Ненавистная жена

Янина Логвин, 2022

Я для него Мышь – нелюбимая и нежеланная жена.Он для меня – настоящее, из которого я обязательно вырвусь!***Еще вчера Ярослав Борзов не мог меня выносить. Лучший боец миксфайта по прозвищу Ярый, одна только мысль, что его связал со мной долг, ломала ему душу, оголяя неприкрытую злость. Так что же изменилось сейчас?Неужели то, что он узнал, я прятала от него свои секреты?

Глава 3

Марина

«Все будет хорошо»

Это были первые слова, которые я услышала от Павла Корнеева, когда он впервые появился у палаты Саши. Тогда я еще надеялась на чудо.

«Все будет хорошо, девочка. Я постараюсь сделать все, чтобы он прожил как можно дольше»

Дольше? Я помню, как встреча с этим незнакомым человеком, похожим на седого ворона, изумила меня. Моему мужу было двадцать лет, еще неделю назад он был здоровым парнем и любил во мне всё, что может любить мужчина в своей женщине. Мы дурачились, смеялись, мы были такими счастливыми… А сейчас он лежал передо мной в глубокой коме, из которой не представлялось возможности его вывести.

Я не могла его разбудить и не могла спасти.

Прожил, как можно дольше?..

Слова мужчины обожгли так же больно, как слова врачей: «К сожалению, мы сделали все возможное, но мы не боги. Ваш муж умер, с такими травмами не выживают, живо только его тело»…

Пока еще живо. Пока работают аппараты жизнеобеспечения в реанимационной палате городской больницы Скорой помощи. И пока у меня есть деньги эту палату оплатить. А точнее, были деньги…

— Девочка, тебе самой нужен покой. Не плачь, успокойся! Подумай о ребенке. Эй, кто-нибудь! Помогите же ей!

«Вы кто такой? Какая я вам девочка? Кто вас сюда впустил?» — все это, помнится, я выкрикнула в лицо незнакомцу, на которого врачи боялись поднять глаза, не понимая, откуда он здесь взялся, и что от меня хочет. Я видела этого сурового человека первый раз в жизни и вырывалась из его рук, которые не отпускали, а почему-то оплетали меня, как нити липкой паутины.

Павел Юрьевич Корнеев. Мой отец.

Он сдержал слово, и Саша прожил еще месяц. В клинику приехали самые лучшие врачи, подключились известные специалисты, но чуда не произошло. Просто однажды утром все закончилось. А мир остался прежним, таким же шумным, суетливым и равнодушным, словно в нем никогда не было двух влюбленных друг в друга студентов Марины и Саши Томилиных.

Сашки не стало, но благодаря Корнееву я еще целый месяц могла видеть его, гладить любимое лицо и целовать бескровные губы. И вспоминать… Вспоминать снова и снова, как они нежно касались меня, как улыбались и как учились любить. Но главное, я могла надеяться.

А потом наступил провал в памяти на несколько дней. Самых страшных для меня дней, когда я не хотела жить и не хотела ничего помнить. Когда я потеряла все.

— Слушаю вас, Павел Юрьевич. Так что вы хотели?

Я подняла глаза на своего отца, который за три года пытался, но так и не стал мне ближе. Слишком разными мы с ним оказались людьми и слишком многое я не могла забыть.

Его взгляд держал, но не давил, как на других, оставляя моим лёгким место для вдоха. Но не для свободного дыхания. В этой клетке птичка Марина могла порхать, как ей заблагорассудится. И только.

Он знал, что я это понимала.

— В продолжение нашего разговора, дочка, — сказал хозяин дома с заботой. — Я хотел сообщить тебе, что получил согласие на брак у человека, на котором остановил свой выбор. Только что из этой комнаты вышел твой будущий муж. Свадьба состоится через две недели, и все будет так, как ты хотела.

