(Не)рабыня для Шейха ада

Elli Black, 2018

Я никогда не считала себя скромницей. Честно признаться, я никогда ею и не была. Я знаю не один десяток способов как доставить удовольствие самой себе, но не знаю, что мне делать с моей жизнью, внезапно полетевшей прямиком в Ад! В руки развратного и горячего владельца гарема. В его экзотических садах, пропитанных сладострастной похотью, обитали плененные сатиры и фавны, а нежные нимфы предавались любви с могучими кентаврами и мне предстояло вписаться в этот мир. Но вот вопрос – смогу ли я? Содержит нецензурную брань.

Глава 4

— Господи! — болевой спазм скручивает низ живота, я едва не задохнулась. — Что происходит? — хочу разлепить глаза и не могу.

Острый спазм возвращается, и я корчусь в агонии. Наконец, веки разлепляю, но не могу понять, где нахожусь.

Хотя нет, вот он, кафельный пол. Я лежу совершенно голая, а между ног словно вращается воронка смерча, обгладывая мою плоть, и все внутренности, что находятся внизу живота, хотят вывалиться наружу. Я тут же запускаю руку туда, хочу удержать все это на месте и чувствую что-то липкое и противное наощупь. Подношу ладонь к лицу. Кровь. Как? Откуда?

— Как ты посмела показаться передо мной в те дни, когда даже Боги отвернулись от вас, лесных шлюх, чье чрево исторгает грязную кровь?

Голос прибил меня к земле так, что стало трудно дышать. Я хотела встать, но не получилось, тело отказывалось слушаться меня. А вот внутренний голос кричал о том, чтобы лежала и не двигалась.

«Подчинись», — всплыло где-то в сознании.

— Ты, грязное отродье дриады, — чувствую, как вокруг меня ходит говорящий. — Зачем только взял тебя! — кожи коснулось что-то холодное, и, грубо ткнув в бок, меня перевернули на спину.

В глаза бьет яркий свет, я щурюсь, пытаясь разглядеть того, кто сейчас стоит от меня в паре сантиметров. В мозг долбит только одна мысль: сон, неужели такой явный сон, в котором боль настолько ощутима? Давно не снилось мне такое.

Вообще такие сны не люблю, находишься на границе яви и не можешь проснуться, но все происходящее воспринимается так реалистично.

Мои глаза наконец-то привыкают к свету, и я зажимаю рот рукой, видя чудовище, что взирает на меня своим огненным взглядом.

Кричать не могу, барьер, внутренний барьер, который подавляет еще не зародившийся крик, меня спасает, словно гребаное чувство самосохранения включилось на все сто процентов. Я тупо смотрю этому зверю в лицо и не могу отвести глаз.

— Ты меня раздражаешь, — его лицо перекосилось от злости, — опусти глаза, тварь, и не смотри так на меня.

Я тут же подчиняюсь, переворачиваюсь на живот и опускаю глаза в пол, спину обжигает хлесткий удар, я вскрикиваю.

— Как ты посмела сдвинутся с места! — еще один удар.

Из глаз брызнули слезы. Что мне делать, что делать? Я хотела встать и бежать, что есть сил. Только хотела подняться на четвереньки, новая волна жара пронеслась по моим мышцам. Силы меня тут же покинули, руки ослабли и сделались ватными, я свалилась, как мешок, лицом вниз, ударившись переносицей об пол. Туманом заволокло мое сознание, и вновь удар по спине, но я его почувствовала где-то вдалеке, все болевые рецепторы отключились.

Миг — и я вижу картину со стороны, оглядываюсь. Высокий сводчатый потолок над моей головой украшен росписью, все в восточном стиле, красота. Завораживающие сюжеты нарисованы с мельчайшими подробностями. Смотрю на человека, который стоит, расставив широко ноги, над девушкой и стегает ее плеткой.

