Лаэрен. Сны затонувших

Ульяна Берикелашвили, 2015

Странная история о странном месте под названием Лаэрен, населённом странными персонажами, которые играют в не менее странные игры – ЖЕСТОКОСТЬ, ИНФАНТИЛЬНОСТЬ, ОДИНОЧЕСТВО. И в этот мир попадает наша героиня, которой предстоит создать свою игру – ИСТИНУ – и понять, так ли необычны окружающие ее или просто скрывают то, что хочет скрыть любой, вычеркнуть из своей жизни. У каждого свой мир. Своя история. Откройте для себя Лаэрен.

Велиар Миттеру

Загорелась уже знакомо серая плита, и Котовски стукнул по ней ногой.

— Нам туда нельзя. Ты одна должна идти. А потом он вернет тебя, — он хватает мне за руку и резко разворачивает, толкая в свет.

— До свидания! — кричат они мне.

Я уже не видела розового мирика Арис. Один лишь свет, серебристый свет, как слепой левый глаз малышки.

И вот.

Я уже в нём. В мирике первого, кто появился здесь…

В мирике того, чья игра зовётся Одиночество.

Но он совсем не такой, каким представила себе его я.

Огромное, прозрачно — голубое небо надо мной, белые пушистые облака. И огромный цветущий сад.

«Яко вертоград во цветении…»

Я даже не попыталась понять собственное воспоминание. Лишь продолжала любоваться…

Розы, везде розы. Только они царят в этом саду, в этом мирике. Белые, красные, розовые, серебристые… даже угольно-чёрные…

«Таких не бывает»

Безумно красивые, дурманящие изгороди роз… И одинокая фигурка вдалеке среди них. Это он, Первый… Я иду к нему через лабиринт кустов и попутно замечаю, что некоторые цветы запачканы кровью…

Свежей кровью. Её пятна то здесь, то там алеют на лепестках.

Но мне всё равно.

Может, так и надо.

А Велиар всё ближе. Я любопытно разглядываю его. Худощавый, чуть выше меня, в старой залатанной ученической форме… Смуглый… Длинные чёрные волосы, забранные в косичку, и серебристые слепые глаза Арис…

Он слеп?! Но он же смотрит прямо на меня…

В смятении подхожу к нему и разворачиваюсь, оголив шею.

— Соби. — Произносит он, даже не касаясь. Так он…

— Я не слеп. Зря ты так думаешь, — голос его бархатист и спокоен, как его розовый сад. Он щёлкает пальцами и рядом с нами появляется беседка. Белая, просторная. Обвитые зеленью колонны, столик со странными приборами и пара кресел.

— Давно у нас никто не появлялся… — Велиар задумчиво разливает по чашечкам ароматную жидкость. — Это чай. Я думаю, он тебе знаком…

Делаю глоток и понимаю, что… когда-то я любила его.

Когда-то?!!

— А ты странная.

Обжигаясь, я в спешке делаю глоток:

— Страннее Арис и Котовски? Не смеши!

— Явно не по своей воле здесь… Тогда бы ты… — он ухмыляется и медленно отпивает. — Соби… Почему ты взяла себе это имя?

— Я? Знаешь, я смотрела один мультсериал, и там был такой персонаж. Непонятный, одинокий, странный… Вот я и… — В ужасе от собственных слов я зажимаю рот руками. Велиар не обращает на меня внимания. Смакует свежезаваренный чай и молчит.

Через мгновение я забываю всё…

— Мне нужно создать свой мирик? — шепчу я, а Велиар только кивает головой. Серебристые глаза его наполнены непонятной грустью. Словно он жалеет о чём — то…

— Но как? Я же не знаю!

— Это просто. Найди ключ. Как у Арис, как у Котовски. Как у меня. — Велиар взглядом указывает на маленькую женскую брошь в виде розы. А я смотрю на его руки. Только сейчас я замечаю, ни разу не видела его ладоней. Они постоянно спрятаны — либо в карманах, либо в рукавах…

— Так надо. Потом поймёшь. Ищи. — В ответ на мои мысли улыбается Велиар Миттеру.

Словно во сне я провожу рукой по собственной одежде, начинаю исследовать карманы и уже скоро нахожу то, что будет моим ключом.

Это брелок, довольно крупный. Серый медвежонок в полосатом шарфе. Улыбка на его мордочке, чёрные глаза — бусины — всё его существо было пропитано наглостью и сумасшествием, в чём я убедилась несколько позже.

— И это безобразие — мой ключ?! — недовольно рассматриваю медвежонка, и на мгновение мне кажется, что он показал (!) мне (!) язык (!). В ужасе смотрю на Велиара, заметил ли он…

Серебряные глаза пусты.

Велиар кивает и подходит ко мне. Обнимает, а руки его всё также спрятаны в рукава.…Прикасается губами, ледяными губами своими к моим губам, а я плачу…

— Это поцелуй…

Я помню… вернее, это помнят мои губы…

Велиар касается моего имени — шрама на шее и замирает:

— Твоя игра — ИСТИНА. И не переврать ЕЁ тебе.

Он печально смотрит, и его серебряные глаза начинают темнеть, изнутри наполняться теплом орехового дерева…

— Неужели дождался? — ухмыляется Велиар Миттеру, поднимая меня на руки.

— Чего? — спрашиваю я, и в испуге прижимаюсь к груди. Первого в мире Лаэрен, боясь ответа. Он же, не замечая слёз, подносит меня к серой плите и ставит в центр.

Глаза медвежонка безумно загораются и…

Легкий хлопок и я в нетерпении открываю глаза.