Да, в этом огромном доме я жила уже три года, но так и не смогла ни к чему привыкнуть. Ни к Корнееву, ни к роскоши, которой он себя окружил, ни к людям. Это был чужой мне мир, я никогда не стремилась к нему, но когда осталась одна, мне ясно дали понять, что не позволят жить самостоятельно.

У моей матери была своя семья — муж и дети. Я всегда чувствовала себя в семье нелюбимой и чужой. Еще ребенком ощущала, как мама отгораживается от меня непонятной обидой и раздражением. Наверное, поэтому, я уединялась и проводила всё время за книгами. Хорошо училась, понимая, что совсем скоро мне в доме матери и отчима не будет места.

Сашка, по сути, был таким же одиноким мальчишкой, как я. Мы познакомились на первом курсе университета и словно притянулись друг к другу. Его воспитывала бабушка — чудесная женщина. У нее мы и стали жить, когда однажды решили взять и пожениться.

— Я ничего не хотела. Мой брак — целиком ваша затея. Я лишь сказала, что согласна и не хочу громкого мероприятия. Впрочем, вы и так об этом знали.

— Хорошо, пусть будет так. Марина, тебе пора вынырнуть из реки скорби и жить дальше не только одной работой. Так не может продолжаться. Ты молодая, красивая женщина, тебе нужна семья.

— А что нужно вам?

Человек, сидящий передо мной, был соткан из сплава стали и корысти. Пропитан честолюбием, как промокательная бумага чернилами. Я всего лишь спросила прямо.

Он ответил. За несколько лет я успела узнать, что Корнеев часто говорил правду тем, в ком был заинтересован.

— Мне нужен преемник, Марина. Сильный и уверенный человек, которому я смогу доверить то, что создавал своими руками много лет — бизнес, связи, репутацию и влияние. Поверь, дочка, я не хотел сделать хуже. Если из моих рук уйдет власть, в тот же день Корнеевы исчезнут с лица земли.

— Я Томилина, — не смогла смолчать. Это был не первый раз, когда я упрямо это повторила, и не первый раз, когда получила ответ — твердый и жесткий, который опалил холодом.

— Ты Корнеева! И по крови, и по сути! Тебе нужна защита, и она у тебя будет!

Мы смотрели друг на друга, и отец продолжил — затихая, но не уступая мне. Всего лишь давая ложную надежду на то, что он со мной считается:

— Но давай вернемся к твоему будущему мужу. Хочешь, чтобы я рассказал о нем подробнее? Показал фотографии? Вот в этой папке, — он постучал пальцем, — его полное досье, ты можешь взять и ознакомиться. Узнать, с кем тебе предстоит жить.

— Нет, мне это не интересно.

— И ты не хочешь на него посмотреть со стороны? Дочка, одно твое слово, и ребята задержат Ярослава на выходе из имения. Он даже не узнает! А хочешь, я вас познакомлю?

Я старалась, но не смогла сдержать удивления.

— Павел Юрьевич, я ведь дала согласие, к чему эти разговоры? Я не знаю его, он не знает меня. Вряд ли этот человек рад своему согласию, иначе бы не сидел здесь, сцепив руки в кулаки и подобравшись, словно бойцовский пес перед броском. Если вы думаете, что из вашей затеи получится счастливый брак… — Я выдохнула и постаралась взять себя в руки. — Я в это не верю. Но замуж выйду, как обещала, и вы дадите мне свободу.

Павел Юрьевич встал и посмотрел в окно — туда, где по аллейке его охрана провожала крепкого, высокого мужчину.

— Не я. Насколько твой муж захочет тебе ее дать.

***

В следующие недели работа захватила с головой. Не имея другого выхода для внутренней энергии, я отдавалась ей с желанием и упорством, с которым привыкла подходить к любому делу. Уезжая из дома утром, возвращалась к темному вечеру, проводя много времени в офисе за рабочим столом. Я была программистом и, хочется верить, хорошим, насколько могла судить по тому, что клиенты оставались моими проектами довольны.