Нет, это не человек, это зверь. Мускулистое тело бронзового отлива, рельефные мускулы на руках украшены замысловатыми татуировками. Лица не могу рассмотреть, зверь стоит ко мне спиной. Его ягодицы скрыты под набедренной повязкой красного цвета. Он мне тут же напомнил египтян, которые надевали именно такие, но вот что меня поразило — это его рост, метра три, и два огромных рога, украшающие его голову. Плетка в его руке ни на секунду не останавливалась, осыпая все новыми ударами спину девушки. Красные волосы разметались по полу. Ее бледная кожа зеленоватого оттенка покрылась красными отметинами, но крови не было на спине, в крови были ее ноги.

Месячные.

«Даже Боги вас не пускают в Храм в эти дни», — пронеслось в голове.

Это что же значит, что это за храм? Куда меня занесла фантазия? Начиталась перед сном.

Резкая боль в шее и позвоночнике заставляет мои мысли разбежаться по самым отдаленным углам сознания. Ко мне вернулась чувствительность, и тут же все скрутилось в тугой узел, я издала стон. Он вырвался помимо воли, такой надрывный, громкий и страшный, что я испугалась сама себя. Я снова лежала лицом на плитке.

«Я в теле этой бедной девушки», — наконец, поняла я.

— Фалин, — пронеслось так громко и протяжно. — Фа-алин!

Слышу, как по полу разносится цокот, и кто-то быстро приближается к нам.

— Да, Господин! — говорят одновременно несколько детских голосов.

— Уберите это, — сильный толчок в голову причиняет новую боль. — Не хочу видеть, как сдыхает дриада.

— Да, Господин! — воскликнули опять те же голоса.

И ко мне прикоснулись холодные маленькие ручки, я тут же открыла глаза. Мои губы растягиваются в улыбке, когда вижу, как на меня с сочувствием смотрят две пары голубых глаз. Странные существа подхватили меня подмышки и потащили к выходу.

Моя спина то ли потеряла чувствительность, то ли ее парализовало, но того, что находится ниже груди, я совсем не чувствовала. Только видела, как удаляется силуэт моего мучителя, и ярко-синие глаза горят ненавистью, провожая его, а большой рот перекошен гримасой отвращения. Кто это? Потом перевожу взгляд на свои ноги, которые неестественно вывернуты и болтаются по полу неживыми плетями.

— Как же ты мне надоела, — вздыхает вслед мне это огромное человекоподобное существо.

— Потерпи, дочь дриады, — проговорил один из малышей, что несли меня, — осталось немного.

Я взглянула на него с благодарностью. Увидела, что за спиной его виднеются кончики крыльев. Ангел? Наконец, в мысли пробралось осознание того, что это все скоро закончится.

Глаза закрылись, и я провалилась в глубокую чернь, которая объяла меня своими щупальцами, затягивая в свои темные глубины. Сил бороться не было, и я уступила, поддалась тьме.

***

Легкий ветерок скользит по моему телу. В глаза светит мягкий свет. Я, щурясь, вытягиваю руки в разные стороны, тело ломит, оно требует растяжки. До моего слуха доносится птичья трель, но как будто через вакуум. Я открываю глаза и ничего не могу понять, передо мной темнота. Но как же так, я ведь чувствовала, как мне на веки светит солнце! Я снова моргнула, и снова темнота, в мою душу начал закрадываться панический ужас — ослепла!

Я пытаюсь поднять к лицу руки, чтобы потереть веки, но они с такой силой отделяются от тела, что я едва справляюсь с этим простым действием. Подношу раскрытые ладони к лицу, наощупь кожа шероховатая, прорезанная глубокими морщинами. Тут же мозг подбрасывает сравнение — кора дерева. Я со всей силы дергаюсь и кричу в ужасе. Меня выпускает из объятий что-то мягкое и липкое, в момент падения открываю-таки глаза и оказываюсь в объятиях симпатичного парня, цепляюсь за его шею, и когда моя кожа соприкасается с его, понимаю, что я голая, и жар его тела тут же проникает под кожу.

