Школа богатырей. Вольные люди

Алексей Кудесин, 2020

Служить князю московскому Александру все равно, что связать себя по рукам и ногам. Посудите сами. Вы не можете критиковать княжну Завидку, которая устраивает колдовские опыты над людьми, ибо делает она это на своей земле. Вам никак неможно указывать новгородским купцам, каким товаром нельзя торговать, ведь у Москвы с Новгородом строгие договорные отношения. Минским лесовикам даже намекнуть невозможно, каким богам молиться, а уж к вольным казакам Запорожской Сечи и вовсе лучше не соваться… НО!!!!!! Все это! И мнооогое другое!!! Вы можете себе позволить!!! Если вы – ВОЛЬНЫЕ ЛЮДИ. Особенно, если один из этих вольных людей богатырь сильномогучий. Ну а вторая – красна-девица, владеющая зловещим Зеленым Сглазом… Читайте долгожданную ПЯТУЮ книгу из серии Школа Богатырей.

Отрок Любим сумел принять в себя земную тягу Несмеяны. Теперь он не абы кто, а богатырь. И не какой-нибудь, а сильномогучий, как тройка легендарных богатырей прошлого. Недаром же он владеет самым сильным из артефактов, оставленных легендарными богатырями, а именно булавой Ильи Муромца. Да и сила эта весьма кстати, ибо на восточных границах московского княжества собирается одержимая рать. Грядёт война, и Любиму в ней предстоит сыграть не последнюю роль.

Арка 0 — Отрок

Сказ 1 — Неподъёмная ноша

Хрусь! Хрусть! По стылой земле от ног Любима побежали трещинки. Двор пошёл неровными квадратами, словно лёд по весне. По ушам ударил хлопок, толстая рукоять булавы Ильи Муромца пропала, кулак сжался, внутри чувствовалось что-то твёрдое и колючее.

Любим недоуменно поднял руку. Куда пропало легендарное оружие? Опора ушла из-под ног, он ухнул вниз, как в прорубь. Счастливая улыбка ещё не успела сойти с губ, а в глазах уже плеснул ужас. Он тонул прямо в земле, как будто она превратилась в болотную жижу.

— В сторону! Фёдор, Полушка! Помогайте! Если упустим его…

Земля обступила Любима со всех сторон, распахнутые в ужасе глаза в последний раз зачерпнули лучи солнца. Сердце подскочило к горлу.

Голову пронзила острая боль, кто-то хапнул его за волосы и рванул вверх. Глаза вновь ощутили свет, грудь наполнилась воздухом.

— Держи! Держи его!

Он закашлялся и начал барахтаться, как одуревший от страха утопающий.

— Любим! Тише! Мы держим тебя!

Заставил себя успокоиться. Боль в голове исчезла, зато кто-то цапнул его за плечо. Под голову подсунули ладонь.

— Тягу! Подними вверх тягу! — крикнул прямо в ухо калика Олег. — Стоян учил вас это делать!

Любимка попытался сосредоточиться. Первый наставник и правда рассказывал тягателям об уменьшении веса собственного тела. И упоминал о случаях, когда земная тяга выходила из-под контроля богатыря настолько, что их переставала держать сыра земля. Но Любим не предполагал, что ему доведётся испытать это на себе.

— Вверх, парень! — прохрипело в другое ухо. Любимка не сразу узнал голос калики Фёдора, столько напряжения в нем было. — Если ты не подымешь её вверх, мы тебя не удержим!

Паника ударила в голову, гася проблески сосредоточенности. Он дёрнулся, забил руками. Вокруг раздалась ругань, крики. Рука под головой исчезла, зато ухватили за второе плечо.

Зачерпнул распахнутым ртом стылой земли, глотку забило, закашлялся так, что брызнули слезы. Паника навалилась такая же плотная, как сыра земля. В последний момент проблеском сознания уловил глаза. Огромные тёмные зрачки притянули его взгляд и начали размеренно пульсировать.

— Любим! — раздался спокойный голос прямо в голове. — Успокойся, Любим! От твоего спокойствия зависит спасение.

Голос рокотал, зрачки продолжали пульсировать, это наполнило Любима тишиной и покоем. Паника растворилась, вместо неё нахлынула обида.

— Но как же?! Я только что ходил! У Несмеянки не было с этим проблем! Отчего сыра земля отказывается меня держать?

— Все хорошо, Любим, — отвечал Полушка рокочущим голосом Харитона. — Представь, что ты лёгкий, как пушинка. Тебя тянет вверх! Тянет вверх!

Любим перестал махать руками и обмяк. Клещи на плечах сжались ещё сильнее и чуть приподняли его. Слышалось надсадное дыхание и скрежет зубов.

— Вверх! Земная тяга подымается вверх! Стоян учил тебя, ты умеешь это делать! — уверенно рокотал голос в голове.

— Я умею это делать… — замедленно повторил Любим, и тут же понял, что уже делает. Мысленно он обратился внутрь себя, туда, где давно привык ощущать тянущую пустоту. Сейчас там бурлил огромный котёл силы. И сколь бы бездонен он не был раньше, теперь этот котёл переполнен до краёв.

Сила. Чудовищно огромное количество силы. Очень тяжёлой, почти неподъёмной силы, которая вдавливает его тело в землю. А земля, даром что стылая, предательски расступается перед ним и не желает быть твёрдой, как раньше.

— Почему он тонет? Что с ним не так? — просипел у одного уха голос калики Олега.

— Слыхал, что Святогор под старость так же не мог ходить по земле, вынужден был жить в горах… — пропыхтел от другого уха калика Фёдор. — Поэтому и передал силу сыновьям…

— Так! Молодец! Ты нащупал… — продолжал Полушка почти ласково. — Теперь подымай её вверх! Подымай…

Голос писаря треснул и надломился. Пульсирующие зрачки пропали. Остался лишь надсадный крик. Но Любим уже успокоился. Коснувшись бурлящей силы, он приказал ей:"Вверх! Подымайся вверх!"И сделал то, как учил первый наставник Стоян.

Тело перетряхнуло страшное усилие. Неподъёмная тяжесть не желала поддаваться, на миг ощутил себя меж молотом и наковальней. Попытался настоять на своём. Вверх! Но ничего не менялось.

— Да! У тебя выходит! Молодец!

Извне пробились слова. Кто говорит? Полушка? Нет, уже калика Олег. Любимка недоуменно моргнул, сосредоточенность пропала, и он снова просел.

— Нет. Парень! Продолжай тянуться вверх! Не прекращай ни на миг!

Он снова надавил, и хотя на его внутренний взгляд ничего не менялось, богатыри явно в эти моменты испытывали облегчение.

— Хорошо! Не прекращай, — скомандовал калика Олег. — Ты должен все время это делать, пока мы что-нибудь не придумаем!

Все время! — ужаснулся Любимка. Страх едва не сбил настрой, но ужас вновь ухнуть в подземную бездну был сильнее. Прикусил губу и лишь сосредоточенно кивнул.

Следующие несколько минут показались Любиму адом. Он не мог расслабиться ни на миг. Отрешившись от всего, он тянул казавшуюся неподъёмной земную тягу вверх. Это отнимало кучу сил, и он старался не думать, что будет, когда они закончатся.

Калики и Полушка продолжали его удерживать.

— Камни. Тащите сюда самые широкие и крепкие камни! — командовал калика Олег. Тягатели прыснули в разные стороны. Лишь Несмеяна осталась на месте. Клоп помедлил было, но девушка отпустила его кивком.

Любимка улавливал их возню краешком сознания. Полушка отдавал команды, не отпуская отрока. Калики надсадно сопели с двух сторон, зубы скрежетали от напряжения. Периодически раздавались удары камня о камень.

— Пробуем! — скомандовал писарь. — Все идите сюда. Нам потребуется вся сила, которая есть…

Любим услыхал эти слова и едва не утратил сосредоточенность.

— Тише, тише парень, — тут же прошептал в ухо напряжённый голос калики Олега. — Без твоей помощи нам нечего и браться. Поднажми!

Потом его тащили всем скопом. Сам он прикусил губу до крови, стараясь облегчить им работу. Земная тяга по-прежнему оставалась неподъёмной, но в моменты особых его усилий, богатыри и тягатели выдыхали и ощутимо приподнимали его над землёй.

— Теперь нам нужно положить прямо в серёдку каменного ложа, — раздался голос писаря. Любимка рискнул и повернул голову. Тягатели собрали аккуратную площадку из массивных камней. Сделано это было в том месте, где неповреждённым остался замёрзший кусок выложенного булыжником двора.

— Любим, помоги нам! Потом сможешь отдохнуть…

Он кивнул и прикрыл глаза.

— Раскачиваем его. Взяли! Взяли! ВЗЯЛИ!

Любимка изо всех сил дёрнул земную тягу вверх. Вокруг него раздался единодушный полу крик полу выдох.

Граум! Двор отозвался, как гулкий барабан. Во многих домах что-то звонко рушилось, со стен падали камни. Постепенно все это затихло, осталось лишь тяжёлое дыхание нескольких человек.

— Уф, как тяжко… — пропыхтел Ярополк. Грудь его высоко вздымалась, но у парня никак не получалось отдышаться. Калики и писарь одинокого прикрыли глаза и замерли, словно прислушиваясь к себе. Используют земную тягу, чтобы унять усталость, мелькнула мысль.

Любим вытянулся посреди ложа из камней. Широкие и массивные камни цеплялись друг за друга, тягатели уложили их так, чтобы вес распределялся по широкой площади.

— Ну и тяжеленный же ты, парень, — с восторгом проговорил бронированный калика. — Кто бы мог подумать, что булава легендарного богатыря будет столь весить…

— Булава? — спохватился Олег. — Где она? Неужели упустили?

Он поглядел на то место, где"тонул"Любимка. Писарь встревоженно сверкнул очами, зрачки тут же дрогнули и он прислушался к внутренним мыслям.

— Разве ты не приметил? — Фёдор осклабился. — Булава Ильи способна уплотняться. Она может быть огромной, а может стать такой крохотной, что поместится в кулак…

Любимка с трудом подтянул к себе правую руку, сжатую в кулак, а внутри… и правда что-то твёрдое и колючее. Медленно разжал пальцы, на ладони лежала крохотная булава с шипастой головой. Отрок ахнул. Булава выглядела столь плотной, что казалась реальнее руки.

— Вот это да! — воскликнул Олег. — Впервые вижу такое совершенство в обращении со сталью.

— Видел бы ты, как этой штуковиной управлялся Муромец, — проговорил Фёдор. — Она пропитана тягой, он мог метать её, а потом призывал назад. Ничего в этом мире не могло устоять…

Любимка ощутил восторг. Но какой-то вялый, как сквозь толстую подушку усталости и боли. К тому же никто не разрешил ему снять усилие направленное вверх.

— С этим разберёмся потом, — прервал калик Полушка. — Любим, пробуй расслабиться. Камни сложены на широкой поверхности внахлёст друг на друга. Должны выдержать…

Несмотря на уверенное лицо, голос писаря слегка дрогнул.

— Давай, — сказал калика Олег. — Ты не можешь вечно оставаться в напряжении. Тебе надо отдохнуть.

Любим ощущал, как пот застилает глаза, кивнул. Сил совсем не осталось. Медленно откинулся на спину и положил руку с булавой рядом с собой.

— Теперь попробуй убрать усилие… — скомандовал писарь. — Только медленно. Не разом, а постепенно…

Любимка снова кивнул. По лбу тёк пот, щипал глаза и ссадины. По подбородку ползла кровь из прокушенной губы. Он не замечал ни того, ни другого. Медленно начал отпускал земную тягу.

Хрусь! Хрусь! Ложе под ним похрустывало и наливалось внутренним напряжением. Стрельнуло мелким камушком. Писарь присел и внимательно вгляделся в основание сложенных камней.

— Держится. Главное не ёрзай, вообще не шевелись!

— Как же это хорошо… — выдохнул Любимка. Его выдох колыхнул волосы людей и пошёл гулять по двору не хуже Темниковых проделок.

— Любим! Держи себя в руках, — спохватился писарь. — Расслабляться полностью нельзя. Можно немного отдохнуть…

После этого Любим лежал, возвращаясь в мыслях к земной тяге, едва хруст под ним приобретал угрожающие нотки.

— Что случилось? — молвил Фёдор. — Отчего он стал таким? Ждали сильномогучего богатыря, а он… Грхм.

Последнее слово грузный калика проглотил, так и не сказав.

— Вот именно, что грхм, — отозвался писарь. — Мы предполагали подобный исход, хоть и надеялись, что участь сия нас минет.

Вокруг собрались калики и писарь. Тягатели переминались с ногу на ногу поодаль. Любимка все бы отдал, чтобы стоять сейчас вместе с ними.

