Криминальный адвокат. Том первый

Yako Darrell

В мире, где опасность и предательство подстерегают за каждым углом, разворачивается история, поднимающая жанр криминального триллера на новый уровень, превосходя работы Грэма Грина, Донны Тартт и Марио Пьюзо. Главный герой, адвокат с прошлым разведчика, втянут в глобальный заговор, где каждая ошибка может стать фатальной. Смелый и многослойный, этот роман погружает читателя в эпицентр интриг, где напряжение не спадает до последней страницы.

Глава вторая

Медленно, из далекого прошлого на нас смотрело уставшее лицо немолодого человека, устало сидящего в неглубоком кожаном кресле. Он был сосредоточен и собран. Его поза, с руками скрещенными перед собой, говорили о его уверенности и решимости.

В его, чуть сощуренных глазах, отражались глубокие чувства — смесь любви, гордости и, возможно, сожаления. Он тщательно подбирал слова, периодически останавливаясь, чтобы передать ей свои мысли и эмоции. Это был важный момент для него, и он хотел, чтобы его дочь почувствовала всю искренность и важность сказанного.

Его голос звучал твердо, но в нем чувствовалась теплота и забота. Он говорил о том, как много она для него значит, и о том, как он гордится её достижениями. Он искренне надеялся на то, что она сможет понять и простить его за возможные ошибки прошлого. Комната наполнялась невидимым напряжением, ведь это послание, возможно, самое важное, что он когда-либо записывал:

— Надежда, здравствуй, моя дорогая дочь. Меня зовут Игорь Новак и ты носишь мою фамилию. Если ты смотришь это видео, значит я уже мертв, как бы странно и обыденно это не звучало.

Он измученно улыбнулся, посмотрел по сторонам, взял наполненный темной жидкость стакан, медленно сделал несколько глотков, закашлялся и продолжил,

— Мы с твоей мамой, еще до твоего рождения, часто спорили, выбирая тебе достойное имя. Я хотел, чтобы ты носила имя Луми. В переводе с финского «Lumi» означает «снег». Я убеждал её в том, что это имя хорошо передает ощущение чистоты, холодной красоты и свежести, которое ассоциируется со снежинкой. Я дополнительно уточнил — твоя прабабушка была родом из Финляндии и родиться ты должна была в январе.

Мама не соглашалась. Она считала, что моя работа в управлении разведки морского флота, сделала из нее параноика. Каждый раз, по ее словам, когда я исчезал на некоторое время, она нервничала, переживала и жила лишь одним чувством надежды. Именно поэтому, я признал ее правоту, и ты получила прекрасное имя Надежда.

Судьба не дала мне шанса с тобою воочию познакомиться. За полгода до твоего рождения меня пригласил начальник штаба флота и предложил перейти в службу внешней разведки. Как потом оказалось, они имели на меня далеко идущие планы. В то время я был дерзким, молодым и неопытным, с разумом, затуманенным идеями о нашем расовом превосходстве. А еще я был отличным диверсантом и разведчиком с хорошими аналитическими и физическими данными.

Меня начали готовить к заброске в Финляндию, нелегалом, помня мое происхождение и знание языка. Но случился провал нашей структуры в Америке и было принято решение отправить меня туда с заданием сформировать новую, спящую группу диверсантов и ликвидаторов.

Я исчез из вашей жизни, за месяц до твоего рождения. Маме сообщили, что я погиб на затонувшей подводной лодке, при выполнении боевого задания. Говорят, были торжественные похороны.

Он неожиданно резко поднялся из кресла. Скрестив руки на груди Новак, медленно заходил по комнате, переживая произошедшее. Вот он остановился, снова наполнил свой бокал виски и присел в кресло. Немолодой диверсант, потерявший себя, семью и свою страну, упрямо смотрел с экрана монитора продолжая свой невероятный рассказ,

— Мне создали невероятно глубокую легенду специалиста по драгоценным камням. Одно из лучших прикрытий в разведке. Я поселился в Нью-Йорке, в самом известном месте торговли драгоценными камнями, на сорок седьмой улице, также известной как «Diamond District». Этот район находится между Пятой авеню и Шестой авеню в Манхэттене. Diamond District был одним из крупнейших центров торговли бриллиантами и другими драгоценными камнями в мире. Здесь находилось более трех тысяч ювелирных магазинов, мастерских и офисов компаний, занимающихся торговлей драгоценностями. Так что затеряться здесь было очень просто. Кто обратит внимание на Алекса Робермана, молодого торговца с великолепными связями в мире бриллиантов и ювелирных камней.

У меня появились партнеры и друзья. Через некоторое время я уже смело заходил в известные на весь мир семьи и проводил встречи с нужными мне людьми из государственного департамента и членами мафии. Пришло время создавать свою боевую группу.

Первым кого я завербовал, был Лиам О'Коннор, участник ирландского движения сопротивления и прекрасный стрелок-снайпер. Затем, нас стало трое. Из родных пенатов, прибыла яркая и дерзкая воительница, по совместительству великолепный фармаколог и врач, Валери Новак. Потом копаясь в сети даркнета, я нашел молодого, гениального хакера, индуса Арвинда Шарма.

Последним участником нашей золотой коллекции стал бывший спецназовец, бежавший из Северной Кореи, капитан Ким Чон Су, который в совершенстве владел навыками древнего искусства Хваранг. Я тогда не знал, что помимо ниндзя в Японии, существовали ещё более совершенные бойцы, в период государства Силла, в пятидесятых годах до нашей эры. Это были выдающиеся воины, известные своими навыками скрытного передвижения, шпионажа и боевых искусств. И хотя Хваранг не были исключительно разведчиками или убийцами, они являлись элитными воинами с высокими моральными и физическими стандартами, обученными в различных аспектах боевых искусств и тактики.

Он на минуту задумался, прикрыл глаза и невольно смахнул то ли каплю пота с испещрённого морщинами лба, то ли скупую, невесть откуда взявшуюся слезу. На журнальном столике лежали, наверное, какие-то заметки, он потянулся, пролистал их и внимательно прочитал, и продолжил,

— Я пережил двух президентов, не имея никаких проблем или поручений, выходящих за рамки человечности, пока вы не выбрали нового. Работа с последним их них стала для меня и моей группы сплошным адом. Мы перешли рубикон разведки и аналитики, и стремительно вошли в сумрачную чащу похищений, ликвидаций и диверсий.

Первым заданием, полученным мною от руководителя администрации новоизбранного президента, стала ликвидация здесь в Америке, в Вашингтоне, лидера оппозиции и по совместительству первого заместителя председателя нашего парламента.

За неделю до этого, мне позвонил директор службы внешней разведки и уведомил меня, согласно указа президента, я перехожу под прямое подчинение администрации, а точнее, лично к первому лицу государства. Для меня это был шок. И это мягко сказано. Но я привык исполнять приказы не думая. Думать я начинал исключительно на стадии планирования и исполнения.

Итак, Андрей Викторович Ковалев — первый заместитель председателя парламента, партия «Народное Возрождение». Он прибыл с неофициальным визитом в Америку для встречи с первыми лицами вашингтонской администрации. Его необъявленный визит был связан с предстоящими парламентскими выборами и перспективой импичмента нынешнего, действующего президента.

Отец Надежды ухмыльнулся, отхлебнул очередную порцию спиртного, слегка поморщился и продолжил,

— Первый заместитель председателя парламента, реально был не лучше нынешнего президента. Такой же жадный на деньги, продажный и самовлюбленный как нарцисс. Когда на общих встречах они стояли рядом, казалось, что они вылезли из одной и той же вульвы. Однако я отвлекся!

У нас было два дня на его ликвидацию. Приказы, как я говорил, не оспариваются, а исполняются. Группа, как единое цело работала уже более десяти лет. Мы привыкли, привязались друг к другу и никогда не задавали лишних вопросов.

Ковалев остановился в самом дорогом отеле Вашингтона «Four Seasons Hotel» в королевском люксе «Royal Suite», стоимостью пятнадцать тысяч долларов за ночь. Я не понимаю, что можно делать одному в люксе площадью четыре тысячи квадратных футов, да еще и с террасой площадью более тысячи квадратных футов с камином и барбекю. Эта стремящаяся к власти сволочь, нищей была только в период выборов. Вечно ходила в фуфайке и небольшой кепке, сдвинутой залихватски, набекрень.

Сейчас это был нувориш, соривший напропалую деньгами, щедро украденными у государства и щеголявший грантами, полученными от щедрых спонсоров политики. Так вот убрать его надо было за сорок восемь часов так, чтобы комар носа не подточил.

