– И с какого момента
вилланы решили самолично уменьшить объём вдвое? – сердито вопросила я.
Питались
вилланы тем, что выращивали на своих наделах, которые чередовались на поле с наделами лорда и односельчан на манер лоскутного одеяла.
Для барона и для
виллана сельская церковь была одинаковой отрадой в жизни, во время бесправия лишь в ней было примирение.
Итак, основной и сейчас единственный доход поместья – это оброк, то есть налог, который платят
вилланы за проживание и пользование землёй.
Лица стрелков побледнели, глаза заблестели, а брови нахмурились, потому что каждый из них был когда-то
вилланом и знал, чего стоят эти узкие полоски кожи.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: брусчатник — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Нелегка доля
виллана, особенно если тот наделён способностями и оттого ещё тяжелее переживает своё положение.
– Разве свободная девушка обратит внимание на жалкого
виллана?
Один из них – крупный седой
виллан – тянул за собой длинную скрипучую тележку.
– Естественно, если бы и у нас были такие средства и, прежде всего, возможность даровать волю
вилланам и сервам, мой отец, долгие ему лета, да и я, несомненно, сделали бы то же самое…
Надо вам знать, что у нас испокон веку такое правило: в сенокос получает
виллан за день работы столько сена, сколько поднимет на рукоятке своей косы.
А у меня оказывается
вилланы довольно зажиточные.
Торговцы и ремесленники в городах, свободные арендаторы и подневольные
вилланы в деревнях были бы рады любому монарху, лишь бы тот установил наконец мир и порядок, чтобы можно было жить спокойно и мирным трудом добывать себе пропитание.
Это постепенное превращение основной массы свободных людей, подпавших под частную власть представителей военного и правящего класса, в несвободных
вилланов, а тех независимых хозяйственных организаций, к которым они принадлежали, в феодальные поместья, не вносило, повторяем, сколько-нибудь существенных перемен в основы их хозяйственного строя.
Столь характерная для феодального строя, эта поместная система с её сеньорами и
вилланами именно и явилась, говоря вообще, продуктом политической необходимости, необходимости приспособить удовлетворение потребностей сравнительно широкого и сложного политического целого к оставшимся неизменными элементарным хозяйственным условиям общества.
Накануне нормандского завоевания англосаксонское общество было уже вполне аристократическим и по существу феодальным, глафорды и
вилланы представляли собою уже вполне определившиеся общественные группы, и поместная система в основных чертах была уже налицо.
– Но, госпожа… – начал
виллан.
Предложить
вилланам поучаствовать в обработке?
Половина их
вилланов теперь будет неподвластна их праву суда!
Вспомни, ведь не зря же к нам из человеческих королевств стекаются новые
вилланы, желающие жить здесь, растить своих детей в довольстве и сытости.
Не говоря уже о материальной тягости, о нестерпимых налогах, о произвольных и жестоких наказаниях, рабы и
вилланы подвергались, кроме того, ещё всем насмешливым прихотям своего властителя.
Рыцарь был закован, чтоб никуда не проникла в него стрела
виллана.
Этим объясняются те почти баснословные рассказы, как десятки рыцарей разбивали тысячи, десятки тысяч
вилланов и сельских возмутившихся жителей.
Но в конце XI столетия видим, что
вилланы прибегают к разным средствам к своему облегчению.
Они, по сути, были предтечей средневековых
вилланов и крепостных.
Простые
вилланы и те поспешили на помощь, вооружась дубинами, косами и топорами.
Несколько телег местных
вилланов, скрепя рассохшимися колёсами и громыхая на ухабах, везли из местных селений овощи, рыбу и вяленое мясо.
Опять же, захваченный святой сестрой оруженосец (я оставался в прежнем костюме) – это вам не жена бедного
виллана, пытавшаяся наколдовать дождь в засушливое лето…
Любила верхом объезжать свои владения, кивать
вилланам, которые кланялись мне…
Он хотел было повернуть назад, но тут толпа
вилланов одобрительно загудела, и он услышал крики, что хозяин храбрый рыцарь.
Не стоило удивляться тому, что обычные
вилланы чаще всего являлись верующими, ведь суровая жизнь побуждала их верить в нечто большее, чем кирка, лопата и грабли.
– Нет, – покачал головой
виллан. – Граф успел выпрыгнуть из окна.
Они дали ей, эту усадьбу, землю, и поселил нескольких
вилланов рядом – чтоб она не нуждалась в хлебе насущном…
Оно и понятно, откуда у
вилланов золото, им по всем дворам пришлось бы собирать серебро и медь на мой гонорар…
Деревянный потолок над головой никак не мог принадлежать жилищу
вилланов – слишком высокий, слишком чистый, ни малейшего следа копоти от очага.
Воинственный пыл юных
вилланов поубавился, но они зашли слишком далеко.
Здесь испокон веков жили
вилланы, обрабатывая свои поля, возделывая сады и разводя животину.
Сейчас даже каждый
виллан готов сражаться до последнего только лишь ради того, чтобы утащить во мрак посмертия хотя бы одного из вас.
Вот уж кого «нелепые рассказы
вилланов» никак не заинтересовали.
Самую многочисленную группу (41 %) составляли
вилланы, владевшие 45 % всей используемой в сельском хозяйстве земли.
Женится
виллан (крепостной) – первым любит его жёнушку феодал.
Толпа
вилланов собралась вокруг чудного замка, но они держались на почтительном расстоянии.
В основном здесь пировали
вилланы, ремесленники и мелкие торговцы.
Они держались в отдалении друг от друга, – небольшая кучка всадников и пешие
вилланы, значительно превосходящие их числом.
А
вилланы подошли чуть позже, но опять-таки сгрудились в отдалении, дожидаясь своей очереди вступить в разговор.
Двадцать пять имперских рэндов для
вилланов деньги преизрядные, даже распределённые на жителей трёх деревушек…
Ту, кого скрывали до поры плотно сомкнувшиеся
вилланы.
Да и зачем бы
вилланам везти меня, полуживого, к себе?
Странное поведение
вилланов теперь не казалось странным.
Из
вилланов образовались общины, целое особенное сословие.
Между прочим, ясным свидетельством этого служит духовное завещание одного известного барона, который велел погрести себя стоймя в одной из колонн церкви, чтобы никогда нога
виллана не ступала на то место, где было скрыто его благородное тело.