В нашей небольшой фирме «Ориентал-Плюс» работали два десятка человек — недостаточно много, чтобы браться за большие и дорогие проекты, но достаточно, чтобы конкурировать на среднем поле и заработать себе на жизнь.

К свадьбе не готовилась. Зачем, если и так все решено, а мое согласие — лишь сухая формальность, после которой, надеюсь, моя жизнь хоть немного изменится и станет свободнее. Я смела думать, что мне удастся договориться с будущим супругом о дистанции, которая подойдет нам обоим. Ведь если нет чувств, то значит нет и привязанности, о которой стоит беспокоиться, не так ли?..

В конце концов, через какое-то время брак можно будет просто расторгнуть. А возможно даже сразу, как только Нине Георгиевне станет лучше, и я смогу уже сама о ней заботиться. А в то, что ей обязательно станет лучше, я заставляла себя верить. Иначе все теряло смысл — моя жизнь с отцом и навязанный брак. Но главное, исчезала нить, которая еще хоть как-то связывала меня со всем логичным и правильным, что существовало в этом мире.

После смерти Саши его бабушка, которая воспитывала внука с пяти лет, перенесла два инсульта, и после последнего, случившегося с ней месяц назад, сейчас находилась в Мюнхенской клинике под неусыпным контролем врачей.

Нет, не благодаря мне. Точнее, лишь отчасти. Благодаря деньгам Павла Корнеева и моему согласию на брак — это отец мне дал понять четко!

Всю заботу о праздничном мероприятии взяла на себя его жена — Ольга Борисовна и, насколько я поняла из нашего с ней разговора, мой будущий муж.

Церемонию решили отметить в одном из дорогих ресторанов города, исключительно в кругу приближенных к Стальному Боссу людей и близкой родни моего жениха. Тихо, дорого и без лишней шумихи.

На последнем действительно настояла я. Все эти люди и так были мне чужими, какую радость я могла разделить с ними, а они со мной? О чем говорить и кого развлекать? Ну уж нет, быстрее бы все закончить и забыть!

Жаль, что факт наличия у Павла Корнеева дочери он решил не скрывать, и обо мне заговорили в городе, чего я совершенно не хотела. Мои коллеги из компании «Ориентал-плюс» до сих пор не знали, кто мой отец, и меня это устраивало. Я была бы немного счастливее, если бы все так и осталось в дальнейшем. Нет ничего приятного в том, чтобы оказаться довеском к громкому имени и семье, который с выгодой разыгрывают.

— Марина, Макар привез портниху и несколько платьев из бутика — я подобрала их для тебя. Будь добра, подойди в мой кабинет!

Это позвонила Ольга Борисовна, ее голос всегда при разговоре со мной шелестел сухой бумагой и отдавал прохладой — я бы узнала его из тысячи. И да, у нее в имении тоже имелись свои апартаменты — рабочий кабинет, не уступающий по размеру кабинету хозяина. И слуги…

Упс! Помощники на все случаи жизни.

Эта женщина лучше всех в этом доме знала меня и правильно полагала, что я не стану готовиться к свадьбе с исступлением счастливой невесты, собравшейся поразить приглашенных и жениха своей красотой. Все, чем меня наделила природа, было тщательно скрыто под неброской одеждой и припудрено до блеклости моли. Просто, эффективно и необходимо. Прежде всего мне необходимо. Как защита от того, что приносило болезненные воспоминания.

Я не хотела отношений ни с кем и никаких. Я не хотела видеть гордость за себя в глазах Корнеева, видеть в отражении зеркала свою красавицу-мать, и потакать отцу в игре «Папа-дочь», в которую, надеялась, он скоро наиграется. У него и так хватало игрушек, чтобы любоваться еще одной красивой картинкой. И неважно, что там за начинка и сколько лет я работала над собой. Разве решение о свадьбе не тому доказательство?

Я хотела свободы и своего прошлого, больше ничего.

Покинув свою комнату, пошла по коридору.

