«Мы одной крови». Десант из будущего

Юрий Валин, 2012

Долгожданное продолжение бестселлеров «Самый младший лейтенант» и «Самый старший лейтенант»! Опергруппа из будущего десантируется в 1944 год, где внезапно оборвалась связь с резидентом, внедренным во фронтовое Управление СМЕРШа. Однако в прошлом все идет не по плану, вразнос, наперекосяк – резидент убит, высадка проходит крайне неудачно, в самое пекло ожесточенного сражения за Выборг, а вдобавок еще и смершевцы заподозрили в «попаданцах» немецких агентов… Как снять с себя эти обвинения и стать для фронтовиков Великой Отечественной своими? Как доказать, что «МЫ ОДНОЙ КРОВИ»? Только в бою! Автор благодарит: Александра Москальца – за помощь на «всех фронтах» Евгения Львовича Некрасова – за литературную помощь и советы.

Глава первая

11 июня 201* года

Москва.

Крымская набережная.

21.20

— Предлагаем отправиться на вечернюю подсветку Москвы-реки. Вокруг Золотого острова, по Водоотводному каналу, мимо храма Христа Спасителя. Продолжительность экскурсии два часа. Желающих просим занимать места, — призывал мегафон.

Моторный баркас покачивался у причала. Желающих прокатиться пока не наблюдалось. Хотя по набережной народ прогуливался толпами. Начало уик-энда — все, кто не покинул город, потянулись в парки.

Женька с подругой сидел на ступеньках широченного «амфитеатра», спускающегося от набережной к речной мутной воде.

— А ничего так, — между прочим заметила Ирина, ставя на ступеньку бутылку безалкогольного пива.

— Ничего, — согласился Женька, покосившись на зазывалу-экскурсоводшу в выразительных белых бриджах. — Загорелая. Но видали мы и получше.

Иришка крепче сжала бутылку.

— Все-таки ты странная особа, — сообщил подруге Евгений Земляков, скручивая голову вяленой корюшке. — Все знаешь, но бессмысленно провоцируешь. Ты же мигом учуешь, если я на девчонок глядеть начну.

— «Учую», — пробормотала Иришка. — Фу, как неромантично. Ты, Джогнут, совсем сапогом стал.

Женька вручил возлюбленной очищенную рыбью спинку. Слышать почти забытое прозвище, сидеть на теплых камнях, смотреть на проплывающие прогулочные теплоходики, на заходящее солнце и слушать, как подруга пытается ревновать, было приятно. Находился рядовой Земляков в законном увольнении, пусть и в краткосрочном. Имело смысл полноценно наслаждаться жизнью. Конечно, можно было метнуться домой и ускоренно предаться блуду, что было бы тоже неплохо, но уж точно абсолютно не романтично.

Евгений Романович Земляков, военнослужащий срочной службы, и студентка Ирина Кирилловна состояли в отношениях глубоко серьезных, продолжительных, в которых суете места уже не было. Тем более завтра вечерком Женька собирался покинуть место дислокации минут этак на сорок и прокатиться с подругой на ее лимузинчике по Оболенскому переулку. Там вечером весьма безлюдно и спокойно. В общем, как раз романтично.

Диетическая кола в сумке-холодильнике нагреться не успела. Женька делал осторожные глотки. Жмурился на заходящее солнце.

— Вроде как все так мирно и благостно, — пробормотала Иришка, высматривая еще кусочек очищенной рыбки. — А облома так и ждешь.

Женька пожал плечами, вручил подруге аппетитный хвостик и принялся чистить следующую корюшку. Мир несовершенен. Утром в спорт-уголке сломался «Гиммлер», и где теперь искать манекен-тренажер, непонятно. Потом плотно забуксовал перевод выдержек из ЖБД^[11] 5-й пехотной румынской дивизии. Вообще непонятно, кто и как его на немецком корябал — просто кроссворд какой-то и явная деза. Да еще эти новости о сегодняшнем теракте в Лужниках. Новости хоть и не хочешь, но слышишь. Собственно, никто там серьезно не пострадал, странное происшествие, двое легкораненых, но ведь совсем рядом случилось. Иришка по Комсомольскому несколько раз в день гоняет, да и вообще… Мирное, но крайне нервное время.