Мои щеки пылают, но в голове целый рой мыслей: как я оказалась в лесу голая, да еще привязанная к дереву? И этот юноша к тому же смотрит на меня, не отрывая глаз. И это меня тоже смущает, потому что его взгляд плотоядно блуждает по мне, а я, как завороженная, не могу оторваться от его карих в мелкую янтарную крапинку глаз.

— Хельга, — он тянет меня на себя, и я чувствую, как мои ноги с трудом отпускает что-то тягучее и теплое.

Хочу повернуться посмотреть, но парень не дает, припадает к моим губам жарким поцелуем, я запрокидываю голову. И уже чувствую, как по моей коже бегут мурашки и собираются внизу живота, в сокровенном местечке, самом чувствительном на моем теле. Я обхватываю мужскую талию ногами, чувствую кожей повышенную волосатость в районе его бедер, но то, что его язык вытворяет у меня во рту, заставляет забыть обо всем.

Этот странный сон продолжается, и то, в какое русло он меня уводит сейчас, мне все больше и больше нравится. Вообще не думала, что после директора снова буду хотеть близости ближайшие недели, но черт, я хочу! И между ног уже влажно и готово к соитию. Мои пальцы путаются в волосах юноши, а его язык продолжает неистово исследовать мой рот. Наконец, рука парня протискивается между нашими телами и ложится на мое разгоряченное лоно, я откидываю голову назад, и в тот же момент мои ладони упираются во что-то твердое на его голове. Мгновение, и я уже разглядываю выросты, что торчат аккуратными рогами из его волос. Из моей груди вырывается удивленное «о-о-о».

Но это длится всего миг, потому что, когда его палец проникает в лоно, мои мысли уже заняты другим.

«Неужели это сон?»

Чувствую, как к одному пальцу присоединяется другой, и начинаю стонать.

«Сатир, — проносится опять мысль в голове, — это сатир. Что же мне дал понюхать этот мудак, если моя фантазия подкидывает такие картинки?»

Тем временем, парень продолжает ласкать помимо влажной пещерки еще и грудь, всасывая поочередно соски, которые тут же превращаются в твердые ягоды, становятся чувствительными к малейшим прикосновениям. Я глубже насаживаюсь на его пальцы, резче, яростнее. Во мне разгорается вожделение сродни пламени адского костра. Я чувствую, как первая волна оргазма уже подходит, еще чуть — и я взорвусь. Парень смотрит на меня, и я вижу в его глазах тоску, но мне пока не до этого, хочу разрядки, и вот он, еще толчок! Я извиваюсь, хватаю сатира за плечи, такие мускулистые, до них очень приятно дотрагиваться, чувствовать, как перекатываются под кожей мышцы от того, что пальцы руки напряжены, потому что он ими активно доставляет мне удовольствие. Неожиданно он начинает тереть большим пальцем мой клитор, и я взрываюсь, проливая соки ему на ладонь. Мое тело сотрясает оргазм, а он так и не вынимает пальцы из лона, чем продлевает для меня наслаждение. Я в изнеможении опускаюсь ему на грудь, а парень, наконец, убирает руку, подносит ее к губам, высовывает язык и слизывает то, что осталось на пальцах.

От такого действия мои глаза закатились, а низ живота снова налился тяжестью, расплывшейся жаром по всему телу.

Сатир держит меня за бедра и укладывает спиной на землю, и мне наконец-то удается разглядеть его. Диковинный зверь все-таки — этот сатир. Красив лицом, и даже короткие, немного закругленные на кончиках рога ему очень идут. Они торчат из его шелковистых светлых волос, которые ниспадают на его плечи. Прямой нос с раздувающимися крыльями, чувственные пухлые губы, созданные для поцелуев, и глаза… они меня завораживали, окутывая мягким карамельным сиропом, а вот похотливый огонь, что сейчас плескался в них, накрывал меня лавиной предвкушения чего-то сладко-острого, того, что он непременно должен дать, сотворить со мной что-то необычное, довести до изнеможения.