Я плохо помню свои первые дни в этом доме. Все было смутно, горько и размыто немыми слезами. Очень похоже на ужасный unreal, в котором я оказалась не по своей воле. Понадобились месяцы, чтобы я смогла прийти в себя, понять, где нахожусь, и услышать, что от меня хотят. Вокруг не было ни родных душ, ни родных стен, ни родных лиц. Только незнакомые люди, которые упрямо твердили, что мое место именно здесь, возле родного отца, и нигде больше!

Смешно. Как будто словом «родной» можно оправдать годы безразличия к судьбе своего ребенка и умаслить совесть. Да и вообще, зачем я ему вдруг понадобилась?

«Зачем» — не знала «до», но поняла «после». Чтобы с моей помощью укрепить свою безраздельную власть в городе. Сдвинув в сторону новообретенную дочь, официально назначить на ее место нужного преемника. Но сейчас не об этом.

Так вот, когда я научилась замечать вокруг себя людей, я поняла, кто именно ко мне приходил так же часто, как свалившийся на голову «папа» — его супруга Ольга Борисовна. Хотя нет, поначалу все же не так часто, но ко мне женщина отнеслась спокойно. Насколько вообще можно отнестись спокойно к тому, что твой муж привел в дом незаконнорожденную дочь.

Это сложно. Я бы не простила. А она даже разговаривала со мной.

Позже я узнала — Павел Юрьевич мне сам рассказал, что они с Ольгой потеряли единственного сына Кирилла, и что я здесь потому, что в Корнееве проснулся родительский долг. Что, опекая сына всю жизнь, они с женой за ним не усмотрели. Честно признался, что его сын был наркоманом и человеком с гнилой душой. Был неразборчив в связях, как с женщинами, так и с мужчинами. Ничего себе так коктейльчик, правда?.. И добавил, что со мной он такого не допустит.

И снова впору расхохотаться.

Тогда я ответила отцу, что геем точно не стану, зря он об этом беспокоится, а в душу мою пусть не лезет. Его там не было двадцать лет. И что, если не хочешь чего-то допустить, надо прилагать к этому не только желание и деньги, но внимание и любовь.

В общем, мы друг друга поняли. Но все равно съехать из дому мне никто не позволил. Просто не выпустили из ворот и с тех пор сопровождали везде с охраной.

Сначала Ольга Борисовна отнеслась ко мне с терпеливой отстраненностью. Держалась холодно, но не свысока, как могла бы держаться с позиции хозяйки дома. А постепенно я стала замечать с ее стороны если не настоящую заботу, то явное внимание ко мне и особое отношение — уж не знаю, чем я смогла его заслужить.

Я не была капризной, ничего не просила, разве что продолжила учебу в университете. Закончила математический факультет с красным дипломом и нашла работу по своему выбору. Ей не на что было злиться в моем случае. Скорее на своего мужа, который привез меня к ней в дом, и у которого в прошлом были любовницы. Но с этим я помочь ей ничем не могла. Зная свою мать, не удивлена. Очень привлекательная женщина в прошлом, она всегда искала место потеплее и посытнее. Как под ее крылом я смогла вырасти совершенно чуждым ее философии человеком — не знаю, но мама поняла это гораздо раньше меня.

Как же я рада была однажды встретить своего солнечного Сашку!

Увы. Сегодня, в свои неполные двадцать четыре года я уже знала, что мир вокруг жесток, циничен и лжив. Что любовь существует, как редкость, в исключительном виде, и не ко всем приходит. Что все остальное, по сути, стоит дешево, и что ничего не постоянно.

Ничего! Вот моя философия.

Я спустилась по широкой лестнице со второго этажа и направилась через высокий холл в левое крыло дома, где жила хозяйка. Возле двери ее кабинета остановилась, наткнувшись на знакомого мне охранника. Я уже давно замечала его в этом доме, он не раз сопровождал меня в поездках в город, и догадалась, что он у Корнеевых на особом счету.