Рядовой Земляков служил переводчиком. Приходилось и в командировках бывать. С полевыми-боевыми выходами. И нынешние мирные времена с полномасштабной войной Женька путать не собирался. Но вот ощущение близкого «облома» действительно присутствовало…

...Но раненому сердцу

Трудно без любви своей!!!

Но я…

Но я най-йду!!!

Тебя меж землей и небом!!!^[12] —

орали динамики с нарядного вишневого теплоходика. Проплывала «Амели» — крайне шумное прогулочное судно. Гуляет народ, развлекается. И это, наверное, хорошо.

— Гуляют, — задумчиво сказала Иришка. — Свадьба. По пятницам всегда свадьбы. Идиотизм. Столько денег угрохивают. Мне на той неделе тоже подарок искать и на торжество идти. Марфа своего доконала. Помнишь Марфу?

Женька не помнил. Наверное, в прошлой жизни Иркину подружку как-то иначе звали. Марфи или Марпл. Еще полгода не прошло, а ведь натурально иная жизнь. Да и фиг с ней, с прошлой. У нас Иришка есть и этого вполне достаточно.

Иришка была. Очень даже. И ножки точеные, мини-юбкой символически прикрытые, и топик миленький, и босоножки на платформе-танкетке, да еще с актуальными поднятыми-задранными супермодными носами. Поглядывает народ. А, между прочим, все это для одного человека надето. Можно таким достижением гордиться? Да, zweifellos^[13].

— Ир, давай сэкономим и просто так сто лет проживем. Вместе. И без всяких понтов, — неожиданно для себя ляпнул Земляков.

Иришка поправила темные очки, придерживающие надо лбом рыжую челку и, щурясь, сказала:

— Я, естесно, на платье в стразах рассчитывала. Но экономия, тоже верно. Скромно съездим в Куршевель или Ишгль^[14]. Расскажешь мне на природе о Зимней войне. Я как раз недавно читала ужасную книгу…

— Ир, твои лыжи горные — ужаснее любых мемуаров. Не спорт, а чистая клиника. А о Финской я ничего не знаю. Честное слово.

— Ладно, о другом каком-нибудь конфликте расскажешь. Не вдаваясь в подробности. Ты уже свободным будешь человеком, только подпиской связанным…

В кармане спортивных Женькиных штанов завибрировал телефон, и, хотя звук был выведен на минимум, Иришка замерла.

Выковыривая упрямый «самсунг», Земляков подумал, что загорать подруге не нужно — бледность в сочетании с загаром вообще жуткая вещь.

— Земляков, — прибыть в расположение, — приказала трубка спокойным голосом начальника Отдела. — Уяснил?

— Так точно. Буду через пятнадцать минут.

Женька сунул телефон в карман и принялся сворачивать салфетку с рыбьими головами.

— Я сама, — прошептала Ирка. — Иди. Только осторожнее будьте.

— Да ты что? Это ж просто проверка. Не положено нам так часто гулять по увольнениям. Вот и…

Иришка кивнула.

Губы у нее были сладко-соленые. Вкус этого пива смешного и ненастоящего, рыбки, помады…

Взлетев по ступеньке к набережной, Женька обернулся — подруга смотрела вслед. Сдернула очки со лба и вдруг злобно завопила:

— А я все равно с вами буду! Так и знай!

Женька махнул рукой. Ох, девчонка, все равно, девчонка.

Уже рыся по набережной, полной гуляющей публики, Земляков еще разок обернулся. Отсюда, от старинной беседки, просматривались все ступени длинного амфитеатра. Как раз удалось полюбоваться, как обожаемая Ирина Кирилловна, широко размахнувшись, зашвыривает в реку недопитую бутылку с безалкогольным. Вот руку обрызганную принялась отряхивать. Похоже, окропленные соседи высказали что-то назидательное. Иришка, судя по резкому движению, ответила. Ой-ой, это она может. Правда, за последние полгода как-то сориться не доводилось, но…

Пятясь, Женька с чем-то ощутимо столкнулся. Оказалось, велосипедист, весьма похожий на известного музыканта Макаревича. Велосипедист поправил соломенную шляпу и укоризненно поинтересовался:

— Пожар? Землетрясение?

— Вроде того. Извините.

