Логограф должен был тщательно изложить суть дела, вписаться в контекст прежних подобных процессов, учесть нюансы афинских законов и множественность их трактовок.
В ранней форме некоторые из символов были изображениями конкретных объектов; другие имели характер ребуса – с помощью них
логограф передавал слова с похожим звучанием; третьи были связаны не со звучанием, но по смыслу.
При некоторых индивидуальных особенностях древнейших историков в соединении с последовательным преуспеванием историографии, труды
логографов имели многие общие черты.
Таков и был ход эллинской историографии на самом деле, – и заслуги
логографов в этом направлении были чрезвычайно важны.
К ним требуется даже более осторожный подход, чем к рассказам о гомеровских героях, которые можно найти у поздних
логографов и римских поэтов.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: ларинготрахеит — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Усиленная деятельность
логографов свидетельствовала, что в обществе возрастал живой интерес к предметам географии, этнографии, хронологии, истории самим по себе, независимо от художественного изложения.
Потом, только благодаря
логографам сохранились для позднейшей древности и для нас многие варианты мифов более первобытной формации, нежели гомеровские или гесиодовские повествования о тех же или иных событиях и лицах.
Последний даёт анализ свидетельств и замечаний по поводу
логографов и исследует вопрос достоверности текста.
Вместе с тем пройти мимо этого, одного из самых новых трудов, посвящённых
логографам, невозможно.
Его краткость и насыщенность вытекают непосредственно из повествовательного стиля
логографов.
Сами мифы начинают записываться и переписываться
логографами.
Согласно господствовавшему в обществе интересу к судьбе колоний и их метрополий, к древним эллинским родам и племенам, к посещаемым народам и странам, сочинения
логографов распадались по содержанию, говоря вообще, на историко – генеалогические и географико – этнографические.
Если бы
логографы остановились на этой ступени историографии, то и тогда деятельность их представляла бы значительный шаг вперёд сравнительно с «историческими поэтами».
Переходя из города в город, из страны в страну, собирая в них местные сказания о прошлом и запасаясь сведениями о разного рода достопримечательностях в настоящем,
логографы распределяли добытый материал прежде всего в топографическом порядке, а затем приуроченные к различным географическим пунктам легенды излагали по генеалогиям.
Рядом с мифами и легендами, тщательно заносимыми в свои сочинения,
логографы впервые открывали для читателей множество стран, городов, племён, культов и других неведомых дотоле предметов и сами благодаря опыту становились просвещеннейшими людьми своего времени.
Заброшенные могилы героев оживают по случаю национальных торжеств, с перезахоронением останков, трансляцией речей записных
логографов, Бетховеном в первых рядах, приспущенными национальными флагами, обитыми бархатом гробами на лафетах, дальними родственниками в чёрном драпе и крепе, морем цветов, широкомасштабными народными празднествами, сразу за которыми грядёт ещё одна грабительская экономическая реформа, предложенная бывшими ночными посетителями героических могил.
Изложить мифы в хронологическом порядке и выкинуть из них чудеса
логографам подсказала действительность.
Они, кроме всего прочего, дают возможность понять, что встречающиеся в мифологии на каждом шагу несообразности, которые так возмущали
логографов, не являются следствием испорченности текстов: они объясняются тем, что отдельные саги, которые со временем слились воедино, первоначально сложились в различных местных мифологиях.
Как ни затруднительны исторические изыскания, но всё же недалёк от истины будет тот, кто признаёт ход событий древности приблизительно таким, как я его изобразил, и предпочтёт не верить поэтам, которые преувеличивают и приукрашивают воспеваемые ими события, или историям, которые сочиняют
логографы1 (более изящно, чем правдиво), историям, в большинстве ставшим баснословными и за давностью не поддающимся проверке.
Заслуги
логографов не ограничивались и этим: у некоторых из них мы находим первые опыты критики.