Взглядом скольжу ниже, его торс, лишенный и намека на волосатость, был столь же привлекателен, сколь и лицо. Кожа с идеальным оливковым загаром, в меру накачанная грудь и кубики пресса смотрелись гармонично, привлекая к себе мой вожделеющий взгляд. Но я пошла дальше, не смогла остановиться, и то, что увидела, еще больше разожгло мой нездоровый интерес к его персоне.

Чуть ниже как раз и начиналась та волосатость, что так сначала меня привлекла. Нижние конечности сатира, заканчивающиеся копытами, были покрыты густой шерстью, но мои мысли сконцентрировались не на том, что это существо сейчас меня имело своими длинными красивыми пальцами (на них внимание я обратила еще тогда, когда он их облизывал), а на том, что между его ног не было ничего, что должно быть у мужчины.

Тут же глянула ему в лицо и вопросительно изогнула бровь, а он в свою очередь стоял и с любопытством наблюдал за моим блуждающим по его телу взглядом.

— Ты знаешь, как меня зовут? — вместо ответа спросил он.

Голос такой проникновенный и мелодичный, что я, словно зачарованная, внимала ему и не в силах была произнести ни слова, только покачала отрицательно головой.

— Не может этого быть.

Он присел рядом со мной, согнув в колене ногу, а я приподнялась на локтях, теперь уже нахально разглядывая его.

«Интересно, что же он расскажет?» — подумалось мне.

— А ты помнишь, как тебя зовут? — еще вопрос, но на него я знала ответ.

— Ольга, — ответила я.

Он покачал головой.

— Тебя зовут Хельга, — настойчиво изрек сатир.

Мой взгляд опять задержался на его лице.

— Милый, — боже, откуда в моем голосе столько страстной призывной похоти? — давай не будем тратить зря время.

Я тяну к нему руки, тут же подмечаю про себя, что кожа сделалась насыщенно зеленного цвета, и обхватываю его шею.

«Интересно, а как я выгляжу сейчас полностью?»

Притягиваю к себе.

— Скоро сон закончится, а я так хочу тебя.

— О, Хельга, — сдался юноша и впился в мои губы поцелуем, руки снова начали исследовать мое тело. — Моя милая дриада!

И эти слова, что вылетали из его уст, меня возбуждали, откуда-то из глубины поднималась огненная лава, затопляя мой рассудок. Когда сатир оторвался от моих губ, я застонала, а он тут же нашел уже возбужденный сосок и вобрал в себя, нежно посасывая и поглаживая его языком.

— Ты, чудо! — мои ладони обхватили его рога и начли повторять закономерные движение вверх-вниз, будто я провожу по его фаллосу.

Парень зарычал и, выпустив изо рта мой сосок, опустился ниже по плоскому животу (я точно знала, что он плоский), оставляя влажные следы от поцелуев.

— Моя, леайсан¹! — донеслось до меня, и я, понимая, что сейчас будет, выгнулась в предвкушении.

А сильные руки сатира подхватили мои ягодицы, и он впился в мою плоть, будто голодный зверь — в свою добычу, начал терзать, то всасывая, то поглаживая и проникая вглубь языком. Мой рассудок померк, а на смену ему пришла дикая похоть и вожделение.

— Хочу, — стонала я, — глубже!

А руки мои, тем временем, все яростнее теребили его рога, парень при этом зверел и время от времени издавал протяжные рыки, чем заставлял мои губы растягиваться в подобие улыбки, но где-то далеко на краю сознания я понимала, что это был оскал, такой же, как бывает у зверей. И вот она, новая волна оргазма, уже подступает, уже накрывает, и я взрываюсь миллионами осколков, распадаюсь на миллиарды частиц. Тело сотрясает крупная дрожь, и мне это доставляет столько удовольствия, что не могу держать эмоции в себе. Стоны рвутся из груди, и я, не сдерживаясь, выпускаю их наружу.