Как это сделать в столице самого могущественного государства на глазах у всех разведок мира, проломив незаметно защиту службы охраны президента страны нашего пребывания?! Все, что было предложено от снайперской атаки, до взрыва автомобиля или гарроты в номере в гостинице было обыкновенным терроризмом. Никаких новых идей.

Днем у нас была назначенная встреча со связным, прибывшим специально что бы контролировать нашу операцию. За два часа до назначенного времени я и Валери прибыли в «Rock Creek Park» который находится в северо-западной части Вашингтона. Это один из крупнейших городских парков в столице Америки, простирающийся от границы с Мэрилендом до самого центра города.

Нам повезло, что Four Seasons Hotel находился в районе Джорджтаун, недалеко от западного края Rock Creek Park. Расстояние от места пребывания нашей цели до ближайшего входа в парк составляло примерно от висьмиста метров до тысячи метров, в зависимости от того, какой вход вы используете. Самый близкий вход в парк из района Джорджтаун находился в районе «Dumbarton Oaks Park» или на пересечении улиц «P Street NW» и «23rd Street NW», что было очень удачно для нашей группы слежения.

Снова на экране небольшая задержка. Наш собеседник вышел из кадра, а в нашей комнате воцарилось молчание, прерываемое иногда тихими всхлипами Надежды. Сергей оторопело осматривался по сторонам в поисках причины происходящего на экране. И даже я, повидавший много в своей жизни, был сейчас ошарашен. Через минуту наш визави появился в кадре и ничего не объясняя продолжил,

— Солнце было еще в зените, но в парке было слегка сумрачно и влажно. Мы наблюдали за резвящимися детьми до тех пор, пока один из малышей не потянул себе в рот невесть откуда взявшийся красный мухомор. Валери взлетела с места, как истребитель «Тайфун» и на форсаже была через минуту около малыша и его матери. Без тени смущения она настойчиво вырывала отраву из рук ребенка.

Взъерошенная мать, еще секунду назад с кулаками набросившаяся на Валерию, теперь сжимала ее своих объятиях, рассыпаясь в искренних благодарностях за жизнь спасенного наследника. Валери с горящим победоносным взором воительницы, не торопясь шла в мою сторону неся трофей, вырванный с таким трудом из рук голосящего на весь парк пацана.

Я думал, что она выкинет его в ближайшую урну, но нет. Она стояла, и с вызовом амазонки смотрела мне в лицо словно вызывала на смертный бой. А дальше у нас с нею состоялся странный диалог:

— Удивительно, Игорь, но проблема, которая нас с тобою мучила со вчерашнего дня решена! — она бодро хлопнула меня по плечу и принялась пристально рассматривать отвоеванный с боем гриб. Я с удивлением смотрел на нее, не понимая ситуацию от происходящего.

— Да не смотри на меня так. Наше решение мускарин. Который тяжело определяется! — она ухмыльнулась и засунула красный в белых пятнах трофей в свою небольшую дамскую сумку.

— Я ничего из того, что ты сейчас сказала, не понял. Что такое мускарин? И что, в смысле, тяжело определяется? — я оторопело смотрел на Валерию и на мухомор, который она мне тыкала под нос минуту назад.

— Мускарин — это алкалоид, содержащийся в грибах мухоморах. Механизм действия мускарина почти тот же самый, как у ряда боевых отравляющих веществ, среди которых можно назвать зарин и заман, вот только он тяжело определяется! — она с удивлением, учителя, который смотрит на двоечника, посмотрела на меня и продолжила,

— Сложного ничего нет. Сначала найдем штук десять грибов, потом получим концентрированный экстракт, а в конце процесса бесцветные кристаллы, хорошо растворимые в воде, без вкуса и без запаха.

В приподнятом настроении духа, я что есть силы обнял ее и поцеловал в губы. Ответный поцелуй был коротким и яростным. Она нежно отстранилась от меня и прижавшись к уху прошептала: «Давно бы так! Ну теперь, Игорек, держись!»

— Все, пошли отсюда! — скомандовал я и подхватив ее под руку потянул в сторону выхода из парка. Она не особо то и упиралась. Вот только глядя своими влюблёнными глазами на меня, удивленно спросила,

— А как же связной из центра?

— Да, пошел бы он на хрен вместе с этой мелкой гнидой, главою администрации нашего президента! — и я скабрезно выматерился, указав четкий путь, в котором совместил руководителя администрации со скоростью и направлением его движения.

В небольшом съемном доме на окраине города мы определяли свои роли в предстоящем спектакле жизни и смерти.

— Так, Валери, повтори еще раз для всех присутствующих, последствия отравления мускарином, — я внимательно посмотрел на затихшую группу диверсантов.

Лекция Валери не заставила себя долго ждать:

— Мускарин — это решение нашей задачи! После проведения акции с его использованием у следствия начнутся проблемы. Им, на первом этапе, определение точной причины смерти не будет очевидным, при условии, что не будет свидетелей. Симптомы будут указывать на различные возможные отравления, но первоначальные анализы не дадут никакого точного ответа. — она мило всем нам улыбнулась,

— Этот алкалоид, редко используют для отравлений. И поэтому он реально трудно определим без целенаправленного анализа. Исходный материал мы с Игорем привезли, реактивы все есть. Осталось только получить результативный материал для использования. Ну, если ко мне больше нет вопросов? Я пошла работать, — она развернулась, дерзко стрельнула волшебством своих хитрых глаз в мою сторону и показав средний палец индусу удалилась в лабораторию

— Отлично, кроме Валерии, ей надо работать, всем пока отдыхать, я на рекогносцировку. — посмотрев на айтишника я продолжил,

— И да, Арвинд, посмотри, как взломать всю компьютерную сеть гостиницы.

Ближе к вечеру план операции был разработан и приведен в действие.

Лиам О'Коннор, участник ирландского беспредела и снайпер нашей группы, должен был стоять на крыше соседнего старого зданий напротив отеля. Его задача контролировать периметр операции и наблюдать за гостиницей через прицел своей винтовки. Он обладал превосходным хладнокровным. Методичные занятия спортом давали свои преимущества. Каждая его мышца была натренирована до предела. Наш стрелок всегда предпочитал оставаться в тени. Он умудрялся следя за каждым шагом любого объекта и обеспечивать прикрытие для участников операции. В группе он был лучшим в наблюдении и защите нас всех от неожиданных угроз.

Валери Новак уже изготовила яд. Её имя было символом точности и безупречности в нашей команде. Я часто задавал сам себе вопрос, как она умудрилась в наш сугубо мужской коллектив привнести с собой не только дерзость и харизму, но и выдающиеся навыки фармаколога и врача. Валери была родом из Чехии. Она получила образование в престижных европейских университетах, где изучала химию, фармакологию и медицину. Её научные работы и исследования в области токсикологии были признаны во всем мире, что обеспечило ей репутацию одного из лучших специалистов в своей области.

Её подготовка к миссии была идеальной: она изготовила смертельную дозу мускарина, тщательно рассчитав, чтобы не оставить следов.

Судя по ее рассказу, этот яд, известный своим мощным воздействием на нервную систему, был выбран неслучайно. Валери провела множество часов в лаборатории, исследуя все возможные варианты и последствия применения мускарина. Она знала, что именно этот яд парализует объект, не оставляя объекту покушения шансов на спасение. Мускарин действует быстро и эффективно, вызывая паралич и смерть в считанные минуты, при этом его следы практически невозможно обнаружить при обычном токсикологическом анализе.

Наш семейный фармацевт была не просто специалистом по ядам; её знания в области медицины и фармакологии делали её незаменимой в любой ситуации. Она могла не только разработать идеальное отравляющее вещество, но и оказать первую помощь в случае необходимости, а её глубокое понимание человеческой физиологии помогало предугадывать реакцию организма на те или иные вещества. Её уверенность и профессионализм внушали уважение и доверие, и каждый знал: если Валери взялась за дело, то можно быть уверенным в успехе.

— Командир, сеть взломана, можно работать! — это взглянул на секунду на меня Арвинд Шарма, молодой и гениальный хакер из Индии.

Это безалаберное чудо, снова уткнулось в свой компьютер и уже нежно урчало как ласковый кот, к которому вернулась его обожаемая игрушка. Я в свое время нашел его место в глубинах даркнета, где его навыки стали поистине легендарными. Я удивлялся, как родившись и выросший в Мумбаи, он достиг таких вершин. С его слов он с детства увлекался компьютерами и технологиями. Судя по следам, не до конца зачищенным в интернете, начиная со школы он показывая выдающиеся способности в программировании и кибербезопасности. А благодаря своей виртуозности и безупречному знанию современных технологий, Арвинд быстро заработал репутацию одного из лучших хакеров в мире.

