Что ты знаешь о любви?

Crazyoptimistka, 2018

Что ты знаешь о любви? Да-да, именно ты, читатель. Тот, кому я сейчас собираюсь поведать свою историю. Что это? Ты знаешь? Так как я совершенно запуталась. Я думала, что люблю, и это чувство было чистым и прекрасным. А еще должно было быть вечным. Пока в эту вечность не стали вклиниваться обстоятельства и люди. Что делать, когда появляется кто-то, кто ломает все привычное бытие, но в то же время наполняет твою жизнь совершенно другим чувством. Что это? Новая любовь или просто страсть? И что делать, если оно разбивает твое сердце и обрекает на страдания. Так и должно быть? Не знаешь? Вот и я не знаю… Содержит нецензурную брань.

Глава 5. «Катя»

— Девушка, вы выходите?

— А, что? — я непонимающе уставилась на водителя автобуса.

— Конечная остановка, говорю. Выходишь или обратно едешь? — Дядя Витя нетерпеливо крутил сигарету в руке.

— Вот черт! — Меня мигом сдуло на улицу. Я снова замечталась и проехала свой поворот. Теперь мне придется пронестись северным оленем три остановки обратно, а это значит, что снова явлюсь к началу планерки. В лучшем случае. Черт же меня дернул удариться в воспоминания! И этот Генка с его дурацкой рыбалкой! Какой нормальный человек поедет в такой холод морозить яйца? Сидел бы дома себе, а я бы тем временем нормально добралась до работы на машине.

Почти два полных шпагата, одна попытка сальто, грациозное падение на один бок и я уже стояла у входа в редакцию. И только оказавшись внутри, поняла, насколько мокрой у меня была спина от пота. И насколько сильно меня мучила отдышка.

— Ты опять проспала? — Снежана, моя подруга, стояла на лестнице с кипой документов в руках.

— Если бы, — прохрипела я, — дай воды, пожалуйста.

— Пупсик, времени нет, через минуту нам всем будут раздавать пиздюлину. — Снежа понизила голос. — Шеф рвет и мечет. Говорят, от него ушла его очередная девушка.

— Так у нас с ней контракт. — Недоуменно произнесла я. — И она должна быть в туре со своей книгой.

— Ага, если верить моим источникам, то наша Альбиночка сейчас на Гавайях с Архипенко.

— Да ладно, — я обомлела, — с ее агентом?

— Вот именно, — Снежа схватила мою куртку, — ой, все, Катюха, ахтунг.

— Кириченко! Измайлова! Какого лешего я вас наблюдаю здесь, а не в кабинете? — Прогремел на весь холл голос начальника.

— Уже аки горные лани бежим туда, — подруга потянула меня за руку.

— Что-то я вместо ланей вижу хромую косулю и местную сплетницу.

— Вадик не будь таким уродом с самого утра, — Снежана как ни в чем не бывало рассматривала свой маникюр, мне же хотелось спрятаться под плинтус.

— Снеж, ротик закрой, — Шеф подошел вплотную. — То, что ты моя сестра, еще не дает тебе права отгавкиваться при моих подчиненных. Ты, кстати, так же являешься одной из них. Дома хоть стаканы швыряй, но здесь перечить мне не смей. Ясно?

— Угу.

— Не слышу нормального ответа.

— Да, Вадим Алексеевич. — Девушка буквально выплюнула имя и отчество. А затем потащила меня дальше по холлу. При этом одаривая своего брата всеми известными эпитетами из набора бухого сапожника.

— Рад, что все на месте, — Вадим Алексеевич захлопнул за собой дверь и сурово обвел присутствующих взглядом. Это было первым предвестником плохих новостей. — Итак, кто мне скажет, почему я собрал вас в выходной день да еще и в преддверии праздника? Есть размышления? Ну чего молчим? А я вам так скажу, плохо работаем товарищи.

— Почему же? Продажи чуть ниже, но не критично. Не все еще перешли на электронные книги. — Отозвался наш экономист Дима. — Отчетность у меня на столе, могу предоставить.

— Я не за это. — Шеф ударил кулаком по столу и все вздрогнули. — Мы стали выпускать шлак. Почему мы отсеиваем нормальные произведения? Неужели все позабыли классику?