Двойник музыканта (или не двойник?) покатил на своем белом «коне» в одну сторону, а Женька, петляя между гуляющими и катающимися, ускоренно двинул в другую. Рысь пришлось сбавить — йоркширские терьерчики так и кидались под ноги, заливаясь отчаянным визголаем. Блин, да сколько же их тут?

По-настоящему Земляков побежал, только выбравшись на мост. Народ предпочитал гулять вдоль открытых балюстрад, и здесь, под душным стеклянным перекрытием, было совершенно пусто…

* * *

Рысил Женька энергично — пятнадцать минут, это пятнадцать, а не двадцать, или там какие-нибудь компромиссные восемнадцать. Отдел «К» точность ценил, несмотря на то, что привык оперировать годами и десятилетиями. Операции в прошлом, пусть, условно говоря, и «параллельном» — довольно специфичный профиль службы для подразделения МО РФ. И рядовой Земляков был полностью «в теме».

Еще рядовой Земляков был в поту и тревожном недоумении, поскольку пробежка вышла совершенно незапланированной. Чего это в пятницу, да еще вечером, вдруг аврал? В общем, когда почти у самого КПП Женьку окликнули со стороны, особенной радости рядовой не испытал.

— Евгений! Кого я вижу!

Мужик, протирающий лобовое стекло черного «Вольво», был вроде бы знаком. Смутно. Среднего роста, склонный к полноте (или уже толстоватый?). Совершенно банальная блеклая физиономия, неброский летний свободный костюм…

— Не узнаешь, Евгений? — Мужик улыбнулся чуть иначе. — Ай-ай, а еще и пары месяцев не прошло. Что у вас, у молодежи, с памятью…

Тьфу, сейчас Женька его узнал. Как же, были официально представлены, даже довелось сидеть за одним праздничным столом.

Земляков пересек газон, пожал пухлую ладонь:

— Здравствуйте, Виктор… э-э…

— Виктор Иванович. Попутный — такое наше родовое фамилие. Как жизнь-то, Евгений?

— Хорошо жизнь. Виктор Иванович, я вас искренне рад видеть во здравии и бодром расположении духа. Вот только, извините великодушно, время поджимает. Отпросился на полчасика с мамой повидаться, если застряну, замкомвзвода шуметь будет.

— Вопроса нет. Что я, не понимаю, сам служил. Дуй! Привет маме и замкомвзвода.

Женька пролетел через КПП, кивнул дежурным комендачам. Во дворе, сдергивая с себя пропотевшую футболку, выдернул из кармана электронный ключ. Странный все-таки тип этот Виктор Иванович. Тогда его как-то так уклончиво представили…

Рядовой Земляков влетел в коридор Отдела и чуть не врезался в собственного непосредственного начальника. Впрочем, сшибить с ног старшего лейтенанта Коваленко мало кому удавалось, посему Женька рикошетом отлетел к стене и был поддержан крепкой командирской рукой.

— Это чего за агрессивный стриптиз? — удивился Коваленко.

— Вызывали, пробежался немножко, — прокряхтел Женька, отклеиваясь от стены.

— Давай, в порядок себя приводи. Совещание у нас намечается.

Дверь в Расчетную группу была распахнута, там спорили на повышенных тонах. Вероятно, срочные координаты вводят. И что это за полундра, интересно?

Женька проскочил к себе, окончательно содрал спортивное. Запрыгнул в камуфляж. Что могло произойти? До операции в Румынии еще месяц времени по отсчету «Ноля»…

Требовалось умыться. Женька двинулся к душевой, увидел сидящих в пищеблоке начальника Отдела подполковника Александра Александровича Варшавина и Коваленко.

— Рожу умой, и сюда, — не оглядываясь, приказал Варшавин.

–…а как это могло случиться, он же в тылу был? — скованно спросил Коваленко.

