Ответим детям на все «почему» на свете. Сказки

Юрий Буковский

Очень жаль, что учёные до сих пор не удосужились подсчитать: сколько же «почему» задаёт ребёнок за всё время своего взросления. Судя по всему, вышла бы трёхзначная, а может быть и четырёх- или даже пятизначная цифра. На некоторые из этих бесконечных детских «почему» и даётся ответ в этой весёлой книжке.

Почему лиса и петух поссорились и помирились

Жила на берегу лесного озера Лисичка. Под сосной, в песчаном пригорке была у неё нора.

Ах, какой прекрасный вид открывался с этой горушки!

И любил захаживать к ней в гости Петух из соседней деревни. Бывало, сидят они рядком у норки на травке, озером любуются, смотрят, как ветерок водичку волнует — слегка-слегка осоку, кувшинки жёлтые и лилии белые покачивает — лесных пташек слушают и беседуют.

Да только болтали они вот так однажды, болтали, судачили, судачили, лесом, озером, кустиками-деревцами, водорослями-цветочками любовались да и повздорили. И повод-то был пустячный. Речь зашла о погоде.

— Никудышный, — предвещает Петух, — завтра денёчек будет — буря, ливень. Ты, Лиса, меня знаешь, я зря болтать не стану. На зорьке встаю, всех бужу, ненастье гребешком, бородкой и шпорами острыми чую.

— Знать-то я тебя знаю, — отвечает Лиса, — и давно. Да только я ведь тоже не лыком шита. Тоже рано встаю, на охоту хожу, тоже мастерица погоду угадывать. Гребешка, бородки и шпор у меня нет. Зато хвост пушистый. Вот он-то мне и подсказывает, что вёдро будет завтра — небо синее-синее, солнце яркое-яркое, и облачков не предвидится вообще, ни единого.

— Да как это — не предвидится? Да как же — ни единого? — возмутился Петух. — Да ты глаза-то, Рыжая, протри. Видишь, облачко плывёт? На коршуна похоже. Вот-вот солнце закроет. А за ночь и всё небо тучи заволокут. Ничего твой хвост в предсказаниях не смыслит. Наверное, он у тебя линяет — облезлый и на помело похож.

Про помело Петух, конечно, переборщил. Так, для красного словца произнёс — увлёкся. Хвост-то у Лисички был на загляденье — огненный, пышный.

— Смыслит, смыслит, — обиделась Лиса. — Он у меня ещё весной отлинял. Да какое же это облачко — коршун? Вот уж точно — у страха глаза велики. — Приставила она лапку козырёчком ко лбу. — Уж очень ты, Петя, коршунов боишься. А облачко всего лишь — птичка-невеличка. Даже можно сказать — муха, комар. Вот-вот растает. И вообще, что тебя мой хвост так волнует? Ты лучше на себя оборотись. Не понимаю, как такие сморщенные гребешок и бородёнка предсказывать что-то могут? Про шпоры, крючочки хилые, я уж и вообще молчу.

Насчёт гребешка и бородки Лисичка тоже, конечно, палку-то перегнула. Тоже для красного словца, обидные выражения выбрала. Они-то как раз у Петуха налитые были, пунцовые. А шпоры — крепки.

Слово за слово, наговорили приятели друг другу глупостей. Обиделся Петух, отправился, расстроенный, восвояси. Огорчилась Лиса, залезла в нору, обиженная, спать.

А денёчек назавтра выдался ни то, ни сё, ни погожий, ни ясный, так — светлый, серенький. Солнышко через облачка высокие, перистые не проглядывало, но и ветра с дождём тоже и в помине не было.

И вот сидит Лиса у норы, на небо поглядывает и размышляет: как бы ей с Петухом помириться? Привыкла она, что он к ней в гости захаживает, и вместе они лесом, озером любуются, болтают о том, о сём.

Тут Заяц мимо скачет.

— Что, Рыжая, опечалилась? — спрашивает.

— Да вот с Петухом повздорила, — жалуется Лиса. — Голову ломаю, как теперь помириться. Дай, Серый, совет.

— Ох, не знаю, что тебе и сказать, — вздыхает Зайчишка. — У нас, у косых, сама знаешь, душа заячья, трусливая. Чуть ссора какая, сердце сразу в пятки уходит. И мы сразу дёру даём — только пятки и сверкают. Вот что я тебе скажу: петух птица грозная, у него шпоры, клюв. Мой тебе совет: беги скорей за тридевять земель, куда глаза глядят, пока он назад не вернулся.

И ускакал Косой.

«Да что же мне этот Заяц такое насоветовал? — думает Лиса. — Бежать куда глаза глядят? Вот сейчас я на озеро смотрю. И что ж мне теперь — по воде скакать? Так ведь не паучок я, чай, не водомерка. Лисица Патрикеевна как-никак».

Тут видит она — Ежиха по делам своим срочным торопится.

— А ну, стой! — приказывает ей Лиса. — Быстро говори, как мне с Петухом помириться? Он мой хвост помелом обозвал.

— Ох, непростая задачка. Пуф-пуф-пуф, — пыхтит Ежиха. — Не знаю, что и придумать. У нас, у ёжиков, хвостов-то отродясь не бывало. Но вот тебе мой наказ: увидишь этого забияку, фыркай, ершись, иголками ощетинься, а потом исхитрись и уколи исподтишка. Пуф-пуф. Чтоб неповадно было! Чтоб знал в следующий раз, как обзываться.

Скрылась Ежиха в ёлках — и след простыл.

«Ну, пофыркать-то я ещё смогу, — размышляет Лиса. — А чем же я Петю-то уколю? Шипов у меня нет. Если палочкой какой или веткой, так исподтишка не получится».