Фёдор положил ладонь на сапог отрока, тот почувствовал, что может ещё на чуток расслабить узелок напряжения у себя в груди.

— Спасибо, дядька Фёдор… — прошептал отрок. Бронированный калика небрежно кивнул и продолжил:

— Почему он не может справиться с тем, с чем у Несмеяны не было никаких пробоем?

— Несмеяна сызмальства с этим даром, — Полушка поглядел на Олега. Тот кивнул.

— Да, её мамка сказывала, что младенец умел менять вес ещё в утробе. Порой она думала, умрёт от тяжести, а иногда делалась такой лёгкой, что едва не взлетала.

— Вот, — кивнул Полушка. — Несмеяна выучилась этому навыку ещё до рождения. Поэтому с этим у неё проблем никогда не было. Любим теперь оказался в положении младенца, которому сызнова нужно учиться ходить.

— Как же мне учиться ходить, если для меня земля, как болото? — воскликнул Любимка. — Я как те менестрели на ярмарке, которые натянут верёвку меж деревцев и ходят туда сюда, балансируют. Стоит на миг отвлечься, тут же сверзишься вниз. Мне что же теперь всю жизнь как те менестрели?!

Полушка повернулся к нему, зрачки писаря пульсировали, в голосе явились нотки Харитона.

— Коли для Руси потребуется, так и проживёшь, — сказал он сурово. Губы отрока дрогнули. Потом глаза сверкнули, лицо обрело твёрдые черты.

— Я готов! — Любим попытался подняться. Каменный лежак затрещал и зашатался.

— Тише, тише! Пока этого не требуется, — калика Олег уложил его назад.

— Скверно то, что такого мастерства быстро не приобретёшь… — продолжал Полушка. — Потребуются длительные и очень кропотливые занятия. Любиму придётся фактически заново учиться ходить и сражаться.

— Нам бы сперва добраться до дома, — проговорил Олег.

— Никогда бы не подумал, что проблема появится именно отсюда… — пробормотал калика Фёдор, его рука все ещё лежала на ноге Любима, подпитывая его силой.

— Харитон предусмотрел и это, — задумчиво проговорил писарь. Он прислушался к чему-то и с сомнением поглядел на Любима. — Тренировки начнутся здесь и сейчас. Любиму необходимо добраться до берега Днепра.

— Что?!

— Что?!

— Ка-ак?!

Несколько голосов слились в один. Любимка попытался подняться. Каменное ложе под ним хрустнуло и распалось. Отрок бултыхнулся в землю, как в омут. Калики одновременно прыгнули к нему, протягивая ладони. Они ухватили отрока за плечи и лишь тогда поняли, что он провалился лишь по пояс, потом погружение замедлилось.

— Я… у меня… — проговорил он, говоря отрывисто и скоро, словно втискивал слова меж моментами большой сосредоточенности. — У меня… Получается…

Продолжая висеть по пояс в земле, он выдавил напряжённую улыбку.

— И прям, как менестрель. Словно стою на натянутой верёвке… Постоянно должен следить… чтобы она не выскочила из-под меня…

— Идти сможешь? — спросил Фёдор.

— Н-не знаю… — Любимка сосредоточился, на лбу выступили крупные капли пота. — Если попробовать… Но… Не знаю, надолго ли меня…

Он качнулся и разом просел по грудь. Калики склонились к нему, но он вскинул руку.

— Я сам!

И он побрёл прямо сквозь землю, которая с тихим хрустом и треском отваливалась в две стороны. Калики переглянулись и пошли рядом. Полушка что-то тихо сказал тягателям, те потянулись следом.

Любим медленно перемещался к краю двора. Мостовая здесь понижалась, отрок оставался на прежнем уровне, поэтому медленно поднимался из земли. Его шатало и мыкало, но он упрямо возвращал себя в исходное положение и делал очередной шаг.

— Молодец, парень. У тебя выходит, — проговорил Олег. Настенька, Ярополк и остальные с ужасом глядели на старания отрока.

Любимка брёл сквозь землю, страшась даже думать о бездне, что разверзлась под ногами. Не мог ослабить внимание ни на секунду. В голове не осталось ни одной мысли. Только мешанина из:"Тяжесть! Держи тяжесть! Могила! Сырая земля! Вот и смертушка моя…"

Шёл так, пока не упёрся в каменную стену дома. Замедлился, стараясь решить, что делать.

— Иди насквозь! — бухнул бронированный калика азартно.

— Не стоит, — поспешно вмешался Полушка. — Он может потерять сосредоточенность, а нам будет сложно его поймать.

— Что же нам придумать? — калика Олег потёр затылок. — О. Придумал. Я спрошу у Прозорливой Сумы.

Калика с решительным видом сдвинул неприметную сумочку на бок и сунул внутрь руку.

— Если вытащить Гранитный Камушек… Говорят что он такой прочный, что его даже сильномогучие богатыри…

Он бормотал и шарил в сумке.

— А я слыхал — есть ещё Воздушные Каменюки, — оживился Фёдор. — Их вообще вверх тянет. Коли Любиму такие в карманы напихать…

Олег зажал что-то в кулак. Лицо его просветлело. Он потащил кулак из сумы.

— Да. Я смог…

Он так и застыл. На раскрытой ладони лежало сморщенное, засохшее яблоко.

Возникла пауза, потом хихикнул Фёдор.

— Выглядит так, словно осталось от прошлого владельца сумы.

— Что это?! Почему?! — калика стоял с протянутой рукой, не зная, что делать. С одной стороны вытащил откровенную глупость, с другой не привык легкомысленно относиться к дарам Прозорливой Сумы.

Полушка рассеяно глянул на него и кивнул.

— Прекрасно. Значит он уже рядом…

Он словно бы к чему-то прислушивался.

— Кто рядом? — недоумение калик только усилилось.

Небо закрыла огромная чёрная тень. Раздался свист, путников шатнул ветер. Настенькины волосы и Несмеянова коса плескались по ветру.

Граум! С грохотом прямо на них упало что-то крупное и тёмное. Любимка зажмурился, страшась утратить сосредоточенность. Геройский порыв схлынул, все силы уходили на то, чтобы удержать себя на поверхности.

Держаться! Только держаться… Если это враг… Нет. Богатыри сами справятся. Я должен… Только… Держаться…

— Любим, вот и спасение твоё. Не думал, что он обернётся так быстро… — в голосе Полушки слышалось облегчение.

Отрок рискнул приоткрыть глаза. Сердце зашлось от счастья.

— Бурушка!

Перед ними стоял конь Миколы Стародуба, огромный и монолитный, словно высеченный из камня.

— Пришёл один… — Полушка запнулся, — без богатыря. Поэтому явился так скоро.

— А сам богатырь где? — с сомнением спросил калика Олег. — Ни разу не видал их порознь…

Уо-о-о-ох! Всех во дворе качнуло от длинного тоскливого вздоха. На глазах коня набухли крупные слезы.

— Чего это с ним? — Ярополк опасливо приблизился.

— Добрая коняжка, — сказал Фёдор. — Переживает расставание с богатырём. Ничего, вернёшься, и вы снова будете вместе…

Конь задрожал и отвернул голову. Полушка сделался мрачнее тучи, но ничего не сказал.

— Зато теперь ясно для чего это…

Настенька взяла сморщенное яблоко из руки калики и подошла к коню. Низенькая девушка едва достигала стремени.

— Не грусти, Бурушка. Возьми.

Она протянула раскрытую ладошку с яблочком. Конь осторожно потянул морду, очень аккуратно ухватил яблоко губами. Оно исчезло в огромной пасти. Конь решительно тряхнул гривой, будто жалея о минуте слабости. Он посмотрел прямо на Любимку и тихо ржанул, дёрнув головой, словно приглашал к себе в седло.

— Гляди ка, понимает, — изумился Фёдор.

— Похоже, это будет не просто, — проговорил Олег, взглядом измеряя расстояние от земли до седла, которое находилось на высоте второго этажа.

Конь всхрапнул, Любимка уловил в этом храпе весёлые нотки. Потом его что-то цапнуло за шкирку. Бурушка дёрнул головой. Отрока выдернуло из земли, как репку. Описав дугу, шлёпнулся на широкое седло.

Пока летел, ощущал себя лёгким, как пёрышко, едва коснулся седла, как тут же растёкся по нему неподъёмной кляксой.

— Кто поедет с ним? — начал говорить калика Фёдор.

— Я! — перебил Полушка и извиняюще глянул на Олега. — Ты руководитель. Тебе отряд назад возвращать. Причём быстро. Не меньше чем через пять дней вы должны быть в городе.

Сказ 2 — Дорога домой

Они покинули Потерянный Град, некогда звавшийся Киевом, через главные ворота. Теперь, когда Любимка глядел на них с высоты богатырского седла, они уже не казались такими огромными. Бурушка шагал, осторожно ставя копыта, обходя крупные завалы. Отрок полулежал в огромном седле, конь шёл столь плавно, что Любимка мог позволить себе отпустить стянутые в тугие узлы мышцы.

В ладони кольнуло. Ах, точно. Совсем забыл про булаву. Он раскрыл кулак. Хлоп. На край седла упал длинный стальной стержень с шипастым навершием не больше кулака.

— Осторожней. Не урони…

Полушка ехал сбоку от седла, примостившись на стремени. Он обеими руками придержал такую хрупкую с виду булаву, едва не свалившись вниз. В последний момент конь ржанул и дёрнул боком, помогая писарю.

Любим цапнул стальной стержень и огляделся. Богатырское седло наверняка имеет специальные места для оружия, которые выдержат булаву Ильи. Бурушка всхрапнул и тряхнул головой. Да, точно. Вот оно, рядом с лукой. Отрок осторожно опустил булаву и отнял руку, в любой момент готовый подхватить.

Скри-и-ип! По седлу разлилась волна напряжения, кожа и толстые нити её стягивающие натянулись и напряглись. Любим представил, как волокна рвутся одно за другим, а нити, толстые как канаты расползаются по ниточкам.

Но не зря Микола считался последним настоящим сильномогучим богатырём. Снаряжение его коня выдержало легендарное оружие. Бурушка как ни в чем не бывало ступал дальше, неся нового сильномогучего богатыря.

— Уф, можно расслабиться… — Любим растёкся по седлу. И тут конь вломился в лес. С хрустом повалились деревья, отрока тряхнуло, ещё и ещё. Тряска отозвалась болью в костях. Он сжал зубы в попытке перетерпеть, не закричать.

И тут произошло то, что заставило Любима позабыть о боли.

— Кто это там? — воскликнул Полушка. Конь развернулся, и Любим увидел небольшую поляну, а на ней сгорбленную несчастную фигуру, сидящую на поваленном дереве. Не сразу узнал Лексия, настолько привык видеть его наглым и гордым.

Сын богатыря выпрямился, на лице отразилось удивление, потом все заслонила досада. Ещё вчера Любим ничего бы не заметил, теперь в нем бурлила земная тяга. Он приметил, как напружинились ноги тягателя, как сгруппировалось для прыжка тело. Теперь даже заранее мог сказать в какую сторону прыгнет Лексий.

— Постой… — Любим потянулся к Лексию и едва не свалился с коня. Полушка поспешно придержал его, конь переступил вбок, подхватывая. Сын Алёши замер, все ещё в напружиненном состоянии — вот-вот прыгнет.

— Ты хочешь говорить со мной, после того что было? — глухо проговорил он. Любим вспомнил, как сын легендарного богатыря пытался умыкнуть булаву Ильи у них из под носа и ощутил злость. И правда, чего я к нему пристал?

Досадливо отмахнулся от недобрых мыслей. Есть вещи куда важнее, чем предательство.

— Там в Потерянном Граде, — сказал, — я видел твоего отца.

Лексий медленно распустил узлы мышц, готовых к прыжку. Он обернулся и поднял на Любимку взгляд.

— Что ты сказал?

— Я видел слепок истории. Не знаю, как это произошло, но передо мной предстало то, что случилось здесь пятнадцать лет назад.

Полушка сверкнул в сторону Любима острым взглядом.

— Почему ты ничего не сказал? Это недопустимо…

— Не было случая… — дёрнул щекой Любим. — Я знаю правду, про твоего отца! Хочешь услышать?

Кулаки тягателя сжались, лицо исказила гримаса боли.

— Правду?! Какую такую правду?! — воскликнул Лексий. — Неужели ты знаешь, почему он бросил своего только что рождённого сына и пропал неведомо куда?!

Столько ненависти плеснуло на Любима из глаз Лексия, что сумел лишь кивнуть в ответ. Вот значит какую боль он носит в себе. Кто бы мог подумать. Всегда такой невозмутимый и насмешливый, ни разу не позволил прорваться этой боли наружу.