— Это уже не модно и скучно, — подала голос Аня из отдела рекламы. — Людям нужно что-то новое. Новый виток истории, новый слог. А всем этим Булгаковым пора занять свое пыльное место на полке.

— Вот. — Вадим Алексеевич начал краснеть от злости. — Из-за таких молодых персон мы и катимся в пропасть. Наш круг аудитории снизился до 20-30 лет! А что читать тем, кому за пятьдесят? Это что уже не люди? Или им уже ничего не надо?

–Мы ориентируемся на определенные запросы. Если мы откажемся от этой тактики, то потеряем свое место на рынке услуг. — Не сдавалась Аня. — К тому же, вы до сих пор поддерживали нас в этом. И, кстати, так называемый шлак"Ангелиниумс"вашей Альбины занимает первые места в рейтингах продаж. А это говорит нам о том, что мы на верном пути.

Зря, ой как зря она затронула эту тему. Я думала, что Вадим Алексеевич сейчас взорвется в буквальном смысле этого слова. И ему стоило немалых сил, чтобы сдержаться. Холодным, я бы даже сказала, арктическим голосом он обратился к Юре, нашему юристу:

— По поводу Альбины, можешь что-то сделать?

— Сложно, но можно. Попробуем ей предложить выплатить остаток гонорара и разойтись мирной дорогой.

— Если не согласится?

— В этом случае для нас не все так радужно. Она свою часть контракта выполнила, подкопаться не к чему. Если проиграем, придется выплатить огромную неустойку. И благодаря этому, мы влетим в минус. А если еще она и в прессу обратится… я даже не могу представить последствия.

— Никуда она не обратится. — Шеф потер переносицу и уже более уставшим голосом обратился к остальным. — Как вы все поняли, мы закрываем сотрудничество с Альбиной, а ее книгу снимаем с издания. Естественно, мы теряем часть аудитории вместе с ней. Нам надо найти другого достойного автора, который взорвет мир публицистики. С этого момента, каждая рукопись будет проходить через меня. Знаете почему? Потому, что я огорчен вашей работой и безалаберностью. Вы отправляете в утиль отличные рукописи, хотя одна из них, возможно, в будущем могла стать хитом. Но вы этого не увидели.

–И что делать редакторам? — Осторожно спросила Жанна. — И их помощникам?

— Я даю вам последний шанс. Усердно работайте, заманивайте авторов и работайте абсолютно со всеми возрастными группами наших читателей. Если после Нового года ситуация не изменится, я буду вынужден сделать кадровые перестановки. Возможно, даже кого-то уволить. Мне нужны результаты, вы поняли? Все свободны, кроме Измайловой.

Честное слово, приходило на ум лишь одно:"Все свободны, а вас Штирлиц, я попрошу остаться". Не знаю на счет того Штирлица, а моя задница стала напряженно сжиматься. Все сочувственно смотрели на меня, когда продвигались на выход. И вот когда дверь захлопнулась, шеф уселся в свое кожаное кресло и, ослабив галстук, откинулся на спинку.

— Сколько ты здесь работаешь, Измайлова?

— В феврале будет два года.

— Тебе нравится работа редактора?

— Вадим Алексеевич вы можете сказать мне прямо, я уволена?

— Что? Нет, конечно. Дело в том, что я оставил тебя совершенно для другого разговора. Кать, увы, редакторство накладывает некий отпечаток на человека. В принципе, как и другие работы. — С этими словами он достал рукопись из своего стола. — Но, видишь ли, в чем дело, когда пытаешься усидеть на двух стульях, то ничего не получается. Знакомо?

Перед моим носом оказалась аккуратно сколотая кипа бумаг. Мне даже и листать его не надо было, я прекрасно знала, что передо мной лежит мой роман. Мое детище, которое я создавала на протяжении полугода.

— Как вы догадались? Ведь тут псевдоним и все такое. — Я подняла взгляд на шефа.

— Ну и каким же я был бы главным редактором, если бы не подмечал такие простые вещи? Да и ты не первый раз присылаешь свои романы. Как писателю, тебе свойственный свой язык, диалоги. Но вот тут у нас и вырисовывается проблема. Я вижу, что ты способна написать достойную книгу. Но работа редактора тебе мешает.