И тут видит она — из норки Мышка серенькая выглянула.

— Пиу-пиу! Уступи-у! — пропищала и сразу обратно в норку нырнула.

Поняла Лиса, что Мышка её разговор с Зайцем и с Ежихой подслушала и тоже решила свой совет дать.

«А может быть, это и выход, — призадумалась Лиса. — Я бы сама никогда до такого не додумалась! Надо же! Пиу-пиу — уступи-у».

В это же время сидит Петух на заборе нахохлившись, по озеру лесному, по пригорку песчаному, по Лисичке скучает. Видит, Индюк под забором бормочет, гусениц-личинок выискивает.

— Индюк-индюк, подскажи, как мне с Лисой помириться? — спрашивает его Петух. — Она мои шпоры крючками хилыми назвала.

— Щипать, щипать и щипать! Бр-р-р! — пробурчал Индюк, потряхивая свисающими с носа и с подбородка бородавками. — И побольнее! Лучше с вывертом, до синяков. Больно, больно, больно! Мы, индюки, только так и поступаем. Бр-р-р!

«Ущипнуть-то проще простого, — думает Петух. — Можно даже и с вывертом попробовать. Да как бы хуже не было. Испугается Лиса, убежит за тридевять земель. Где ж я её потом искать буду?»

Тут шествует мимо Баран.

— Что грустный? — у Петуха справляется. — Бе-е!

— Да вот с Лисой повздорил, — жалуется Петух. — С прогнозом погоды с моим ни в какую Рыжая не соглашается.

— Прав ты или не прав, — втолковывает ему Баран, — твёрдо стой на своём. Ни с кем никогда не соглашайся. Бодайся, упрись рогом! Бейся лбом об эту Лисицу, как об новые ворота! Скрути её в бараний рог. Мы, бараны, только так и поступаем.

«Стоять-то можно. Сумею, пожалуй, и твёрдо. Вот только на чём на своём? — посмотрел на небо Петух. — Я предсказывал, что буря будет, ливень. А где они? И в помине нет. Погода, как назло — ни то ни сё».

Тут Ласточка белогрудая перед клювом его крыльями чиркнула и щебечет на лету:

— Пиу-пиу! Уступи-у!

Упорхнула птичка, только и видел её Петух. Но сообразил он, что она его разговоры слышала и решила свой совет дать.

«Пиу-пиу — уступи-у? — удивился Петух. — Надо же! Я бы сам никогда до такого не додумался. Ну да ладно, попытаюсь, послушаю Ласточку, соглашусь с Лисой».

Отправился он к норе, подошёл поближе.

— Ку-ка-ре-ку! — кричит. — Пиу-пиу, уступаю! Согласен с тобой, Рыжая. Денёк-то нынче пригожий выдался! Солнечный! Ку-ка-ре-ку!

— Да нет же! Тяв-тяв! — возражает Лиса. Она ведь тоже решила с ним согласиться. — Это я с тобой согласна, Петух. Пиу-пиу, уступаю! Никудышная погодка нынче, облака. Того и гляди дождик заморосит и гром грянет. Тяв-тяв!

Слово за слово, ещё пуще разругались друзья.

Снова рысит Петух восвояси, только шпоры сверкают. «Ноги моей на этом пригорке больше не будет!» — на бегу сердится. А над ним Ласточка вьётся. Приостановился Петух.

— Что ты крутишься, крыльями стрижёшь, — птичку стыдит, — стремглав мчаться мешаешь? Послушал я тебя, уступил Лисе. Ещё хуже из-за этого ссора вышла!

— Уступать — значит не спорить, не настаивать на своём. Пиу-пиу! Уступи-у! — И скрылась пташка.

«Так вот в чём дело, оказывается! — удивился Петух. — Выходит, я неправильно мирился!»

Поворотил он обратно, к норе.

Увидела его Лисичка. «Ох, прав был Заяц! — испугалась. — Надо было за тридевять земель мчаться. Ох, заклюёт меня сердитый кочет! Опять браниться бежит!»

Да тут Мышка мордочку из норки высунула:

— Уступить — это значит не спорить, не ругаться. Пиу-пиу! Уступи-у!

Сказала и в домик юркнула. И Петух уж тут как тут — нагрянул.

На этот раз помирились друзья, по-настоящему.

Уселись, как раньше, рядком, принялись беседовать. Лисичка про грибы речь завела.

— Лисичек, — сулит, — этим летом видимо-невидимо будет!

«Да откуда ж — видимо? Откуда ж — невидимо? Коли сушь такая в лесу! — собрался было поспорить Петух, да вовремя осёкся. — А вдруг, — думает, — Рыжая хвостом своим огненным приближение дождичков грибных чует?» Стал он слушать внимательно.

И ох как занятно Лисичка о лисичках рассказывала! Всё-то она о них знала! И как грибницы растут, и почему грибочки рыжие, и как семейки их многодетные по мху, по травке разбегаются. И отчего их гусеницы не грызут. Петух заслушался!

Сидит, смотрит с пригорка и удивляется: «А озеро-то опять красивым сделалось! Когда ссорились, хуже было!»

А Лисичка рассказывает и тоже на кувшинки жёлтые и на лилии белоснежные любуется. И тоже у неё в голове мысль радостная мелькает: «Надо же, когда ругались, цветочков-то я и не замечала! Всё кругом невзрачным казалось!»

С тех пор не ссорились больше друзья. А все потому, что, как только соберутся они ругаться, настаивать на своём, так сразу Лисичке Мышка серенькая, а Петуху Ласточка легкокрылая вспоминается. И совет их добрый слышится: «Пиу-пиу! Уступи-у!»