— А я не желаю знать! — сказал, как обрубил Лексий. — И другим не вздумай…

Парень посмотрел мимо Любима на Полушку и сплюнул.

— Ну вас…

Он резко развернулся и пошёл в лес. По-простому пошёл, без богатырских прыжков и ускорений.

— Не нужна ему твоя правда, — тихо шепнул писарь, и в голосе его проскользнули рокочущие нотки Харитона. — Не делай больше так!..

— Да, не нужна… — проговорил Любим потеряно. Лексий считает, что отец предал его, что станет, если узнает, что вместе с семьёй он предал и родину, предал свет.

— Ты хотел овладеть булавой Ильи, но я думаю, тебе больше подойдёт сабля твоего отца, — крикнул он в спину уходящего тягателя. Того уже почти не видно было за лапами елей.

Лексий остановился, на середине шага, хоть и не оглянулся.

— Что ты творишь?! Нельзя! Не говори! — зашипел писарь. Но Любим понял, что не может молчать. Как-никак провёл не один месяц рядом с этим ершистым парнем.

— Он же мой товарищ, — проговорил отрок. — Как я могу смолчать?

Лексий не уходил, слушал. Полушка пульсировал глазами. По лицу волнами шли чувства.

— Сабля Алёши Поповича. Я знаю, где она!

— Любим. Давай все обсудим, — в рокочущем голосе Харитона появились несвойственные ему нотки раздражения и торопливости. — Мы не можем так просто разбазаривать такие сведения. Мы все должны продумать…

— Лексий его сын, — молвил Любим со странным чувством внутренней правоты. — Кому, как не ему…

— Лексий — предатель! Он ослушался командира, — прогремел Полушка. — Разве можем мы доверить ему одну из легендарных вещей?!

Бурушка всхрапнул и закивал, перебирая копытами. Он явно соглашался со словами писаря.

— Ты же слышал о боли, которую он носит в себе! — закричал Любим в ответ. Самым обидным показалось то, что чёрствого и всегда правильного Харитона поддержал богатырский конь. — Я уверен в Лексие! Он никогда не встанет на сторону зла!

Конь вновь всхрапнул и запрядал ушами.

— Бурушка, почему ты на его стороне? Микола никогда бы не осудил так строго человека! Он всегда давал шанс…

— Любим, ты слишком юн и наивен, — пророкотал Харитон губами Полушки. — А враг хитёр и подл. Настолько подл, что ты даже не можешь себе вообразить. Не говори ему, где сабля. Он предал тебя из-за булавы. Предаст опять!

Лексий от каждого слова вздрагивал, как от пощёчины."Он предал!","Предаст опять!"Парень сгорбился и медленно побрёл к лесу. Казалось, у него отняли пару десятков лет жизни.

— Нет! — воскликнул Любим. — Лексий — богатырь земли русской. Я верю в него!

Писарь порывался ещё что-то сказать, но отрок уже отвернулся.

— Уральские горы. Видение было как-бы сверху. Длинный хребет. Это вроде бы Тайга, но там с севера есть проход. Если ты смел и все ещё хочешь иметь легендарный артефакт…

Он замолчал. Полушка застыл, округлив рот на середине слова. Зрачки его бешено пульсировали. Потом писарь кивнул и прикрыл глаза. Когда он открыл их вновь, зрачки были обычного размера.

— Любим, что ты наделал! — проговорил писарь усталым голосом. — Теперь я должен задержать Лексия. Он не из нашего княжества, отпускать его опасно.

Полушка отпустил стремя коня и соскочил на землю. Сын богатыря оскалился и затравленно оглянулся. От писаря волнами пошло ощущение мощи, словно приоткрылись невидимые врата.

— Не пытайся бежать, — сказал Полушка. Глаза его сверкнули зелёным. Тягатель застыл, словно его члены вмёрзли в невидимый лёд. — Вот так. Молодец! Позволь мне тебя принять…

Любим прикусил губу. Отчего Харитон не слушает его?! Не должно так быть! Одновременно понимал, что время слов закончилось. Писарь не станет его слушать.

— Бурушка! Помоги… — взмолился Любим. — Микола дал бы парню шанс! Он встал бы на мою сторону.

Конь всхрапнул и дёрнул головой с явным неодобрением.

— Ты сам знаешь, что дедка не такой, как дядька Харитон. Он верил в людей…

Сказал так и осёкся. Прозвучало, будто Миколы уже нет. Тут же почувствовал, как мышцы коня деревенеют под ним, потом из глубины конской туши донёсся всхлип.

Бурушка вскинул голову и заржал. Лес содрогнулся от этого ржания. Любим ощутил в нем согласие и непонятную горечь…

— Да. Ты понимаешь, что Микола…

Конь топнул и дёрнул крупом в сторону, Любимка охнуть не успел, как соскользнул наземь.

— Дядька писа-а-арь! — заорал он и бултыхнулся в землю, как в воду. Палица Ильи осталась лежать как ни в чем не бывало притороченная к луке седла.

Полушка дёрнулся и разорвал контакт взглядов. Лексий моргнул и тряхнул головой, словно пробудился ото сна. Писарь оглянулся, лицо его досадливо сморщилось. Пуф. Он пропал и тут же очутился рядом с барахтающимся отроком. Конь всхрапнул и поглядел одним глазом на Лексия. Тот мог поклясться, что в голове родилось короткое слово:"Беги!"

Лексий кивнул коню, словно человеку и — шух — пропал в лесу. Полушка в это время барахтался во свежевзрытой земле, пытаясь вытащить на поверхность тонущего отрока.

— Иго-го! — конь весело ржанул, вытянул морду и цапнул зубами торчащую из-под земли ногу Любима. Вжух, он выдернул его, как умелый рыбак выдёргивает рыбу из реки. Отрок проделал дугу и с размаху шлёпнулся в седло. Удар был столь силен, что ему почудилось, будто все кости разлетаются в мелкое крошево. Любим не успел и пикнуть, как провалился во тьму.

— Э-э, сговорились…

Писарь пихнул коня в бок, но лишь сам отскочил от него, как мячик.

— Тебе не отвечать за судьбы Руси. Можешь себе позволить принимать решения на эмоциях!

Конь поглядел на него умным глазом и тяжко вздохнул.

***

Потом была мучительная дорога в Москву. Хотя седло было огромное, Любимка не мог вытянуться в нем в полный рост. Приходилось полусидеть, полулежать, отчего его потяжелевшее тело доставляло страшные мучения. Любимка прилаживался и так и эдак, ни на миг не чувствуя себя удобно. Даже менять сами положения было больно. Его давило к земле со страшной силой. Кости хрустели, и казалось, что они вот-вот переломятся. Связки вытягивались, мускулы ныли от неподъёмного напряжения.

О Лексие больше не говорили. Писарь будто забыл о нем, решив, что ничего изменить уже нельзя. Его волновала теперь лишь скорость передвижения. Несколько раз пытался пустить коня вскачь. В первый раз Любим сразу же потерял сознание, очнулся чуть погодя от страшной боли. Земная тяга не успевала латать порванные мышцы. Конь брил не спеша, хмурый писарь сидел над ним и следил, чтобы бессознательный Любим не выпал из седла.

— Не выйдет, знать, скоро тебя доставить…

Едва Любим оклемался, Полушка сделал ещё одну попытку. На сей раз скорость наращивал постепенно. Любимке и так было тяжело, но тут с каждым новым скачком его кости похрустывали все сильнее, перед глазами словно тёмную пелену продёргивали. Кончилось все так же, как в первый раз. Только теперь Любим сам не понял, как сомлел. Писарь долго о чем-то совещался с Харитоном, подрагивая зрачками и беззвучно шевеля губами. После этого Бурушка шёл ровной рысью, нести вскачь больше не пытался.

Зато экономия была введена во всем остальном. Остановок не делали, перекусывали прямо на ходу. Передвигались по крупным трактам, срезая по лесным тропам. Богатырскому коню завалы снега были нипочём. Стоило ему фыркнуть, как путь расчищало на несколько вёрст вперёд.

Так прошло десять дней. Под конец езда превратилась для Любима в одну сплошную ноющую боль. Когда впереди показались белокаменные стены Москвы, Любим едва не расплакался. Он опасно пошатывался в седле, придерживаемый сзади Полушкой.

Взор застилала кровавая пелена, разум ничего не соображал от боли и недосыпа. С трудом мог бы пошевелить рукой или ногой. Палица лежала на коленях, сам не знал в какой момент забрал её из седла. Но что либо поменять не было ни сил, ни воли.

На мосту перед Троицкими воротами окончательно сомлел. Конь предупреждающе всхрапнул, писарь соскочил и навалился всем телом. Его сапоги раздвинули булыжную мостовую, жалобно захрустело основание моста.

Бам! Бам! Бам! Сверху рухнули три черных столба из стального дерева. Одно отодвинуло Полушку, второе подцепило Любима и удержало в седле.

— Добро пожаловать домой, — произнёс сильный голос. Во вратах стоял невысокий, плотный богатырь, седые волосы падали густой гривой. Он был в простом кафтане и сапогах из темной кожи.

— Дядька Буслай, — пикнул Любимка. Бревно задвинуло Любима в седло, булава дёрнула руку. Пальцы разжались. Полушка в ужасе застыл посреди моста.

Пуф! Первый богатырь исчез со своего места, даже снег не взметнулся. Он возник рядом с Бурушкой. Рука подхватила булаву у самой поверхности моста.

— Уф, — писарь смахнул выступивший на лбу пот. — Ещё бы чуть, и пришлось бы строить мост сызнова.

— Не дрейфь, библиотекарь! — гулко отозвался Буслай. — Все под присмотром.

Он поднял перед собой палицу. Мышцы плеча заметно напряглись и перекатывались. Булава выглядела в его широкой ладони несерьёзно и даже хрупко. Казалось, что она должна переломиться от такой хватки, пальцы богатыря побелели от усилия.

— Занятная вещица, — он перевёл взгляд на отрока. — А ты, стало быть, наш новый сильномогучий богатырь…

Любимка покачивался в седле, силясь удержать ускользающее сознание. Все что угодно, лишь бы не сомлеть на глазах у первого богатыря.

— Да, Микола не ошибся, — на лицо Буслая набежала тень. — В Несмеяне и правда была заключена величайшая сила.

— Теперь она в этом мешке с костями…

От врат к ним шагал высокий тощий тип в чёрном обтягивающем одеянии. Сверху накинул шубу, лысая голова отражала облака. Урядник князя Фрол, давний недруг Любима.

— Хи-хи. Мешок с костями… — над Любимом из воздуха соткалась фигурка маленького человечка. Весь путь любимец молчал, но едва кто-то обозвал Любима, не мог остаться в стороне.

— На наше счастье Харитон это предусмотрел, — Фрол повернулся к Буслаю. — Надо как-то доставить, хм, это во двор княжьего терема. Князь собирает совет. Будем решать, что с ним делать…

Фрол повернулся к Любиму и осклабился.

— Спрятать кубышку с сокровищем или двинуть на передовую!..

Тот никак не прореагировал на фразу ещё год назад вызывавшую у него волну возмущений."Не сомлеть! Только не сомлеть! Не доставлю уряднику такой радости!"

Буслай взглянул на Любима.

— Пойдём, доставим тебя на княжий двор…

***

Шух. Шух. Бревна отъехали в сторону, Любимка панически ухватился за седло. Не упасть! Если я упаду…

— Чего сидишь? Слазь! — раздался сильный голос. Отрок замер и огляделся. Вокруг нарядные терема и высокая стена. Княжий двор, перед ним стоит первый богатырь, урядника нигде не видать.

— Но… — Любимка передёрнул плечами. — Я провалюсь…

— Прыгай, это приказ.

Во взгляде первого богатыря сверкнул задор. Любимка кивнул и тяжело соскользнул из седла.

Граум-м! Громыхнуло так, словно с неба упала огромная гора. Любимка застыл, расставив ноги и зажмурившись. Вот сейчас раздастся уже знакомый хруст раздвигающейся земли.

Но хруста не было. Любимка рискнул приоткрыть один глаз. Вокруг ничего не изменилось, разве что разметало солому и распахнуло ворота. Робко открыл второй глаз и выпрямился. Он стоял на площадке, выложенной брёвнами первого богатыря.

— Настоящий сильномогучий богатырь, — проговорил Буслай. Он глядел на отрока сквозь каличий прищур и качал головой. Ноги Любимки подогнулись, он неловко упал и едва не скатился наземь. Крайнее бревно приподнялось, удерживая его. Первый богатырь крякнул от усилия.