Его задача сейчас состояла в том, чтобы взломать серверы и видеосистему гостиницы. Это была сложная операция, требующая не только технического мастерства, но и предельной концентрации.

Однако нет предела совершенству. Арвинд виртуозно управлялся с компьютерами, проникая в их самые защищенные уголки, чтобы отключить камеры и устранить все следы нашего присутствия. Он использовал сложные алгоритмы и программы, которые сам же и разработал, чтобы обойти системы защиты и сделать своё вмешательство незаметным.

Сегодня он виртуозно контролировал общую ситуацию, обеспечивая группе безопасный отход, а при необходимости и быструю, незаметную эвакуацию. Я постоянно был с ним на связи. Его задача — отслеживать наши передвижения и предупреждать о возможных угрозах. Не удивительно, что его навыки и способность принимать быстрые и правильные решения в критических ситуациях не раз спасали команду от провала. В мире, где каждый шаг может быть фатальным, Арвинд был незаменимым участником всех наших операций, обеспечивая нам не только успех, но и безопасность.

Последним участником команды стал капитан Ким Чон Су, бывший спецназовец из Северной Кореи, мастер древнего искусства Хваранг. Ким знал всё о скрытных передвижениях и шпионаже. Его задача заключалась в том, чтобы под видом сотрудника проникнуть в гостиницу и отравить воду объекта.

Я с восхищением теперь наблюдал, как он с легкостью и безмолвной грацией обошел охрану и камеры, добавил смертельную дозу в бутылки с водой, которые стояли на столе и в смарт-холодильнике в номере вице-спикера, и незаметно вышел из отеля

План был безупречен. Каждый знал свою роль и выполнял её с расчётливостью и профессионализмом.

Когда часы пробили полночь, игра в смерть началась. Никто никогда не узнает, что за этой трагедией будет стоять группа из непримиримых бойцов-диверсантов, каждый из которых сыграет свою ключевую роль в этом безупречном и смертельно точном плане.

Я был одним из тех, кто наблюдал и сопровождал на расстоянии Андрея Викторовича Ковалева в тот роковой вечер. Будучи первым заместителем председателя парламента от партии «Народное Возрождение», он славился своей неоднозначной репутацией. Многие считали его лживым политиком и проходимцем, использующим своё положение для личной выгоды.

Этот вечер начался с ужина в престижном ресторане, куда Андрей Викторович прибыл вместе с главой администрации президента Америки и несколькими другими высокопоставленными чиновниками. За столом царила атмосфера формального, но всё же непринуждённого общения. Обсуждались важные государственные вопросы, сопровождённые бесконечными тостами и обильными порциями виски, текилы, вина, водки и черной паюсной икры.

Когда ужин подошёл к концу, Андрей Викторович был изрядно выпившим. Мы наблюдали со стороны, как его помощник помог ему выйти из ресторана и с трудом усадил в роскошный лимузин. Через заднее стекло автомобиля политика было заметно, что в течение всего пути до отеля он всё время что-то бормотал, пытался поддерживать разговор с водителем, махая при этом руками, но слова очевидно путались, и речь от алкоголя становилась всё менее внятной.

Мы прибыли к отелю почти одновременно. Помощник помог ему дойти до его номера. Андрей Викторович внезапно начал раздражённо говорить, обвиняя помощника в том, что тот не позаботился о его комфорте должным образом. Слова становились всё более резкими и громкими. Помощник пытался успокоить его, но это лишь усиливало гнев Ковалева. В какой-то момент эта пьяная тварь в ярости оттолкнула помощника, сказала, что он больше не нуждается в его услугах этой ночью и все следующее утро. Это было как нельзя кстати.

Помощник, видимо, уставший от постоянных упрёков, ушёл, хлопнув дверью. Мы остались снаружи, в машине, с интересом наблюдая через полуоткрытые не зашторенные окна номера гостиницы. Вице-спикер на автопилоте, неуверенной походкой вошел в комнату, бросил свою сумку на кресло и направился к мини-бару. Спустя несколько мгновений он взял бутылку с водкой и жадно начал ее пить. С пьяной ухмылкой вертухая, он оглянулся по сторонам, показал кому-то кулак и с размаху своего тучного тела, плюхнулся в роскошное кожаное кресло.

Сейчас перед нами в роскошном номере люкс сидел толстый мужчина в темно-синем костюме, чья внушительная фигура явно не помещалась в резном итальянском кресле. Его округлое и смятое от пьянки лицо было затянуто в бледную, безжизненную кожу, напоминающую парафин. Лысая голова блестела под искусственным светом хрустальной лампы, а маленькие, прищуренные и пьяные глаза изучали мир с холодной, оценивающей настороженностью. В его взгляде чувствовалась расчетливость, скрытая за вежливой, но фальшивой улыбкой.

Он медленно дирижировал мнимым оркестром левой рукой с зажатой в ней полупустой бутылкой водки. Концерт, видно, закончился и он, сидя поклонился невидимым зрителям. Закончив представление и еле-еле поднявши свои необъятные чресла, он снова направился к мини-бару. Новый вождь будущего независимого народа достал холодную бутылку сельтерской воды и жадно выпил несколько больших глотков. Через несколько минут его поведение резко изменилось.

Сначала он начал потеть и часто сглатывать набегающую, обильную слюну, словно пытаясь справиться с неудобством. Затем он схватился за голову, покачиваясь на месте, словно теряя равновесие. Видя, как его лицо искажается от боли, я понял, что для него что-то пошло не так. Андрей Викторович схватился за живот и бросился в ванную. Через полуприкрытую дверь я увидел, как его тень, мечущуюся по стенам и потолку, сотрясает от рвоты и диареи.

Его сердце, скорее всего, начало биться медленнее, а каждый удар начал отдавался глухим эхом в его ушах. Дыхание стало тяжёлым и затруднённым. Вице-спикер едва мог стоять на ногах. Он чувствовал, как силы покидают его. В зеркале ванной мы увидели его отражение — бледное лицо, покрытое каплями пота, глаза с сузившимися зрачками, наполненные страхом и болью.

Внезапно его сознание начало затуманиваться, и реальность смешалась с галлюцинациями. Ему показалось, что в комнате появились невидимые существа, преследующие его. Он начал паниковать, пытаясь отбиться от них. В приступе бреда он начал срывать с себя одежду, пытаясь избавиться от воображаемых врагов. Он бегал по номеру, наталкиваясь на мебель, размахивая руками и кричал в пустоту.

Последнее, что он попытался сделать — позвонить в службу спасения, но телефон выпал из его дрожащих рук. Каждый вдох давался ему всё труднее, мышцы начали подрагивать от слабости. Он упал на пол, чувствуя, как его сознание постепенно затуманивается. Мир вокруг становился всё более размытым и нереальным.

Мы молча наблюдали как наш объект начал потерять сознание. Вот он споткнулся об невидимую преграду и упал на пол. Его начала бить последняя смертельная конвульсия, не прошло и пяти минут как его сердце остановилось. Я ухмыльнулся и посмотрел на секундомер своих часов. Весь процесс, от начала первых симптомов до смерти, занял всего около часа.

На следующее утро, новость об его внезапной смерти потрясла администрацию президента Америки и общественность, оставив множество вопросов без ответов.

Новак сидел, опустивши взор, словно собирался с мыслями. Его правая рука нервно теребила колено, а левой он пытался ее унять. Наконец он поднял затуманенный взор и медленно закрыл глаза. Сейчас перед нами сидел уставший, средних лет человек, обремененный обязательствами и разбитый событиями последних дней. Вдруг он резко поднялся и быстрым шагом приблизился к видеокамере, переставив ее ближе к креслу.

Он, не торопясь устраивался в своем уютном кресле, а мы, стиснув зубы от напряжения, впитывали эту новую и страшную по своей сути информацию. Это была последняя исповедь убийцы, приговоренного к неизбежной смерти. Череда событий напоминала мне сейчас старый американский фильм «Седьмая миля».

Игорь Новак, сидя перед нами, напоминал мне главного героев фильма «Зеленая миля» — Майкла Коффи. Мне сейчас казалось, что Игорь как и герои «Зеленой мили», столкнулся с неизбежностью своей участи. Он, как Майкл Коффи, нёс в себе глубокую рану, которую не могли излечить ни время, ни обстоятельства. Его смирение перед судьбой и попытка объяснить свои действия делали его трагической фигурой, чья исповедь была не просто рассказом о событиях, а последним криком души.

