Все проплывающие

Юрий Буйда, 2011

Такой Большой (большой с большой буквы) книги рассказов уже давно не было в русской литературе! И не просто рассказов: в каждом из них – пружина настоящего романа, готовая по воле читательского воображения разжаться и выстрелить. Юрий Буйда родился и вырос под Калининградом, на фронтире двух миров и двух культур – русской и немецкой. Попытка найти себя в этом двуполярном космосе, обрести точку опоры и свое место – вот основной мотив книги. «Все проплывающие» – это история одного человека, рассказанная тысячей голосов, среди которых голоса не только героев, но и вещей, городов, самой эпохи. Буйда творит миф ушедшей в прошлое Восточной Пруссии, собирая его по кусочкам собственных впечатлений и «снов души». «Там, где я родился, тени и тайны принадлежали чужому миру, канувшему в небытие. Но странным образом эти тени и тайны – быть может, тень тени, намек на тайну – стали частью химии моей души». Несколько лет назад часть этой книги выходила под названием «Прусская Невеста» и попала в шорт-лист Букеровской премии, а также была отмечена премией им. Аполлона Григорьева. Сегодня перед вами самое полное, обновленное издание этой удивительной книги, способной навсегда изменить ваше отношение к литературе.

Аэро

12 августа 1900 года гимназист Вася Глаголев увидел в небе странное сооружение из бумаги, бамбука и блестящей проволоки, которое, вычертив дугу над ардабьевским садом, вдруг бесшумно рухнуло на луг, спускавшийся к реке. Во все стороны разлетелись куски и кусочки чего-то белого, словно рассыпался брошенный наземь букет белых роз. Алого, как роза, пилота извлекли из-под обломков летательного аппарата и увезли в город. Кто-то из взрослых произнес слово «аэроплан».

Ни тогда, ни позже Вася Глаголев никому не рассказывал, что произошло в тот день в его душе, — но именно с того дня он и стал заниматься делом, без которого уже не мыслил свою жизнь. Он стал махать руками. Забравшись на крышу садовой беседки или уединившись на чердаке, где громоздилась ломаная мебель с ардабьевским гербом и дотлевали камзолы прадедов с дырками, оставленными дуэльной шпагой, Вася закрывал глаза — и взмахивал руками, как крыльями. Раз, другой, третий, сотый — и так до изнеможения. Каждый день. И год за годом. Он махал руками в госпитале после сражения под Стоходами. В крестьянской хатке, служившей пристанищем командиру деникинской роты. У колыбели мальчика, подаренного ему мадмуазель Ланглуа, танцовщицей из одесского кафешантана. В токийской православной церкви Святого Николая. На стоянке такси возле Ковент-Гарденского театра. В стариковском приюте под Парижем неподалеку от кладбища в лесу Святой Женевьевы, где он и был похоронен 11 августа 1942 года.

Он никогда никого не призывал следовать своему примеру и не вступал в объяснения по поводу своего занятия, однако в апреле 1917 года младший его брат Николенька тоже ни с того ни с сего принялся махать руками. И их несчастная сестра Лиза — тоже.

Пасмурным майским вечером 1930 года начал махать руками в подвале своего дома и бухгалтер второго резинотреста Иван Сергеевич Глаголев-Мотовилов. При этом он ежедневно поглощал до полукилограмма очищенного мела. Терпение жены лопнуло, и она заявила, что от этого занятия не видно никакой пользы.

«Воздуха тоже не видно, а польза есть, — с искусством прожженного софиста парировал супруг. — Воздух. Аэро!»

17 декабря 1937 года в переполненную камеру Лефортовской тюрьмы бросили избитого человека в рубище. Это был знаменитый старец Евлогий из Ново-Саровской пустыни. Той же ночью его мучительную исповедь выслушал профессор Глаголев-Сокол:

— Оговорила духовная дочь. Величайшую саровскую святыню, медный крест во имя Богородицы, преодолев страх перед болью и взрезав себе живот, сокрыл в чреве своем. Следователь Глаголев Нил при мне рукояткой пистолета бил икону с ликом Спасителя до тех пор, пока Иисус не выдал местонахождение святыни, после чего мне вспороли брюхо и изъяли крест. Бог и люди отвернулись от меня. Что делать?

