Он только ещё укладывал этюдник, расстёгивал, поёживаясь на утреннем холодке, рубашку, малодушно решая, не позагорать ли сначала, позволив солнцу пройтись по коже горяченьким, – а она уже, не умея плавать, прыгала в ярких брызгах, взмахивая руками, как
недолеток крылышками, высоко подскакивала, невинно показывая брату свою ещё совершенно плоскую грудку.