Паргелий. Разрезая время

elgeteva (2024)

Холодно-свежий ветер Баренцево моря обнял меня, заставляя быстро замерзнуть. Сбежать из дома, поступить непонятно куда и неожиданно оказаться втянутой в старые интриги? Странный выбор для меня, но думать об этом было слишком поздно. Особенно, когда на шее сомкнулись чьи-то руки удушья.

Предел

Около часа назад я пришла в комнату. Одежда была мокрой, однако волосы даже не пришлось сушить. Я сидела в постели и смотрела на всё ухудшающуюся погоду через тюль. Оконное стекло покрылось тонкой корочкой льда по краям. Для человека, который впервые оказался в таком климате, было немного пугающе. Такую метель здесь называют «черная пурга». Ветер настолько сильный, что трудно сделать даже один шаг, а потеряться очень легко — снег становится уже не красивым атрибутом зимы, а стеной, через которую ты не видишь ничего даже в двух метрах.

Усталость ложилась увесистым грузом на тело, а головная боль всё усиливалась. Она была как назойливая муха, что мельтешит над ухом. Вроде её нет, но этот тихий «жж… жж…» всё равно слышишь. И словно с каждой упавшей снежинкой за окном боль становилась сильнее и сильнее.

Теперь не было той мухи — только боль, что не уже жужжит, а поглощает полностью, истощая.

Сжимая виски, я тихо промычала, прикусив губу. Грудную клетку сдавило. Трудно сделать даже вдох — в комнате резко стало слишком душно. Боль стремительно набирала обороты. Крайне она превратилась из мелкой мухи в слона, топчущем голову. Я не очень удивилась этому событию — папа страдал от мигреней. Слишком глупо было ждать, что, родившись полностью в него, смогу избежать этого.

С трудом поднялась с кровати — сползла, почти упала к чемодану. Одним быстрым рывком открыла его, разворошила вещи, выкидывала их в стороны, лишь бы быстрее добраться до аптечки. Заветный блистер блеснул. Вытащила одну таблетку и засунула в рот. Идти за водой? Нет, не дойду. Сидя на коленях, сложилась вдвое и запустила руки в волосы.

Больно. Почему так больно…?

Теряя счет времени, я сидела на полу, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме боли. В какой-то момент почувствовала, как она начала уходить. Так же медленно и противно, как и пришла. Когда я была в состоянии просто дышать, то наклонилась набок. Стоило голове коснуться пола, как сознание провалилась в небытие. Ничего страннее, чем этот беспокойный сон, я не ощущала никогда: слова, голоса — мужские, женские, тирады, прикосновения — нежные, жесткие. Я не могла разобрать ничего из происходящего и даже то, происходило ли это в реальности или во сне. Грубое касание в спину, почти невесомое к лицу, шепот, крик… Всё смешалось в белый шум, где что-то разобрать — невозможно. Кроме слез — они финал сна — такие горькие, страшные, но одновременно несущие легкость и освобождение… Их я почувствовала четко и ясно.

Когда тяжелые веки вновь открылись, я увидела пол и ножку кровати перед собой, а ворс ковра щекотал нос. В комнате мертвенно тихо и мрачно, а я одна. Поднялась, растерянным затуманенным взглядом осматривая темноту. Руки не дрожали, голова отдавалась легким напряжением, лишь как напоминание о произошедшем. На часах три ночи. Прикоснувшись к щекам, поняла, что они совершенно сухи. Теперь и слезы оказались мутным пятном.

Перебравшись на кровать, стянула с себя одежду, закуталась в одеяло и уснула нормальным, спокойным сном, правда, недолгим.

***

Следующие несколько дней прошли странно, в утомляющей прострации. Я ходила на пары, пытаясь влиться в жизнь института, иногда в библиотеку, чтобы влиться ещё и в программирование. Получалось с трудом, но кто не бьётся, тот проигрывает, а это я не любила.

День начался также как и все семь предыдущих. Меня понемногу отпускала тревога как о родителях в целом, так и конкретно о папе, что точно до сих пор не успокоился. Тоска по Вете и любимому Берну наоборот стала сильнее, но с ней я справлялась сносно. Браслет уже практически не ощущался на запястье, но стал незаменимым.

В данный момент я сидела на столе у института и беспечно болтала ногами, размышляя об этом всём, укладывала кирпичики произошедшего в цельную историю, анализировала. В Северном мне нравилось. Особенно их политика конфиденциальности, что давала мне хотя бы призрачную надежду скрыться. К тому же за эти несколько дней я уже успела обрести себе классных приятелей.