Я посреди комнаты, большой и просторной. Ни одной двери, лишь единственное огромное окно, а за ним странный город. Серый, грязноватый… неуютный.

Что-то во мне болезненно стонет и я, всхлипывая, закрываю шторы. И словно во сне продолжаю изучение моего мирика.

Дерево везде… У окна стоит кровать цвета вишни, заправленная чёрным покрывалом. Рядом темно-ореховая этажерка, заваленная плюшевыми игрушками. В тон ей письменный стол, на нем зеленая лампа и ворох белой чистой бумаги. Напротив изящный низкий столик в окружении чёрных бархатных подушек.

…и мягкое удобное кресло, обитое красной шелковистой тканью с драконами. Яркое пятно, не вписывающее в общее настроение комнаты…

И везде картины. Разных размеров и на разные темы. Гуашью, акварелью, маслом. Я насчитала их около двенадцати…

И лишь одна стена, та, что напротив окна, пуста. Огромное белое пятно. Ровная монолитная поверхность. И ничего более. Я хотела было разместить на ней пару картин, но, как оказалось, сделать это было невозможно. Рамы сидели, словно влитые, отсутствовало даже пространство между полотном и стеною.

Оставив всё как есть, я сажусь за письменный стол. Ладонью провожу по приятной и тёплой столешнице, чувствую смолянистый аромат… Складываю бумаги в стопку, аккуратно разглаживаю и начинаю писать.

Огромными буквами заголовок. «ЛАЭРЕН»

Номер первый. Велиар.

Велиар Миттеру. Первый в Лаэрене. Кровь на розах. Печаль в поцелуе.

Далее только имена, собранные за это безумное время. Без нумерации. Цифры я расставлю позже.

Когда разберусь, что к чему.

Лукреция, Арис, Златовласка, Руминистэ и Котовски.

И я. Соби.

Я последняя, стало быть седьмая… До меня Руминистэ. Златовласа была до неё, но после Котовски… Эээх, тяжело мне даётся понимание с таким вот «обилием» информации.

Так, всё-таки проясняется немного… Остается только понять, кто раньше появился: Лукреция или Арис?

Убираю список в сторону и задумчиво смотрю на белую стену.

Это мой МИРИК.

Но меня не интересует ничего в нём, разве что эта стена…

Моя игра — ИСТИНА.

Но как играть в неё?

Я снимаю ботинки и забираюсь на кровать. Неловко отодвигаю плотную ткань тёмно — зеленых штор в сторону и с подушкой сажусь на подоконник.

За пыльным стеклом — город. Живой, странный и знакомый. Я смотрю сверху вниз на грязноватый дворик.

И там, где-то внизу, идёт девушка, прижимая к груди бледными руками пакет. Я любопытно разглядываю её, единственное живое существо в городе за окном.

Кто она?

Не знаю…

Кто она для тебя?

Не помню…

Чёрное пальто, зелёный шарф, дурацкая шапка — ушанка. Желтоватые, по грудь волосы. Бледное размытое лицо. Запотевшее стекло не дает мне разглядеть её…

Я вижу её растерянное лицо и в шоке понимаю, что она так же смотрит на меня.

И тут, словно тоже испугалась, она бежит прочь, прижимая крепче пакет, и кричит…

И до меня долетает эхо её крика. И мне становится больно оттого, что я слышу…

«Ты же умираешь! Я же предатель! Убийца!» — вот что она кричит.

А перед моими глазами её лицо, маленькое, растерянное, в серых дужках оправы — она носит очки. Словно её лицо навсегда запечатано в моей памяти.

В боли моё сознание плавится, и я падаю на кровать, чтобы свернуться клубочком и плакать.

Голову разрывает что-то изнутри, темное и пульсирующее.

Я запуталась в самой себе.

Прихожу в себя от прикосновений. Рядом со мной лежит Велиар и гладит меня по руке, успокаивая. Мирик заполнен ароматами роз и свежезаваренного чая.

Я крепче прижимаюсь к нему, как к последней надежде на понимание, и шепчу.

— Мне больно, Велиар… Когда-нибудь… я найду себя настоящую?

Он лишь кивает.

А потом он уходит, оставив меня одну. Я уже спокойна, большинство воспоминаний спрятались в темноте, и мне хочется одного.

Я хочу увидеть Арис и Котовски.

Я соскучилась по ним.

И я не хочу быть здесь… В моём странном, непохожем на все, мирике. Какие бы я эмоции не испытывала, он не искрится и не бледнеет.

…ведь моя игра — истина…

И я докопаюсь до неё…

А пока я допиваю чай и думаю про то, что мне делать дальше. Достаю Элвиса — так я назвала свой ключ — медвежонка — и смотрю в его наглые глазки. Этот серый ужас оказался живее всех живых, и вы представить себе не можете, как я «рада» быть обладательницей одушевлённого ключа.

— Что, пойдём к твоим родственникам по разуму? — шепчу я, замерев на серой плите. — Арис.

Секундное падение и вот, я уже в розовом мирике малышки с набивной грудью.

Она и Котовски так и сидят, играя в куклы. Увидев меня, Котовски нервно машет хвостом и заявляет:

— Чего-то ты быстро!

— Видимо, у Велиара было плохое настроение! — хохочет Арис — Или ему просто не пришлось успокаивать её, как некоторых. А потом спасаться бегством от благодарных поцелуев…

— На что ты намекаешь, мелочь?! — рычит Котовски, а я заливаюсь смехом.

Как же я по вам соскучилась…