Кладбище машин

Tina Ziegler, 2021

Страшная авария уносит жизнь молодого парня. Девушка, что была влюблена в него всю жизнь, узнаёт, что авария не случайна – парень перевозил в бардачке что-то очень важное. Теперь девушке в компании друзей предстоит отправиться на самое загадочное место города – Кладбище машин, отыскать на нем автомобиль погибшего парня и разобраться в истинной причине его смерти. Казалось бы, всё просто, вот только на этом Кладбище из года в год пропадают люди… Содержит нецензурную брань.

Глава 1

«Мрак… Тишина… Очень странное ощущение. Я никогда прежде не находился в состоянии полной невесомости. Я больше не чувствую ни боли, ни страха. Пытаюсь открыть глаза, но вокруг по-прежнему темнота. Закрываю — то же самое. Пытаюсь дотронуться до своего тела, но не могу. Руки больше не подчиняются мне. Не понимаю, что происходит, но это уже потеряло значение. Мне просто всё равно. Почему так вышло? Да какая уже разница…

Последнее, что я помню — удар. Боль. Страшная боль, что заполнила каждую клеточку, и только одна мысль — пусть это прекратится. Теперь всё. Не осталось боли. И это самое главное. Интересно, как долго еще продлится всё это? Я сплю? Да, видимо, я уснул. Возможно поэтому я не могу больше себя ощущать. Очень необычный сон. Ни картинок, ни звуков, ни запахов — ничего. Впервые за свою недолгую жизнь я ощущал полный покой.

Последние десять лет моя жизнь была похожа на нескончаемое колесо — всё крутится вокруг с бешеной скоростью, но в итоге возвращает меня в прежнее положение. Я чертовски устал от этого. Бесконечный водопад проблем и суматохи. Даже во сне я не мог успокоиться. Мне надоело, что я постоянно кому-то должен, куда-то опаздывал. Может быть, это конец?

Помню, что еще вчера осуществилась моя мечта. Я наконец купил новый автомобиль, и не какой-нибудь, а тот самый. Черную Субару Импреза. О ней я грезил еще мальчишкой, когда её собратья только начали появляться на свет. Она была не просто красивой. Это самая настоящая королева ралли. Полный привод — ей ни по чем грязь, снег, песок. Она так легко и грациозно проходила любой поворот, что я забывал о педали тормоза. Так вышло, что она стала единственной вспышкой счастья за долгие годы. Счастья, которое мне не дано было познать до конца.

Сегодня утром я показал новую машину своему лучшему другу. Он помнил, как важна для меня была моя мечта. Как трепетно я откладывал каждый цент, как просиживал на работе днями напролет, как в тысячный раз пролистывал объявления, чтобы в один прекрасный день позвонить ему и сказать — я её купил. Он всё кружил около машины, рассыпался в поздравлениях, обнимал меня. Могу с уверенностью сказать, что он в полной мере разделил моё счастье, ведь мы с ним были как одно целое. Вот уже двадцать лет.

Где он теперь? Что с ним? Я не смогу понять этого, пока не разберусь, что происходит со мной. Где я оказался? Нужно приложить все усилия, чтобы выбраться из этого состояния. Хотя бы ради него. Я сконцентрировался в попытке услышать или увидеть хоть что-нибудь… Ну же… Знаю, я смогу это сделать… Я всегда добивался поставленной цели, возможно, это меня и вымотало. Но я должен был…

Сквозь тонкий звон, будто из-под невидимой пелены, я смог почувствовать чьи-то голоса. Не услышать, именно почувствовать. Будто малейшие вибрации, постепенно обретающие смысл:

— Быстрее! Ну же!

— Он жив? Пульс есть? — я почувствовал еще один голос, другой. Значит, рядом было несколько человек.

— Кажется есть, но дыхания нет. Срочно нужен аппарат для вентиляции! Мы еще сможем его спасти…

О ком шла речь? Может, обо мне? Так значит, я без сознания, вот почему я ничего не вижу…

— Что со вторым? — я сконцентрировал всё внимание на этой фразе, ведь речь могла идти о моем лучшем друге. — Ну? Что там? Не молчите!

— Пульса нет. Дыхания тоже. Труп.

На этой фразе снова всё оборвалось. Я перестал воспринимать звуки и просто позволил своему сознанию отключиться. Дэвида, моего лучшего друга, больше нет. Значит, и у меня нет смысла карабкаться. Лучше бы умер я. Жить без него всё равно не имело смысла. Теперь моя мечта, моя «дерзкая кобылица», как назвал Дэвид Импрезу, стала лишь грудой металла, похоронившей в своих объятиях моего лучшего друга.

