Ненавистная жена

Янина Логвин, 2022

Я для него Мышь – нелюбимая и нежеланная жена.Он для меня – настоящее, из которого я обязательно вырвусь!***Еще вчера Ярослав Борзов не мог меня выносить. Лучший боец миксфайта по прозвищу Ярый, одна только мысль, что его связал со мной долг, ломала ему душу, оголяя неприкрытую злость. Так что же изменилось сейчас?Неужели то, что он узнал, я прятала от него свои секреты?

Глава 9

Боксерский клуб «Двурукий Джеб» давно стал моим главным пристанищем. К черту женушку! Я срываюсь из дома в клуб на мотоцикле и целый день боксирую, освобождая голову от лишних мыслей. Работаю с грушей яростно, жестко, как привык, выбивая из себя злость и концентрируя внимание на «мнимом» сопернике. Увеличивая скорость, не щадя себя и не думая. Ни о чем.

Не давая себе думать, мать твою!

Через две недели у меня закрытый бой, на кону стоят хорошие деньги, а в деле завязаны серьезные люди — бой будет идти до нокаута, до победы одного из бойцов, и здесь ставки предельно ясны. И, зная, кто мой соперник, я превращаюсь в машину. В Ярого — лучшего бойца миксфайта. В того, чье имя на слуху и с кем считаются.

Считаются, к гребаным монахам, не в пример Мыши!

Я боксирую, заставляя силу вновь и вновь закипать в крови и выплескиваю ее из себя ударами. Работаю до потери ощущения времени, до боли в кулаках и мышцах. До того момента, когда пот застилает взгляд, и я уже готов упасть от усталости…

Ребята в клубе сторонятся меня, и правильно делают. Конечно, они в курсе, чей я теперь зять, и видят, как я этому «рад». Теперь стена между нами выросла еще больше, а глотки в нужных кругах стали брехать чаще. Пусть! За это я спрошу с каждого, когда придет время.

Серова нет почти весь день. Он появляется в «Двуруком Джебе» ближе к вечеру. Войдя в зал, унылый и молчаливый, здоровается, как побитая дворняга. Подойдя к площадке ринга, свешивает руки на канат и ждет, когда я закончу серию ударов. И только когда останавливаюсь, бросает мне со злостью:

— Чертов ты сукин сын, Ярослав. Чувствую себя полным дерьмом! Так хреново мне еще не было. В следующий раз пользуй шлюх без меня, я пас.

С виска стекает пот, и я утираю его кулаком.

— Что, яйца болят? — спрашиваю, едва разжав стиснутый рот. — Или совесть замучила?

— Не поверишь. Стыдно перед твоей женой.

Я смеюсь. Зло. Разворачиваюсь к тяжелой груше и выбиваю дух — из нее или из себя, разницы нет. Я должен выбить все дерьмо и собраться. Расшатать прутья клетки, чтобы освободиться. К черту Мышь, к черту строгач! Никто и никогда не получит душу Ярослава Борзова. Всё, чего я сейчас хочу — это почувствовать себя лучше. И у меня получается.

Я возвращаюсь домой поздно, измотав себя тренировкой, но жены в доме нет, а у ворот нет ее пса — человека Корнеева. В холле меня встречают тишина и мрак, так что приходится самому включить свет и выматериться.

В гостиной по-прежнему не убрано, и я пинками навожу порядок. Деду, увидь он следы ночной оргии, это не понравится, и я невольно думаю, что Мышь права — это больше его дом, чем мой. До сих пор я просто жил с ним, так было удобно.

Убрать не получается, ну и к черту! Завтра прикажу девчонке вызвать клининговую компанию и посуетиться здесь. Раз она моя жена — пусть напряжется, с такой спицей в спине не переломится. Теперь это ее забота, содержать дом в порядке. А пока пусть еще посмотрит на то, как я провел брачную ночь. И запомнит, что ее ждет.