— Почему? Я плохо справляюсь? Так ведь я все сдаю в срок… — Непонимающе произнесла я.

— Да не в этом дело. Ты как редактор, читаешь очень много присылаемого материала, верно?

— Да, такова моя работа.

— И сама того не замечая, ты стала заниматься плагиатом. Да, Катя, да. И оно понятно, ты прочла интересный фрагмент и сама того не понимая, переписала его в свое произведение. Пусть имена другие, локации разные, но суть осталась одна и та же. Я читаю и понимаю, что где-то я уже это видел. Ну, вот объясни мне, какого черта тебя понесло в любовные романы? Ты ведь писала такие хорошие фантастические рассказы. Пусть они были наивными и слегка сырыми, но ведь все приходит с опытом. А ты взяла и бросила это дело.

— Фантастика сейчас не популярна. Я читала другие работы, которые к нам приходили и понимала, что нервно курю в сторонке по сравнению с фантазией других людей.

— И решила пойти типа легким путем?

— Женские романы пишутся легче. — Согласилась я. — И спрос на них достаточно большой.

— Да что ты. Я тебя сейчас огорчу, моя милая. Хорошие книги пишутся одинаково трудно. — Вадим Алексеевич встал с кресла. — Для того, чтобы написать достойную книгу для печати, ты должна прожить ту жизнь, о которой ты пишешь. Тебя бросали? Изменяли? Тебя поднимали до небес? Да даже банально, но у тебя был тот жаркий секс с диким оргазмом о котором ты пытаешься писать?

— Ну… — Я чувствовала, как щеки предательски краснеют.

— Не отвечай, я уже знаю ответ. Из-за отсутствия такого опыта все, о чем ты пишешь, выглядит плоско и картонно. Герои слабые, атмосфера нулевая. И знаешь, сколько вот таких"шедевров"я читаю за день?

— Много?

— Много, Измайлова, много. И мне блевать охота от одной фразы, что"его руки властно залезли к ней в трусики, пока она готовила вареники". Ты понимаешь, до чего мы докатились? После этих"оттенков"теперь каждая домохозяйка возомнила себя писательницей и решила удивить мир своими пошлыми фантазиями. И для того, чтобы удержать внимание читателя, они изощряются до таких пределов, что на голову не натянешь. Ну, подумали б, кто станет трахать женщину, пока она пересаживает кактус? Или пока она собирает колорадских жуков с картошки. Да у меня б даже не встал от такой картины. И что самое страшное, что у таких писательниц есть своя аудитория, которая хвалит ее. А она продолжает писать такую же ересь. И ты Измайлова, становишься такой же. Ничем не приметной, очередной пустышкой, надеющейся на мировое признание. А его не будет, пока ты не проживешь жизнь своих персонажей"от"и"до". Издательства будут дальше тебя отфутболивать. И из-за этого, ты будешь прятать свои романы в стол, пока окончательно не решишь забросить это дело. Я позвал тебя, чтобы дать совет человека, который уже много лет в этом бизнесе. И который дал шанс многим знаменитым авторам. Кать, не старайся угодить каждому и пиши то, что ты чувствуешь. Во-вторых, если ты надумала стать писательницей, то стоит подумать о смене должности. Давай я переведу тебя в другой отдел. Будешь помощницей в рекламе, там как раз пустует место. Только не бросай то, что тебе нравится, хорошо? Но совмещать редакторство с литературными попытками ты не сможешь, иначе весь твой труд станет одним сплошным плагиатом, поняла?

— Да, — еле выдавила я. По факту, шеф был прав во всем, что говорил. Но, как творческий человек, была дико обижена за такой разнос. — А можно вопрос?

— Давай.

— Вот вы говорите, мол, пиши то, что прочувствуешь и то, что знаешь, да? А как тогда пишут исторические и фантастические романы? Я ведь не жила в сороковых годах и явно, что не доживу до жизни на Марсе. Или когда-нибудь встречусь с некромантами и магами. Как быть в этих случаях?

