Чемодан, вокзал, Россия. Сборник очерков и рассказов

Cергей Евсеев

Здесь обо всем, что пережил и передумал автор за семь лет жизни – в «роковой» ее период, когда начали стремительно рушиться привычные устои и ценности. «И наступила история», – как писал М. Булгаков о кровавых событиях в Киеве столетней давности. Но даже и в страшном суде не могло присниться, что та же «история» повторится и в XXI в. И, подхватив отдельных людей и целые семьи, понесет их в неведомую даль. И только одному Богу известно, что их еще ждет впереди. Ведь от себя самого – не убежишь.

Инопланетянка

Вагон метро заполнен почти под завязку, несмотря на довольно поздний час: без четверти девять вечера. Это уже вторая волна пассажирского часа пик, подхватившая всех засидевшихся за своими компьютерами офисных работников — «офисный планктон» (какое меткое и точное выражение), подгулявших студентов и всех тех, кто стремится честным трудом во внеурочное время заработать для семьи хоть какую-то дополнительную копейку. В общем, публика довольно разношерстная. Но вот что удивительно: большая часть пассажиров и здесь, в вагоне метро, похоже, продолжает заниматься своим кропотливым офисным делом, прилипнув взглядами к экранам своих карманных «компьютеров». Как будто и жизни больше нет на свете без этих вот разнокалиберных мониторов, хотя бы и самых миниатюрных. Да, большинство пассажиров вокруг уткнулись в свои телефоны, гаджеты, айфоны, планшеты и что-то там вычитывают, высматривают, выискивают. Кто-то смотрит, нацепив наушники, фильмы, а один парень в цветастых, до колен, шортах, широко расставив голые ноги, «мчит» с помощью своего планшета на гоночном, видимо, автомобиле в неизвестные дали, сбивая на пути дорожные столбики и периодически наезжая на внезапно появляющихся на экране пешеходов. Он так увлечен, что, наверное, уже напрочь забыл, где находится, потому и планшет свой держит точно, как руль автомобиля, при этом съезжая все ниже и ниже на сидении, в результате чего длинные его, как у цапли, ноги в конце концов перегораживают весь проход. Как сказал бы герой фильма «Ликвидация» Давид Гоцман: «Картина маслом!»

И среди этих людей, всех мастей, полов и возрастов, вожделенно вперившихся в свои мониторы, заблудившимся в дремучем лесу путником выглядит скромно одетая пожилая женщина с хозяйственной сумкой в руке. Она испуганно и отчужденно озирается вокруг себя, глядя на окружающих ее представителей «иного мира»: солидных мужчин и женщин, молодых людей и совсем еще «сопливых» парней и девчонок, сосредоточенно уткнувшихся носами в экраны своих карманных компьютеров. У нее такой вид, как будто она и впрямь попала на другую планету, в другое измерение, в общем, в другой мир, чуждый ей и непонятный.

«Станция Вокзальная», — объявляет диктор своим поставленным, «автоматическим» голосом, и бедная женщина устремляется к выходу, как к какому-то спасительному окну, которое поможет ей вернуться в привычную и понятную среду обитания. Двери за нею с мягким стуком захлопываются.

«Следующая станция «Политехнический институт», — привычным бездушным голосом провозглашает диктор. Два разных мира, два космоса разошлись в разные стороны, случайно повстречавшись на каком-то витке своих орбит.

«Здравствуй и прощай, седая бабушка! Уходи с пути, скорее, ну-ка!..» — неожиданно вспомнил я строки Маяковского, грустно глядя в густую темь за стеклянными дверями, стремительно уносящуюся назад — туда, где минутой раньше растворилась в пестрой толпе станции «Вокзальная» бедная усталая женщина, — далеко еще не старуха, по современным-то меркам, — унося с собой свои неведомые печали и заботы — подальше от этих чужих непроницаемых, и впрямь будто «инопланетных» лиц, уткнувшихся в разнокалиберные мониторы.