Когда он снова начал говорить, его голос был полон горечи и печали, но в нём также звучала непоколебимая решимость:

— Вы думаете, что я чудовище?!, — вдруг начал он, ухмыльнулся, достал мятую пачку сигарет и закурил. Дым от дешевой сигареты медленно заполнял комнату, создавая атмосферу густой, удушающей неопределенности. Игорь, сидя в своём кресле, сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым изо рта. Тонкие струйки табачного дыма сначала поднялись к потолку, а затем начали лениво рассеиваться по комнате. Затем продолжил,

— И, возможно, вы правы. Но позвольте мне рассказать вам, как я дошел до этого момента. Это может не изменить ваше мнение обо мне, но, возможно, поможет понять.

— Это была первая наша ликвидация. И начали мы ее с видного политического лидера моей страны. К моему удивлению, эта акция не оставила в моей душе ни разочарования, ни сожаления. Далее все пошло по накатанной колее. Мы гонялись за целями, которые указывал нам президент по всему миру. Африка, Европа, северная и южная Америка, не забывая о латинской, средний и ближний Восток. Единственное место, где мы не были с элиминациями, это Индокитай.

Мы уже около часа неотрывно слушали исповедь исчезнувшего в хаосе дней диверсанта. У Надежды уже не было даже слез. Она растерянно смотрела на мерцающий экран монитора, обнимала себя руками, словно пыталась укрыться от набежавшей на нее беды.

Каждое слово, произнесенное с экрана, било по нервам, разрушало последние остатки ее надежды. В комнате стояла тишина, которую нарушал гул вентилятора компьютера и редкие вздохи. Голос разведчика был холодным, отстраненным, но в нем чувствовалась глубокая усталость, словно он пытался передать тяжесть всего, что пришлось пережить. Он смотрел в экран монитора, как в бездну — безжизненно и отрешенно. Новак ухмыльнулся и продолжил свою исповедь:

— Я не знаю, смогу ли я вернуться. Там, где я нахожусь, выбраться живым мне будет трудно. Может быть, это последний мой день. Но я хочу, чтобы ты знала: я никогда не хотел причинить вам с мамой боль. Все, что я делал, было ради выживания, ради того, чтобы дать вам будущее.

Надежда не могла больше слушать. Она резко встала и отошла от стола, пытаясь собраться с мыслями. Но голос с экрана продолжал звучать, как будто преследовал ее:

— Надежда, если ты это слышишь, знай, что я всегда любил тебя. Прости меня за все. За то, что не смог вернуться, за то, что оставил тебя одну.

Она закрыла глаза, чувствуя, как боль и горе заполняют ее сердце. В этот момент она поняла, что уже никогда не сможет вернуть все назад. Голос с экрана — все, что у нее осталось от отца.

Образ немолодого диверсанта начинал преследовать нас, не оставляя наш разум ни на миг. Он продолжал излагать сухие факты, которые не укладывались в логику вещей. События, которые привели нас к войне и гибели стольких людей. Реальность событий и объективность суждений, я уже не подвергал сомнению. Все это совпадало с отрывочными данными Службы внешней разведки и печальными событиями начала войны. Игорь продолжал,

— Где-то за год до начала войны, я получил информацию и приказ провести встречу в Майами с руководителем наркоконтроля моей страны. Если вам его подробно не описать, то будет сложно понять с чем и кем я столкнулся.

Итак. Павел Ковач — шеф наркоконтроля. Это был мужчина средних лет, с хитрым и пронырливым выражением лица. Его кожа была загорелая, но с признаками нездорового цвета, что могло свидетельствовать о злоупотреблении алкоголем или другими вредными привычками. Слегка выпученные глаза постоянно бегали, словно он боялся быть пойманным за то, что скрывал. Взгляд его был холодным, лишенным искренности и всегда оценивающим. Он постоянно оценивал собеседника, составляя свою картину и характеристику собеседнику. Хитер как лис, но и труслив как шакал. Это было мое первое впечатление от знакомства с ним.

Внешний вид его всегда был безупречен: дорогие костюмы от известных брендов, белоснежные рубашки и шелковые галстуки. На запястье блестели дорогие часы, а на пальцах — массивные золотые кольца. Эти детали подчеркивали его статус и финансовое благополучие, но также намекали на источник его богатства, полученного нечестным путем.

Он вел себя высокомерно и властно, всегда стремясь подчеркнуть свое превосходство над другими. В речи часто проскакивали грубые и циничные высказывания, он не стеснялся хамить подчиненным и унижать тех, кто ему неугоден. В разговоре он всегда настаивал на своем, редко выслушивая других, и даже если слушал, то только для того, чтобы найти способ манипулировать информацией в свою пользу.

В его офисном кабинете, который служба наркоконтроля арендовала в Майами, царила роскошь: дорогая мебель из красного дерева, антикварные предметы и произведения искусства украшали стены. Но при этом там не было ничего личного — ни семейных фотографий, ни сувениров, ни чего-то, что могло бы намекнуть на его человеческую сторону. Все выглядело как сцена, тщательно продуманная для впечатления на окружающих.

За фасадом его богатства и власти скрывалась пустота, жадность и страх. Он постоянно опасался разоблачения и был готов на все, чтобы сохранить свои позиции и благополучие. Этот человек был готов продать и предать кого угодно, лишь бы спасти свою шкуру и продолжать жить в роскоши за счет чужих страданий.

Он встретил меня, сидя на роскошном диване с бутылкой бренди в одной руке и хрустальным стаканом, наполовину наполненным, в другой. Мельком взглянув на подчиненного, который сопровождал меня от автомобильной стоянки, он коротко кивнул ему. Последний исчез, словно растворился в жарком воздухе свежего утра.

Мы остались одни. Он пристально рассматривал меня, словно дорогую вещь на местном антикварном аукционе и молчал. Внезапно лицо его прояснилось. Он улыбнулся радушной улыбкой и предложил присесть в кресло напротив него.

— Я вас ждал Игорь Викторович. Кое-что о вас наслышан. Особенно вас хвалил президент перед моим отъездом. Однако у руководителя его администрации, при упоминании вашего имени, случались желудочные колики, — он искренне засмеялся и протянул мне напиток в новом хрустальном стакане,

— Попробуйте, это не плохо! — и он еще раз мило улыбнулся,

— Так, о чем это я? Ах, да! Но Кириллу, этому жидкому отморозку, главе администрации, ты определенно не нравишься! — тут он резко перешел на «ты» и снова живо окинул меня своим алчущим взглядом, оценивая мою реакцию, и добавил,

— Да он тебя просто ненавидит! Однако мне это на руку, — он приподнялся и двинулся в сторону огромной открытой лоджии на самом верху небоскреба «Brickell City Centre», расположенном в районе Брикелл, который являлся деловым и финансовым центром Майами.

Этот жилой престижный комплекс, так же, как и небоскреб «1000 Museum», расположенный в районе Даунтаун Майами, были разработаны архитектором Захой Хадид. Только эти два здания предлагали самые роскошные условия для жизни, включая просторные балконы и террасы для проведения времени на свежем воздухе.

Павел Ковач стоял в лучах восходящего солнца. Внизу, куда глаза глядят, открывался ошеломительный и захватывающий панорамный вид на городские небоскребы, залив Бискейн и Атлантический океан. Мимолетный бриз, сдувал с наших лиц усталость последних дней, а великолепный бурбон «Pappy Van Winkle’s Family Reserve» и окружающая нас обстановка с несколькими зонами для отдыха, включая обеденные столы, зоны для барбекю и лаунж-зоны с мягкой мебелью, заставляли забыть о настоящем.

— Этот бурбон часто называют «Святым Граалем» среди бурбонов, — вдруг обратился ко мне Павел, приподняв на уровень своих глаз сверкающий темный перламутр хрусталя и темного напитка.,

— Он известен своим богатым, сложным вкусом и редкостью, что делает его особенно ценным, как и нас с тобою на этой земле.

«Так он еще и пафосный, кроме того, что хамоватый!» — подумал я, молча кивнув в ответ.

Удивительно, но я не ожидал, что терраса, окруженная зеленью и декоративными цветами, может создать в центре Майами, такое забытое ощущение уединенности и конфиденциальности, необходимое для такого разговора.

Ковач повернулся ко мне и протянул небольшой кусок пергаментной бумаги с цифрами координат и паролем.