Я голоден, как зверь, сидящий во мне. Пройдя на кухню, достаю из холодильника первое, что нахожу, закидываю в себя и иду спать. Засыпаю мгновенно, так и не додумав до конца мысль:

«Где, к чертовой матери, шляется моя ненаглядная?»

Но оставляю дверь в спальню открытой.

***

Утром меня будит запах кофе, по-сочному крепкий. Я давно уже сплю без снов, вот и сейчас, втянув носом приятный запах свежемолотых зерен, открываю глаза и сажусь в постели. Провожу тяжелой ладонью по лицу, прогоняя остатки сна и вспоминая, в каком дерьме оказался. Кто отныне хозяин моей жизни и причина моего настроения.

Мышцы во всем теле после вчерашней тренировки каменные, и сначала горячий, а следом за ним холодный душ, помогают окончательно проснуться.

Из зеркала на меня смотрит Ярый — тот, каким я привык себя видеть — высокий, темноволосый тип с жестким ртом и черным взглядом, а теперь пришло время познакомиться с ним и новоиспечённой женушке.

Она на кухне — я слышу звук работающей кофемашины и негромкие шаги. Иду навстречу им босиком и вхожу в кухню в одних боксерах — менять свои привычки и комфорт я не намерен.

Марина стоит у окна, с чашкой кофе в руках, и смотрит на улицу.

Там во дворе резвятся воробьи, занимая если не ее мысли, то уж внимание точно, и я неожиданно для себя, застав ее вот так, вновь удивляюсь тому, как молодо она выглядит — словно студентка, непонятно как оказавшаяся на чужой кухне.

На ней широкий джинсовый комбинезон, зато под ним водолазка, и мой взгляд нехотя цепляется за стройные лопатки — отнюдь не тощие, как я ожидал. И гордый, прямой профиль.

Черт. Корнеевское отродье!

Она слышит меня и поворачивает голову. Смотрит, но ничего не говорит. Ладно, скажу сам. Я же теперь, твою мать, как-никак ей муж.

— Ну, привет, Мышь. Надеюсь, ты ночевала дома? — привычно рычу, не собираясь с ней нежничать. — Где ты была вчера? Какого лешего я должен думать, где тебя носит?

— Не беспокойся, ночевала, — слышу спокойный голос. — Я просто задержалась, было много работы.

Я прохожу к холодильнику, открываю его и достаю продукты, двигаясь без стеснения и позволяя Мыши как следует себя рассмотреть. На столе сыр и хлеб — для меня этого точно недостаточно.

— Предупреждаю, — замечаю сухим тоном, — вздумаешь мне изменять — убью. И пес твоего отца не спасет.

Вслед за удивлением на ее губах неожиданно появляется подобие улыбки — просто уголки губ приподнимаются так, словно она услышала что-то глупое и не стоящее ее внимания. Она вновь отворачивается к окну, отвечая совсем без страха:

— Не смеши, Борзов, и не строй из себя Ромео. Чтобы изменить, нужно стать близкими людьми и проникнуть в душу. Нам с тобой это не грозит.

Что ж, если она не поняла, придется разъяснить еще раз.

— Я тебя предупредил, ж-жена.

— Значит, я тоже могу тебя убить? — похоже, сегодня я ее веселю, потому что она вновь смотрит на меня и даже приподняла бровь. — Исходя из твоей логики?

Я захлопываю дверь холодильника и прохожу у нее перед носом. Сажусь за стол. Взяв в руки нож, нарезаю мясо. Анжелка в подобные минуты вертится вокруг лисой, пытаясь угодить, пока не прогоню, а эта стоит, не шелохнется.

— Не перегибай, Джульетта. Я — это другое дело. Мои отношения с женщинами тебя не касаются.

Я жду, что она возмутится. В это утро я уже ее ненавижу и мне нужна новая порция адреналина, чтобы выплеснуть злость, рвануться в клетке и жить дальше. Но слышу лишь равнодушный ответ — сухой и бесцветный:

— Мне плевать, с кем ты спишь. Хоть с резиновой куклой.

— Что?!