— Жаль только, что… — он оборвал себя и тут же добавил. — Хотя Несмеяна тоже не вполне могла этим управлять…

Любимка вытянулся и потянулся до хруста в костях. Вздох облегчения колыхнул снег во дворе не хуже падения из седла. Тут же начал с кряхтением садиться. Уставшее тело стонало и ныло, не желая уступать удобное положение.

— Отдыхай, — сильный голос Буслая колыхнул пространство вокруг него. — Вижу, натерпелся. Пока ты на стальном древе, все будет в порядке. А мы пока решим, как с тобой поступить…

Он ещё не договорил, а Любимка уже вытянулся в полный рост и мгновенно уснул. Буслай поглядел на него, хмыкнул. Аккуратно положил рядом палицу и отправился к княжьему терему.

Сказ 3 — Княжья воля

Любим проснулся от всеобщего оживления. Его лежак был сдвинут в угол двора, вокруг сновали дворовые люди князя, дружинники и писари Харитона. То и дело раздавались отрывистые команды. Через ворота вошёл отряд гридней предводителствуемый усатым воином.

— Что случилось? — спросил десятник стоявшего у ворот писаря.

— Мрак вернулся. Быть войне! Князь созывает остальные княжества…

Гридни зароптали, самый младший из них так побледнел и шатнулся, что товарищам пришлось его придержать. Любимка распахнул глаза.

— Как война?! Где война!?

Сделал движение резко сесть, но сумел лишь с трудом оторвать голову от бревна. Сил принять вертикальное положение не хватило. Трепыхаясь и кряхтя перевалился на бок, помогая себе руками кое как отжал себя от твёрдой поверхности и сел. В глазах потемнело, замер, чтобы переждать слабость.

— Мрак вернулся… Это из-за меня… Я должен… исправить…

Собрав силу в кулак, заставил себя подняться. Этого хватило лишь на то, чтобы воздеть себя на четвереньки и вновь замереть. Коли вернулся перводемон, князю никак не обойтись без сильномогучих богатырей. Микола и Буслай это хорошо, но Бог троицу любит.

— Поэтому я должон!.. — не заметил, что начал говорить мысли вслух.

Кое как подтянул неподъёмное тело к краю и приготовился сбросить его наземь.

— Плохая идея, Любим. Я бы тебе не советовала так легкомысленно разбрасываться вновь обретённой силой.

Голос был очень знакомый. Отрок замер, а потом обернулся:

— Варька!

Позабыв о слабости, сел на край бревна. Ноги опустил, будто сидел на брёвнышке на берегу пруда. Сапоги погрузились в землю, он даже не заметил.

— Я так за тебя беспокоился!

Он потянулся к ней, силясь встать. Ещё чуть и соскользнул бы с брёвнышек.

— Нет. Сиди.

Перед ним и правда стояла дочка библиотекаря. Она подошла почти вплотную и удержала его вытянутой рукой.

— Сиди… Я пожалуй тоже…

Тут он заметил, что с девушкой что-то не так. Варвара выглядела не лучше него. Лицо измождённое, под глазами тёмные круги. Косички растрепались, и что уж совсем немыслимо — развязалась пара бантиков на всегда безупречном платье девицы. Да и само платье истрепалось и даже прорвалось.

Девушка села рядом с Любимом на бревна и выдохнула. Ноги у неё не могли раздвинуть землю, поэтому она притянула колени к себе и положила на них подбородок. Любимка залюбовался её профилем, не в силах молвить слова. Но чем дольше он на неё глядел, тем больше тревожным мелочей подмечал.

Тут на щеке синяк, порез на ухе, в уголке губы запеклась кровь. Да что же это такое?! Хотел вскрикнуть и яростно встрепенуться, как раньше, но лишь робко спросил:

— Варька! У тебя все в порядке? Ты так выглядишь…

Прежде чем ответить, девушка вдохнула и поморщилась, словно рёбрам было больно вмещать воздух. Потом бережно повернулась к нему. Так бережно обращаются со своим телом лишь раненые люди.

— Ты выглядишь не лучше… — Варвара подняла руку и коснулась прокушенной губы. Рана поджила, но от прикосновения кольнуло болью. — Наши с тобой мечты завели нас очень далеко…

Её прекрасные рыжеватые глаза мигнули и закатились. Она повалилась было в сторону, но быстро взяла себя в руки и выровнялась.

— Прости. Уже неделю не спала…

— Неделю?! — ужаснулся Любимка и издал нервный смешок. — Пожалуй, я тоже… Что случилось? Ты так прощалась тогда после Рождества… Как в последний раз. А я не понял. Ещё и разозлился, что ты меня проводить не явилась…

Девушка кивнула.

— Да. Не хотела тебя пугать. Ты же шёл на важное дело. Вот и я решила от тебя не отставать…

Она прикрыла глаза, пережидая приступ усталости.

— Отец отправил меня в одно очень опасное место… — её тело содрогнулось от страха и отвращения. Любимка приобнял её и прижал к себе. Это вышло настолько естественно, будто всегда так и поступал.

Она прильнула к нему, доверчивая, как маленький зверке. Он ощутил, как расслабляется её тело. Распутываются узлы в напряжённых мышцах.

— Это все сотворили с тобой там?! — Любимка нашарил булаву свободной рукой и сжал в кулаке рукоять.

— Нет… Там все обошлось. Мы получили что хотели, узнали нашего врага и… — она запнулась.

— Тогда что случилось?!

— Я ни на миг не могу передохнуть, — сказала Варвара. — Теперь я очень ценный человек и на меня постоянно устраивают…

Она говорила, а Любимка любовался её уставшим, но от того ещё более милым лицом. Как же я соскучился!

Он вдруг вспомнил тот момент в пещере духоплётов, когда Несмеяна спасла их. В её образе он тоже увидел Варьку и понял, что именно этот человек стал для него воплощением Святогоровой Руси.

Варька для меня больше чем друг! — проговорил мысленно. — Она для меня… все…

Пока так думал, вдруг понял, что девушка застыла рядом с полураскрытым ртом. Время внезапно просело и замедлилось. Глаза Любима удивлённо расширились. Все это походило на действие темной волны, только на сей раз не было клякс перед глазами.

Неужели земная тяга позволит мне использовать приёмы темной волны?!! Но это значит лишь одно… Опасность!

Тут же приметил бешено вращающийся предмет, которые летел в сторону Варвары.

— Нет! — это была лишь мысль, ибо рот только начал округляться в крике. Не раздумывая Любим дёрнул рукой, в которой была зажата палица.

Дзинь! Время скакнуло до обычной скорости. На землю упал сплющенный исковерканный предмет, в котом с трудом можно было опознать метательный нож.

— Нападение! К полудню от колодца! Живо! Живо!

Двор наполнился людьми. Замелькали витязи в воронёных доспехах, они тут же рассредоточились в разные стороны. Двое замерло, прикрывая Варвару. К Любиму с девушкой шагнул незнакомый мужчина одетый как писарь Харитона.

— Не успели! — в сердцах бросил парень. — Как же так?! Харитон мне голову оторвёт! Ступайте, здесь я пригляжу…

Черные богатыри исчезли, парень подскочил к девушке.

— Сударыня?! Все в порядке?! Проворонили! Этот бросок был явно ловчее прочих…

Варвара даже не повела бровью на всю эту суету.

— Полох, прости… Дай нам поговорить… Видишь. Он меня защитил…

Любимка удивлённо глянул на девушку. Впервые, наверное, слышал от неё столь несвязные речи. Да что с ней такое?

Парень поглядел на него и кивнул.

— Спасибо. Если бы не ты… — он побледнел и облизал губы. — Подумать страшно. Князь выделил охрану из воронёного отряда, а я оплошал… Спасибо!

— Полох! — столько муки было в словах Варвары, что он вскинул ладони.

— Ухожу! Ухожу! Но я буду рядом! Враг подтягивает новые силы! Убийцы все лучше. Их мастерство растёт… Спасибо, Любим.

Шух! Полох исчез.

— Что это значит? — спросил Любим.

— Покушение, — проговорила девушка. Отроку показалось, что оно ни капли не тронуло Варвару. — Двадцатое или тридцатое, не считаю… — отмахнулась девушка. — Я уж не знаю, что с этим делать. Отец поставил в охрану лучшего охранителя из писарей и личную гвардию князя. Но их хватает лишь…

Она передёрнула плечиками.

— Я так давно не спала. Вечное напряжение. Удар может последовать отовсюду. Работать толком тоже нельзя. Это ужас! Даже у Вия в плену было проще. Там я могла чита-а-ать…

Её рот растянулся в зевке. Она перевела на него свои рыжеватые глаза.

— Но это не важно. Я так счастлива тебя видеть. Все получилось. Я слышала, что ты смог.

Сквозь усталость и боль проступили черты прежней Варвары, не той серьёзной и выдержанной, а девушки с блестящими глазами, какой она бывала только с Любимом наедине.

— Ага, как же. Получилось, — он в сердцах пнул проделанную в земле дыру. — Я как никто тебя понимаю. Моя новая сила столь же тяжело мне даётся, как твои покушения…

Он замолчал, прислушиваясь к себе. Потом качнул рукой с палицей.

— Похоже, я выспался. Вне помоста я ни на что не способен, так хотя бы послужу таким способом… — взгляд его сделался решительным.

— Ложись и спи, сколь тебе потребуется. Я посторожу. Вместе с Полохом как-нибудь управимся…

Думал, что девушка станет возражать. Прежняя Варвара, у которой были завязаны все бантики наверняка так бы и сделала, но эта усталая девушка лишь кивнула головой и прижалась к нему ещё крепче. Он положил булаву на колени, второй рукой прикрыл девушку, как крылом.

— Все хорошо. Отдыхай.

Грудь девушки равномерно вздымалась, на лице появилось спокойное умиротворённое выражение. Она спала. Впервые после возвращения от Тёмного Скомороха.

***

Так прошёл день. Суета во дворе продолжалась, то вспыхивая, то затухая. Говорить о войне и возвращении перводемона стали меньше, несколько раз холопы резко обрывали себя, настороженно зыркнув в его сторону. Любимка понял, что им запретили без нужды трепать языками.

Варвара тихо посапывала под его рукой. Затемнало, к ним никто не подходил, на Варвару никто более не покушался.

Если бы не девушка, отрок давно бы уже протёр дыру в Буслаевых брёвнах от нетерпения. С Варей же приходилось сидеть ровно и терпеливо.

— Делаешь успехи, я впечатлён… — свистнуло в ухе.

Любимка недоверчиво поднял голову.

— Темник? Чего это с тобой? Должно случиться нечто необычное, чтобы ты меня похвалил…

— Случилось… — в свисте ветра Любиму послышалась тоска и плач.

— Темник, — проговорил он. — Что случилось?! Как Мрак явился, все идёт наперекосяк! Неужели и тебя достали…

Долгое время вокруг него царила тишина. Лишь стрекотали кузнечики, да пели птахи. Любимка подумал, что Темник как обычно сбежал не прощаясь. Потом воздух колыхнулся и тихо тоскливо засвистел.

— Его нет боле… Мне нечего больше желать…

Любимку обдало морозом. Существовал один лишь человек, о ком мог бы тосковать ветряной человечек. Тут же вспомнилась тоска в глазах богатырского коня.

— Не шути так, Темник, — проговорил он. — С дедкой Миколой не могло произойти ничего страшного! Ты чего… Он же сильномогучий!

— Сильномогучий! — голос Темника налился грозной силой. — Куда более сильный и опытный, чем ты! С момента своего создания я мечтал послужить ему! А он передал меня тебе…

Последнее словно не произнёс, а будто брезгливо выплюнул.

— Неудачник, не человек. Даже получив силу, ты ни на что не годен! Теперь ты не дыра, а лежачий камень! Зря тебя спасли! Лучше бы ты утонул в сырой земле…

Он кидал все более злые слова, а Любимка их словно не слышал. Лишь разрасталась ледяная пустота в груди.

— Что с дедкой? — проговорил он.

— Его убил Вий. Пронзил своим зелёным мечом, когда они пытались выкрасть будущего носителя перводемона! Это из-за тебя все! Из-за тебя, из-за тебя, из-за тебя!

Ветер взвыл совсем уж тоскливо и рванул со двора. Любимка так и остался сидеть на бревне ни жив, ни мёртв.

Дедки Миколы Стародуба больше нет. Вспомнились дети, которые дразнили старика и кидали в него комья грязи. Как он обессиленно сидел у печки и не мог снять доспех. Как они старались с Варькой, надрывая глотки, чтобы докричатся до великого богатыря.

— Его больше нет с нами… — проговорил Любимка. — Это из-за меня…

А потом он глянул наверх. С тёмного зимнего неба на него смотрели сотни ярких звёзд. Одна из них вдруг мигнула и словно бы замерцала ярче.