Тут же слышу протяжный вой моего любовника. Тянусь к нему, а он стоит и дрожит так же, как несколько мгновений назад это делала я.

— Божественно! — проговариваю со вздохом.

Но неожиданно его потемневший от страсти взгляд становится холодным и безжизненным, как будто его облили холодной водой.

— Не говори больше так, милая моя Хельга. Не упоминай этих слов, — он нежно прижал к моим губам указательный палец. — Тебя могут услышать, — уже шепчет он мне на ухо, опаляя шею жарким дыханием.

— А что же будет? — в недоумении расширив глаза, спросила я.

— Прошу тебя, молчи, — он замер на мгновение, его ноздри дернулись, и крылья носа, раскрывшись, начали вбирать воздух.

Я невольно вся напряглась и села на коленки, оглядываясь вокруг.

— Что там? — спросила шепотом.

— Тсс!

Сатир повернул голову на сто восемьдесят градусов в одну сторону, потом в другую, а я так и сидела, замерев на месте.

Неожиданно сердце в груди начало сильно стучать. Предчувствие. Я встала на ноги. Сатир схватил меня за запястье и потянул назад.

— Нет, леайсан!

Я, поддаваясь внутренним ощущениям, опустилась обратно и припала грудью к земле.

Сатир же повел себя совершенно по-другому. Он встал на четвереньки, сжался, будто в пружину, напрягая при этом мышцы рук, да, наверное, и ног, просто под шерстью этого не было видно.

— Парень! — так как я не знала, как его зовут, назвала первым словом, что пришло в голову. — Ты меня пугаешь! Не молчи! Что происходит?

Чувствую, как нутро скручивает от страха. Уж больно серьезный у него вид, и это меня сильно беспокоит.

— Фирс! Моя Хельга, меня зовут Фирс! — и тут же его тело прижалось к земле. — Тебя ищут! Я их отвлеку, а ты постарайся спрятаться, — он глянул на меня, в глазах дикий огонь.

Мое тело превратилось в камень, этот сон мне больше не нравился, он меня пугал.

— Замри!

И в этот момент по лесу прокатился рокочущий, пронизывающий все тело до мозга костей звук рога. Вокруг все замерло лишь на миг, а потом пришло в движение, птицы взмыли ввысь, то тут, то там из кустов выскакивали напуганные животные.

Но самым поразительным было то, как сатир, шарахнувшись в сторону от меня метра на четыре, засвистел так громко, что у меня заложило уши, и начал орать во все горло слова, значения которых я не понимала.

А потом я услышала сотрясающий землю галоп, почувствовала, как вибрация земли прошла через мои руки и ноги, что были прижаты к почве, и отозвалась во всем теле.

***

Фирс отскочил от того места, где они только что предавались ласкам с Хельгой, как можно дальше. Он прекрасно знал, что это за топот и кто может искать его лейасан.

Шейх Хамас не отпустит Хельгу от себя. Такой бесценный дар, что ему преподнесли дриады, он должен был хранить и оберегать, а он так издевался над нежным созданием, созданным для любви. Выбросил ее, как ненужный мусор. Хорошо хоть слуги догадались вынести ее в сад. А уж тут о ней позаботились духи деревьев, не оставили умирать. Что произошло с шейхом, Фирсу пока некогда было думать. Возможно, ему удастся отвлечь кентавров. Впереди был высокий холм. На него сатир и взобрался. Хелена. Конечно же, без нее никак. Ищейка шейха.

Фирс мотнул головой. Надо попробовать сбить их со следа, если Хельга себя не выдаст, то все может удаться. Пусть ненадолго, но у них еще будет время побыть вдвоем.

Громкий посвист пронесся средь деревьев. Сатир свистел во всю мощь, чтобы отвлечь, сбить с толку преследователей.

