Зов сердца

Villa Orient, 2020

Можно подумать, что у нас талант ввязываться в истории. Политические интриги и расследования знаем, похищения умеем, побеги практикуем и вообще находим приключения на ровном месте. Но с таким прошлым как у нас, нигде не спрятаться. Нас двое, и вместе мы – сила. Настоящая криминальная романтика.Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Я помню, как в тот день возвращался домой после купания в море, поднимаясь к нашему дому по петляющей тропинке вдоль деревьев и кустарников, и чувствовал себя счастливым и спокойным. Была ранняя весна, когда кажется, что сейчас не середина марта, а май в самом разгаре, и лишь прозрачная прохлада с моря напоминает о том, что зима только что закончилась. Дожди и ветер резко прекратились, как будто их и не было никогда. Это ассоциации с российской погодой дают такие странные впечатления, когда весна на Кипре воспринимается как лето в России.

Но даже для Кипра погода в этом году была аномально тёплой. Весенняя жара пришла удивительно рано — оливки начали цвести раньше времени и жасмин распространял сладковатый аромат. Птицы уже вовсю образовали пары и свили гнёзда, а в небе перелётные стаи возвращались в родные края после зимовки. В этих краях было много птиц, и я даже успел полюбить их общество. Я радовался, наблюдая, как они обосновывались рядом с нашим домой. Мне было особенно приятно следить, как природа оживает в этом месте, зная, что это моя земля, которая принадлежит мне и моей семье, а все эти птицы, облюбовавшие эту местность, мои домочадцы.

Сейчас я понимаю, что тогда я был абсолютно счастлив, потому что у меня было всё, о чём я только мог мечтать. Сразу после окончания всех дел в России, я купил виллу «Синее море» и подарил её на свадьбу Ольге. Раньше она получала доход от аренды этого места, но теперь дом и земля, на котором он стоит, принадлежат ей. И здесь мы живём уже пять лет.

Нашему сыну — Марку только исполнилось полтора года. Он растёт активным, умным мальчиком, здоровым, как бычок, и забавным, как щенок. Даже такая беспокойная мамочка как Ольга, которая к тому же ещё и врач, не находит у него патологий развития.

Мне нравилось делать что-то своими руками. Когда можно было пригласить мастера, я старался сначала сделать работу сам. Я научился прорежать деревья и кустарники, чтобы тропа к морю не зарастала, чинить кованную ограду и замки в воротах, восстанавливать насос для фонтана во дворе перед домом. Раньше всё у меня было временным — бизнес, дом, люди. И я без сожаления всё это оставил. Но здесь я наконец-то понял, что бросил якорь в тихой гавани и рядом со мной только те, с кем я проведу жизнь. И я не хочу оставлять это место. Не хочу терять ничего из того, что есть у меня сейчас.

На моём столе лежала корреспонденция, но я не хотел в этот момент просматривать счета и читать письма. Мне казалось это странным, но здесь любили рассылать бумажные письма, запакованные в конверты с марками, потому что здесь есть государственная поддержка почты Кипра. Работает ещё хуже почты России, но здесь это никого не беспокоит.

Я принимал душ, пока Ольга раскладывала вещи в шкаф после стирки и фоном рассказывала о последних событиях. В общем-то она неразговорчивая, но иногда, как сегодня, вдруг говорила о разном. У Марка прорезался зубик, и поэтому он капризничает и отказывается спать, но она достала новую мазь с анестетиком, которую, кстати, можно использовать для амбулаторных операций, и она отлично должна помочь малышу. А потом она неожиданно рассказывала о соседях, к которым на каникулы приехал внук. Он заходил поздороваться, пока я был на море. Они тоже русские. А ещё калитка опять скрипит, и она, конечно, высокого мнения о моих талантах в области мелкого ремонта, но было бы не лишним пригласить специально обученного человека.

