Был он не слишком высок ростом, но коренаст и широкоплеч, носил длинные усы, а голову брил наголо, оставляя лишь на темени длинный
оселедец.
Голубоглаз, длинные усы, борода сбрита, волосы на голове тоже сбриты, только свешивается одна длинная прядь: знаменитый
оселедец (кой и века позднее будет отличать запорожскую казачью вольницу – Сечь).
Стоило казаку заговорить – и в деревянной рамке-отверстии обрисовалась круглая его голова, чёрный
оселедец и вся вышитая красным цветом рубаха…
Вот в выпуске о селёдке «бантиком» был казацкий
оселедец.
Чёрные, подёрнутые с кончиков сединой, усы и
оселедец свисали почти до земли.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: гифа — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Чтобы подчеркнуть казацкую принадлежность, он снял плат. Солнце играло бликами на бритом черепе. Тёмный
оселедец жизнеутверждающе торчал из макушки.
Его голова была гладко выбрита, но из-под чёрной бараньей папахи виднелся
оселедец белого цвета.
Подкручивая на ходу
оселедец, коренастый казак примчался через полминуты и вытянулся посреди комнаты.
Казак ворвался неудержимо и яростно, танцуя настолько быстро, что поначалу было не различить, где обрываются носки его юрких сапог, а где начинается
оселедец.
Алый плат, повязанный узлом назад, скрывал
оселедец.
Ярко-жёлтый соломенный брыль свалился с головы старика, обнажив длинный седой
оселедец.
Он залихватски тряхнул
оселедцем, перекрестился и, опустившись на четвереньки, пополз.
Жупаны и папахи, длинные усы и лихие
оселедцы, красные просторные шаровары, сапоги гармошкой – всё раньше казалось бы каким-то костюмированным праздником.
Казачий
оселедец вился за ухо с серьгой.
Мощный дядька лет под сорок в алом «запорожском» кунтуше и высокой шапке из чёрных смушек, из-под которой выглядывает длинный русый
оселедец.
Его выбритый череп украшал единственный длинный клок волос (позже такое мужское украшение стали называть
оселедцем), на светлом лице выделялись свисающие ниже подбородка усы и раздавленный ударом вражьей палицы нос настоящего мужа войны.
Тени были одеты по самой новой запорожской моде и, хотя по возрасту и боевым заслугам никто из них не мог ещё носить
оселедец, в остальном сходство их с низовыми лыцарями было почти полным.
Выше среднего роста, упругий и гибкий словно молодой дубок, с кучерявым тёмно-русым чубом вместо обычно принятого у запорожцев
оселедца, – таким был этот молодец.
Лысый череп есаула по-прежнему был украшен роскошным
оселедцем, на который любая кобыла, не глядя, поменяла бы свой хвост.
Натянув на
оселедец фуражку, он вскочил с места и вытянулся по стойке смирно.
В проёме показался совершенно пьяный пожилой мужчина с растрепавшимся
оселедцем на продолговатой лысине.
Вот только
оселедец никак не сумел отрасти на гладкой, как коленка, загорелой лысине, и казацкие шаровары в обмундирование украинской полиции не входили.
На его лысой макушке мокро прилип
оселедец – волосяной хвостик.
Он устало вытер пот на макушке – о ужас! –
оселедец оторвался.
И в самом деле: неужели что-то изменится, если начать рассказывать, как называют себя англичане, французы и немцы на родных языках человеку с разумом, который затмил
оселедец?
Тем не менее, он был в форменном кунтуше, щёки его были тщательно выбриты, длинные усы зачернены, седой
оселедец искусно зачёсан с затылка на голое, лоснящееся темя, а около кресла, сейчас под рукой, был гетманский жезл: и старческие недуги не мешали ему оставаться всегда бравым рыцарем и гетманом.
Казаки держались двумя отдельными группами, несколько запорожцев, с закрученными за уши гигантскими
оселедцами, сидели также за отдельным столом.
Как у опытного казака,
оселедец ниспадал на левую сторону.
Того и гляди – окосею и уши с
оселедец вырастут.
Из ворот воинской части выезжал, гружённый солдатами, парусиновый «Урал» С флагштока перед заграничным консульством свисал
оселедец двухцветного флага.
Зачёсанный через всю голову остаток волос взлетал вверх как
оселедец бравого запорожца, а спускающиеся вниз концы шикарных усов довершали это заметное сходство.
В
оселедец вплетён шнурок с шипастой булавой на конце.
Казак намотал на палец
оселедец, вперился в тёмный угол и углядел кошачьими своими глазами на земляном полу дувшуюся жабу.
Плюнул в сердцах под ноги, отпустил
оселедец, выжал из пореза на руке кровь на перо и, прикусывая от старания нижнюю губу, дописал грамоту до конца.
– Седоусый воин, с белым жёстким
оселедцем, словно бы свитым из конского хвоста, вскочил на ноги, распахнул руки: – Позволь обнять тебя, князь.
От ужаса
оселедец поднялся дыбом.
Что касается донских казаков, то они стремились во что бы то ни стало поквитаться с изменниками запорожцами, и не одна бритая голова с
оселедцем скатилась в тот день в песок от острой казацкой сабли…
Папа выглядел достаточно импозантно для зеленоватой твари габаритами метр на метр семьдесят: шикарный
оселедец, свисавший с макушки, татуированная рожа без всяких признаков бороды или усов, шрам на лбу, длинноватые листовидные уши.
Папа мой, оказывается, в молодости по живости характера бросил род, завербовавшись в клановую дружину, о чём напоминал до сих пор сохраняемый
оселедец.
Тёмно-русые волосы острижены коротко на боках и затылке, а прядь на темени – так называемый
оселедец – завязана в крутой маленький хвостик.
Тогда также, как и сейчас, стояли часовые – запорожские казаки, со своей неотъемлемым
оселедцем, люлькой и шашкой в шароварах и непрерывно, как и эти три наших современника, смотрели вдаль и в случае опасности подавали сигнал опасности – зажигали приготовленную, всегда сухую, солому на вышке.
У него были длинные висячие усы пшеничного цвета и длинный же
оселедец редких волос на коротко стриженной макушке.
Хорошо
оселедец на голове не завёл.
Насадили
оселедец, как живца.
Так вот, у этого половецкого воина
оселедец – чуб, заправленный за левое ухо.
То-то степнякам радость будет, – вытер нос
оселедцем селянин.
Где-то у моря стольный град ставить надо, – мечтательно потёр серьгу в ухе и поправил
оселедец.
– Где взял, там уж нет. А что? – хитро прищурился тот, поглаживая
оселедец.
Непригож был этот проезжий: лицо бледное, ни кровинки, нос толстый, луковицей, губы втянуты; по обе стороны лица торчали клоками скомшеные рыжие усы; такие ж рыжие брови густо нависли вниз, как щетина, заслоняли глаза так, что их вовсе не было видно; красно-рыжий
оселедец, как полоса запёкшейся крови, пролегал по виску и вился за ухом.