— Тебе надо это запомнить, — произнес он, и через минуту в пепельнице, где дымилась одна из самых известных и дорогих гаванских сигар «Cohiba Behike», медленно скручиваясь в шелковый прах, опадала информация о точке встречи с неизведанным.

Тебе надо быть там послезавтра. Это граница Мексики и Белиза. Координаты указывают на точку встречи в окрестностях города Коросаль. Учти, что город расположен на северной границе и имеет выход к морю, находясь на побережье Карибского моря. Это очень важно. Как туда добраться, не мне тебе объяснять, Игорь Викторович. Но 49 тонн кокаина наркокартеля «Буентес» под твоим контролем должны выйти в море строго по графику. Не ошибись. Это приказ президента, — он нетерпеливо хлопнул меня по-дружески по спине и протянул свою влажную руку для прощания.

— Если все пойдет по плану, значит, мы сработаемся. Твой заработок с каждой сделки я буду переводить на твои закрытые счета в Швейцарии, — он беззастенчиво, чокнулся о мой стакан, недолго думая влил в себя остатки бурбона и не прощаясь молча удалился куда-то в сторону безразмерных комнат.

— Да, Игорь! Ты мой дорогой гость! — услышал я отголосок его далекого голоса, нечаянно вырвавшийся из глубин роскошного офиса.

— Оставайся сколько хочешь. Выпивка, еда и девочки за мой счет. Не стесняйся и ни в чем себе не отказывай, — это были его последние слова, растворившиеся как утренний туман в заливе «Biscayne Bay».

В апартаментах все затихло. Я стоял на огромной террасе опершись на перила, потягивал медленно великолепный бренди и ни о чем не думал. Это была та минута отдыха и спокойствия, которые предшествуют неизбежности и смерти.

Спокойный тон собеседника с экрана монитора рассказывал обыденные, по его мнению, истории, описывал заурядные события. Мы заметили, что он стал более нервным, переходя, по-видимому, к главным событиям, ради которых это все и затевалось.

— Надежда, я прошу тебя, запомни! Павел Ковач, это ключевая фигура в моем рассказе. Найди его, если он жив! В том, что он в добром здравии, я уверен. Такую хитрую крысу очень трудно убить. Его живучесть при любых обстоятельствах поражала меня. То, что он уже прячется, скорее всего факт. Я думаю, что искать его надо у нас дома, возможно, где-то в столице. Как только найдешь его передай ему от меня привет. Все счета, на которые были собраны наши с ним деньги и те, что он собирался украсть, я заблокировал. На этом диске ты найдешь дешифратор, для доступа к счетам, но, к сожалению, только он имеет доступ к сейфу с документами, которые способны пролить вам всем свет на причины этой кровавой войны. Там есть данные о том, где сейчас находится бывший президент и его гребаная команда. Обменяй его деньги на документы. Если захочешь, передай их новым властям, однако прочтя их ты поймешь, кем я был на самом деле.

Он вдруг сильно закашлял и приложил носовой платок ко рту. Да же сейчас, несмотря на невысокое разрешение экрана, было видно темное пятно расползавшейся крови. Он скорбно улыбнулся, спрятал платок и обратился к Надежде,

— Рак легких, последняя стадия. Так что киллеры, посланные за моей душою, скорее всего не демоны, а ангелы спасители. Но, что это я о скорбном. Осталось только рассказать тебе о самом важном событии в моей жизни, не считая твоего рождения. Однако эта история круто изменила всю последующую мою жизнь.

Где-то за полгода до начала войны, я получил шифрограмму о подготовке секретного визита нашего президента и министра обороны в Нью-Йорк. Для такого мероприятия была выбрана усадьба «Fire Island Beach House».

Fire Island Beach House был настоящей жемчужиной на побережье Атлантического океана. Расположенное на просторной, уединенной территории, поместье сочетало современные удобства и традиционную восточноамериканскую архитектуру, создавая идеальное место для секретных встреч и роскошного проживания. Именно поэтому руководители ЦРУ, МИ6 и Администрации Президента Америки выбрали его местом встречи с нашим руководством.

Когда я впервые прибыл туда для рекогносцировки, я был не только изумлен, но и поражен его размерами. Поместье величественно раскинулось на большом участке, огороженном высоким забором и окружённом густыми лесами, что гарантировало абсолютное уединение и безопасность. Вертолетная площадка, скрытая от посторонних глаз, обеспечивала удобный и быстрый доступ к величественной усадьбе, делая её идеальным убежищем для тех, кто ценил конфиденциальность.

Когда я подошел к главному входу в центральный дом поместья, меня встретил Ричард Бренсон. Он был лысеющим полноватым мужчиной, всегда с дружелюбной улыбкой на лице. Его добродушие сразу располагало к себе, и казалось, что он мог стать лучшим другом каждому, кто ступал на территорию этого величественного имения. Он вежливо представился и мягко пожал мне руку.

— Молодой человек, я рад вас видеть! Я управляющий этим роскошным имением. Зовут меня Ричард Бенсон, а друзья Рикки. Мне поручили вас встретить и показать все, что вас заинтересует.

После такого вежливого и искреннего приветствия с ним поздоровался и я:

— Добрый день, мистер Бренсон! Игорь Новак, ваш покорный слуга. Спасибо, что нашли время для экскурсии,

Я искренне ему улыбнулся и осмотрелся вокруг, явно попадая под величие этого места, и продолжил,

— Я не думаю, что все секреты вашего дома вы мне покажите. Но надеюсь, увидеть именно то, что мне действительно важно.

Он необычно легко повернулся на своих лаковых черных туфлях с высокими и покатыми каблуками и двинулся вглубь парковой зоны, оглянулся через плечо и просил,

— Секреты — везде секреты. Так! С чего начнем?

— Знаете, я бы начал с основного здания. Оно выглядит потрясающе! — сказал я и протянул руку в сторону великолепной роскошной виллы огромными панорамными окнами, открывающими невероятный вид на бескрайние просторы океана.

— О, этот дом — шедевр Ричарда Майера. Архитектор

— Лауреат Притцкеровской премии, между прочим. Он умудрился разместить здесь несколько роскошных спален, каждая с собственной ванной комнатой и высоким уровнем комфорта. Ну, вот обратите свое внимание на эту величественную гостиную с камином, уютную библиотеку. Он умудрится запихнуть сюда и медиа-зал с современной аудиовизуальной техникой.

Представьте себя в комнате, в которой вас заворожит атмосфера изысканности и уюта. А чего только стоит полностью оборудованная кухня с техникой высшего класса и просторная обеденная зона. Вы, молодой человек в своей жизни, никогда не приглашали столько людей к проведению больших дружеских ужинов и деловых обедов.

Что ни говори, но меня это впечатляло. Я проходил быстрым нагом с ним по комнатам, утопая в мягких персидских коврах и гремя своими каблуками по натертому сверкающему паркету.

— А что там у вас снаружи? — нетерпеливо спросил я, пытаясь через тяжелый драп занавесей выглянуть на улицу.

— Ну, что сказать? У нас там несколько террас, где можно попить кофе утром или коктейль вечером. Бассейн с подогревом и зона для барбекю

— Моя гордость. Обожаю жарить стейки!

— А как насчет уединения и работы? — продолжал я заинтересованно. Его ответ меня удовлетворил.

— Тут все для уединения. Прямой выход на частный пляж, сады с зонами для медитации. Даже есть конференц-зал, где можно обсуждать важные дела. Но я иногда там просто читаю комиксы, — управляющий усмехнулся и показал куда-то в сторону.

— Действительно, все продумано до мелочей.

— Конечно, мой дорогой друг! Мы стараемся удовлетворить любые прихоти. Это место — настоящий укромный уголок. Я однажды даже заблудился в саду. Представьте, управляющий и заблудился!

— Кто бы мог подумать! — хохотнул я, представляя, как мой полноватый визави нелепо пытается укрыться где-то в этих тернистых кустах.

— Кстати, кто снимал Fire Island Beach House в последние годы?

— О, тут было достаточно интересного народу, — Ричард ухмыльнулся. — За последние пять лет здесь зависали и голливудские звезды, вроде Тома Хэнкса и Скарлетт Йоханссон, и те, у кого деньги куры не клюют, — как Безос. А ещё бывший президент Франции, как его там, Саркози. Все они сюда приезжали, будто на поиски своего личного оазиса. Никаких папарацци, никакой суеты — только океан и роскошь.

— Ну, теперь понятно, почему это место так популярно, — сказал я, усмехнувшись.

— Спасибо за инсайд, Ричард.

