразительное сходство советской риторики начала холодной войны с пропагандистской риторикой эпохи путинского
ресентимента, устремлённой к пересмотру итогов холодной войны и реваншу.
И эта абсолютизация
ресентимента и есть сама по себе высшее зло как метафизическое, так и социальное.
Заблуждение – более того, грубая ошибка – полагать, что общество справедливое и осознающее себя таковым пресекает
ресентимент на корню.
Дело обстоит так потому, что христианин преисполнен
ресентиментом.
Ад – это и есть месть униженного христианина, питаемая
ресентиментом.
Тем не менее антикапиталистический
ресентимент – иногда скрытый, иногда выраженный открыто – не только всё ещё сохраняется в некоторых кругах, но и приобрёл значительную силу после финансового кризиса 2008 г.
Сегодня мы обнаруживаем, что существует два типа
ресентимента в отношении текущей социальной и политической обстановки.
Можно сказать, что сейчас время персонального
ресентимента, изолированного и исключительного одновременно, который вместе с тем проявляется с большим размахом.
Зачастую подпитываемый религией
ресентимент целых стран и регионов – как наследие в равной мере колониального прошлого и неудачных попыток присоединиться к цивилизованному миру.
Ресентимент бедных, вытекающий из бессильного возмущения неспособностью и невозможностью изменить своё положение.
С ними тесно переплетается
ресентимент многочисленных мнимых и подлинных жертв дискриминации и разнообразных видов неравенства – от привычных классового и расового до культурного, телесного или гендерного.
Огромный потенциал
ресентимента содержат замораживание социальной структуры, остановка социальных лифтов, нисходящая социальная мобильность, прекаризация.
Если у благородного и проявляется
ресентимент, то совсем ненадолго и не отравляет его.
В этом суть понимания справедливости, вытекающего из классической концепции понимания
ресентимента.
Ресентимент возникает из-за сознательного отказа от самопреобразования-усложнения, из-за сознательного продолжения деградации, из-за сознательного желания упростить сложную среду или низвести персонифицированных носителей сложности до уровня своего упрощения.
Некоторые авторы склонны даже считать, что сегодня мы сталкиваемся с «политикой
ресентимента».
Но худшая черта
ресентимента, пожалуй, – в том, что отвержение одной ценности влечёт за собой искажение всей шкалы ценностей, и это искажение может получить распространение в целом социальном классе, в целом народе, в целой эпохе.
Поэтому анализ
ресентимента может оказаться орудием этической, социальной и исторической критики.
Хроническое сознание неполноценности, зависимости, унижения и порождаемый ими социальный
ресентимент в таких условиях «снимается» лишь общим чувством национального величия.
Таким образом, поначалу перезагрузка немногим отличалась от российско-американских интеракций постсоветской эпохи, характеризующихся столкновением
ресентимента с высокомерием.
Элемент неуверенности, скрытого
ресентимента сквозит и в этих попытках реабилитировать буржуазность, и в возобновляемых усилиях её заклеймить – уже, правда, не с классовых, а с культурно-охранительных позиций, как явление органически «нерусское».
В риторическом вопросе министра хорошо слышен
ресентимент.
Многочисленные проделки создали ему среди товарищей мятежный, слегка героический ореол, а другие тем временем (вот типичный миметический механизм) испытывали
ресентимент – их раздражали его способности к учёбе, сочетавшиеся с громкими проказами.
Таким образом, мы убеждаемся, что пресловутый дух времени отмечен не столько волей к позитивному влиянию на ход вещей, к благому изменению множества ситуаций, сколько
ресентиментом, импульсивной потребностью ввязаться в драку, любой ценой поквитаться с органами власти и – берите выше – с мировым порядком.
Призрак бродит по миру, призрак
ресентимента.
Наличие
ресентимента не так заметно, когда почва для его проявлений сужается ввиду роста возможностей угнетённых классов и интенсификации социальной мобильности, как это было в послевоенное тридцатилетие с характерными для него ростом среднего класса, повышением влияния организованных трудящихся, расцветом социального государства.
По мере перерождения современных обществ из классовых в классово-сословные, в которых статус снова имеет значение для все ббольших групп населения, актуализируется и проблематика
ресентимента.
Иными словами, понятие
ресентимента подразумевает отсылку одновременно и к социальной группе (без которой оно потеряло бы значительную часть своей убедительности), и к «человеческой ситуации» (которая не может быть чётко привязана к той или иной социальной группе).
Сведение
ресентимента к психическим и культурным феноменам позволяет допускать его наличие у формально «благородных» – со скидкой на то, что, проявив такие чувства, они якобы лишаются своего благородства, переходя в разряд «подлых».
Иными словами, социально обусловленная зависть, которая, как считается, лежит в основании
ресентимента, возникает и поддерживается вовсе не тогда, когда расстояние между завистником и объектом зависти велико, а, наоборот, когда оно минимально.
И поскольку речь зашла о политиках идентичности, с которыми нередко связывается современный
ресентимент, стоит особо заметить, что он выражается в категориях достоинства, защиты оскорблённых чувств, компенсации за прежние несправедливости в форме привилегий.
Частичное понимание, которому способствует вдохновлённая
ресентиментом жажда редуцировать, приводит к наивно финалистскому взгляду на историю, который, не будучи способным достичь скрытых оснований практик, довольствуется анекдотическим разоблачением воображаемых виновников и в конечном счёте переоценивает значимость предполагаемых участников разоблачаемых «заговоров», рассматривая их как циничных инициаторов поступков, заслуживающих презрения (в первую очередь из-за их высокого положения).
Ресентимент всегда порождает сообщества «униженных и оскорблённых», притягивая их друг к другу, подчиняя единой морали; «упрощает» личность, заменяя идентичность принадлежностью.