Звезды — это костры героев, которые покинули этот мир и наблюдают за нами сверху. Любимка плотно поджал губы и стиснул рукоять палицы.

— Дедко Микола! Я не герой, но я постараюсь все сделать как надо! Обещаю!

В небе громыхнуло. Где-то далеко, на грани слышимости, но Любимка ощутил покой. Небеса услышали его обет. Услышали и приняли.

— Добро. Правильный подход для безусого отрока.

Любим задним местом ощутил, как подрагивает земля. Из темноты к нему вышел Буслай.

Отрок едва не подскочил, в последний момент вспомнил о Варваре и лишь сильней распахнул глаза, да подался вперёд.

— Ёшь-матрёшь! Все говорят, что Мрак вернулся. Будет битва.

Первый богатырь молча кивнул. Лицо его посуровело.

— Я должен быть там! — воскликнул Любимка. Спохватился, поглядел на девушку. Та тихонько посапывала, лицо расслабилось и стало почти детским. У Любимки защемило в груди. Он зашептал: — Ведь я сильномогучий! Я должен там быть!

Видя лицо богатыря, сам стушевался и замолчал.

— Но ведь я должен… Обязан…

— Как нам поможет воин, который не способен толком устоять на земле? — сурово молвил Буслай. Любимка опустил голову. В речах сильномогучего ему послышался упрёк.

Шух! Шух! Любимка и Буслай одновременно вскинули один булаву, другой руку. Первый богатырь перехватил диковинный изогнутый нож прямо перед тем, как он звякнул о шипастое навершие булавы. Лезвие ножа было направлено на спящую девушку.

— А ты молодец, — лицо Буслая смягчилось. — Не растерял былой сноровки.

Он небрежно швырнул нож обратно, туда, откуда он прилетел. Откуда-то сбоку взвыло, это сокрушался на очередную свою оплошность Полох.

— Вот видите! — встрепенулся Любим. — Значит, я могу…

— Не можешь! — жёстко обрезал Буслай. Потом добавил, чуть смягчившись. — Сперва ты должен выучиться владеть новой силой. Только после этого мы сможем использовать её в боевых условиях…

— Но…

— Никаких"но". Это приказ. Теперь ты сильномогучий, а значит, тебе могут приказывать только высшие люди княжества. Князь, первый богатырь и начальник тайной службы.

Любимка поник, хотя от последних слов внутри заиграл огонь гордости. Да. Я теперь величина!

— Это наш общий для тебя приказ. Ради спасения Святогорова наследия ты как можно скорее должен обуздать обретённую силу и встать в строй богатырей русских.

— Но война…

Любимка раскрыл рот, чтобы спорить. Варвара оказывается уже проснулась и с интересом слушала их разговор. Девушка выскользнула из-под его руки и встала рядом с первым богатырём.

— Любим, — сказала она, глядя на отрока. — Ты же сам мечтал об этом. Стать сильномогучим и послужить Руси. Ты должен соответствовать…

— А как же ты…

Он глянул на обломки кинжала. Второй тоже прилетел издалека, на него даже воронёные богатыри из охранного отряда не среагировали. Так метнуть оружие может лишь богатырь или одержимник.

— А вот это самое лёгкое, — оживился Буслай. — Про Варвару мы тоже говорили. И решение однозначно.

Девушка напряглась, одно дело распоряжаться другими, совсем другое услышать это же про себя. Тем более отец никогда не спрашивал ее мнения. Любимка во все глаза глядел на первого богатыря.

— Она едет с тобой. Мы решили, и Харитон согласился, что лучшей защиты в сложившейся ситуации для неё не найти.

Из темноты раздался придушенный вскрик. Любимка тревожно посмотрел в ту сторону.

— Да, Полох, приходится это признать. Вы с охранным отрядом не справились. Коли бы покушения были на князя, они увенчались бы успехом. Отряду воронёных нужно сделать выводы…

От терема отделилась сгорбленная фигура.

— Я старался. Но мы не ждали, что…

— Не ной, — Буслай глядел сурово. — Поедешь с ними. Тоже станешь тренироваться. Яга и Ком уже вас ждут. До полигона вас доставит Бурушка, а там Ком позаботиться о том, чтобы ты не проваливался под землю, пока не научишься владеть тягой. С Вариными покушениями тоже все решится. По крайне мере на то время, пока вы там.

Любим и Варвара переглянулись. Внутри отрока родилась ликующая волна. Я стану тренироваться! Варька будет рядом! Это ли не счастье!

— Ура! Вместе с Варькой… — он поймал взгляд Буслая и стушевался.

— Ком обладает серьёзными силами и управляет достаточно просторными землями. Он никогда не спит и ему все время скучно. Защита Варвары его развлечёт. Это даст нам возможность поймать тех, кто покушается на девицу и выспросить у них, кто послал.

Варвара внимательно выслушала его и кивнула. Девица тоже была в приподнятом настроении. Она, наконец, выспалась, а известие, что можно будет провести какое-то время с Любимом преисполнило её радостью.

— Харитон сказал, что ты тоже должна овладеть некими способностями. Будто бы у тебя те же способности, что и у его брата… — Буслай многозначительно замолчал. Варвара посуровела и кивнула ещё раз.

— Да. Пожалуй, это наилучшее решение. К тому же потренироваться можно будет на тех, кто покушается на меня.

Любимка покосился на девушку и ощутил озноб. По тому, как она произнесла эти слова, повеяло настоящей жутью. Вспомнились безжалостные зелёные очи Вия.

— Вот и славно! — на суровом лице Буслая сверкнула улыбка. Он выглядел человеком, который спихнул со своих плеч нудную проблему. — Вы тренируйтесь, а мы покуда соберём войска и вдарим… Если все пойдёт как надо, глядишь — ваших сил и не потребуется…

Он оживлённо хлопнул в ладоши и растёр их, гулко захохотав. Лицо Любимки вытянулось. Он поглядел на Варвару. Девушка неуверенно улыбнулась.

— Он шутит… — сказала она неуверенно. — Точно шутит…

Сказ 4 — Объединённая армия собирается

На краю Запредельного оврага собрались лучшие силы шести княжеств. Шатры правителей раскинулись на вершине заснеженного холма. Князь Александр стоял у входа в свой шатёр и взирал на пёстрый многолюдный лагерь, что раскинулся перед ним.

Богатыри Московии обосновались у самого подножия холма. Привыкшие к дисциплине, они расчистили место от деревьев и выстроились прямоугольником, ровные стороны не сломались даже тогда, когда они расстелили плащи на снегу и уселись для отдыха.

В сравнении с ними казачки напоминали огромное, до неприличия пёстрое, громогласное и вечно бурлящее пятно. Деревья они рубили хаотично, жгли костры и устраивали вокруг них шумные кружки. Из рук в руки переходили баклажки с пенным квасом. Всё это расположилось по правую руку от богатырей. Тарас поднял и привёл с собой всю Сечь. По крайне мере из Малороссии они вышли всем скопом. Это были тяжёлые деньки для тех мест, по которым они двигались. Сюда добралась едва ли половина. Нет, битв и опасностей по дороге не было. Было множество постоялых дворов и городских арен, на которых можно было явить свою доблесть и подзаработать гривен. Князь Александр склонен был радоваться сему, ибо сюда добралась самая управляемая часть воинства.

По левую руку от московитов покачивалось зелёное море елей, подёрнутое снежной пеной. Если богатыри и казаки расчистили место под свою стоянку, минские дивы хоть и явились в большом количестве, предпочли скрыть это в девственном лесу. Множество лесных витязей в темных кожаных одеяниях с капюшонами на головах, они буквально растворились в небольшом куске леса. Князь не поверил бы, что там вообще кто-то есть, коли бы собственными глазами не видел, как туда входят сотни суровых мужчин. Старый волхв на сей раз остался в родных лесах, дивов вёл звероватый Коготь.

Справа от казаков чуть дальше от оврага, чем все остальные стояли новгородцы. Вернее богатыри наймиты, на которых расщедрились главы гильдий. Здесь были богатыри и гридни князя Трувора. Последние держались поодаль, понимая, что когда дело дойдёт до битвы, от них будет мало прока.

После поражения Кречета и падения Михайло в Новгороде вновь в почёте стало нанимать вольных богатырей. Большая часть из них была здесь. Предводительствовал ими сам Добрыня, грузный купчина в соболиных мехах. Молодой купец Ястреб держался особняком.

Тмутараканцы явились со всех концов света. Подобно минчанам они не рубили деревья, но прятаться среди них тоже не стремились. Их пёстрые наряды виднелись среди мохнатой зелени елей.

Нынче даже Тула не осталась в стороне. Богатырей в городе мастеров сыскать трудно, зато явился отряд големов, механических людей, управляемых земной тягой. Они выстроились ровными рядами меж прочих княжеств, чему князь Александр был очень рад. Он сам уговорил на это погонщика големов Клина, который на прошлых богатырских состязаниях был судьёй в поле, дабы разделить воинов разных княжеств от возможных стычек и разногласий.

Князь Александр поднял глаза. По другую сторону оврага колыхалась тьма. Всё пространство от макушек высоченных сосен и елей до самого края обрыва скрывали клубы чёрного, как дым, тумана.

Возрождённый князь демонов был тут. Так свидетельствовали доклады разведки. Здесь же собрались одержимые витязи отряда Полуночи. И это более всего беспокоило московского князя.

— Почему… — проговорил он, потирая губы ладонью. — Почему ты предпочёл сразу выйти нам навстречу? В прошлый раз всеми способами тянул время и копил силы…

Ответить на этот вопрос пытались многие.

— Ильюши нет, вот он и обнаглел, — говорил Буслай. — Считает, что нет ноне достойных. А мы докажем — есть!

— Русь распалась, вот он и думал, что по-отдельности нас легко взять. Только вот просчитался, а на попятнай — поздно! — это говорил Фрол и угодливо поглядывал на князя. Мол это твоими стараниями, батюшка, все княжества вместе собрались…

— В любом случае, нет у нас выбора, — мрачно рокотал Харитон губами Полушки. — Мы должны показать Мраку, что по-прежнему сильны. Ещё проверим, на что они способны…

Князь не разделял оптимизма соратников. Но был согласен с Харитоном. Выбора у них и правда нет.

— Они явились, — сказал Буслай, подходя. Следом за ним вышагивала огромная туша в синих шароварах, расшитой безрукавке и распахнутом тулупе. Атаман Тарас собственной персоной. Каждый шаг поднимал вокруг волну снежной пыли. Гладко выбритый череп отражал белизну снега. Черные, подёрнутые с кончиков сединой, усы и оселедец свисали почти до земли. Изо рта торчала длинная трубка. Следом за Тарасом семенил самый маленький человечек, каких князь когда либо видел — воевода казаков Прокл.

— Явились, не запылились! — грохнул Тарас и захохотал, словно сказал шутку.

Следом вышагивал мрачный и строгий Добрыня, купчина из Новгорода. Такой же огромный, как атаман, но весь закутанный в соболиные меха, с шапкой высотой в целый аршин, длинные меховые рукава волочились по снегу. Борода почти касается загнутых носов сапог. Следом вышагивал немолодой уже витязь в полном доспехе с усталым лицом, щедро посеребрённым опытом. Князь Александр узнал князя Трувора и кивнул ему. Тот дрогнул губами, словно собирался улыбнуться и передумал, вместо кивка только прикрыл глаза.

— Здрав будь, князь московский, — мощным голосом молвил Добрыня. — Шёл я мимо ваших, увидал, что бедна сбройка. Могу продать получше…

Князь Трувор вздохнул и встал в сторонке, чтобы наблюдать за сборищем.

— А казачкам чего ж не предлагаешь? — тут же надулся Тарас.

— У казачка дран зипунок, но оружие такое, что западный король и восточный базилевс позавидуют. Нет у нас столько тавару лучше чем ваше оружие.

Добрыня изобразил печаль во взоре, казачки расхохотались, довольные собой.

— Да! — весело выкрикнул Прокл. — Нам мечи без надобности. Нам снедь да пенный квас подавай! И поболе!

Они переглянулись с Тарасом и загоготали на два голоса.

Следом на холм поднялся суровый и заросший волосами Ермак из Тмутаракани и звероватый Коготь, который горбился с таким видом, словно ему удобнее было бы встать на четвереньки, как зверю. Оба лишь скупо кивнули, ни тот ни другой не любят праздные речи. С Ермаком уныло вышагивал высокий воин в разношёрстной одежде, минский див и вовсе явился один. Не пожелал неволить своих, всяк знает, что для дива покинуть лес — большое испытание.

Последним был Клин, щуплый мужик без доспехов, в одном тулупе. Простоволосый, во рту бегает труда сюда соломинка. Тульский богатырь был без сопровождения, оно и понятно, кроме него в отряде одни големы.