Обернулся на дерево, под которым осталась дриада, и замер. Она, испугавшись, вскочила с земли и в один прыжок забралась на высокие ветви дуба. Ее кожа, будто калейдоскоп красок, быстро подстроилась под цвет коры дерева, а волосы разметались по ветру и приняли насыщенный цвет зелени, чтобы окончательно скрыть их обладательницу от посторонних глаз. Но она не знала, что этим самым и привлекла к себе внимание. Сатир вгляделся вдаль. Кентавры быстро приближались, а амазонка, что сидела на спине одного из них, прищурив глаза, смотрела именно туда, где сейчас находилась дриада.

Хельга затерялась в кроне дерева, и Фирс не мог разглядеть ее, не мог подать ей знак, чтобы она уходила, убегала. Топот нарастал, глуша посторонние звуки. Сатир прыгнул вперед, преграждая путь кентаврам, в тот момент, когда они почти поравнялись с холмом.

— Стоять! — гаркнула Хелена зычным голосом.

Кентавры, разогнавшиеся в галоп, резко затормозили, присев на задние ноги, и теперь гарцевали на месте.

— Я смотрю, тебе надоело жить, сатир? — она посмотрела на него горящим взглядом, в котором плескался азарт погони.

— Хелена, ты сегодня прекрасна, как никогда, — Фирс развел руки и сделал еще шаг к амазонке.

Та гордо расправила плечи и выпятила вперед ничем не прикрытую грудь. Впрочем, скрывать такие совершенные формы под тканью было и не принято у воинственных дев. Сейчас ее грудь вздымалась от гонки, а соски затвердели и соблазнительными пиками торчали вперед. Фирс сглотнул.

Амазонка перекинула через круп кентавра длинную ногу и легко спрыгнула на землю, мягко приземлившись радом с сатиром. Ее бедра прикрывала белая повязка, а под ней — сатир это точно знал — ничего нет. Девушка, словно прочитав его мысли, призывно улыбнулась, подошла к нему вплотную. И, подняв подбородок ручкой кнута, заглянула в глаза.

— Неужели не насытился? — прошептала она ему, почти коснувшись губами, от чего кончик его заостренного ушка дернулся. — Я чувствую, ты пахнешь фило², — амазонка втянула в себя воздух.

Фирса затрясло.

— Хелена, шейх приказал поторопиться, — встрял тот кентавр, на котором она восседала. Белый окрас его кожи выдавал в нем альбиноса. — Оставь этого сатира.

Брошенный девушкой на кентавра взгляд заставил его замолчать.

— Идите, ищите дриаду! — и она снова обратила свой взгляд на Фирса. — Мне нужно расспросить его о местонахождении нашей потеряшки.

Фирс сглотнул слюну в пересохшем горле. Внизу, между ног сатира, уже давно был готов к совокуплению его пенис. Все было в руках амазонки.

Кентавры, переглянувшись между собой, разбрелись в разные стороны по саду, который простирался вширь на многие километры.

— Ну, что, сатир, — ухмыльнувшись, спросила собеседница, — сам расскажешь, или…

Ее рука молниеносно спустилась вниз по его торсу, на мгновение зарылась в шерсть и, наконец-то, выудила фаллос наружу.

— Я смотрю, ты все-таки готов к «или».

Девушка не стала долго ходить вокруг да около, взяла его за член и повела к пригорку, который идеально подходил для плотских утех. Небольшой выступ мог служить стулом, на которой и присела дева, раскинув ноги в разные стороны. Набедренная повязка задралась, оголяя ее розовую не до конца побритую промежность. Сатир со свистом втянул в себя воздух и сходу врезался восставшим пенисом в ее горячее лоно.

Амазонка откинулась на руки и задышала быстрее.

— Фирс, как же мы давно не виделись, — прошептала она, закусывая губу и постанывая.