— При такой работе… — Сан Саныч мерно постукивал фильтром по сигаретной пачке…

Женька пытался осмыслить. Майор Варварин пропал. Очевидно, погиб. «Разбился». Нет, как-то вообще не складывается. Женька знал Варварина лично. В 1943-м почти неделю вместе работали, и в Крыму 44-го мельком пересеклись. Профессионал. Конечно, он не первый из агентов «К», кто не вернулся в Отдел. Но «разбился»… Быть такого не может. Дезинформация? Ошибка? Вообще откуда эта шифровка взялась? Некому ее было отправить. Да и вообще чушь какая-то в ней…

— Разбор версий отложим, — сказал Варшавин, швыряя раскрошенную сигарету в мусорное ведро. — Пошли в кабинет. Аналитика сейчас подтянется, все нам растолкует…

Кабинет начальника Отдела был распахнут. Внутри стоял, заложив коротенькие руки за спину, Виктор Иванович и любовался висящим на стене, прикрученным к красивой дубовой дощечке, маузером К-96. Пистолет был, конечно, макетом, но хозяин кабинета Сан Саныч почему-то игрушкой чрезвычайно гордился. Возможно, из-за шутливой именной надписи на рукоятке.

Женька огорчился. Мог бы и сразу допереть, что совпадений не бывает. Значит, расследование будет вестись совместными силами. Ну, ведомство Виктора Ивановича особой любовью в армии не пользуется, хотя, с другой стороны, человек он знакомый. Можно сказать, «с рекомендациями».

— Знакомьтесь, — сказал Варшавин. — Собственно, с Земляковым товарищ майор уже знаком.

— Так точно, мы уже поздоровались, — признался Женька.

Варшавин представил гостю нового начальника Полевой группы.

— Смена, значит? — Попутный оглядел старшего лейтенанта, потом кивнул Женьке: — В камуфляже-то оно привычнее, а, Евгений? А то красный как помидор — «Меня мама не отпускала…»

Сан Саныч посмотрел на подчиненного и сказал:

— Заканчивай, Виктор Иванович, подчиненных мне смущать. Не то настроение.

Попутный вздохнул:

— Понимаю. Но все еще вполне может разъясниться. Давайте будем оптимистами.

В коридоре заговорили — прибыл представитель АЧА^[15].

* * *

Дело рядовых — помалкивать, пока начальство прямо не спросит. Женька и помалкивал. Поскольку вообще мало что понимал.

–…Собственно, это не шифровка. Зашифровано лишь название аэродрома. Довольно примитивно, зная, где находился пропавший агент, раскрыть код несложно. Остальной текст сообщения вполне обычен, стилизован под черновик письма домой. Второго и третьего смысла в послании мы не обнаружили. Насколько я понимаю, ваш внедренный агент постоянно придерживался подобной практики, — представитель АЧА закрыл крышку ноутбука, демонстрируя, что общий анализ послания закончен.

— По сути, нас лишь уведомляют, что Варварин больше на связь не выйдет? — уточнил майор Попутный.

— Полагаю, что так, — подтвердил аналитик АЧА. — Написано стандартным карандашом ТМ. Скорее всего производства фабрики имени Сакко и Ванцетти. Варварин пользовался таким же. Бумага «Для заметок» писчебумажной фабрики им. Горького широко использовалась в штабной работе. Возможно, здесь будут еще какие-то уточнения, наша лаборатория с результатами тянет.

Женька представителя АЧА знал еще по старым добрым временам — Александр Новик курировал взаимодействие нового аналитического центра с Отделом «К». Зачем вообще создали столь мощную структуру, было непонятно, но и по определению некоторые вещи рядовым срочной службы знать не положено. По крайней мере, работали «чрезвычайщики» оперативно, этого не отнять.

Коваленко кашлянул:

— Извините, я человек новый, некоторых нюансов еще не улавливаю. Погиб наш ключевой агент. Погиб при исполнении, на боевом задании. Я понимаю, — что-то в происшедшем настораживает наше руководство. Но практически… Извините, действительно не улавливаю. Сбили самолет или сам он разбился, так? Это и сейчас-то сплошь и рядом, а уж на той технике. Еще раз извиняюсь, я, конечно, лично Варварина-Ковтухина не знал, возможно, неуместно мне высказываться…

— Брось, Валера, официальщину, — пробормотал Сан Саныч. — Все мы друзей теряли. Мы в «кальках», ты в других регионах, в общем, поминать погибших позже будем. Теперь по ситуации… В произошедшем есть… нечто. Беспокоящее. Не только нас, но и коллег из иных ведомств. Приказано разобраться. В кратчайшие сроки.

— Да, шифровка настораживает, — согласился Коваленко. — Предлагаю просчитать варианты и сходить. С обратной коррекцией. Глянем, кто это сообщение отправил.