— Добра всем, князья да бояре, — проговорил Клин, пожёвывая соломинку.

— Я рад, что вы все приняли моё приглашение и явились сюда на важную битву, — начал князь Александр. Буслай молчаливо встал по правую руку от него. Пара воронёных отодвинулась назад, чтобы не мешать собранию

— Экой ты, — подкрутил ус Тарас. — На битву мы завсегда первые! Хорошо, что ты не утаил и…

Он оглянулся на чёрный туман.

–…ха-ха! Поделился с нами славой!

— Новгород тоже рад услужить своими богатырями. Надеюсь это зачтётся нам во время дележа добычи…

— Грхм! — кашлянул Коготь. — Не хвались на рать идучи…

И замолчал, словно сам удивился своему многословию.

— Битва битвой, но и жить потом надобно как-то. Коли вас это не интересует, мы готовы сами, стал быть, всю добычу пособрать и поделить. Вам останется только забрать, — Добрыня поймал взгляд атамана казаков и хитро подмигнул ему. Тарас заржал в ответ.

Князь Александр едва унял желание поморщиться. Знал заранее, как все будет. С Добрыней пришёл обоз, где купцов едва ли не больше, чем богатырей. Когда все кончится, они расставят свои телеги. На одних выставят снедь да квас, а на другие будут складываться выкупленная добыча, которую возьмут за полцены у казачков. А те и рады спустить добычу здесь и сейчас. Добычу минских и вовсе растащат без зазрения совести, ибо знают, что те не станут привередничать да пересчитывать.

Но морщиться нельзя, как бы противно не было от такого сребролюбия. Новгородцы пришли и даже привели немало богатырей. Это уже выше всяких даже самых смелых ожиданий. Не зря Харитон сделал ставку на Ястреба и Трувора. После падения Михайло даже Добрыня ведёт себя вполне сносно.

— Если нас ждёт битва, нам необходимо продумать стратегию и довести до всех их место на поле сражения, — сказал Клин.

— Боюсь, у нас нет такой слаженности, как у твоих големов, — подал голос Ермак и с тоской поглядел на покрытый черным туманом лес за оврагом. В княжествах все знали, что он лелеет давнюю мечту отправиться в неприступную доселе Тайгу и пройти её от Запределья и до края мира.

— Чего тут обсуждать, — Тарас раздулся от гордости. — Казачки ударят, а вы все на подхвате будете. Спину прикроете, беглецов догоните…

Он захохотал. Рядом подхихикивал Прокл, но глаза у маленького воеводы серьёзные.

— Я думаю так и поступим, — вмешался князь Александр. — Казаки ударят в центр. Наши богатыри хорошо знают здешние леса, поэтому мы и минские дивы постараемся зайти с тыла. Тмутаракань, новгородские богатыри и големы поддержат казаков слева и справа. Доблести хватит на всех!..

Какое-то время обсуждали детали, чему очень мешали реплики атамана Тараса. Он всегда говорил не к месту, а потом долго и громко хохотал над собственными шутками. Когда закончили и собрались расходиться к своим командам, князь Александр потёр виски. От этого бесконечного зубоскальства у любого разболится голова.

— Беспокоят меня эти казачки… — проговорил Буслай тихо. — Кабы не напортачили…

— Ты заметил, что воевода Прокл был очень внимателен, — ответил князь. — Слушал все и головой кивал. Думаю, он все сделает…

— Да, если кто способен с казачками управиться, так это он…

К ним подошёл Полушка писарь. Лицо суровое, зрачки едва заметно подрагивают. На поясе приторочен небольшой сундучок с походной чернильницей. Из шапки торчат перья.

— Решили атаковать? — скорее утвердительно молвил он.

— Оно не совсем плохо, — отозвался Буслай. — Могли бы обсуждать до бесконечности…

— Тарас понимает, что не удержит своих долго без дела, — молвил Полушка. Зрачки его подрагивали, демонстрируя, что Харитон тоже тут. — Он и сюда-то довёл едва ли половину, казачки по всему пути отставали да терялись. Все корчмы ими полны.

— Остальные тоже не сильно жаждут затягивать дело, — проворчал калика Фёдор. Они с Олегом подошли от ровных рядов выстроившихся витязей. — Я тут потёрся между ними… Настроение — вдарить и зараз решить все вопросы.

Князь мрачно кивнул.

— То, что мы вообще собрались здесь все вместе — большое чудо. Возможно Мрак в это не верил, поэтому и довёл до такого. Но сейчас, даже если единого удара не хватит, все узрят истинное положение дел и расскажут своим…

— Ну что, братушки?! — донёсся до них громовой Тарас. — Сразимся с нечистой силой!

— Да, батько! Сразимся! — ответил нестройный хор голосов. Чем более молодые и безусые лица встречались среди толпы, тем больше восторга и предвкушения было среди них.

— Пойду тоже покомандую… — Буслай скакнул через ряды богатырей и выкрикнул. — Богатыри! Настал момент великих свершений! Мы вместе и в этом наша сила. Ударим по врагу и разом решим эту незадачу!

Со стороны Тульских рядом никто не кричал, раздавался лишь лязг и скрежет големов. Им не нужны слова, а команды Клин передаёт молча с помощью земной тяги.

Минские дивы тоже предпочитали общаться без лишних слов. Разве что из леса несколько раз взвыло по волчьему, что навело князя Александра на мысль о волкодлаках. Он поморщился, делая это так незаметно, что приметил только Полушка стоявший рядом.

— Пущай, — тихо сказал писарь. — Нам недоступна роскошь князя Владимира, когда он объявил старых богов вне закона. Главное, что дивы стоят в наших рядах.

Князь тихо вздохнул. Из минских лесов давно приходят недобрые вести, что старые боги творят несвойственные им дела. Некоторые священники и вовсе гутарят, будто старые боги и демоны полуночи — суть одно.

Среди Тмутараканских прошло оживление.

— Общего командования не будет? — спросил Полушка. Зрачки его подрагивали. Князь мотнул головой.

— Об этом даже не думали. Всяк себе голова. Никто не желает подчиняться чужому правителю. По крайне мере у нас есть хорошая вводная для начала боя.

Шух. Рядом с ними появился маленький человечек с торчащими чубами. Воронёные подались вперёд, закрывая князя. Сверкнули выхваченные кинжалы.

— Тише, — вскинул руку князь. — Свои.

— Да, я свой, — пискнул Прокл. — Пришёл сказать, коли выделите мне кого из этих… — он кивнул в сторону писаря, — готов постараться направить казаков туда, куда потребует бой.

Князь ощутил теплоту благодарности. Надо же, даже среди казаков имеются понимающие стратегию люди…

— Полушка, — вместо этого сказал он. Тот кивнул.

— Пойдёт Топоток. Он уже оделся по-казачьи, будет держаться рядом.

Прокл оскалился, как злобный зверёк, но лишь хмыкнул.

— Все то у тебя прихвачено, Харитоша…

Пуф. И он исчез.

— Хороший человек этот Прокл, — молвил Полушка в пространство. — Надо бы его отблагодарить. Сынка его Наумом кличут? Надобно хорошенько обучить да пристроить…

— С передним флангом ясно, — молвил князь. — Казаки начнут и возьмут на себя основные силы противника. Тмутараканцы много повидали в своих путешествиях, быстро сориентируются коли что. Големы Тулы в полном нашем подчинении. Клин выполнит все, что мы скажем. Их можно придержать и мгновенно бросить туда, где возникнет надобность.

— Все не так уж плохо, — сказал писарь, и князь позволил своим губам немного дрогнуть и тут же спрятал не родившуюся улыбку в ладони.

Как раз в этот момент чёрный туман угрожающе заклубился и надвинулся. Богатыри крепче сжали руки на рукоятях, а князь отступил назад. Из-за него выдвинулись богатыри в воронёных доспехах с лицами, закрытыми темными платами.

Тарас расхохотался и придвинулся, лицо атамана отразило лихое веселие. Буслай, напротив, был суров и собран. Скупыми жестами он отдавал распоряжения богатырям. Его боевые бревна угрожающе подрагивали, частоколом выстроившись за спиной богатыря.

Туман резко подался в стороны. Собравшиеся богатыри дружно ахнули. На противоположной стороне оврага было пусто.

— Это чего творится… — раздался одинокий голос.

— Обмануть удумали!

Тарас начал раздуваться от злости. Было не ясно, кого он имеет ввиду: одержимников или князя Александра.

— Нет, что вы. Никакого обмана, — раздался приятный молодой голос. Пёстрое изображение земли сдвинулось и поплыло, и вот уже прямо посерёдке чистого пространства стоит одинокий человек.

Он был высок ростом и мускулист. Темные шёлковые одежды обтягивали развитые мускулы, румяное, как наливное яблочко, лицо излучало молодость и задор. На груди болтался медальон с тонкой длинной иглой внутри прозрачного камня.

— Здравствуйте, — выкрикнул он и как бы невзначай сменил позу. Сделано это было так, чтобы в движении поучаствовало как можно больше групп мышц. — Меня зовут Кощей. Я очень рад видеть вас всех в добром здравии. Очень приятно, что вы собрались здесь поприветствовать меня.

Сказ 5 — Демоны оплачивают долги

Буслай нахмурился, его глаза обшаривали мускулистую фигуру на той стороне оврага в поисках оружия и не находили его. У нового носителя Мрака не было ни огромной секиры, ни даже маленького ножичка. Одна только игла в медальоне.

— Ступай на нашу сторону — поприветствуем! — гулко бахнул Тарас. По рядам казаков быстро распространялось недоумение.

— Это чего же он один-от?!

— Це выходит драки не будет?!

— Э, брат, нельзя так с казачками!

По пёстрой толпе прокатился грозный ропот. Кощей словно не замечал нарастающего гнева.

— Почему бы и нет, — выкрикнул он. — Буду сей же час!

Он вдруг закружился на месте и стрелой взмыл в небо. Богатыри и казачки подняли взоры, но он уже возник на их краю оврага, вонзившись в землю, как сулица.

— Я безоружен, вы же не станете нападать на безоружного…

Он с улыбкой развёл руки, показывая, что они пусты. Мускулы при этом распахнулись во всей красе. Наверняка Кощей их специально напрягал для пущего эффекта.

Кое-кто из казаков нахмурился и принялся щупать свои мышцы, уж не меньше ли. Даже некоторые богатыри Буслая тайком поглядели на себя в блестящие щиты товарищей.

— И что это значит? — насупился атаман. — Вы трусите драться?

— Что это за тёмные силы такие?! — поддержали его казаки.

— Понятно дело — при виде доброго казака любой одержимник в штаны наделает!

Казаки принялись соревноваться в зубоскальстве. По толпе пошёл гулять гогот.

— Друзья! — воскликнул Кощей с кокетливой улыбкой. — Мы больше не хотим драться. Мы желаем мира!

После этого заявления у оврага повисла тишина. Потом хлынула новая волна зубоскальства.

— Точно, струсили!

— А мы так далече топали!

— Чего нам делать?!

— НЕТ! ТАК ДЕЛО НЕ ПОЙДЕТ! — перекрыл их ропот громовой голос Буслая. Первый богатырь Московии широко шагнул вперёд. Бревна за его спиной угрожающе забрякали. Казаки вновь притихли.

— Ты разжёг самую страшную войну столетия, — каждое слово Буслая падало, как пудовый камень, — уничтожил множество людей, пропали без вести сильнейшие богатыри и всеми любимый князь Владимир. В каждой семье есть люди, которые потеряли близких, а ты говоришь — хочу мира?

— Но ведь это сделал не я, — с невинной улыбкой сообщил Кощей. — Тому негодяю Мраку вы уже отомстили. Он был уничтожен страшно и кроваво. Все обиженные должны быть довольны…

— Обиженные довольны?! — в небе грозно загрохотало.

По рядам пошёл гулять ропот. Казаки не скрывали своего разочарования. Богатыри присоединили к ним грозные голоса.

— Ты нам за прошлое ответь!

— Мира он просит! Ишь!

— Да мы тебя сейчас…

— Остальные где? Они тоже повинны!

Из толпы в перводемона прилетел грязный ком снега. Шлёп, по лицу потекли потоки грязи. Все кругом замолчали, повисла тишина. Кощей поднял руку, богатыри напружинились — сейчас начнётся. Перводемон утёр лицо ладонью, стараясь при этом сыграть мускулатурой.

— Мы не хотим войны, — повторил он. Улыбка вернулась на его губы. — И мы готовы заплатить всем, кто выставит нам счёт.