— Чего кислая такая? — как раз послышался голос одного из них, прерывая рефлексию.

— Да так, — отмахнулась я. — Просто задумалась.

И уже с повседневной улыбкой спрыгнула со стола и повернулась к Алсу. Мы направились к институту. Она что-то весело рассказывала, но я слушала в пол-уха, всё ещё пытаясь отойти от глубоких раздумий. Однако, когда мы оказались в аудитории, мысли успели отойти куда-то на подкорку сознания, больше не мешая.

За преподавательским столом стоял Ян. Чисто выбрит, с уложенными волосами и строгой рубашкой, правда, с несколькими расстёгнутыми пуговицами сверху. За все мои походы в библиотеку на этой недели мы ни разу больше не виделись.

Мы сели поближе, вывели экраны для записей и продолжили разговор, который начала Алсу ещё на улице. Она полностью погрузилась в дисциплины кафедры Алена и сам преподаватель искренне восхищал её своим профессионализмом.

Лекция прошла быстро. Ян очень четко и структурированно объяснял материал. Я даже не заметила, как во мне начал разгораться огонёк интереса к дисциплине.

— Прошу прощения, — после конца пары я решила подойти к нему. В этот момент он убирал экраны, но остановился и внимательно посмотрел на меня. — Я ознакомилась с книгой, которую вы посоветовали недавно. Не могли бы вы подсказать, что ещё можно почитать?

— Обычно все забивают на эту дисциплину в первом семестре, я удивлён.

— Меня просто бесит, что я мало что понимаю на паре.

— А я думал, понятно объясняю, — он задумчиво нахмурился.

— Нет, я не это имела ввиду, — неловко заправила прядь волос за ухо, отводя взгляд. — Вы классный… В плане преподавания. Мне просто сложно погрузиться в эту тему.

— Хорошо, я понял, — мужчина еле сдерживал улыбку, смотря на то, как я еле сдерживаю смущение. — Давайте тогда я лучше напишу вам список и отдам на следующей паре?

— Да, спасибо, до свидания, — проговорила и быстро ретировалась, подавляя желание отругать себя за скомканные странные фразы.

— До встречи.

***

Глеб стоял в общем зале общежития. Шум голосов, несколько диванчиков, кресла-мешки и много студентов. Парень, облокотившись на подоконник, весело взирал на меня. Его кудрявые волосы просвечивались на фоне солнечного света из окна. Он рассказал про Бал Равноденствия — ежегодное событие посвященное… в честь чего его устраивают Глеб не помнил: «Оно просто есть и на нём можно классно повеселиться».

— В этом году организацией занимается преимущественно Маша и ещё несколько человек. Не хочешь присоединиться?

Недолго думая, я дала своё согласие, абсолютно не имея понятия какие задачи буду стоять передо мной. После этого мы ещё немного поболтали с ним, и я направилась в библиотеку. На улице уже было темно, шел снег. Я крепко держала зонт и шла по тонким из-за сугробов дорожкам. На площади стандартно — толпа. Открыв тяжелую дверь, встала в очередь на получение книг. Сегодня было на удивление много людей. Мой любимый столик занят, поэтому пришлось идти вглубь здания. Здесь было достаточно тихое место. Стеллажи с обычными книгами выглядели скорее, как декор, уступая проекциям, экранам и ноутбукам. На каждом столике стоял светильник из дерева. Он давал не так много света, однако создавал приятную, очень уютную атмосферу не полумрака, но чего-то приближенного к этому.

Примерно через два часа из меня вырвался вздох. Я посмотрела на лист заметок, где писала стилусом. Зачеркнула всё и открыла новую чистую страничку. Захотелось её смять и выкинуть, но как это сделать с проекцией я не знала, поэтому попыталась откинуть все эмоции назад, и начала заново. Однако смотря на записи в течении минуты, я откинулась на спинку стула и посмотрела на людей вокруг, лишь бы не на заметки. Никого рядом уже не было, и пришлось зависнуть взглядом на шершавой поверхности стола.