— Игорь зовите меня Рикки. Я всегда рад помочь. Если что-то нужно — обращайтесь. Я тут, чтобы сделать ваше пребывание незабываемым, и иногда даже повеселить.

Он снова мягко пожал мне руку и, довольный, растворился в глубине дома, оставив после себя роскошный аромат «Dior Homme Intense» с нотами ириса и амбры, который исчезая вслед за ним, оставлял ощущение теплоты и элегантности.

Ближе к обеду, я уютно сидел с бокалом терпкого «Шардоне» в лаунж-зоне, подставляя своё чуть загорелое тело океаническому ветру, несущему с собой терпкий запах йода, с непередаваемой смесью свежей соленой пены, легких минералов, смешанных с ароматами влажного песка и морских водорослей. Морской бриз, завершая вечерний моцион, приносил ощущение озона и наполнял затухающей солнечной энергией.

Маленькие цветки, похожие на кувшинки, раскрывали свои яркие лепестки, наполняя воздух сильным ароматом, который усиливался с наступлением сумерек. Вьющиеся по забору белые цветы добавляли к этой картине свой манящий запах, привлекая ночных опылителей. Фиолетовые бутоны раскрывались, источая нежный аромат, смешивающийся с легкими нотками других вечерних цветов. В густой зелени скрывались крупные цветы с белыми лепестками, их сладкий медовый аромат завершал симфонию запахов, создавая ощущение уюта и волшебства.

Где-то вдали раздался гул приближающейся винтокрылой машины. Я привстал и пристально посмотрел вдаль. Она величественно появилась на линии горизонта. Резвые лопасти, цепляясь за кромки перьевых облаков, несли её к нам, в роскошное поместье на берегу Атлантического океана. Корпус сверкал начищенным до блеска алюминием, покрытым изящными синими узорами, отражая небесную синеву.

Машина плавно и бесшумно скользила по воздуху, словно вечерний хищник, летящий на охоту. Широкие окна, отражающие умирающий закат, усиливали ощущение свободы и безграничных возможностей полета над океанскими волнами.

Подходя к поместью, геликоптер начал аккуратно снижаться, легким движением опускаясь на вертолетную площадку. Он приземлился плавно, едва касаясь земли своими шасси из высокопрочных сплавов. Шум винтов стих, и машина остановилась, погружая всё вокруг в тишину. Могучие двигатели замедлили свой бег и, наконец, замерли, оставляя лишь эхо прошедшего полета и ощущение спокойствия на этом уединенном берегу Атлантического океана

В приоткрывшейся боковой двери вертолета показалась хищная мордочка нашего правителя, заискивающе улыбающаяся встречающим. Его невысокая фигура терялась на фоне массивной машины. С нервной легкостью и ловкостью он спустился на землю. Его движения были быстрыми и резкими, как у опоссума, привыкшего к постоянной борьбе за выживание. Глаза — мутные, острые и беспокойные — метались из стороны в сторону, с каждой секундой еще быстрее, словно он был под воздействием адреналина или чего-то еще более сильного.

Он оглянулся вокруг, его дыхание было чуть более учащенным, чем обычно, и в его взгляде появилась ярость, граничившая с паранойей. Его осанка, несмотря на попытки казаться уверенным и властным, выглядела еще более жалкой, напряженной и дерганной. Приближаясь к ожидающим его людям, он выпрямился, стараясь придать себе больше значимости.

Однако сделав шаг, он внезапно споткнулся о низкий элемент шасси вертолета. Его нога задела опору, и он едва не упал, резко махнув руками, чтобы сохранить равновесие. Он попытался сделать еще один шаг, но снова неудачно зацепился за шасси, на этот раз с громким стуком ударившись коленом о металл. Его лицо на мгновение исказилось от злости и смущения, будто он не мог поверить в свою неуклюжесть.

Сохраняя баланс, он сделал несколько быстрых, нервных движений, пытаясь вернуть себе самообладание. Его глаза метались вокруг, проверяя, кто видел его неловкость, ища следы насмешки в глазах окружающих. На мгновение он выглядел как загнанный в угол зверек, готовый к любому нападению.

Он быстро взял себя в руки и продолжил движение. Его шаги были теперь более осторожными, но явно напряженными. Его осанка, несмотря на попытки выглядеть уверенным и властным, была скованной и дерганой, как у жадной и стареющей крысы.

Когда он подошел ближе, его рукопожатие оказалось вялым, влажным и липким, после которого хотелось немедленно вытереть руки. Его голос дрожал от напряжения и скрытой агрессии.

— Рад видеть вас, — произнес он с легкой насмешкой в голосе, которая теперь звучала нервозно и искусственно. Улыбка на его лице не достигала глаз, которые оставались настороженными и недоверчивыми. В его манере общения появились резкость и неуместная агрессия, словно он был готов к конфликту в любой момент.

Он обернулся и посмотрел на застывшую тушу вертолета и нервозно засунув руку в карман военного френча ворчливо закричал,

— Ну, Аркадий, ты где там? Мы все уже заждались, — бросив напоследок взгляд на встречающую челядь и не дожидаясь потерявшегося министра, он неспешно, разговаривая сам с собой, двинулся в сторону огромной веранды, где собрались все участники переговоров

Вслед за ним из необъятного чрева вертолета показалась неуверенная в себе фигура министра обороны, явно переборщившего с алкоголем во время полета. Он всем своим видом вызывал скорее раздражение, нежели уважение.

Лысеющая голова и тонкие черты лица, обрамленные очками, придавали ему вид слабого и ничем не примечательного человека. Его одежда была мятой и небрежной, словно он не придавал значения своему внешнему виду или не мог сделать это должным образом. Взгляд, даже через очки, был раздраженным, усталым или безразличным, что никак не передавало решимости или уверенности, которых можно было бы ожидать от министра обороны

На пафосных международных встречах, на фоне ярких флагов и символов, которые могли бы добавить значимости любой другой фигуре, он выглядел еще более мелким и незначительным. Этот контраст лишь подчеркивал его невзрачность и отсутствие харизмы. Всегда и везде казалось, что его присутствие здесь совершенно случайно и он сам не вполне понимает, что делает в этом месте.

За все время его службы государству в его манере держаться не было ни силы, ни власти. Напротив, она выдавала в нем человека, привыкшего к подчиненной роли, старающегося угодить и не вызвать лишнего внимания. Его согбенная фигура, медленные, словно вымученные шаги, опущенные плечи и усталое выражение лица не впечатляли окружающих. Тусклый взгляд, избегавший прямого контакта с окружающими, и нервные движения рук лишь усиливали это впечатление. Каждая деталь его поведения, от нерешительности в походке до робких попыток скрыть свое волнение, говорила о глубоком внутреннем смирении и неуверенности.

Я невольно ухмыльнулся сам себе и, оглянувшись по сторонам, направился к роскошному бару с напитками и молодыми официантками в строгих черных костюмах, украшенных галстуками-бабочками с роскошными фианитами.

Несчастный афроамериканец, окрашенный в странный лиловый цвет, налил мне стакан бурбона, нехотя кинул горсть льда и ни слова не говоря удалился в подсобку, показав мне перед исчезновением фак.

— Ну и хрен с тобою, козел, — подумал я и весело подмигнул пролетавшей в сторону переговорщиков официантки, протянул руку и взял не распечатанную бутылку виски и спокойным шагом двинулся в сторону неспокойной компании.

Я не знаю о чем можно было говорить в течение десяти минут, пока я отсутствовал, но судя по выражениям раздражённых собеседников, что-то было явно не так и не по протоколу.

Из соседнего со мной кресла поднялся раздраженный директор ЦРУ и, поманив рукою главу секретной службы МИ 6, двинулся на другой конец величественной террасы.

Директор ЦРУ, Майкл Донован — был ничем не примечательным человеком среднего возраста, с седеющими волосами и проницательным взглядом. Он всегда держался уверенно, излучая харизму и авторитет. В его манерах чувствовался опыт и решительность, каждый жест и слово всегда и везде были продуманы до мелочей. Внешне строгий и собранный, он способен был в одно мгновение перейти от дружелюбной беседы к холодной, аналитической сосредоточенности.

Шеф MI6, или «C», Лорд Джеймс Хэверсон, представляет собой типичного британского джентльмена старше пятидесяти лет. Его седые волосы были аккуратно уложены, а лицо носило следы многолетнего опыта и мудрости. Одет он был всегда безупречно: строгий костюм, идеально подобранный галстук и начищенные до блеска туфли подчеркивали его утонченность и элегантность. В его манерах и поведении всегда присутствовали характерная британская чопорность и заносчивость. Он держался с достоинством и был всегда сдержан, даже в самых напряженных ситуациях.