Профессор Глаголев-Сокол обвел усталым взглядом переполненную камеру и твердым голосом произнес:

— Машите руками.

Арестанты разом захохотали.

В марте — по другим сведениям, в феврале — 1937 года начал махать руками Иосиф Сталин. Как только часы на Спасской башне отбивали полночь, над Красной площадью и прилегающими улицами разносился громкий скрип могучих сухожилий вождя. Спустя полгода ему удалось оторваться от ковра в рабочем кабинете и сделать круг над столом заседаний политбюро. А через месяц оледеневший от священного ужаса полк НКВД, оцепивший центр города, наблюдал первый полет вождя над спящей столицей. Задумчиво посасывая свою знаменитую трубочку и время от времени роняя помет на пустынные улицы и крыши, Сталин медленно кружил над ночной Москвой, зорко отмечая барражировавшие на почтительном удалении истребители ПВО и неловкие эволюции Берии, который в сопровождении усиленной охраны следовал за вождем, испуганно шарахаясь от церковных куполов и стреляя в каждую встречную ворону.

5 сентября 1941 года палач Петр Глаголев вывел в тюремный коридор комкора Петра Глаголева, который уже четыре года тайком даже от жены махал руками. Пройдя двенадцать шагов, палач выстрелил генералу в затылок, после чего, как всегда, уединился в свободном карцере, где ровно полчаса махал руками, через каждые десять минут съедая кусочек мела. На следующий день он подобрал на помойке малолетнего сына Петра Глаголева и привел в свой дом, где уже проживали трое собственных детей и двое — детей преступников, расстрелянных Петром. В 1943 году палач умер, отравившись трупным ядом. Детей воспитывала его жена Нина.

Осенью 1949 года 77-летний академик Иван Станюта-Глаголев, сказавшись больным, перебрался на свою абрамцевскую дачу, где начал махать руками. Занимался он этим в просторной голубятне, под воркованье и шелест крыльев птиц, нечаянно гадивших ему на лысину. На расспросы близких академик отвечал туманно: «Ибо не верю больше ни в науку, ни в магию».

В феврале 1951 года заключенный лагеря «ее» литера «л» «Сталинградгидростроя» Дмитрий Мотовилов-Глаголев был проигран в карты, и юный уголовник штопором выколол ему оба глаза — в тот момент, когда Дмитрий только начал махать руками в вонючей клетке лагерного сортира.

В 1955 или 1956 году скульптора Тимофея Сокола-Глаголева, уже десять лет упорно махавшего руками, вдруг пронзила мысль: для того чтобы летать, вовсе не обязательно махать руками. Однако после кратковременного запоя он возобновил привычное занятие, уже совершенно забросив скульптуру.

День 2 апреля 1966 года медсестра Настенька Гуторова запомнила на всю жизнь. В тот день она стала первой — и до сих пор единственной — девушкой на Земле, лишившейся девственности на лету. Тогда она так низко склонилась над столиком со шприцами и так поразила воображение пациента Бориса Глаголева по прозвищу Бухало, что тот, взмахнув руками, взлетел к потолку и сделал круг по процедурному кабинету с Настенькой на весу. Вместе со счастливой матерью его пятерых сыновей Глаголев-Бухало машет руками и доныне.

По сведениям из зарубежных источников, ссылающихся на секретный доклад НАСА, в июне 1999 года президент России совершил вылет с подмосковного аэродрома Кубинка в сопровождении неопознанного летающего объекта с опознавательными знаками российских ВВС. По сведениям из того же источника, в октябре того же года состоялся второй вылет, на этот раз — с супругой. Утверждают, что махать руками президент начал не позднее лета — начала осени 1985 года. Пресс-служба президента отказалась подтвердить или опровергнуть эти сведения.

Слепец Дмитрий Мотовилов-Глаголев поселился в нашем городке после войны и вскоре приобрел славу чудо-целителя. Наложением правой руки на пациентово темя он избавлял страждущих от насморка и простатита, чесотки и рака молочной железы. Денег за это он не брал. Кормился огородом и небольшим садиком. В пору цветения яблонь и явился к нему некий корявый человек, весь заросший крученым диким волосом, и молча вложил в руку штопор.