— Мысль хорошая, — воодушевленно закивал Виктор Иванович. — Отличная мысль. Логичная, своевременная и правильная. Жаль, что задача нам поставлена несколько иная. Просят нас разобраться, что стряслось непосредственно с Варвариным. Так сказать, собственными глазами и ушами. А вот по источнику шифровочки из замечательного южного города-героя придется подождать. Ибо, распылять силы, как я понимаю, нам смысла нет.

— Виноват, опять не понимаю, — признался Коваленко. — Мы четко знаем время отправки шифровки. Идем с обратной коррекцией, выясняем обстоятельства. Так? Потом действуем по этим самым обстоятельствам. Время мы не теряем, так что…

— Мы Там время не теряем. А здесь оно идет. Линейно и весьма стремительно, — сказал Сан Саныч. — На выполнение задачи нам дано трое суток.

Женька подумал, что за трое суток как раз можно сочинить обстоятельную объяснительную. Товарищи офицеры подошьют к ней рапорты с прошением об увольнении из рядов ВС, а рядовой Земляков отправится в казарму комендантского взвода — выполнять нелегкие, но почетные обязанности нормального военнослужащего срочной службы. Ибо наверху совсем офигели. Трое суток. Ага, сейчас…

— В каком смысле трое суток? — пробормотал Коваленко. — Это что за сроки удивительные?

— Сроки, обусловленные сложившейся на сей час обстановкой, — охотно пояснил Попутный. — Руководство очень надеется на наш опыт и оперативность. Нужны пояснения?

— Так хотелось бы. Как я понимаю, нам с вами туда и идти, — довольно резко сказал Коваленко.

— Именно, — Попутный взглянул на начальника Отдела. — Имеет смысл продолжить треп в узком кругу?

— Да куда уж уже. — Сан Саныч посмотрел на Женьку. — Земляков, выйди. На пять минут. Не будем мы твой допуск отягощать…

На турнике во дворе рядовой Земляков сделал энергичный подъем переворотом и уселся на теплую перекладину. Было почему-то обидно. А чего, собственно? На фига нам эти допуски? Тут и так, пожалуй, в Куршевель уже так запросто не прогуляешься.

К турнику подошли мающиеся бездельем комендантские:

— Слушай, Земляк, не знаешь, чего нас завтра в город не пускают? Совсем уже беспредел навели.

— Да фиг его знает. Сам сижу как пристегнутый. Такой перевод впендюрили, прямо хоть вешайся, — Женька спрыгнул с турника…

В кабинете было тихо. Светился единственным огоньком «пилот». Компьютер выключен, лампы выключены. Женька сел в кресло, глянул на ряд томов словарей. А ведь теперь операцию в Румынии отменят. Без Варварина смысла нет. Тьфу, черт, никак осознать невозможно. Наверное, и в опергруппу не возьмут. А зря. У Коваленко это будет первый Прыжок. Этот, который Виктор Иванович, вообще… Специфику работы в пересказе и по отчетам-докладам воспринять сложно…

Касимово. Это где-то под Ленинградом. Там сейчас наше наступление. Женька занимался документами по немецким конвоям из Таллина. Но тогда общая обстановка только краешком в мозгу отложилась.

— Ого, так это здесь главный лингвистический центр? — В дверь заглядывал улыбающийся Виктор Иванович.

— Так точно! — Женька вскочил, одернул форменную куртку.

— О, субординация. Уважаю.

— Товарищ майор, я приказом под ваше руководство уже выведен?

— Еще нет. Сейчас настучат-подпишут.

— Тогда разрешите отвлеченный вопрос. Или просьбу.

— Давай-давай, формулируй.

— Виктор Иванович, у меня в личном деле написано «психологически устойчив».

— Серьезно? Хоть и не читал, но верю и поздравляю.

— Читали вы все. Я к тому и говорю. Вы меня, пожалуйста, в серьезные моменты не прокачивайте. Отвлекает. Я все-таки не урожденный немец. Работа с переводами полной сосредоточенности требует. А я все-таки «устойчивый», а не вовсе «непоколебимый».

— Понял, — уже без своей отвратительной улыбочки кивнул Попутный. — Ох, кого-то мне эта устойчивость-непоколебимость напоминает.