Сатир схватил ее загорелые бедра и начал с остервенением вдалбливаться в нее. А сам так и представлял себе, как его Хельга сейчас, замерев на дереве, наблюдает всю эту картину. Но его сущность не поддавалась контролю. От природы похотливый зверь, сатир ничего не мог с собой поделать, тем более, когда ему предлагали себя сами. А Хельга уже не раз побывала в его руках. И его тело, конечно же, помнило те удары плетки, которые сыпались на его спину и бедра, и…

— Глубже… — простонала амазонка.

«Ха!» — усмехнулся Фирс про себя. Конечно, ему не сравниться с кентаврами, которых имела у себя в любовниках эта дева. В том и заключалось отличие Амазонок от нимф, что последние могут принимать форму и наслаждаться тем, что есть у их любовника.

Фирс, видя, как вздулись на шее девы вены от его быстрых толчков, опустил одну руку промеж ног амазонки, и его палец легко протиснулся в разгоряченное лоно вместе с пенисом.

— О, да! — захлебнулась девушка криком и, выгнувшись дугой, излилась любовными соками прямо на фаллос сатира.

Еще пара толчков, и его семя брызнуло ей на живот.

Протяжное «у-у-у» разнеслось по саду. И слишком поздно сатир увидел, как глаза девы тронул победный прищур. Она смотрела именно на то дерево, на котором сейчас сидела нимфа.

— Дерево! — громко крикнула она, и рука с оттопыренным указательным пальцем взметнулась в том же направлении, что и взгляд. — Хватайте ее!

Дикое ржание за спиной Фирса оповестило о том, что весь процесс соития был под пристальным вниманием кентавров. Дева перекинула через сатира ногу и оттолкнулась от выступа.

— Они так предсказуемы, — хмыкнула удовлетворенно, поправила на бедрах повязку, мазнула взглядом по фаллосу и лицу сатира, — эти милые нимфы.

Легкой грациозной походкой амазонка обошла Фирса и направилась к дереву. Сатир наконец-то собрался с силой воли и повернулся в том направлении, куда проследовала дева-завоевательница. Легкое дуновение ветерка по оголенной плоти, и его пенис тут же укрылся в поросли волос, что скрывала специальный мешочек для него.

На толстой ветви дуба сидела его лейасан, ее белые, словно пушистые облака, волосы струились вниз, спускаясь чуть ниже ветви, кожа зеленоватого оттенка была прозрачна, и даже с того места, где сейчас стоял Фирс, были видны проступающие синие вены. Глаза цвета сочной травы смотрели на него удивленно и тоскливо. Фирс отвел взгляд и посмотрел на ту, что так же легко, как только сейчас шла по земле, запрыгнула на дерево, хватаясь за выступающие из ствола сучья, забралась наверх, на ту ветвь, на которой пряталась нимфа. Снизу, вытянув руки вверх, кентавры уже ждали свою добычу.

Фирс смотрел на это и внутренне ненавидел себя за малодушие, которое сейчас проявлял, глядя, как Хелена грубо толкает нимфу с дерева, и та, прорезая воздух, приземляется в руки альбиноса. А тот не упускает шанса потрогать дриаду за чувственные места на теле. Нимфа даже не сопротивляется. Отрешенный взгляд ее говорит о том, что девушка ушла в себя. Можно было кинуться на них, пытаться драться, но это мало бы что изменило, скорее, принесло бы ему смерть. А мертвый он никак не поможет нимфе. Только живым можно как-то противостоять шейху, и он найдет способ, а пока нужно уходить.

Амазонка спрыгнула с ловкостью пумы вниз и, взлетев на спину рыжего кентавра, отдала приказ возвращаться во дворец.

— До встречи, сатир, — крикнула она, проезжая мимо Фирса.

Юноша замер и вперил взгляд в нимфу, но ответного взгляда так от неё и не дождался.

Кентавры, набирая скорость, помчались обратно во дворец. Сатир опустился на выступ. Закрыл глаза и забылся тревожным сном.

Примечания

1

Единственная

2

Сексом (греч.)