Постоянные изменения сетевого времени и скорости вынуждают организации, опирающиеся на традиционные деловые модели эпохи
индустриализма, плестись в хвосте.
Для
индустриализма инновационной стадии ключевым процессом управления стало управление жизненным циклом конструкторско-технологического решения.
Индустриализм вообще неважно сочетается с народовластием, с участием рядовых людей в принятии политических решений.
Помимо капиталистической классовой системы стратификации на базе
индустриализма возникла также этакратическая сословно-слоевая система.
Индустриализм инвестиционной стадии имеет в качестве такого ключевого процесса управление жизненным циклом изделия.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: гипогей — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Беженцы, мигранты, жертвы войны, жертвы
индустриализма, жертвы насилия.
Так, для развития
индустриализма критичным оказалось тот что целый перечень традиционных представлений о том, что является «естественным», а что нет, был пересмотрен, и ни природа, ни социальная иерархия не воспринимались более как нечто священное и незыблемое.
Далее мы подробно рассмотрим систему иерархического неравенства общества продвинутого
индустриализма, или (в более принятой терминологии) информационного общества.
Опись легко продолжить: он на дух не переносил многие проявления западной цивилизации и прежде всего западный
индустриализм – шум, машины, толпу и суету, дым и грязь, жуликов, болтунов и почти всех людей, с которыми ему приходилось поддерживать деловые отношения.
Для районов центра
индустриализм означал отбрасывание, в сущности, всякой сельскохозяйственной деятельности (с поправкой, что в XX в. дальнейшая механизация привела к новым формам труда на земле, столь высоко механизированным, чтобы обоснованно называться индустриальным).
Для рубежа XIX–XX вв. были характерны кризис системы рыночной демократии и утверждение в мире идеологии
индустриализма, монополизма и этатизма.
Вообще, в
индустриализме основной упор с самого начала делается на производство, тогда как потреблению и обычной жизни уделяется слишком мало внимания.
Капиталистическая экономика позднего
индустриализма объективно нуждалась в производстве сознания массового человека-потребителя и была объективно направлена на его формирование.
Возможно, были и другие основания, по которым некоторые могли сокрушаться о развитии современного
индустриализма; оно, несомненно, угрожало определённым эстетическим и моральным ценностям, которым привилегированные высшие классы придавали огромную важность.
По сути, мы имеем дело с первой полномасштабной революцией, происходящей в условиях кризиса
индустриализма и перехода к постиндустриальному обществу в стране с подавляющим преобладанием городского населения, с высоким уровнем образования и культуры.
Зрелый
индустриализм предполагает производственную субъективность, организованную вокруг инфраструктуры экономической власти и процедур присвоения прибавочной стоимости.
Он воспитывался как представитель привилегированного сословия, и жадная любознательность и острый аналитический ум, с которыми он обращался ко многим сторонам русской жизни, не распространялись на новые формы
индустриализма.
Он хотел создать новый общественный строй, который называл
индустриализмом, ибо считал, что его основой должна быть крупная промышленность.
Итак, вслед за идеей
индустриализма пришла идея абсолютизма, которая является коллективной программой солидарных действий.
Индустриализм является более цивилизованной системой и должен так продолжать своё развитие, чтобы способствовать инициативе и поощрять индивидуализм.
Но тому, кто политически решил выработать «научное» противоядие против такой реабилитации, но не способен отбросить пропагандистское понятие «тоталитаризма», придётся пойти на историческую подделку – и перестать возводить его генезис к тотальности модерного
индустриализма.
II. Территория:весь мир. Как культурно-цивилизационное образование
индустриализм оказался мощным и агрессивным и по-своему переделал жизнь всех народов.
И хотя это относилось лишь к средним и верхним слоям населения, остальные люди были склонны толковать эти завоевания в свою пользу, надеясь, что дальнейшие успехи
индустриализма неизбежно пойдут на благо всех членов общества.
Последние на рубеже
индустриализма и постиндустриализма восприняли отождествление познавательной деятельности с производством едва ли не как предпосылку утопического всезнайства.
Эпохе раннего
индустриализма соответствует модель классического субъекта, явленного как эпифеномен гипертрофированной познавательной способности («чистый разум»).
Поздний
индустриализм вызвал к жизни те формы субъективации, которые делают невозможным прежнее единство технического и энциклопедического знания.
Объективное порождение массовой культуры западным капитализмом на стадии потребительского общества или позднего
индустриализма описано в литературе.