— Так у вас оттуда же рекомендация, товарищ майор, — неловко сказал Женька, подвигая кресло новому начальству.

— Да, порой женское общество воистину облагораживает, — неожиданно грустно сказал Попутный. — Ладно, нужно нам срочно сработаться. Откровенно говоря, я был против твоего включения в группу. Срочные переводы с древнефашистского нам вроде как без надобности, да и вообще я один работать предпочитаю. Привык, понимаешь ли. Но специфика есть специфика. Кроме того, ты, выходит, из нас, туристов, единственный, кто Варварина лично знал. Возможно, опознание понадобится.

Женька вздохнул:

— Понимаю.

— Вот и ладушки. Работаем. — Попутный крутанулся в кресле и встал. — Наваливайся, товарищ рядовой.

Женька потянулся включить компьютер, майор задержался в дверях:

— Вообще-то я вредный не только потому, что у меня велосипеда нет. Целесообразность, Евгений. Я, понимаешь ли, практик.

— Я понял. Но уж очень вы естественно целесообразный.

Попутный ухмыльнулся:

— На том стоим. А скучно нам без товарища сержанта, а, Евгений?

— Так точно. Все жду, когда меня за шиворот встряхнет. Ну, приходится самовстряхиваться.

— М-да, душевненько мы работали. Ну, даст бог…

Задачи опергруппы «Линия»

Расследование обстоятельств инцидента с агентом В4.

Сроки по отсчету «Кальки» 14–16 июня 1944 г.

Зона действия: аэродром Касимово (далее — по обстоятельствам).

Контакта с ОКР СМЕРШ и иными официальными структурами избегать всеми силами, контакты с офицерами и рядовым составом армейских частей и гражданскими лицами свести к минимуму.

Расчет привлеченных сил и средств:

1. Командир группы — майор Попутный В.И.

2. Заместитель командира группы (охрана и боевое прикрытие) — ст. лейтенант Коваленко B.C.

3. Специалист-переводчик (и.о. инструктора по вводу и технической координации), ефрейтор Земляков Е.Р.

Переброску осуществляет стационарный центр координации «Фрунзе-1». Старший расчетной группы капитан Филиков А.Р.

* * *

Нельзя объять необъятное. По сути, Женька первый раз готовился к командировке, не имея конкретной, четко поставленной задачи. Ну и что прикажете изучать? Краткий очерк по подготовке и проведению Выборгско-Петрозаводской наступательной операции? За двенадцать часов ого как продвинешься…

…Первая, основная линия — отлично оборудованная в инженерном плане полевая оборона с развитой системой минных полей и заграждений. За ней, в 25–40 километрах севернее, тянется разветвленная, пусть и не совсем достроенная линия ВТ^[16]. Здесь долговременные огневые точки, множество стандартных малозаметных бетонных сооружений, бронеколпаки, убежища, бетонированные позиции для орудий ПТО, сложная сеть инженерных заграждений. То, что названо «Новой линией Маннергейма». И третья, тыловая, линия ВКТ^[17] (Выборг имел также внутренний оборонительный обвод и был подготовлен к круговой обороне), вписанная в чрезвычайно сложную, с многочисленными водными преградами и межозерными дефиле, местность. Здесь финны готовы окончательно остановить каким-то чудом просочившегося врага. Да, и здесь строительство комплекса оборонительных сооружений еще не закончено, но попробуй, подойди…

…Офицерам большинства частей до командира взвода включительно были выданы аэрофотоснимки финских укреплений.

Перед операцией предстояло решить сложную задачу — скрытно перебросить на Карельский перешеек 21-ю армию и перегруппировать войска. Но передвижение многочисленных войск и боевой техники из районов Стрельны и Ропши через Ленинград могло привлечь внимание вражеской разведки. Подходящих же обходных путей восточнее Ленинграда не оказалось. Между тем наступили белые ночи, что еще более усложняло перегруппировку. Выход все же удалось найти. Оперативная маскировка при переброске 21-й армии достигалась комбинированным путем: 30-й гвардейский и 109-й стрелковые корпуса были перевезены из района Ораниенбаума в Лисий Нос на судах Краснознаменного Балтийского флота, а 97-й стрелковый корпус — по железной дороге и путем передвижения мелких подразделений по разным направлениям через Ленинград в часы наибольшего оживления на улицах…