Его всегда была речь точна и выверена, без лишних эмоций, с легким оттенком высокомерия. Он мог показаться холодным и отстраненным, но за этим фасадом скрывался острый ум и непреклонная воля. Взгляд был его проницателен, и мне казалось, что он видит насквозь каждого, с кем разговаривает. При этом он всегда вежлив, соблюдая все правила приличия, и ожидал того же от окружающих. Его уважение нужно было заслужить, а доверие — выстраивать годами.

И эти два чопорных джентльмена вступили в перепалку с обыкновенной нашей неприкаянной дворовой шпаной. Так что мне было уже и не удивительно, наблюдать, как начавшиеся с мелкой моторики переговоры резко превратились в огромную кучу неуправляемых эмоций.

— Игорь, ты не мог бы подойти, — Майкл приветливо улыбался и махал мне рукою, призывая присоединиться к внезапно возникшим консультациям.

— Добрый день, Майкл, сэр Джеймс. Что-то случилось? — я стоял и с долей скептицизма рассматривал своих собеседников.

— А вы ничего разве не заметили? — взгляд сера Джеймса был холодный и беспринципный,

— Посмотрите в каком они состоянии! — и шеф Ми 6 резко поднял руку указывая на пьяную улыбку министра обороны и заторможенное поведение президента,

— Что скажите, Игорь! Мы планировали сегодня вечером начать и закончить переговоры. Ну а ты что скажешь, Майкл? — и руководитель секретной службы повернулся к директору ЦРУ.

— Что сказать, мы все здесь видим, что они оба в неадекватном состоянии! Может медиков? Или есть другие предложения? — Хэверсон посмотрел мне прямо в глаза, явно оценивая мое отношение в возникшей неприятной для них ситуации.

— Я не думаю, что нам нужны медики. Я так понимаю, своих врачей здесь нет? Придется приглашать со стороны! Будет утечка информации, — я внимательно посмотрел на Майкла, и продолжил,

— Посмотрите на президента! Все симптомы указывают, что действие кокаина начало спадать. Он, я так понимаю, жаловался вам, что чувствует себя измотанным, словно у него полностью закончились силы. Думаю, что в вертолете он принял очередную дозу. А сейчас эйфория закончилась и у него глубокая депрессия. Дайте ему возможность отлучиться в свою комнату, там я уверен, есть заначка с коксом. Что касается этой мямли, министра обороны, то он вам сейчас нужен?! Если нет, пусть дадут ему аспирин и отправят спать до утра.

Ступор моих собеседников можно было бы и не описывать, но эта животрепещущая картина негативом отпечаталась в моей памяти. Когда ты на чопорных лицах разведчиков видишь растерянность и безысходность, именно в этот момент тебе становится понятно, с кем ты имеешь дело.

— Хорошо, Игорь. Это неплохая идея и может сработать. Давайте сначала займемся президентом. Сэр Джеймс, можно ли устроить ему уединение на несколько минут? — Майкл Донован внимательно посмотрел на Хэверсона.

Как я понял, идея этой встречи полностью принадлежала Бриттам, а сам Сэр Джеймс Хэверсон был ее инициатором и организатором. ЦРУ и администрация президента Америки были просто статистами и гостями на чужом празднике жизни.

Сэр Джеймс Хэверсон, опомнившись от навалившейся на него непредвиденной проблемы, быстро закивал,

— Да, конечно. Мы сможем предоставить ему комнату в западном крыле. Я распоряжусь, чтобы никто его не беспокоил.

Отлично подумал я, это будет лучший вариант в текущей ситуации. Что касается министра обороны, если он будет мешать, то лучше отправить его отдыхать.

Майкл Донован, куда-то звонил по телефону. Он непрерывно кивал, соглашаясь с невидимым собеседником, потом повернулся к нам,

— Мы сделаем так. Но если их состояние не улучшится, нам придется искать другие варианты. Возможно, отложить переговоры на несколько часов или до завтра. Время терпит.

Лорд Джеймс Хэверсон периодически смотрел на свои часы и закрыв глаза, что-то считал в уме,

— Времени у нас мало, но попробуем. Я дам распоряжения.

Он подозвал ближайшего охранника, затянутого в черный шерстяной костюм, и скомандовал,

— Проводите президента в его комнату в западном крыле, пусть он немного отдохнет. Министру обороны дайте аспирин и отведите в его апартаменты.

— Спасибо, сэр Джеймс. Игорь, как только они будут готовы, нам нужно немедленно приступить к переговорам. Любая задержка может стоить нам слишком дорого. Будем держать ситуацию под контролем. Сообщу своим специалистам, чтобы были наготове, если потребуется дополнительная помощь, — и Майкл Донован, не прощаясь пошел в дом, кивнув на прощание в сторону неадекватной стороны.

Руководитель МИ 6 пригубил шотландского виски и протянув мне бокал с напитком, утвердительно прошептал, что бы сторонние не слышали его резюме,

— Слава богу, Игорь! Всё организовано. Теперь остаётся только ждать и надеяться, что они придут в себя. Благодарю за оперативность. Надеюсь, это сработает. Нам нужно сделать всё возможное, чтобы переговоры прошли успешно. Давайте будем на связи и координировать наши действия. Это слишком важно, чтобы позволить себе ошибку, — Сэр Джеймс пожал мне руку и в сопровождении адъютанта направился в библиотеку к ожидавшим развязку ситуации британцам.

Растерянность. Это то точное слово, которое полностью передало ситуацию. Согласен. Мы должны были действовать быстро и решительно. На этой ноте я развернулся и оправился в комнату президента. Я надеялся, что успею подготовить все материалы к началу переговоров, как только он будет в состоянии в них участвовать.

В небольшом конференц-зале собрались участники переговоров, отсутствовал только министр обороны, он так и не пришел в себя после тяжелой пьянки в вертолете.

Первым выступил директор ЦРУ и объяснил сложившуюся ситуацию на границе с нашим озабоченным, по его словам, войною соседом. Он витиевато говорил о защите западных демократических и культурных ценностей, о важности в сохранении мировой свободы, приводил факты и пытался развеять сомнения окружающих в своем основном выводе, что нам надо начинать готовиться к войне.

Затем выступил шеф МИ 6, организатор этой встречи. В его словах были только сухие цифры и резкие обоснования в необходимости начала войны в течении полугода. Он охарактеризовал военные силы, которые будут противостоять новому военному альянсу во главе с нашей страной и нашим президентом.

Если послушать его. То получалось, что война закончится в столице нашего противника, его капитуляцией, максимум через две, три недели после начала военной операции. Он красочно описал все преимущества нашего наступления в цифрах отмобилизованных и подготовленных войск, посчитал количество бронетехники и авиации которое мы получим перед началом наступления. Как я понял, по его отличному плану, мы должны были просто пройти победным маршем под стены столицы вероятного врага и там подписать его капитуляцию. Мне стало даже занятно.

Нам даже показали при полной тишине зала, захватывающий мотивационный ролик для жителей мой страны, в котором красочно расписали нашу могучую победу и будущую жизнь. Из всего этого каждый присутствующий в зале мог сделать вывод, что за три недели, максимум за месяц мы все сорвем джекпот.

Наша страна получит новые территории, наши партнеры защитят основы демократии и права Радужного мирового сообщества, на ближайшие сто лет исчезнет угроза безопасности и напоследок, в качестве небольшого бонуса, новые полезные ископаемые проигравшей стороны перейдут в собственность наших друзей.

Все было хорошо, но наш президент, погрязший в пороках, вдруг понял, что здесь и сейчас имеют не только страну, которой он пренебрегал со всей возможной беспечностью, но и его самого, вместе с семьей. Он безумно испугался, что все деньги, «заработанные своим непосильным трудом», одномоментно исчезнут, бросив своего бесноватого хозяина. И как только погас мотивирующий экран, наплевав на все дипломатические каноны, в общий зал, на высокой ноте влетел раздраженный комментарий нашего президента,

— А не пошли бы вы все на хер! Мы вам что, мыши или крысы лабораторные, чтобы на нас опыты проводить? Может, вы сами, вдвоем, два центра вселенной, полезете в эту драку? А мы — да что мы! Мы просто посмотрим, как вы сгорите за три дня в ядерном празднике апокалипсиса.

Он резко поднялся и, опрокинув кресло, двинулся к выходу,

— Не беспокойтесь, дорогу я и сам найду. Надо же чего придумали?! — вопрошал он сам себя, нервно потирая руки.

