Из него выветривается тот дивный романтик, который приходит каждую ночь к неисправимому мирику, чья рефлексия из раза в раз достигает своего апогея, настигая кульминационные моменты в ходе безудержных размышлений о жизни, смерти и собственном месте во всей мировой системе.
Ах, положим, ошибся! // Ведь нынче луна. // Что же нужно еще // Напоенному дремой мирику? // Может, с толстыми ляжками // Тайно придет «она», // И ты будешь читать // Свою дохлую томную лирику?
Мы будем друзьями. Друзьями, которые держатся за руки, загорают, целуясь в засос, нежно овладевают друг другом, прислонясь к стене виллы и слушая Эла Грина, — но все же друзьями.