Самый строгий босс

Юля Белова (2024)

— Завтра вечером, — говорит он, — я тебя отделаю по полной программе. Буду тебя наказывать всю ночь. Ты поняла? Но если мне не понравится или ты откажешься, я тебя уволю!Сломать руку финансовому директору и отхлестать плетью коммерческого? Нет, я на такое не способна! Но, попав в подчинение сразу к трём боссам, мне приходится лавировать между трёх огней и научиться защищаться.Вот только от генерального директора у меня нет защиты. Он красивый, властный и неудержимый. А ещё он очень строгий и требовательный. И, кроме того, он жёстко запрещает служебные романы. Но это мне даже на руку.Чтобы он меня не уволил, мне нужно продержаться всего две недели. Да вот только сам генеральный нарушает собственные запреты.ХЭ

9. Бутерброды с балыком

Перед мысленным взором вся жизнь проносится. И что ему ответить? По идее рабочее время уже вышло, и я могу смело идти домой, никакое трудовое законодательство и суровые взгляды босса меня остановить не могут, нарушений нет. Но Градов ясно дал понять, что на работе я должна просто гореть, в ближайшие три месяца уж точно. И что-то сильно я сомневаюсь в том, что он будет руководствоваться какими-нибудь законами, увольняя меня.

Какие у меня варианты? Плюнуть на Градова и пойти на ужин со Стражниковым. Для меня в этом ужине нет ничего привлекательного и, если остаться на работе, можно использовать ситуацию, как оправдание перед Климом.

С другой стороны, если сейчас поддаться боссу, остаться на работе и просидеть здесь до ночи, то есть прогнуться перед генеральным, это будет означать вечную каторгу и его право на моё личное время.

Нет уж, лучше я потерплю Клима один вечер, чем три месяца буду терпеть Градова.

— Вы уходите, Екатерина? — снова спрашивает генеральный, да так, что по спине мороз идёт.

— Нет-нет, Андрей Дмитриевич, пока ещё не ухожу, — внезапно отвечаю я.

О-па!

«Помер Клим, да и хрен с ним», — радостно оживает бабушка.

Ну, ба!

— А куда же вы собрались, в таком случае?

В ресторан с финансовым директором, куда же ещё? Чуть не вырвалось.

— Я? Э… Я хотела кофе купить в кафе и что-нибудь перекусить. Планирую подольше сегодня посидеть, разобраться с техническим заданием.

— Похвально, — говорит Градов с нотками угрозы.

А чего угрожать-то? Не пойман — не вор, вот только где сейчас кафе искать? Ладно, найду что-нибудь. Блин, перед Климом неудобно получается. У меня даже телефона его нет, чтобы предупредить.

— Кофе можете мой пить, — продолжает генеральный. — Вот кофе-машина. Александра ушла уже, так что сами разберётесь. А перекусить я что-нибудь организую. Идите, работайте.

Ну что же, иду работать. Делаю себе кофе и возвращаюсь в кабинет. Задание обширное, и чтобы спрогнозировать скорость его выполнения, нужно ещё разобраться, что у нас имеется, какие и от кого нужны отчёты и всё в таком духе.

Я погружаюсь в работу, увлекаюсь и все размышления отходят на второй план. Через какое-то время меня отвлекает телефонный звонок. Неизвестный номер. Про Клима-то я и забыла, а это он, больше некому.

— Алло, — говорю я.

— Кать, привет. Готова? Выходи, я перед домом.

Он.

— Клим… Тут такое дело… Понимаешь… — мнусь я, не понимая, как сказать, что ресторан отменяется.

Я встаю со стула и подхожу к окну.

— Ты чего? — спрашивает он удивлённо и настороженно.

— Да блин, я на работе ещё…

— Какого хрена?! Мы же договорились!

— Ну, понимаешь…

— Да говори ты уже, — начинает сердиться Стражников.

— Короче, меня шеф не пустил. Я уже почти ушла, а он меня застукал и заставил вернуться.

— Да твою ж мать! То есть ты хочешь сказать, что сейчас всё ещё находишься в офисе?

— Ну да, я тебе именно это и говорю. Меня Градов стопанул.

Я оборачиваюсь и чуть не выпускаю телефон из руки. Сердце подскакивает, а ноги делаются подозрительно мягкими.

— Всё, не могу говорить. Перезвоню, — скороговоркой произношу я и сразу отключаю телефон, потому что прямо передо мной стоит как раз Градов, а в руке держит тарелку с бутербродами.

Как я не услышала, что он вошёл!

«Ну всё…» — испуганно шепчет бабушка. Ага, это точно…

— Подруга, — неловко пожимаю я плечами. — Должны были встретиться сегодня, а я вот отговорку придумала, чтобы остаться.