— Остановите его! И верните на место! — раздался гневный окрик Сэра Джеймса Хэверсона,

— Сядь на место, тварь! — он злобно смотрел на упирающегося президента, которого охрана Майкла тащила обратно за стол переговоров,

— Все вышли из зала, кроме меня, Майка Донована, Новака и этого мудака.

Перепуганные присутствующие с удивительной резвость кинулись на выход оставляя в зале четверых собеседников, двое из которых знали буквально все о своих визави, а мы с президентом только об этом догадывались.

Как только за охраной закрылась последняя дверь, я молча поднялся и подошел к столу у окна, задернул плотно шторы и не стесняясь налил себе полный стакан ржаного односолодового виски.

— Обалдеть! — только и смог произнести я и приподняв стакан на уровень глаз, залпом его опустошил.

— Игорь, это и тебя касается тоже! — это в бой вступил директор ЦРУ. Он неспешно поднял трубку внутреннего телефона усадьбы,

— Документы и видеоматериалы по президенту и Новаку в зал. Да, не забудьте аппаратуру! — он злобно оскалился и медленно подошел к президенту, оторопевшему от наглости и от беспринципной манеры общения хозяев этой вечеринки.

На первое лицо моего государства жалко было смотреть. Наркота и алкоголь, если они и были, то растворились в огромной порции выкинутого в кровь от страха адреналина. Сейчас гарант конституции был практически трезв и чист как стекло.

Просмотр нового мотивирующего фильма с участием президента и главы его администрации в Мексике, произвели на последнего отрезвляющий эффект. На экране гарант душил поясным ремнем одну за другой двух женщин, в огромной спальне какого-то дома на берегу Карибского моря. Затем были показаны видео с похорон в Америке. Выжившая и выздоравливающая жертва в госпитале в Мехико, убедительно описывала президента и все происходившее на обособленной вилле. Видео показания и следственный эксперимент на месте преступления, производили неизгладимое впечатление.

Молча без каких-либо объяснений шеф разведки Бриттов, разложил на столе, экспертизы отпечатков пальцев, ДНК, пакет с кожаным ремнем и так далее, все по мелочи.

Майкл навис над президентом, который вжимался в кресло, пытаясь найти в нем любой укромный уголок. Он взял своей твердой рукою его лицо и внимательно рассматривая его расширенные страхом глаза произнес,

— Слушая меня внимательно, паскуда. Жертва, хоть и проститутка, но гражданка Америки. Нам наплевать на твой дипломатический иммунитет, наша задача обеспечить справедливость и ответственность за убийство, — он резко и брезгливо отбросил от себя перекошенное от ужаса лицо гаранта. Он обернулся, ища поддержки Сера Джеймса. Тот усмехнулся и кивнул, подтверждая поддержку последних слов Майкла Донована.

— У тебя есть выбор. Ты сейчас, сию минуту, подписываешь все приготовленный нами документы и убираешься к себе в нору, домой, зализывать свои чертовы душевные раны. Следующий вариант, скорее всего, тебе это точно не понравится. Я вызываю охрану, и они с чистой совестью проводят силовое задержание убийцы и наркомана. В этом случае я даже не уверен, что ты доедешь, правильнее сказать, доживешь до тюрьмы. Для тебя все закончится сегодня, здесь и сейчас. Выбирай!

Что было выбирать? Нечего! Президент растеряно кивал в знак согласия, понимая, что он находится на пожизненном крючке у ЦРУ и МИ 6. Любое его телодвижение в не согласованную сторону и вся эта информация, выплеснется на первые полосы мировых изданий, и он станет не лучшей звездою интернета.

— Я согласен! — только и смог произнести он, с трудом освободив свой разум от эйфории и наркоты.

— Что и где подписать?! — его голос натужно хрипел, а руки предательски дрожали.

Я уже плюнул на все происходящее и просто не отрывался от дармового спиртного, с ужасом понимая, то, что они имеют против меня, предопределит мой конец сегодня.

Директор ЦРУ, оторвавшись от скорбящего гаранта конституции, теперь, обратил теперь все свое убийственное внимание на меня.

— А вот и наш будущий связной! — он улыбался и показывал лорду Джеймсу в мою сторону.

В его зверином оскале чувствовалась неопределенность выбора. Глаза, горевшие ярким пламенем, вдруг внезапно потухли, словно он только что, в эту минуту, принял такое важное для себя решение. Мое внутренне напряжение, смешанное с огромной порцией крепкого алкоголя, внезапно дало сбой. Я неожиданно почувствовал облегчение и улыбнулся ему в ответ,

— Ну господа, а вам то, что от меня надо? — мне сейчас было смешно. Я мог голыми руками порвать их обоих. Они даже не подумали, что это не я зашел к ним в дом, а они пришли в мою клетку — тесную и ограниченную стенами этой комнаты, да еще и без охраны.

— Не думаю, Игорь, что тебе надо что-то объяснять. Мы все про тебя знаем. Слава богу, эти последние четыре года, твой непосредственный шеф, — и тут он кивнул в сторону руководителя моей страны,

— Все свои действия в отношении оппозиции, да и по другим деликатным вопросам, в частности, ликвидации, поставки кокаина и героина, согласовывали с нами. Но это и хорошо. Однако ты теперь по уши в дерьме. Отныне, ты будешь находиться на прямой связи между этим олухом и нами. И не дай Бог, вам обоим, попытаться обмануть нас! Кончим! — он провел ладонью руки у себя в области шеи,

— Не вздумайте себе, не выполнить наши команды. — он резко обернулся, снова обращаясь ко мне,

— Кстати, увеличишь с завтрашнего дня объемы поставок в Европу. Дополнительный источник кроме наркокартеля «Буентес», мы тебе предоставим, — он неторопливо поднялся, хлопнул по-отечески меня по плечу и, подхватил под руку директора МИ 6, и, подписанные президентом документы. Они не торопясь и мило беседуя двинулись к высокой резной двери, которую услужливо открыла охрана. Вдруг он внезапно остановился и обратился к президенту, который все еще никак не мог прийти в себя,

— Господин президент, спасибо, что посетили нашу скромную обитель. Напоминаю вам, что с этого момента вы выполняете только наши распоряжения. Связным у вас будет Новак. Не вздумайте поделиться этой информацией с другими вашими подчиненными. На следующей неделе мы пришлем вам своих советников и консультантов. Обеспечьте им доступ во все службы и министерства, предоставьте все необходимые документы. И заберите из нашего дома эту пьянь, вашего министра обороны. Мы вам настойчиво советуем, поменять его. Идите уже, вертолет вас ждет.

С тихим визгом бронзовых петель закрылись огромные двери и в комнате наступил долгожданный покой, прерываемый редкими всхлипами разбитого гаранта конституции. Для него все было кончено. Корона, которую он сам себе создал и триумфально натянул на голову. Вдруг стала несоизмеримо большой. Сначала она сползла на уши, затем опустилась на шею и начала уменьшаться, сдавливая горло и пережимая сонные артерии. Я молча подошел к президенту, поставил пред ним на стол начатую бутылку янтарного виски и наполовину наполненный хрустальный стакан.

— Извини, Оскар! — обратился я фамильярно к руководителю моей страну,

— Кокса у меня нет, да он тебе уже и не нужен. Вот, пей виски. Он не плох, хотя мог бы быть и лучше. Возвращайся-ка ты домой, ну, а я по своим делам. Так что, прощай! До новой встречи, — я сильно со злости хлопнул его по спине и быстрым шагом направился на автомобильную стоянку к своему «Мустангу»

Игорь замолчал и теперь в упор смотрел на нас с застывшего кадра, на последней секунде видеозаписи. Темный экран компьютера погас и теперь напряженно заглядывал нашими отражениями к нам в пустые глаза. Последние слова растаяли в воздухе, как сладкое мороженное забытое на солнце в жару. Они липли к нам хватаясь за струны души. Наполненные искренностью и болью события, не давали нам забыться.

И мы, слушая его, начинали осознавать, что перед нами не преступник, а просто человек, оказавшийся в ловушке обстоятельств и собственных ошибок. Его исповедь была подобна открытой книге, страницами которой мы пролистали, понимая, что каждый поступок, каждое решение было частью более сложной и трагической истории.

Когда Новак закончил, тишина заполнила комнату. Мы были потрясены его словами и тем, что перед нами развернулась настоящая человеческая драма. Это была не просто исповедь, а откровение, которое заставляло нас задуматься о природе добра и зла, о справедливости и милосердии.