Высокий молодой мужчина лет тридцати, мрачный на вид, с тяжелым взглядом и каменным телом, он отталкивал от себя опасной силой, которая чувствовалась в нем, и чем-то еще, непонятным интересом, который я не могла разглядеть в его глазах. Да и не хотела.

Увидев меня, он и не подумал пошевелиться. Так и стоял перед дверью, рассматривая в упор, а я стояла перед ним, пока Ольга Борисовна не позвала:

— Входи, Марина.

И только тогда отошел.

Странный тип. Жуткий какой-то. Я предпочитала его не замечать.

— Добрый день, Ольга Борисовна. Звали? — обычно так начиналась каждая наша встреча, ничего не изменилось и сегодня.

Я вошла и остановилась. Мачеха, буду называть ее так, была не одна. Вместе с ней в кабинете находилась немолодая незнакомка — надо понимать, та самая портниха, о которой она упомянула. Обе женщины были увлечены разговором и стояли возле передвижного кронштейна для одежды, на котором висели платья — на первый взгляд не меньше дюжины.

— Да, звала, — Ольга Борисовна тонко улыбнулась одними губами. — Подойди сюда, девочка. Хочу тебе кое-что показать.

Я подошла. Поздоровалась с женщиной и посмотрела на мачеху.

— Марина, — она указала рукой на кронштейн. — Я взяла на себя смелость и пригласила Лиду нам помочь. У тебя хорошая фигура, но нет никакого желания это подчеркнуть. Посмотри на эти платья и выбери себе все, что тебе понравится. Свадьба уже послезавтра и дольше с приготовлениями к празднику тянуть нельзя. Мы говорили с тобой неделю назад, но ты до сих пор так себе ничего и не купила. Макар мне сказал, что охране не поступала от тебя просьба посетить магазин, а сама ты никуда не выезжала.

Как будто я могла. На работу и с работы меня всегда сопровождал водитель — кто-нибудь из охраны отца в одном из его личных автомобилей. Нет, конечно же, я могла передвигаться самостоятельно — в дозволенных пределах (слава богу за мной оставили это право). Но когда знаешь, что в нескольких шагах за твоей спиной кто-то есть, не очень-то заведешь друзей и побродишь по городу.

— Зачем, Ольга Борисовна? Вы же знаете, что у меня достаточно одежды. Есть вполне подходящая. Я уверена, что подберу себе что-нибудь. Правда, вам не стоило беспокоиться.

Надо отдать мачехе должное, она умела настоять на своем. Пойди она со мной в лобовую конфронтацию, я бы скорее всего молча ушла и просто игнорировала ее просьбы, как игнорировала поначалу вообще ее присутствие. А так осталась стоять и смотреть на ее скупую улыбку, которую она дарила не всем.

— Я так не думаю.

Она повернулась и обратилась к портнихе:

— Милочка, вы не могли бы подождать в коридоре? Оставьте нас на минутку, возник спорный момент.

— Да, конечно.

Как только портниха вышла, мачеха подошла ближе. Опустила ладонь на стол, глядя прямо на меня.

За этот молчаливый взгляд, продолжавшийся несколько долгих секунд, я ее сторонилась. Никогда не могла понять, о чем она думает.

— Марина, мне не нужно объяснять, что с тобой происходит. Я знаю о тебе все, даже то, чего ты сама не можешь знать. Понимаю, что ты сейчас чувствуешь, и хочу напомнить, что в этом доме я всегда на твоей стороне. — Тонкая улыбка погасла. — Скажу откровенно, мне было тяжело, когда ты здесь появилась, но однажды я приняла тебя и рада, что не ошиблась.

Даже так? Наверное, стоило прожить на птичьих правах бок о бок три года, чтобы услышать это признание. Однако, что оно по сути меняло? Да ничего.

Я покачала головой.

— Вы не можете меня знать наверняка. Каждый человек — сюрприз с двойным дном, и я не исключение. Не обнадёживайтесь зря. Возможно, я еще успею вас разочаровать.