Мгновение и я нависаю над ней. Уперев руку в раму окна, придвигаю ее к нему вплотную.

Оказывается, у моей Мыши есть редкая способность меня завести. И, наклонившись к ее лицу, я собираюсь это проверить:

— Думаешь, мне это нужно?

Вблизи под бесцветными ресницами серые глаза Марины, как яркий сполох — неожиданно живой и манкий. От нее приятно пахнет, но губы сомкнуты, и обманываться не стоит — она знает ответ.

В стекло ударяется камень. Еще один, уже сильнее… и я внезапно вижу за окном Макара. Прямо во дворе.

Он стоит в паре шагов от дома, вскинув руку с пистолетом в руке, и целится в меня. На то, что он промахнется — надеяться не стоит. Но он зря думает, что я испугаюсь.

Ублюдок. Когда-нибудь я поквитаюсь с ним за это. И с его хозяином тоже.

Я перевожу взгляд на девчонку.

— Ты не ответила, Мышь.

— Нет, — ее голос звучит глухо, но твердо. — Но уверена, суть ты уловил.

— Ты тоже, надеюсь, меня поняла. И чтобы была дома вовремя!

Я отталкиваюсь от окна и возвращаюсь за стол. Говорю за секунду до того, как взять в руки хлеб и вгрызться в него зубами:

— А сейчас сделай мне кофе, большую чашку. Я люблю сладкий и черный.

— Ты не сказал «пожалуйста».

— Обойдешься! Тебе теперь по статусу положено.

Она ничего не отвечает. Просто споласкивает в мойке кружку, ставит ее на место и уходит. Сначала из кухни, а потом из дома. Через пару секунд показывается во дворе с сумкой в руке и направляется к машине, сверкая над туфлями-лодочками стройными лодыжками.

Даже жалко, что она не слышит, как через мгновение барный табурет отрывается от пола и врезается в окно, разбивая последнее на осколки.

Сука! Чертова холодная сука! Но я это запомню.

***

Планы на день сорваны, да и на вечер тоже. Дед взбеленится не меньше моего, если узнает, что в его отсутствие я разнес ему дом. И мне приходится вызвать монтажную бригаду и заплатить за работу вдвойне, чтобы окно заменили до вечера и не задавали лишних вопросов.

Эти вопросы мне и самому не дают покоя, как не дает покоя непреходящая злость на Мышь. Но настроение дерьмо еще и потому, что бардак в гостиной приходится убирать самому — будь проклята моя упертая женушка!

Она возвращается поздно, вновь наплевав на предупреждение. Я стою в кухне и смотрю в окно, сунув руки в карманы штанов, наблюдая, как на дороге появляется белый «Ниссан» и тормозит у обочины.

Мышь выходит из него — тонкая тень, и идет к дому, даже не оглянувшись на приставленного к ней крепкого типа, который вышел из машины и поплелся следом. Проводив до ворот, он остался стоять и ждать, пока дочь его хозяина пересечет двор и войдет в дом. И только выцепив меня в окне хмурым взглядом, выждал минуту, и уехал.

Сдал с рук на руки. Такой же цепной пес ее отца, как я сам. Вот только моя удавка связала нас с Корнеевым куда как крепче.

Марина входит в дом тихо, крадется так, что ее шагов почти не слышно. Оставив холл в темноте, пересекает гостиную и закрывает дверь в свою комнату. Включает боковой свет — мне видно это по светлому пятну, которое тут же падает на мощеный каменной плиткой двор.

Ужинать не идет — как же, рылом и манерами ей муж не вышел, ну и плевать. Видеть ее нет желания, только душу вытрясти и сломить гордыню в глазах.

Проводив «Ниссан» долгим взглядом, я разворачиваюсь и ухожу к себе.

Постель широкая и стылая, в доме тишина, и мысли о девчонке за стеной не дают покоя. Но ничего, завтра в зале я надеюсь сбросить всю злость, что разъедает душу.

И правда, уж лучше резиновую куклу отыметь. Черт!