Постиндустриализм и глобализация получают духовную предпосылку в массовой культуре, весьма урезанную, подобно тому, как
индустриализм обрезал рациональность до позитивистской веры в науку.
Как и федералисты, прогрессисты занимали позитивную позицию в отношении государства, в коем усматривали важную конструктивную силу, своего рода механизм, с помощью которого можно было бы решить ряд насущных политических и экономических проблем, порождённых
индустриализмом: сгладить социальные противоречия, осуществить назревшие политические реформы, ослабить всевластие монополий и т. п.
В знании, не постигая единения, он всю науку опытную обратил в рабыню
индустриализма, производящего предметы вражды, разъединения; не допускал даже предположения о возможности превращения науки в опыт всеобщий.
Вторая мировая война оправдала его исходную позицию – глубокую неприязнь к национализму и осторожные сомнения по поводу
индустриализма.
Членам этого семейства оказалось чуждым то, что так высоко ценится в современную эпоху: умение вести дела, расчётливая практичность, направленная на увеличение своего состояния, то есть то, что ныне зовут
индустриализмом.
Индивидуалистско-прагматистскоеотношение к определению значений "реальности" сложилось – как установка массового сознания – относительно недавно, с утверждением
индустриализма как типа цивилизации с соответствующим ему "массовым человеком" – рационалистической индивидуальностью.
Смелость, с которою он взялся за выполнение этой задачи, готовность принять на себя всю ответственность за свои заключения, талант и сила ума, с которыми он выступил на авторское поприще – все эти обстоятельства побуждают признать в нём последнего из могикан системы
индустриализма.
В то время как школа гармонистов, сослужив свою службу тем, что в антракте между чистым
индустриализмом и нарождающейся общественной наукой разыграла несколько неважных, но отчасти занимательных пьес, в то время как школа эта вымирает почти без потомства, – лагерь социалистов, напротив того, разросся и, в свою очередь, распался на множество оттенков, из которых каждый, под знаменем особой партии, представляет какое-нибудь одно начало, один принцип, упущенные из виду другими партиями.
Однако если
индустриализму суждено одержать верх в этой борьбе с милитаризмом, ему следует избегать подстерегающих его опасностей.
Сущность всеобъемлющего
индустриализма выражается в принципе рационального использования всех сил природы и человека для производства материальных благ.
Мощь техническая, мощь организованной массы – вот то, что вдохновляет массовый
индустриализм…
С распространением
индустриализма по всей планете становится зримым присущий ему уникальный внутренний план.
Описание третьей стадии во многом отталкивается от характеристик второй: если черта
индустриализма – производство максимального числа машин, то постиндустриальная стадия будет знаменовать переход от производства вещей к развитию производства услуг, связанных с образованием, здравоохранением, исследованиями и управлением.
Во-вторых, внедрение в промышленное производство заводского конвейера, научного менеджмента и социометрии, что позволило поставить на научную основу организацию и управление производством, в полной мере осуществить принципы
индустриализма и привело к расцвету индустриальной цивилизации.
Эта третья чаяновская утопия, по форме представляющая собой, кажется, песнь триумфа индустриализации сельского хозяйства, по внутреннему содержанию всё-таки является в значительной степени и критикой аграрного
индустриализма.
В XIX веке
индустриализм и вызванные им неизбежные сдвиги в составе населения, ранее преимущественно сельского, а отныне большей частью городского, – привели к разрывам в структуре малых церковных приходов, которые прежде служили основой для гегемонии церкви во всём, что касалось народных представлений о мире.
Транзитивное состояние современного общества, связанное прежде всего с переходом на информационный путь развития, отчётливо выводит на передний план проблему формирования духовно-нравственного мира личности, решение которой позволит, с одной стороны, искать наиболее эффективные способы преодоления негативных морально-психологических последствий
индустриализма, с другой – оптимизировать возможности для раскрытия и совершенствования духовно-нравственного потенциала человека как реальной силы грядущих социокультурных преобразований.
Везде, куда коснулась волна
индустриализма, а вместе с ней и идея демократичности, можно наблюдать разложение духа общества.
Её сбивала с толку перемешанная архитектура этих глухих кварталов: скрещение
индустриализма и мещанского бахвальства, облупившегося бетона заброшенных доков и натянутой кожи палаточных бараков.
Современные определения истины, которые даются, например, прагматизмом или инструментализмом – скорее практическими, чем созерцательными учениями, – являются продуктом
индустриализма в его противоположности аристократизму.
Таким образом, понятно, что бихевиоризм стал выражением духа
индустриализма XX в.