— А вот это уже оставь мне решать.

Я смолчала, а хозяйка дома продолжила:

— Твоя свадьба для нас с Пашей событие. Хотя ты и думаешь иначе, но поверь, это так! Ты — лицо нашей семьи и будь добра об этом помнить. Вот здесь, — она протянула руку и взяла со стола аккуратный кожаный бокс. Набрав на кодовом замке комбинацию цифр, распахнула его и подвинула ко мне, — мои драгоценности. Серьги, кольца, колье… Все, что имеет хорошую цену. Я давно остыла к этой мишуре, так что смело выбери себе все, что тебе по душе! И платья, Марина. — Мачеха оставила бокс в покое и шагнула к кронштейну. — Здесь нет белых, как ты и просила. Примерь все, я хочу посмотреть, которое из них тебе подойдет. Вся одежда от известных дизайнеров, так что за качество можешь быть спокойна.

— Ольга Борисовна…

Плечи мачехи напряглись, и она резко развернулась.

— Я настаиваю! Помни, что ты — Корнеева! Об этой свадьбе будут говорить в городе, всем рты не заткнешь! Ты хочешь, чтобы нас высмеяли?!

Я покраснела, а может, позеленела — один черт! Как же они с отцом похожи!

Она явно хотела сказать, и я услышала: «Ты не принадлежишь себе. Хватит нам перечить. Точка!»

Кожу на висках стянуло от тихого гнева. Губы едва разомкнулись, но получилось ответить достаточно четко, чтобы меня услышали:

— Хотите продать меня задорого, да? Решили, у вас получится?

Но встретив холодный и спокойный взгляд, поняла: да, у них получится, пусть мне и хотелось во всем ошибиться. От бессилия упрямо повторила в сотый раз:

— Я — Томилина!

— Это ненадолго, Марина, — уже спокойнее ответила мачеха, но ее вердикт все равно больно задел гордость. — И поверь, я не злорадствую, а жалею тебя, — сухо добавила она. — Пора идти дальше, девочка, а не жить воспоминаниями и кибер-миром. Все проходит и у всего есть свой срок, даже у горя! Я это знаю не понаслышке.

Пусть мы и не были с ней близки, но кое-что нас роднило. И это «кое-что», отразившееся в ее светло-карих глазах, не позволило мне просто уйти.

— Я не умею играть, Ольга Борисовна. Как бы вы меня ни нарядили, мое лицо все выдаст. Уверена, что лицо жениха тоже покажет, как он рад свадьбе. Если он, конечно, не притворщик. Пожалуйста, дайте мне просто быть собой. А дальше… Думаю, вы с Павлом Юрьевичем получите преемника, которого хотите.

Я ожидала, что мачеха будет со мной спорить, но она, подумав, согласилась.

— Хорошо. Но с одним условием.

— С каким?

— Все-таки это твоя свадьба, Марина, — сказала женщина тяжело. — Очень прошу, подбери одежду в соответствии мероприятию. Сейчас сюда войдет портниха — удели ей час своего времени. Она подготовит этот гардероб тебе в подарок.

Спорить не имело смысла. Значит, уже все было решено до меня.

— Спасибо.

— И еще одно.

— Да?

— Ты пока не хочешь этого понимать, но я верю, что обязательно поймешь. Вот это всё, — она обвела рукой стол с открытым кожаным боксом и заполненный одеждой кронштейн, — твое оружие защиты в этой жизни, а вовсе не игра. Наш мир Корнеевых жесток. Используй защиту правильно, не отказывайся, ты сильная девочка!

Когда я уже собралась выходить из кабинета после примерки и молчаливого общения с портнихой, она еще раз меня окликнула:

— Марина?

— Да? — я оглянулась.

— Запиши мой номер телефона. Ты всегда сможешь мне позвонить.

А вот этим удивила. Я не совсем поняла, что мачеха имеет в виду, и нахмурилась.

— Всегда? Или…

— Всегда.