Вдруг я отчетливо увидел вспышку света. А затем вторую, третью… Что происходит? Если вы пытаетесь спасти мою жизнь, то напрасно, ребята. Я действительно не вижу в этом смысла. Череда вспышек с разных сторон продолжала меня преследовать. Нет, я не хотел обращать на них внимание, предпочитая сейчас утонуть в собственном горе, но я не мог от них скрыться. Значит нужно понять, что это такое, возможно после этого я перестану их видеть.

Но у меня снова не получалось открыть глаза. Тогда почему я их вижу? Нужно попробовать сконцентрироваться на одной из них, как я это сделал со звуком. Настроившись, я вдруг начал разбирать некие светящиеся силуэты вокруг. Что же это такое… Я никогда не видел подобное прежде, но вижу ли я это сейчас, или это лишь последствия эмоционального шока? Может быть, я нахожусь под действием каких-то лекарств?

Силуэты начали становиться отчетливее. Они двигались, и от них исходили звуковые вибрации. И лишь один издавал тусклый, еле заметный свет и был лишен всяческого движения. Я попытался немного приблизиться к нему, и впервые ощутил еле заметное тепло. Это же Дэвид. Я чувствовал еле ощутимую вибрацию в районе его груди, значит, его сердце билось. Врачи ошиблись, его можно спасти! Но для этого мне просто необходимо прийти в себя!

Еще несколько усилий открыть глаза или шевельнуть рукой. Конечности по-прежнему не слушались. Я продолжал повторять самому себе — давай, Рэндалл, ты сможешь! Силуэты становились более отчетливыми. Я мог различить лица, только видел их очень странно. Будто стеклянные сосуды, наполненные мутной прозрачной жидкостью, и где-то глубоко внутри виднелся яркий голубой огонек. У Дэвида он был еле различимый, но всё же еще был.

Помимо Дэвида и нескольких врачей я смог разглядеть еще один силуэт. Он отличался от других. Был скорее похож на пустой сосуд без жидкости и огонька. Я приблизился к нему на сколько смог, и вдруг понял — это я. Мое безжизненное тело. Так вот что произошло. Я умер. Мне понадобилось какое-то время, чтобы просто принять это, как данность. Никто не виноват. Ни я, ни Дэвид, ни снег, густо покрывший дорогу, ни грузовик, вылетевший на встречу моей Импрезе. Если всё так произошло, значит, так тому и быть. Главный подарок от смерти для моей беспокойной души — смирение. Лишь позволив ей выпить мое дыхание, я осознал, что это одно из лучших чувств, которые я не мог испытать при жизни. Если я умер, значит я снова мог окунуться в бездну небытия, так полюбившуюся мне за этот короткий промежуток времени. Снова темнота и тишина…

Я был уверен в том, что моя смерть была к лучшему. При жизни я слишком старался быть хорошим для всех, но в итоге приносил только боль. Даже Дэвиду, который был не просто моим лучшим другом, а неизменной частью моей жизни. А сколько было людей помимо него, которые страдали из-за меня, я даже вряд ли смогу вспомнить. Единственное, о чём жалею, так это о том, что не успел у многих попросить прощения. У одного человека в особенности. Но это уже не важно. Теперь-то я уже точно не испорчу никому жизнь.

Не могу даже сказать, что прожил интересную жизнь: как и все, закончил школу, после — университет. Быстро нашёл хорошую работу. Было ли из этого хоть что-то, что принесло мне счастье? Нет. Скорее, наоборот. Я отдалился от родителей, у которых был единственным сыном, потерял практически всех друзей, кроме Дэйва, своей семьи так и не создал. Не то, что бы не хотел. Просто так вышло по моей же собственной глупости. Всё равно теперь я здесь. И очень надеюсь, что меня больше никто не побеспокоит.

Вдруг передо мной возник образ человека. Слишком отчетливый, в отличие от тех, что я ощущал прежде. Я мог совершенно ясно видеть все его черты, будто я снова был жив, и передо мной находился обычный человек. Что это? Как это возможно?

— Ну привет, покойник, — осмотрев меня, сказал он.

— И ты здравствуй, — безразлично ответил я.

— Ну и как ощущения? — спросил он, саркастично сложив руки на груди.

— Пока толком не понял. Но лучше, чем было при жизни. Чего тебе нужно?

— Я вижу, ты вошел во вкус. Знаешь, рад за тебя. А мне что прикажешь делать? Меня ждали дома. У меня была семья, понимаешь? Я любил эту жизнь, а теперь из-за вас я покину свой грузовик только в деревянном ящике!

Теперь что-то стало проясняться. Это водитель грузовика, что врезался в нас. Значит, он тоже погиб.

— Соболезную, — с безразличием сказал я. — Ничем не могу помочь. Удачи.