Не выдерживая, решила немного прогуляться. Рассекая сквозь стеллажей, я убедилась, что оказалась здесь одна. Хотя стоило мне пройти ещё один пролёт, как я увидела Яна. Мужчина немного раздраженно поправил ворот рубашки, нахмурился, что-то рассматривая на экране-проекции. И почему-то только сейчас в этом полумраке библиотекарских ламп я заметила то, насколько сильно он не подходит сюда. Внезапное осознание казалось странным. Строгие брюки, рубашка, туфли — лишь прикрытие. Прическа из непослушных волос, тело — натренированное, что было видно даже в этой одежде и взгляд… такой глубокий, с вызовом, поза. Всё в нём не подходило к этому месту.

— Алиса…?

Я вздрогнула, поздно осознавая, что уже достаточно долгое время просто стояла и рассматривала его. Он вопросительно, немного удивленно смотрел на меня, ожидая объяснений и я выпалила первое, что пришло в голову:

— Хотите кофе?

Разрезав тишину этим странным вопросом, я сделала неуверенный шаг вперёд, чтобы хотя бы отблеск его настольной лампы попадал на меня, и обняла себя за плечи. Захотелось смутиться от взгляда внимательных темно-карих глаз.

— Я хотела сходить себе взять, вас вдруг увидела и подумала, может, вы тоже хотите. Наверняка, у вас здесь вся ночь впереди, — проговорила, немного замешкавшись и едва скрывая смущение. Несколько секунд он молча смотрел на меня, изучая взглядом.

— Был бы благодарен.

Выдавила из себя слабую улыбку и развернулась. Только когда вышла из здания, смогла вздохнуть. Странно, неловко и непонятно зачем я вообще там оказалась.

Улицы хорошо освещались фонарями, снег с дорожек был убран, а впереди виднелись двухэтажные магазинчики. Словно обрывок города, стройная тройка домов с одной и другой стороны стояли друг напротив друга. Я зашла в кофейню. Людей тут совсем не наблюдалось. Робот быстро меня обслужил, и я поспешила обратно. На улице заметно похолодало, а ветер так и норовил пробраться под одежду.

Не решаясь снова нарушать тишину и умиротворение почти пустой библиотеки, я тихо ступала по дощатому полу. На прежнем месте Яна не оказалось. Все его вещи и даже открытые экраны висели в воздухе, а сам он стоял недалеко, повернувшись к окну. Я подошла и подала напиток. Он коротко поблагодарил и немного отпил. Я встала вместе с ним, смотря на вид. Свет почти полной луны и уличных фонарей струился по стенам главного здания и поблескивал. Сделав глоток горячего кофе, я аккуратно взглянула на Яна. Обычное симпатичное мужское лицо внимательно смотрело в окно. И почему он сначала показался мне странным…?

Я отвернулась от него и просто посмотрела в окно, немного отпив кофе из стаканчика и сжигая своё смущение в нём — память подсунула тот неловкий разговор после пары. Горячая сладкая жидкость разлилась по всему телу, отвлекая сознание от рефлексии. Посмотрев в темное чистое небо, я почувствовала смешанные чувства. Мелкие осколки космоса блестели над нами и всё сразу же показалось таким маленьким по сравнению с ними.

— Небо сегодня какое-то особенно, — тихо слетело с моих губ, пока глаза застилал блеск далеких планет.

— Здесь оно всегда такое. Единственное, что цепляет этими ночами, — он потёр лоб, отворачиваясь от окна.

— А можно нескромный вопрос? — Ян кинул на меня чуть насмешливый взгляд исподлобья.

— Вопроса про кофе вам не хватило? — Он тихо рассмеялся, а я поджала губы, пряча смущенную улыбку. — Валяйте.

— Почему вы проводите здесь столько времени, а не в каком-нибудь своём кабинете?

— Я работаю над одним проектом сейчас, здесь все нужные книги, а просто скопировать и вынести их отсюда нельзя даже мне. Вот и приходится… Всё просто.

— Видимо, проект очень важен, раз вы даже ночуете здесь. — сказала и спряталась за стаканчиком кофе, делая глоток.

— Да. И достаточно сложный, требует сил и концентрации, — кажется, это был камень в мой огород…

— Поняла, не буду вам больше мешать, — поспешила уйти.

— Я не это имел ввиду, — немного скомкано сказал Ян. Остановившись, посмотрела на него удивлённо-вопросительным взглядом. Ему пришлось продолжить. — Знаете… иногда сидеть здесь одному всю ночь бывает достаточно утомительно.

— Схожу за своими вещами.

Скрывшись из его вида, закусила нижнюю губу и улыбнулась. Внутри что-то смешалось, согревая и одновременно удивляя своим существом.