…Отдельные гвардейские танковые полки совершили прорывы (Т-34/76, КВ-1 и KB-1C, MKIV «Черчилль», новейшие ИС-2), а также тяжелые самоходные полки (САУ ПСУ-15 2) и самоходные полки (СУ-76М). Наравне с этим в составе войск фронта имелось достаточно много танков Т-26…

…Всего на Карельском перешейке командование фронта сосредоточило почти 260 тысяч бойцов, около 7,5 тысячи орудий, около 600 танков, САУ и бронеавтомобилей…

…превосходство над противником:

по пехоте — в 2 раза,

по артиллерии — в 6 раз,

по танкам — в 7 раз,

по авиации — в 5 раз…^[18]

— Сейчас у меня крыша поедет, — печально признал Коваленко. — Я чего-то об этом наступлении толком и не слыхал. Явные пробелы в образовании. Тут, оказывается, и десанты были…

Женька начальника понимал — Коваленко был морпехом урожденным — появился на свет и вырос в Балтийске, окончил ДВОКУ^[19].

Моря-океаны российские видел все, воевал, правда, на просоленных отнюдь не морской солью горах, ну, и чуть-чуть в курортном Поти, но так уж сложилось.

— Да, даванули наши крепко. — Женька посмотрел на пачку распечаток. — Но это все довольно далеко от Касимово. Самолет уходил на юг, упасть или сесть должен был далеко от линии фронта. Нам бы координаты поточнее. Но если АЧА не нашла, то самостоятельно запросив, мы из архивов не меньше месяца ответа ждать будем.

— Что-то здесь неясностей много. Мрак какой-то и уфологические тайны Лубянки. Как шифровка вообще к нам ушла? Это же не может быть случайностью. Варварин был глубоко законспирирован. Работал, можно сказать, в полной изоляции.

Женька пожал плечами. Из агентов «К» отправить шифровку по каналу «маяка» Варварина действительно никто не мог. Отдел имел еще двух агентов в рабочей «кальке». Но В7 (Валша) сейчас «отдыхал» в Краснодарском госпитале, второй агент, имя которого знал только Сан Саныч, безвылазно находился в «той» Москве. По сути, непосредственно в отправке шифровки ничего мудреного не было. Схема из трех чипов в автоматическом режиме раз в сутки давала импульс, перемещая контейнер в базовую «почту». У Варварина контейнером служил пузырек с какой-то дрянью для чистки-пропитки сапог. Шифровка, всунутая вместо пробки-затычки, всегда ядрено благоухала и служила основанием для неизменных шуток. Но никаких сбоев до сих пор не было. Собственно, Варварин был единственным агентом, регулярно поддерживающим связь с Отделом. Валша совершенно «тамошний», уже, должно быть, окончательно забывший, что родился в 1982-м, а не в 1915-м. Обычное дело для агента. О московском резиденте Женьке вообще ничего не было известно. Наверное, уже давным-давно прижился-врос.

— Кто шифровку послал? — задумчиво пробормотал Коваленко, прихлебывая холодный чай. — Эксперты говорят — «женщина». «Образованная, от 17 до 30 лет». Какая у Варварина могла быть женщина? Он ведь, по сути, Штирлиц был…

Валерий Сергеевич Коваленко, несмотря на свой двухметровый рост, физиономию урожденного морпеха и немаленький житейский опыт, оставался романтиком. Откровенно говоря, Женька раньше полагал, что такие люди уже вымерли. Если они вообще когда-то были, а не беспочвенно выдумывались в старинных фильмах-романах. То-то у нового начальника и этакая смутная история с молодой женой вышла, из-за которой развелся старлей скоропалительно и из Балтийска перевелся. Вот по сыну двухлетнему Коваленко жутко скучает.

Интересно, какая мамаша из Иришки получится?

— Слушай, что-то мы окончательно обалдели, — пробормотал Коваленко. — Пошли, разомнемся.

— У нас «Гиммлер» не в форме, — напомнил Женька о павшем на боевом посту манекене.

— Вернемся — починим. Или нового достанем, я уже почти договорился. Сейчас в тир заглянем. Пора бы вспомнить, что не только с бумажками работаем.

— Мы, вообще-то, теперь следственная бригада, — уточнил Женька.

— В форме себя держать нужно, — заявил начальник, бумажки страшно не любящий.