— Когда пишется историческая книга, то изучаются факты и история до таких микроскопических данных, что даже ты себе не представляешь. История не любит ошибок и погрешностей. С фантастикой и фэнтэзи чуть проще. Ты пишешь о том, что никто никогда не видел и не знал. Поэтому, тут все зависит от твоей фантазии. И от того, как ты преподносишь несуществующий мир. Любовная и современная проза сложна лишь из-за того, что это жизненные рассказы и романы. Надо очень постараться, чтобы удивить людей очередной изменой или любовным треугольником. В жизни и без книг полно дерьма. Я удовлетворил твое любопытство?

— Абсолютно.

— Тогда ты свободна. И обдумай мое предложение, я буду ждать твой ответ после праздников.

После разговора с начальником, я уныло побрела в сторону своего рабочего стола. Тут же передо мной нарисовалась Снежа со стаканом чая:

— Держи, поможет расслабиться.

— Фу, что это?

— Успокаивающий чай с ромашкой и мятой.

— Гадкое сочетание, — передернула я плечами, — как такую дрянь можно пить?

— Простите, вискаря в запасах не имеем, — сострила подруга. — Все настолько плохо? Сильно орал? Чего вообще оставил-то?

— Снежана, скажи честно, ты своему брату говорила что-нибудь о том, что я пишу романы? Точнее, пытаюсь их писать?

— Катюха, о чем ты шепчешь? Мы общаемся только на семейных праздниках и то, это общение заключается в просьбах передать соль или хлеб.

— А чего так?

— Вина наших родителей, — девушка пожала плечами и отпила из чашки. — С детства указывали нам на разницу во всем. Вадик же у них вечно был и остается в любимчиках, а я так… серая овца в семье. Не так училась, не тот диплом, не та политика жизни и так далее по списку.

— Но вы ведь работаете вместе, значит, все утрясли?

— Кать, он вынужден терпеть меня, а я его. Главное условие: мы не переходим друг другу дороги. В этот бизнес заложена равная доля, как для меня, так и для него. Родители думали, что я профукаю здесь все на свете. Вадик тоже считал, что я недалекая. А я взяла и вытянула свою часть всем на зло. Но это так, мелочи жизни. Так что про твои книги?

— Говорит, что давно знал, кто пишет. И, к сожалению, редакторство и писательство несовместимы друг с другом. Дает шанс на развитие таланта, но только если я переведусь в отдел рекламы.

— К той стерве? — Зашипела Снежа. — Я надеюсь, ты его послала?

— Я ж не ты, — я перевела взгляд на экран компьютера. — И теперь я не знаю, что мне делать.

— Знаешь, Кать, я здесь тебе не советчик. Придется решать самой.

— Да я еще и с Сережей поговорю, может он что подскажет.

— О, да, вот он как раз-таки эксперт, — съязвила Снежа.

— Не пойму, чего ты его так не любишь? Он милый, добрый, заботливый.

— Ага, а еще он мужик, который хочет, чтобы его баба сидела дома и варила борщ. Вот смотрю на тебя и думаю, когда твои очки розовые спадут?

— Зря ты так, Снежка, это благодаря Сереже я здесь работаю. Так что он плохого мне не посоветует.

— И он уже об этом сто раз пожалел.

— Он меня любит и ни за что так не думает.

— Так, все, заканчивай. У меня сейчас кариес начнется от приторности ваших отношений. — Перебила меня девушка и поправив рыжие кудри, посмотрела на часы. — У меня сейчас встреча, но после работы я согласна на суши.

— Я не смогу, — улыбнулась я, предвкушая реакцию подруги, — у меня пельмени.

— Мать, да ты родину продашь за кусок теста с мясом. Фу-фу-фу на тебя!

И она ушла, виляя бедрами по коридору, словно была моделью на подиуме. Я задумчиво смотрела ей в след и думала, что подруга у меня была очень эффектная. Рыжие длинные волосы, янтарные глаза, тонкая талия. Таких девушек называют бестиями. Но из-за своего очень длинного и злого язычка, она была несчастна. Парни вились вокруг нее, словно мотыльки у пламени. Но стоило им узнать ее нрав, они тут же исчезали. И что бы Снежана не говорила, моя жизнь все же была похожа на тихую бухту. Пусть без всплесков эмоций и спонтанных решений. Но у нас с Сергеем была стабильность, разве этого недостаточно?