— Ага. — Слепец сжал штопор в руке. — Ты в Бога веруешь?

— В Бога? Не…

— Хочешь искупить зло?

— Чего? — не понял гость. — Не… мне чего-нибудь попроще… такое…

— Что ж. — Слепец сделал паузу. — Тогда — маши руками.

И человек, вскоре получивший в городке прозвище Лебезьян, принялся махать руками. Во всем остальном он был нормальным человеком: дважды в месяц напивался до животного визга; бил жену и рябую дочь; воровал что ни попадя с мукомольного завода, где работал грузчиком; чтобы не тратиться лишку, самолично покрывал крольчих, производивших после этого потомство, сплошь покрытое крученым диким волосом. Он махал руками до и после работы, до и после получки, день за днем, из года в год. Он махал руками в день похорон жены, которая вместе с коровой попала под рижский поезд: из-под вагона извлекли месиво, где потроха бабьи было не отличить от скотьих, и похоронили женщину, при попустительстве рукомашущего мужа, с коровьим сердцем в груди. Махал он руками и на крыше подожженного им же дома: чтобы убояться до лету, по его словам. Тогда-то и лопнуло у мужиков терпение. Только Леонтьев, участковый, и спас от скорой и справедливой расправы этого гада и придурка, остановил мужиков, бросившихся с дрекольем к Лебезьяну, когда рухнула крыша подожженного им дома и этот ненормальный сверзился в пылающее месиво из досок и балок. Леша Леонтьев вытащил обожженного и переломанного Лебезьяна из этого ада и погрузил в мотоциклетную коляску. Люто матерясь, мужики обступили милиционера.

— А если что, стрелять будешь? — выпучив глазенки, возбужденно закричал Воробьев-Малец, мужичонка злой и жадный. — Будешь стрелять, сволочь, если мы его поучим?

— Не буду я стрелять, — невозмутимо ответил Леонтьев. — Дай проехать.

— Но тогда зачем же в больницу? — изумился Малец. — Да чтоб ему сдохнуть!

— Пусть живет, — кротко возразил Леша.

— Живет?! — завопил Малец. — Так он не живет, он руками машет. Зачем? А? Летать хочешь — на то «Аэрофлот»!

— Все равно: пусть живет. — Участковый покрутил рукоятку газа. — А ну отойди.

Сдав пострадавшего в приемный покой, Леша поинтересовался у доктора Шеберстова:

— А сможет он после больницы руками махать?

— Лебезьян-то? — Шеберстов с удивлением посмотрел на милиционера. — А то сам не знаешь?

Через неделю доктора Шеберстова срочно вызвали к больному Глаголеву. Раскорячившись посреди палаты, Лебезьян пытался махать руками, громко хрустя гипсовыми лангетами и от натуги звонко пукая.

Выйдя из больницы, он поставил на пепелище дощатый дом-времянку. В первый же вечер мужики подступили к Лебезьянову жилищу. Воробьев-Малец с трудом добрался до узкого окошечка под крышей — и замер с отвисшей челюстью.

— Ну, чего? — нетерпеливо спрашивали снизу мужики. — Машет?

— Машет, — растерянно отозвался Малец. — И жрет чего-то.

Мужики переглянулись. Кто-то нервно рассмеялся.

— Ну что ж, — пожал плечами Леша Леонтьев. — Почему бы и не жить у нас хотя бы одному придурку, который машет руками? Живут же зачем-то на свете разные там кобры, крокодилы или космонавты. Значит, надо, — рассудительно заключил участковый.

Мужики разошлись.

Стоя посредине совершенно голого сарая, потный от натуги, с вытаращенными глазами и закушенной до крови губой, Лебезьян упорно махал руками, треща застоявшимися суставами. Челюсти его безостановочно перемалывали мел. Продолжалась жизнь кобр, крокодилов и космонавтов, жизнь Лебезьяна-Глаголева и России — страны, в которой он махал руками.