Этот мягкий спокойный голос и совершенно обычный разговор был мне гораздо приятнее, чем важные обсуждения насущных вопросов на сходках. Последние годы я так глубоко погрузился в обыденную спокойную семейную жизнь и тихий вялотекущий бизнес, что совсем перестал думать о событиях, которые остро стояли раньше и требовали немедленного решения. Теперь я думал о том, что нужно подстричь ещё пару кустарников, пока они окончательно не заросли этой ранней весной, но они могут подождать до следующей недели. Мог ли я раньше отложить дела на неделю? Я фыркнул про себя, потому что в моей прошлой жизни промедление в один час могло стоить кому-нибудь жизни.

Но я не могу сказать, что потерял хватку. Я по-прежнему тренируюсь 5 дней в неделю, хожу в тир и тихо отмываю чужие незаконно заработанные деньги. Но тут целая страна этим занимается. Масштаб моих тёмных дел теперь уже не такой как раньше, но я всё ещё поддерживаю себя в форме.

Я вышел из ванной, обматывая себя полотенцем ниже пояса. Ольга теперь рассказывала про птиц, которые вьют гнёзда раньше времени, не заботясь о том, что неожиданно может похолодать, но здесь ведь всё равно не бывает минусовой температуры, так что не замёрзнут. Я иногда поражаюсь, насколько одинаково мы с ней думаем.

Она складывала стопкой чистое бельё, сама одетая в футболку, которая доходила ей до середины попы и очаровательно задиралась, когда она наклонялась, открывая круглые полушария. Я часто смотрел на неё и не чувствовал, тех лет, что мы с ней были в разлуке. Я как будто ещё вчера раскладывал её на кровати в спальне в отцовской квартире, сажал её на тумбочку в коридоре, потому что мы уже не в состоянии были никуда идти, или брал её у себя в клубе на кожаном диване. И только сегодня утром мы занимались любовью на веранде с видом на море, когда Оля наконец согласилась принять меня. А ведь с тех пор прошло от шестнадцати до пяти лет.

Мы всегда запоминаем события, которые были на пике, которые вызывали страх, боль, отчаяние. У нас всё это было, именно поэтому я сейчас такой счастливый. Ольга для меня совсем не изменилась.

Я подошёл к ней и обнял со спины, прижимая тёплое любимое тело. Она дёрнулась и весело засмеялась, потому что капли прохладной воды после душа капнули ей на плечи.

— Дэн, ты же мокрый!

Она пытается выкрутиться, но я не разжимаю объятий, и она сейчас должна чувствовать мой твёрдый член, который упирается ей в спину. Она прижимается ко мне сама, откидываясь на грудь, и я разворачиваю её к себе. Она ниже меня почти на полторы головы, поэтому ей приходится запрокидывать головку, чтобы заглянуть мне в глаза, когда мы стоим так близко. Её глаза горят, и я чуть надавливаю ей на спину, чтобы она была ещё ближе.

Она кладёт ладошки на мою грудь и медленно проводит ими по рельефу. Теперь она должна чувствовать мой стояк низом живота, поэтому она старается дышать глубже. Наша близость, моё желание, наши руки заставляют её возбудиться. Она всегда очень остро реагирует на мою инициативу. Она прикрывает глаза от удовольствия и тепла, которое сейчас растекается по её телу, и открывает губы. И тогда я её целую, горячо и глубоко просовывая язык. Наш поцелуй постепенно становится безумным, мы лижем друг друга, сталкиваемся языками, соревнуемся, кто достанет глубже или заденет чувствительную точку, как будто никогда раньше не целовались.

Ольга такая расслабленная, мягкая и нежная в моих руках. Я просовываю руки под футболку и сжимаю её грудь, и она стонет мне прямо в рот. Она откидывает голову, и я целую тонкую шею, провожу языком по синей венке, которая сейчас бьётся часто и неровно, а Ольга теперь держится за мои плечи, чтобы не упасть.

Я подталкиваю её к кровати, и она смотрит на меня горящими глазами. Я стаскиваю с себя полотенце и снова опускаюсь на её шею с поцелуями, закусываю плечо, так чтобы следов нашей страсти не было видно под одеждой. Я снимаю с неё футболку, под которой нет белья, но оно ей и не нужно, у моей Оли потрясающе красивая грудь — большая, упругая, с розовыми сосками, которые я сейчас сладко посасываю, вырывая из её горла протяжные стоны.