После этих слов повисла ледяная тишина. Потом кто-то шокировано молвил:

— Как можно жизни людей гривнами мерить…

— А вот здесь поподробнее, — со стороны новгородского крыла спускался Добрыня. Так спешил, что едва не наступал на собственные рукава. — Мы можем и гривнами. Новгород больше денег потерял, чем людишек, можно и сторговаться…

Все разом зашумели. Многие казачки заголосили, что им де тоже гривнами, Буслай казалось, был готов бросится на своих за такие слова.

— Гривнами? Очень жаль, но денег у меня нет, — опечалился Кощей. Добрыня резко встал, словно набежал на стену.

— Как нет?! — воскликнул купчина, наливаясь дурной кровью. — Издеваться удумал! Буслаюшка! Ату его, ирода!..

— Но у нас есть золото и самоцветные каменья, — радостно сообщил Кощей. — И мы готовы щедро с вами поделиться. А вы уж там сами решайте, кому сбывать и какую цену выставлять…

Добрыня в очередной раз преобразился.

— Золото! Каменья! Да мы столько гривен за то выторгуем у западных королей. Буслаюшко, не спеши! Всех твоих воинов в новую зброю оденем…

— Как ты можешь так говорить?! — взревел Буслай, но вокруг Добрыни уже собралась кучка купчин поменьше. Они принялись что-то активно обсуждать, махали руками и азартно записывали результаты в маленькие книжицы. Из кучи неслись слова"все нам, а мы знать, потом цену поставим…"

— Ах ты, хитрая лиса! Купить нас удумал? — вперёд выступил толстенный атаман Тарас. — Нет уж! С нами такое не пройдёт. Мы обиды не спускаем. Смыть их можно только кровью!

— Крови хотелось бы избежать, — сказал Кощей. Казачки презрительно сморщились. — Вернее мы хотим избежать смертей, — поправился перводемон. — А вот в плане поединков мы на все готовы. Вызывайте на бой кого пожелаете и собственными кулаками накажите обидчика. Я не стану этому препятствовать. Выбейте дурь из моих, ха-ха, помощничков!

Казаки притихли от такого предложения. Потом лица их вспыхнули лихим весельем.

— Кречета хочу! Дайте Кречета!

— А я бы Лютому рожу начистил! Чуть не сдох тогда от его плясок…

— Гутарят среди них пёсиглавец есть! Страсть как не люблю псов!

Все эти крики перекрыл громовой крик:

— Поперёк батьки не лезть! Первым в пекло идёт атаман. — Тарас хлопнул себя в широкую жирную грудь, потом ткнул пальцем в Кощея. — Вызываю тебя, перводемон!

Все ахнули и замолчали. Все же перводемона побаивались. Все были наслышаны о поединке, оставившем после себя огромный котлован с выглаженными как зеркало стенами.

— Илюшечке в прошлый раз повезло первым тебя повстречать. А так бы я, а не он, в легендах прогремел, — сказал атаман. Он хлопнул жирными ладонями и быстро растёр. — Ничего! Теперича мы это дело исправим!

— Что ж, — Кощей тяжко вздохнул. — Коли без этого не обойтись, я согласен. Только, чур — как бы не прошёл бой, претензии казачков к нам будут сняты. Если кто ещё желает отомстить — вставай в очередь!

Ряды казачков забурлили возбуждением и лихой радостью. Атаман гулко выкрикнул:

— Я первый с Кошей бьюсь. Если после меня кто-то захочет потыкать тело палкой — не стесняйся, вставай в очередь!

Казаки оживились и начали составлять списки кто с кем и в каком порядке желает драться.

Кощей улыбнулся приятной улыбкой. Грязь с его лица и одежды чудесным образом исчезла.

— Вы пока решайте кто те смелые витязи, что не побоялись бросить вызов самому Мраку, а я хочу погутарить с лесовичками…

Кощей пружинистой походкой молодого человека подошёл к опушке леса, где скрывались дивы. На опушке тут же появился Коготь и сурово бросил:

— Чего тебе?

— Слыхал котик Баюн у вас лютует? Позвольте переговорить с ним, и он станет вам служить. Ну, насколько это будет к лицу настолько древнему существу…

Кощей хихикнул. Коготь нахмурился.

— Так и знал, что она связана с вами. Ничего, мы и сами с усами. Управимся.

— Не думаю, что это будет легко, — мило улыбнулся перводемон. — К тому же, насколько я слышал, ваши волхвы против, хм, силового решения. Не началась бы у вас внутренняя усобица. Брат на брата, сын против отца…

Лицо дива вытянулось, было ясно, что сам уже не раз обдумывал подобный исход.

— Может статься, что ваше царство… Ой, простите, княжество, превратится в страну сна, — хихикнул Кощей и тут же посерьёзнел.

— Но я пришёл с миром. Я помогу вам с Баюном, а вы простите мне прошлые прегрешения…

Коготь всё ещё хмурился, но из леса стали появляться другие дивы. Тихо, беззвучно, ни один листик не зашелестит, сучок не треснет. Рядом с Когтем встали несколько дюжих мужчин. Совещались почти без слов, понимая друг друга по жесту, по скупой мимике, Харитон и вовсе утверждал, что по запаху.

Князь Александр мрачно наблюдал за происходящим со своего места. Видать и правда у дивов с богами не лады, коли готовы ухватиться за посулы врага.

Пока они обсуждали, среди казаков поднялся шум да гам. Кое-где уже начинались драки."Я достоин с Кречетом встретиться!","Нет, это буду я!"

Купцы не менее шумно делили будущие барыши. Князь Александр приметил Ястреба, молодого купца-богатыря, который ещё окончательно не растерял понятия чести. Он что-то пытался возразить, но его даже не слушали."Кому нужна твоя месть, коли гривны в мошне звякать будут, — как наяву услыхал князь голос Добрыни. — Вот и ступай к казачкам, а мы пока поделим…"

Коготь и остальные дивы обступили Кощея, он оживлённо жестикулировал, явно рассказывал, как собирается унять богиню.

— Чего он добивается? — проговорил князь, пряча рот за перекрещёнными пальцами. За его спиной по-прежнему невозмутимо стояли воронёные. По правую руку замер писарь Полушка. — Тарас крут, но не настолько, чтобы бросить вызов перводемону. Может он желает ослабить нас, выбив сильнейших до начала битвы?

— Сдаётся мне, — проговорил Полушка. Глаза его пульсировали, — что у Мрака иное на уме. Он и не думает выигрывать…

***

Первым был назначен поединок Тарас против Кощея. Драться решили на противоположной стороне оврага.

— Место освобождать не придётся, — хихикнул Кощей.

Тарас с перводемоном перескочили через провал. Богатыри и казаки придвинулись. Первые ряды организовали самые крепкие и мощные, остальные схоронились за их широкими спинами. Мало ли что, вона после сражения Мрака с Ильёй четверть города пропала.

Тмутараканцы и минские дивы тоже выказали любопытство. Последние даже появились среди зелени леса, перестав заботиться о маскировке.

Туман полностью оставил противоположную сторону оврага. Свободное пространство было очищенно умышлено. Никто из калик и богатырей не помнил столь обширной поляны на краю Запредельного оврага. Это означает лишь одно — одержимые люди заранее готовились к этому событию. От этой мысли на душе князя сделалось ещё тревожней.

Когда тёмный туман достиг леса, зрители увидели оскаленные пасти пёсиглавцев, которые во множестве мелькали средь стволов. Князь нахмурился. Пёсиглавцы достойные противники дивам и богатырям. Скрытно подобраться с тыла им бы не дали.

— Ё! Цеж коряжники! Мне тятя сказочки о них сказывал, — раздался одинокий возглас. По рядам пошли гулять удивлённые возгласы. Князь вспомнил доклад отряда, что был снаряжён на захват Кощея, ещё до того, как в него поселился перводемон. Бессмертный маг управлял ожившими деревьями. Стало быть, они пополнили ряды одержимников. Сердце сжала печаль. Там погиб Микола…

Неизвестный казак не ошибся. Кощеевы коряги тоже здесь, торчат среди обычных елей, выделяясь коричневыми без зелени телами. Лишь время от времени переступают с сука на сук, от них звуков во много раз больше, чем от пёсиглавцев. Скрип, хруст, треск, а то даже и стук, словно палкой лупят по коровьей туше.

Напротив места поединка вдоль леса выстроились в ряд одержимники отряда Полуночи. Лицо Кречета дёргалось и кривилось. Огромный меч он лихо закинул на плечо. Лютик сидел на земле, перекрестив ноги и положив рядом шляпу с изогнутой тульёй. Пёсиглавец Темпеста суетливо бегал кругами, то замирал на месте, то вновь срываясь в бег.

Тёмная Княжна стояла чуть в сторонке, делая вид, что она тут случайно и вообще боится запачкаться. Черево нигде не было видно."Ремонтирует своё колесо, — подумал князь. Хотя возможно Мрак решил не злить новгородцев. Ведь именно в теле Михайло, одного из глав гильдии, поселился демон чревоугодия. Впрочем, Добрыня скорее рад, нежели расстроен — Вий избавил его от сильного конкурента. Кстати, Вия тоже не видать.

Необъятная туша атамана Тараса стояла напротив мускулистой, но на его фоне хрупкой фигурки Кощея.

— То, что мы дерёмся без ножичков не означает, что все обойдётся без кровушки, — молвил атаман, пристукнув огромными кулаками. Казачки понимающе ухмылялись, из разбитых носов и рассечённых бровей кровь хлещет не меньше, чем из порезов. Кощей фыркнул и вскинул подбородок.

— Мы хотим мирной жизни. Здесь в Запределье исконные земли пёсиглавцев. Они пригласили нас и позволили остаться. Мы хотим создать новое княжество, седьмое. И Запредельное.

— К чему эта болтовня? Мы, кажется, драться собрались?

— К тому, что вы должны понять. Эти бои искупят нашу вину и оставят за нами право владеть землями к востоку от оврага.

Звонкий голос Кощея легко пересекал овраг и разливался над рядами собравшихся русичей.

— Мягко стелет… — пробормотал Полушка.

— Наверняка знает, — князь не сводил пристального взгляда с перводемона, — что нам принадлежит лишь полигон Яги. Да и то благодаря Кому.

— Мертвецу земли без надобности, — очень серьёзно молвил Тарас. — Шутки шутками, а спускать тебе прошлые грехи я не намерен.

— Мертвецу? — хихикнул Кощей. — Да не один из вас не сумеет меня до такого состояния довести.

— Ха-ха! Это я-то не сумею?! — ухватился за бока Тарас.

— Спор?! — воскликнул Кощей. — Коли я все ещё смогу говорить к моменту, как солнце зайдёт — не будет у вас претензий к нашей жизни в Запределье! Само собой уговор по остальным поединкам остаётся в силе.

Тарас расхохотался, держась за живот.

— Вот потешный хлопец. Это на тебя новый носитель так действует? Я готов даже держать спор, что к заходу солнца демон тебя покинет!

Одержимники на своём берегу захохотали и заулюлюкали. Князь Александр переглянулся с писарем.

— Что делать будем?

— В своё время лишь огромная мощь Ильи могла ему противостоять, — осторожно проговорил тот. — Но тогда он уже несколько лет пребывал в подлунном мире и освоился.

— А ещё у него был носитель — великий воин… — добавил князь.

— Сейчас все не так, — задумчиво продолжал писарь. — Мрак только что возвратился, и носитель, прямо скажем…

— Они сами его выбрали… — напомнил князь.

Тарас хитро прищурился.

— Ты просчитался и влез не в ту человечину! Думал, небось, мышцы какие… — атаман гулко расхохотался. — Твои мышцы одна видимость. Любой казачок тебя соплей перешибёт!

Он смачно сморкнулся под ноги одержимнику. Казаки встретили эту выходку громовым хохотом и бряцаньем. Лицо Кощея перекосило от злобы.

— Спор заключён! Смотри не обмани! — прошипел он злобно, потом с достоинством выпрямился и передёрнул плечами. — А сейчас ты пожалеешь. Посмел насмехаться надо мной…

Он взмахнул несколько раз руками, дёрнул головой. Тарас глядел на него с терпеливой улыбкой.

— Ну что, готов, болезный? — проговорил он. — Давно уже мечтал с тобой встретиться, не терпится мне…

— Я готов, — сообщил Кощей капризным высокомерным голосом. — Сейчас ты узришь мощь первого среди демонов…

Он взмахнул рукой. Вдоль оврага метнулся злой ветер, разметав мусор и колыхнув оселедец Тараса. Тот стоял, как скала.

— А теперь я…

Он надул щеки и резко наклонился вперёд.

— Пу-у-у!

От его рта к Кощею ударил видимый поток воздуха с вихрями вокруг. Одержимника толкнуло в грудь, он замахал руками, чтобы удержать равновесие. Казаки и многие из прочих богатырей захохотали. Кощей выпрямился и обернул к зрителям красное от ярости лицо.