Его лицо исказила гримаса злости, после чего он просто растворился во мраке. Что же. Значит, не ко всем после смерти приходит смирение. А я больше не хотел ни о чем думать. Надеюсь, теперь всё закончится, и я просто смогу отдыхать. Только почему я здесь? Неужели после смерти я навечно застряну в этом состоянии? И что, теперь я смогу общаться только с призраками вроде меня? Так себе удовольствие. Я всегда представлял смерть чем-то прекрасным, неким коротким фейерверком, за которым следует вечный покой. Но это, скорее, как переход в другую форму существования. Разберусь с этим позже. Спешить мне теперь некуда, а я давно мечтал просто расслабиться и ни о чем не думать. Дэвид будет жить — это главное.

Вдруг тьму вокруг меня озарил некоторый поток света, напоминающий длинный коридор. Я присмотрелся к нему и увидел еще одного человека, идущего в моем направлении. Значит, это лишь промежуточный этап? Есть путь дальше? Ну что ж, это уже интересно. Я наблюдал за фигурой человека, передвигающейся по коридору света, и ждал его действий. Но только он подошел не ко мне, а к водителю грузовика. После непродолжительной беседы последний шагнул в коридор и начал растворяться в нем с каждым шагом. Это зрелище так увлекло меня, что я забыл о пришедшем сюда человеке:

— А ты почему здесь застрял? — его фигура оказалась прямо рядом со мной.

Это был высокий мужчина со светлыми, практически белыми волосами, спадавшими до плеч. Радужка его глаз тоже была непривычно белой. Такого же цвета мантия покрывала его тело. Лицо было покрыто густой белой бородой. В одной руке он держал что-то наподобие посоха.

— Мне тоже туда?

— Разумеется, если не хочешь навсегда остаться здесь.

— Нет такого желания.

Мужчина указал мне посохом на коридор. Я попытался приблизиться к нему, но он вытолкнул меня, будто вода кусок пенопласта.

— В чем дело? — поинтересовался я у белого мужчины.

Тот немного задумался.

— Мне показалось, что ты уже готов к переходу, но, оказывается, нет. Подумай хорошенько, что может держать тебя здесь. Возможно, есть какое-то незавершенное дело.

— Было. Но теперь это уже не имеет значения. Я ведь умер.

— Ошибаешься. По крайней мере в том, что дело твое не имеет значения. Видимо, ты сам забыл, насколько оно было важным для тебя.

— Я помню… Но каким бы важным оно ни было при жизни, теперь я всё равно ничего не смогу изменить.

— Значит, ты навсегда останешься в этом состоянии.

Смирение тотчас покинуло меня и сменилось некоторым испугом:

— И это никак нельзя изменить?

— Можно, конечно. Заверши свое дело. И тогда ты сможешь попасть в коридор.

— Но где мне найти этот коридор?

— Он появляется каждый раз, когда кто-то умирает. А люди умирают постоянно. У тебя будет время попасть в него, пока он открыт. Правда немного. Потом тебе придется ждать следующей смерти.

— И где же мне найти умирающего человека?

— Ты мог бы и сам догадаться, но так и быть, подскажу. В любых больницах часто умирают люди. Тебе лучше всего будет дожидаться там.

После этих слов мужчина исчез вместе с коридором. А я остался здесь в одиночестве и недоумении. У меня действительно оставалось одно дело. Я должен был отдать кое-что одному важному человеку. Видимо, это и держит меня здесь. Дэвид видел, что я положил эту вещь в бардачок, а значит, как только он придет в себя, сразу передаст её адресату. Мне оставалось только переместиться в ближайшую больницу и ждать…

Но как только я попытался покинуть пределы моего разбитого автомобиля, я вдруг понял, что нахожусь здесь взаперти, словно муха в банке. Как бы я не бился, выбраться из него не получалось. А это значит, не видать мне спасительного коридора… Я снова сконцентрировался, чтобы почувствовать, что происходит в реальном мире. Дэвида грузили в скорую помощь, а мое тело положили на дорогу и накрыли белой простыней. Впервые я ощутил грусть. Я действительно умер, да еще и застрял в этой машине… И, по-моему, уже навсегда…

Перед моими глазами вдруг возникла картина, которую я видел буквально пару часов назад. Я видел белоснежную дорогу, мелькающий однотипный пейзаж и бесконечные хлопья белого снега, летящие в лобовое стекло. Снег в наших краях нечастое явление, поэтому он так крепко отпечатался в моей памяти. Я ощутил его прохладу на кончиках пальцев, почувствовал мокрые следы на моих щеках. Вот, чего мне будет не хватать. Это навек превратилось в воспоминание, так же, как и я сам. Не знаю, что огорчало меня больше. То, что я не смогу больше почувствовать что-то, или же то, что я останусь в этом мире лишь на страницах желтых газет, в которых сообщат о страшной аварии. Глупо, но мечты сбываются. Я всю жизнь хотел иметь Субару Импреза, и ровно столько же мечтал отдохнуть от этой жизни. И вот он я — в груде металлолома, которая еще вчера была для меня чудеснейшей машиной на всём белом свете, и обречен на вечный отдых без возможности освободиться. Чудесная метафора, не так ли?»