Я спускаюсь языком по животу, задерживаясь на впадине пупка, и Оля запускает мягкие пальчики мне в волосы, чуть направляя. Я стягиваю с неё трусики. Мой член уже давно стоит колом, в яйцах напряжение, которое пускает электрические разряды по нервам, но я не тороплюсь, смакую каждое мгновение. У меня каждый раз сносит крышу от единения наших тел и душ.

Оля сама раздвигает стройные ножки, и я раздвигаю нежные губки, проверяя их влажность и чувствительность, касаюсь нежного бугорка, слегка надавливаю несколько раз. Я уже знаю, что она достаточно готова, поэтому без лишних церемоний загоняю член в мокрую дырочку по самые яйца и сразу начинаю двигаться. Оля крепко держится за мои плечи и обхватывает мои бёдра крепкими ножками. Я знаю, когда Оля хочет нежности и аккуратных размеренных движений, но сейчас ей нужно то, что и мне — бешеной долбёжки мощным членом, когда мои яйца ударяются со шлёпающими звуками. С каждым толчком я стараюсь потереться лобком о клитор. Оля совсем мокрая, громко стонущая, выгибающаяся подо мной, выглядит просто прекрасно. Ещё немного трения в нужном темпе, и она пульсирует, крепко сжимая меня тугим кольцом, и кричит от удовольствия. Я продлеваю её удовольствие крепкими толчками, но сам не могу долго держаться и кончаю за ней следом.

— Теперь ты тоже мокрая.

Мне нравится лежать на ней кожа к коже, когда она такая жаркая, влажная и пахнущая удовольствием, но я для неё слишком тяжёлый, поэтому я наконец перекатываюсь на спину и ложусь рядом. Я смотрю на неё, и она сейчас такая умиротворённая. Ради счастья этой женщины я готов сделать всё, что угодно. Но внезапно на неё находит тень. Она опять становится очень серьёзной.

— Что-то не так, Оля?

— Всё хорошо. Даже слишком. Так ведь не может продолжаться вечно. Мне иногда становится очень страшно от того, как мы счастливы.

— Ну перестань, Оленька. — Я усмехнулся. — Что сейчас может случиться? Максимум колесо спустит на дороге на скорости 40 километров в час. Я не понимаю, как можно бояться счастья?

Оля тоже начинает улыбаться.

— Знаешь, что греки называли «эйдос»?

— Без понятия.

— Это чувство, когда нужно затаиться и двигаться очень осторожно, на цыпочках, чтобы не спугнуть счастье, которое подарили богини судьбы — Мойры.

— Хорошо, мы будем ходить на цыпочках, если тебе так будет спокойнее за наше счастье.

Я быстро согласился, потому что здесь не о чем спорить. На самом деле, я отлично понимаю Олин страх. Она очень сильная женщина и многое выдержала в одиночку, потому она знает цену счастья и боится всё потерять. Но я рядом с ней именно для того, чтобы ничего плохого не случилось. Я целую её, и понимаю, что не хочу вылезать из постели, но Оля всё-таки отстраняется.

— Сколько сейчас времени?

— Наверное, что-то около шести.

— Дуглас обещал прийти в шесть на ужин.

— Тебе не кажется, что он слишком часто приходит в гости?

— Вы же с ним хорошо общаетесь. Он интересный собеседник, разве нет, Дэн?

— Почему-то мне кажется, что он приходит не для того, чтобы со мной поговорить.

— Для всего остального мы с ним видимся на работе.

— Это-то меня и пугает. Я даже ревную.

— Я тебя тоже ревную к твоей секретарше с сиськами шестого размера.

— Оля, ей лет сорок! И вообще ты как-то предлагала мне стать учёным и взять молоденьких практиканток.

— Я тогда не думала, что ты выживешь. А вообще, возраст не имеет значения, когда женщина хорошо выглядит. Возраст — это ведь всего лишь цифра в паспорте. Я в душ.

— Ты, как всегда, права, особенно когда у нас с тобой поддельные паспорта, — я игриво шлёпаю Олю по круглой попке, и она смеётся.