— Как вы смеете насмехаться над самим Мраком! Я леденящий ужас! Я ваша погибель…

Он так ярился, что совершенно потерял лицо. Прыгал, тряс кулачком, даже позабыл, что нужно красиво надувать мышцы.

— Ты погодь на других кидаться, меня сперва победи… — сказал Тарас. Кощей повернулся к нему.

— Вам нужно спрятаться! — склонился один из воронёных к князю. — Коли Илья с Мраком бился, такой котлован образовался…

— Я там был… — тихо ответил князь. — Знаю когда наблюдать, а когда тикать.

Воронёный кивнул, но все же чуть выдвинулся вперёд, дабы прикрыть собой князя.

Кощей и Тарас стояли друг напротив друга. Оба посерьёзнели, кажущееся легкомыслие слетело с лица атамана. Перводемон больше не кривлялся, в глазах блеснули красные искорки.

— Чем силен Тарас? — проговорил Полушка. — Я слыхал о его подвигах в юности, но сохранил ли он силу теперь?

К ним тихо подошли Буслай и калики.

— Сохранил и приумножил, — молвил он. — Я с опаской вышел бы на бой с ним…

Писарь с уважением глянул на атамана.

Кощей не спешил начинать, стоял и глядел на противника. Атамана подначивали казачки.

— Экий он тощий, этот Коша.

— Накормить бы его сперва?

— А то как-то неравноценно они выглядят…

— Я не тощий! — взъярился перводемон. — Я просто следил за своим телом! Вы! Дурни! Ничегошеньки непонима…

Он не успел договорить. Атаман закружился на месте и с разворота ударил ладонью по земле перед собой.

Шлёп! Во все стороны разошлась волна силы. Кощей перестал кричать и хихикнул.

— Чего это с вашим атаманом? Никак с ума сошёл?

Зрители притихли. Буслай и Фёдор разом подались вперёд.

— Теперь мы увидим! — жадно сказал калика.

Тарас замер, будто чего-то ждал. Кощей стоял и улыбался, мол, я не виноватый, что ваш герой такой странный.

Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп… Звук донёсся сперва глухой, начал нарастать. Кощей прислушался, обеспокоенно завертел головой. Под ногами перводемона вспухла земля и — ШЛЁП — мощный удар подкинул мускулистую фигуру вверх. Он взлетел, как подкинутый катапультой.

— Попался! — вскрикнул атаман и выбросил вверх растопыренную ладонь. Пух! В разные стороны разошёлся воздух, от ладони в сторону взлетающего Кощея пошла нарастающая череда полупрозрачных отпечатков ладони.

— Вот она — техника Тарасовой ладони, — благоговейно проговорил Фёдор. — Он довёл её до совершенства.

— Что в ней такого? — жадно спросил писарь.

— Удар передаётся на расстоянии, — вместо калики ответил Буслай. — И чем дольше он движется до цели, тем сильнее получается.

Удар настиг Кощея в высшей точке подъёма. ШЛЁП! Его смяло и бросило в сторону. А там его уже ждал ещё один шлепок. Ещё и ещё!

Тарас размахивал руками, оставляя в воздухе отпечатки пятерни. И так ловко он это делал, что Кощей падал как раз туда, где ударяла следующая ладонь.

— Если ты попался, то считай — не вырвешься, — сказал Буслай. — Именно так проиграл старший богатырь на богатырских состязаниях. Он недооценил мальца.

— Глядите! — воскликнул писарь, указывая куда-то вверх.

— О-о! — вырвалось у Фёдора.

Кощея бросало то вверх, то вниз. Перводемон ничего не мог сделать. Пока это происходило, один из ударов забрался ввысь, сделал там петлю, разогнав облака, и стремительно стал приближаться к земле.

Шлёп-шлёп-шлёп! Удары закончились, порядком помятый Кощей завис в воздухе, распластавшись, как изломанная кукла. Тут его и настиг удар из поднебесья.

Граум! Со стороны это выглядело так, будто перводемон исчез. Только что он висел над лесом, и вот уже внизу раздался мощный взрыв, который разметал куски стылой земли и поднял снежную пыль.

— Ё! — Фёдор сжался и присел.

— Даже смотреть на это больно, — проговорил Полушка.

У оврага отделяющего Запредельный лес все затихло. С тихим шелестом опускалась снежная крошка.

— Ты говорил, что чем дольше удар в воздухе, тем он сильнее, — сказал Полушка, обернувшись к Буслаю. — Этот удар Тарас запустил одним из первых. Он нарастал несколько минут.

— И все равно это не котловина Ильи, — раздался тихий голос из-за их спин. Все повернулись. Говорил князь.

— Либо перводемон уже не тот, либо он не успел нарастить силу до максимально возможной. Тогда вопрос — зачем он полез сражаться…

— Либо он хотел проиграть, — за него продолжил Полушка. Зрачки его пульсировали.

Казаки взорвались криками, свистом и топотом.

— Да! Батько атаман задал жару!

— Мы тоже хотим!

— Давай нам сюда одержимый люд!

Тарас раскинул руки и покрасовался перед публикой. Его пузо жизнеутверждающе раздвигало тулуп. Потом лицо сделалось нарочито озабоченным.

— Ребята, вы не видали?! А куда мой супротивник девался?

Зрители захохотали. Тарас приложив руку козырьком к глазам поглядел в одну сторону, потом в другую. Казачки так и покатились от хохота.

— Под ноги глянь, дубина! — крикнул Прокл и захохотал.

Снежная пыль как раз осела, Тарас округлил рот в удивлении.

— Ой, прости! Я тебя не заметил!

Он наклонился и поднял Кощея. Глаза того закатились, он так и норовил соскользнуть обратно в ямку.

— Похоже, наш маленький спор окончен, — сказал Тарас.

Кощей тут же открыл глаза и расплылся в издевательской улыбке.

— Не дождёсся!..

Тарас отпустил руки, тот пергаментом сполз обратно в яму. Атаман люто вскрикнул, ноги его подогнулись, почти исчезли под огромной тушей. Огромное количество жира резко пошло вниз, почти коснувшись земли. Пиу! Он резко выстрелил вверх, по тяжёлой дуге он взлетел выше елей, сделал петлю и тяжело рухнул назад.

Дадам! Дрогнула земля, во все стороны разбежались трещины толщиной в ладонь. Яма, в которую канул перводемон, расширилась и углубилась. Этого показалось атаману мало, он принялся топтаться и прыгать. От подкованных сталью сапогов летели искры, когда они ударяли об камни в земле.

Выглядело это, как настоящая мясорубка. Многие витязи сморщились и отвернулись. Когда Тарас закончил, он с кряхтением выбрался из ямы, и пошарил лапищей на дне ямы. Он выпрямился, в руке свисал истерзанное тело в ободранной одежде.

— Проигра-ал, чертяка, — проговорил Тарас и тряхнул тело.

Рот Кощея открылся.

— Не думаю, — проговорил он. Челюсти воинов отпали. Тарас поменялся лицом.

— Ах так!

Он размахнулся и отправил Кощея прямо в ствол стального древа. Шлёп. Того распечатало по коре. Атаман размахнулся и вмазал по телу растопыренной ладонью. Шух! Хвою рванула волна мощи.

— На! На! На! На!

Тарас колошматил прижатого Кощея, во все стороны летели куски коры, а потом и щепки. Буслай переглянулся с Фёдором.

— Вот бугаище! Ладошками стальное древо крошит… — проговорил грузный калика. Первый богатырь невольно покосился на свои стволы.

Хрясь! Бам-бам-бам! Тудух!

Содрогнулась земля. Огромное дерево, к которому был прислонён Кощей, дрогнуло и медленно завалилось на землю. Пёсиглавцы и коряжники прыснули в стороны. Перводемон лежал на поваленном стволе, как заготовка на наковальне. От него шёл вверх дымок.

— Уф! — Тарас никак не мог отдышаться. Лицо его покраснело, лысина блестела от пота. — Теперь уж точно спор мой!

Со скрежетом рука поверженного перводемона согнулась в локте. Вверх поднялся палец.

— Не думаю, — донеслось от тела. Богатыри охнули, по рядам пошёл гулять ропот.

— Как такое может быть?!

— Это ужасно!

— Никто не мог выжить!

Полушка озабоченно поглядел на небо.

— А солнце-то уже низко…

— Ты сам напросился! — проскрежетал зубами Тарас. — Мог бы просто отлежаться, но теперь…

Он выдохнул, успокаивая дыхание, потом закружился на месте и — ха! — замер, выбросив вверх правую руку с растопыренной ладошкой.

— Гигантская ладонь! — проговорил он торжественно.

Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп, — вверх быстро удалилась череда шлепков. Казаки приложили ладони козырьком, силясь разглядеть. Через какое-то время мощно разметало облака в вышине и вновь все затихло.

— Если это такой же удар, каким он завершил первую серию… — проговорил Буслай озабочено, — тогда вам лучше убраться подальше.

Он кивнул воронёным, те подхватили князя и отодвинули подальше к вершине холма. Князь не протестовал, лишь виднелись его внимательные глаза над плечами охраны.

— Пока он летает, я разомнусь с тобой, — проговорил атаман неподвижно лежащему Кощею. Тарас взревел и наскочил на дерево, как разъярённый бер. Он колотил ладошками, прыгал ногами, обрушивался всем туловищем. Потом он подхватил здоровенный кусок ствола и принялся колотить то место, где лежал перводемон.

Грохот стоял такой, словно билась целая армия. Казалось, ничто не сумеет выжить в эпицентре этого могучего вихря. А потом с небес раздался гул.

Пёсиглавцы разом взвыли и сгинули в лесах. Кречет вскинул свой огромный меч и что-то выкрикнул, его голос нельзя было разобрать в нарастающем грохоте. Казачки заволновались и начали разбегаться. Передние топтали замешкавшихся задних.

Воронёные ещё дальше оттеснили князя. Буслай кивнул, и сразу несколько богатырей присоединилось к защите. Сам первый богатырь встал спереди и окружил всех стеной из стальных брёвен.

Визуально вокруг ничего не изменилось, но воздух задрожал от напряжения. Гул нарастал, давил на уши. Всем собравшимся показалось, что они очутились на ладони великана, а вторая ладонь летит сверху, чтобы их прихлопнуть…

ГРАУ-УМ-М-М-М!!! В том месте, где лежали осколки стального ствола с распластанным Кощеем, вмялась в землю огромная пятерня. Она вдавила все, что было под ней, вкруг неё лезвием полоснул сделавшийся острым воздух. Лес вокруг покосило, как гигантской косой. Одержимники скрылись за широким лезвием Кречетова меча. Вместе с Рассекателем их отодвинуло далеко в лес, они оставили за собой длинную борозду.

БАМ-М-М-М! Вдавленное ладонью место резко пошло трещинами, а потом взорвалось осколками стылой земли. Крак-крак-крак. Вокруг площадки, где стояли поединщики, пошли тёмные трещины, они стали стремительно ширится. Площадка шатнулась, покосилась и вдруг начала сползать в бездну оврага. Тарас вновь подогнул ноги, опустив жир почти до земли. Пуф! Его тело выстрелило вверх, по дуге он перелетел на огрызок свободного пространства у леса.

Кусок земли от этого заскользил ещё сильнее. Сто на сто шагов не меньше, эта площадка грохнулась вниз с оглушительным скрежетом и звонкими ударами камней. Внизу все кипело, как в котле. Гигантские с острыми краями глыбы тёрлись друг о друга.

Продолжалось это несколько минут, потом над провалом установилась тишина. Последний лучик солнца пропал за лесом.

— Вот и все! Спор мой! — проговорил Тарас и обессиленно сел прямо на землю.

Внизу раздался грохот и скрежет. Потом из пропасти выстрелило нечто, по дуге взлетело на огрызок земли рядом с атаманом.

Все, кто сумел остаться на ногах дружно ахнули. Рядом с атаманом казаков стояла истерзанная, в лохмотьях, с содранной кожей фигура. Но это совершенно точно был Кощей. Он ухмыльнулся распухшими посиневшими губами и молвил:

— Солнце зашло. Я на ногах и говорю эти слова. Это значит, что у казачков нет претензий к нашей жизни в Запредельных лесах! Ведь нет?

Он сверкнул красным глазом на Тараса.

— Моё слово крепко, — в тишине буркнул тот. — Хотя это не мой предел. Будь у меня больше времени…

Кощей шатнулся и упал плашмя. Расхохотался и выдвинулся из леса Кречет.

— Ну что! Продолжим веселье! У кого будут претензии ко мне?! И на что станем держать спор?!