Треск коротких автоматных очередей наушники глушили, но не то чтобы совсем. Старлей стрелял с одной руки, удерживая ППШ на пистолетный манер. На взгляд Женьки, все это выглядело порядочным баловством и показухой, но действия начальства комментировать — дело сугубо неблагодарное.

— Баланс совсем не тот, — сокрушенно сказал Коваленко, вынимая опустевший диск.

— Так серийный же агрегат, — заметил Женька, вставляя магазин в свой ТТ.

Начальство придирчиво понаблюдало за стрельбой, потом заявило:

— Высишь порядком. А так ничего. Особенно для переводчика.

— Учили доходчиво.

— Ладно-ладно. Тут куда ни сунься, все на вашу легенду отдельскую натыкаешься. Я понимаю, что мне до такой крутизны модельной, как до… Но высишь ты все равно…

— Учту и отработаю.

— Вот сейчас и учти. Патронов мало?

Женька отстрелял еще магазин.

— Вот так, шажок за шажком, — наставительно прокомментировал начальник. — Я не барышня, мне «все и сразу» не нужно. Но с живого не слезу.

— Ну, она, собственно, и с полумертвого фиг слазила, — пробормотал Женька. — Можно, товарищ старший лейтенант, уточнение?

— Угу. Только давай на «ты» переходить. Самое время. Как я понимаю, через пару часов ты меня резко в должностном росте догонишь.

— Только слегка. На звездочку. ТАМ переводчик-ефрейтор — нонсенс. Но я в философском плане хочу высказаться. Понимаешь, там — не история. Там мы. Живые. Только семьдесят лет назад. Понятно, что этого объяснить нельзя. Отсюда кажется — легенда, историческое и героическое прошлое. Но… В общем, мы — свои. Хотя и не можем об этом никому сказать. ТАМ все живые. Не памятники и не фотокарточки черно-белые…

— Умом я понимаю, — Коваленко постучал-побарабанил ногтем по пустому диску. — С другой стороны, один хрен, как-то не очень верится…

— Это пройдет. Очень быстро.

— Ладно. Давай-ка еще магазин спали, и пойдем читать, что мы, тамошние, тогда творили…

…Основной удар был нанесен вдоль шоссе Белоостров — Выборг. Превосходство наших частей было полным. Через двадцать минут после начала атаки гвардейцы 30-го стрелкового корпуса заняли финские траншеи. Командир 1 — го пехотного полка финнов подполковник Вильянен потерял управление батальонами — остатки полка в панике отступали на север…

…10-го июня советская авиация совершила около 1000 самолетовылетов…

…около полудня гвардейцы вышли к реке Сестре. Взорвать мост финны не успели, и нашим танкам удалось проскочить на тот берег…

…поднятым по тревоге егерям были розданы патроны и гранаты, после чего бригада форсированным маршем на велосипедах выдвинулась в район Кивенаппа^[20]. Егеря получили панцерфаусты, но пользоваться ими никто не мог…

…финское командование начало эвакуацию, в 10 километрах южнее уже находились наши части…

…вдоль шоссе Кивенаппа — Линтула финнами был подготовлен противотанковый заслон из 17 пушек ПАК-40. Противнику удалось подбить 17 наших легких и средних танков, но заслон был сбит. Финны отошли под прикрытие «Линии ВТ»…

Примечания

11

Журнал боевых действий.

12

«Спаси меня» (Стас Михайлов).

13

Несомненно (нем.).

14

Ишгль — горнолыжный курорт Австрии.

15

Агентство Чрезвычайной Аналитики.

16

Рубеж Ваммелсуу — Тайпале: 926 долговременных железобетонных сооружений.

17

Выборг — Купарсаари — Тайпале.

18

Несомненно, в своих разработках Отдел «К» использует архивные документы из фондов «ограниченного доступа». Тем не менее талантливые труды отечественных историков Ильи Борисовича Мощанского «Штурм «Карельского вала» и Баира Иринчеева «Забытый фронт Сталина» также использованы в подготовке данной операции, за что этим авторам огромное спасибо от Отдела «К» и всех заинтересованных лиц и организаций.

19

Дальневосточное Высшее общевойсковое командное училище в г. Благовещенске.

20

Ныне поселок Первомайское.