— Я здесь удерживать никого не собираюсь, — говорит Градов так, что подо мной пол начинает гореть. — Особенно таких вот выскочек из секретарш. Не нравится — вот дверь. Завтра на вашем месте окажется куча специалистов с куда большими способностями и, главное, ответственностью и желанием работать. Похоже, прав был Горбатов, давая вам оценку. Никакого трудолюбия, одни лишь амбиции.

— Дмитрий Андреевич… ой простите… Наоборот то есть, — от волнения я переставляю его имя и отчество. Я… нет, вы не поняли, это просто, чтобы подружка отстала, я с ней и не хотела никуда идти. Мне и самой интересно разобраться с заданием.

Я лепечу что-то ещё, такое же нелепое и жалкое, а генеральный поворачивается и направляется к выходу, потом резко поворачивается и возвращается, с размаху грохнув тарелкой о стол. Бутерброды разлетаются по всей поверхности и один красивый янтарный кусочек копчёной рыбы падает на записку, которую я только что распечатала. Спасибо, конечно, за такую заботу, но вообще-то, какого хрена!

«Катька, не смей!» — громко шепчет бабуля, замечая, разгорающийся внутри меня огонёк.

— Знаете что! — вдруг заявляю я. — Не надо мне ваших бутербродов, сами ешьте свой балык и осетрину, или что тут у вас! Я забыла вам сказать, что вообще-то я никакая не рабыня, чтобы торчать здесь по вашей прихоти дни и ночи. У нас законодательство имеется. Работа мне нравится, но вытирать ноги о себя я точно не дам. А Горбатов ваш тот ещё урод, по нему бараньи ножницы плачут, но если вы таким, как он верите, то о чём говорить вообще!

Ой, что-то я перегнула кажется… У Градова такой вид, будто он сейчас схватит меня и разорвёт на две части, как исписанную бумажку. Глаза мечут огненные молнии, губы сжаты, крылья носа подрагивают, чисто разгневанный Зевс.

— Простите, Андрей Дмитриевич, я кажется глупостей наговорила, — иду я на попятную. — Я задание, кстати разобрала уже…

Ну что я за бестолочь, вечно взорвусь, как дура, а потом жалею…

Градов некоторое время прожигает меня взглядом, играя желваками, и ничего не говорит. Возможно, считает до десяти, чтобы успокоиться. Потом он поправляет галстук, разворачивается и молча направляется к двери.

В это время из приёмной доносится голос Клима:

— Кать, ну ты даёшь. Чего ты здесь торчишь так долго?! Погнали скорей… Ой. Добрый вечер…

Он влетает в мой кабинет и натыкается на Градова. Тот ничего не отвечает, молча смотрит на Стражникова, потом поворачивается ко мне и бросает:

— Завтра утром заявление моему секретарю.

10. Пора всё прояснить.

Блин! Вот же невезуха! Только порадовалась, что всё так удачно сложилось и тут на тебе…

— Клим! Ну что за подстава! Из-за твоего ужина я работы лишилась! Вот приспичило тебе в ресторан идти… Исчезни с глаз моих. Век бы тебя не видела.

Я беру тарелку со стола и в сердцах бросаю её в мусорную корзину, а следом отправляю и пачку бумаг с кусочками копчёной рыбы. Хорошего плавания.

Клим выглядит немного растерянным.

— Да ладно, Кать. Ты чего расстроилась? Всё нормально будет. Я с Градовым поговорю.

— Серьёзно? Ну здорово! Вот спасибо тебе. А что же сейчас не поговорил? Тут такая работа намечалась! Интересная, ответственная, важная…

Мне прям реветь хочется.

— Послушай, — произносит Клим мягко. — Получилось не очень хорошо, конечно, но я не понял, за что он тебя увольняет.

— Эх, ну теперь всё. Без твоего понимания ведь ничего не произойдёт и Градов будет ждать сколько угодно, пока ты, наконец, не осознаешь, за что это он меня увольняет.

— Да подожди ты со своим сарказмом. Толком-то объясни.

— За то, что какой-то казанова клинья подбивает к молодой сотруднице, хоть это и запрещено на рабочем месте, а та, вместо усердного труда, врёт и пытается найти предлог, чтобы пойти с этим казановой в ресторан, а когда её уличают, ещё и ерепенится.

— Жесть. И за это увольнять? Забей. Теперь у тебя есть я. И это, возможно, лучшее, что могло случиться в твоей жизни.

Он подмигивает и выглядит исключительно глупо.

«Хвалилась овца, что хрен как у жеребца», — ворчит бабушка.

— Короче, — уверенно говорит Клим, — если уволит, я тебе помогу. Обещаю. Я в бизнесе не последний человек. Устрою тебя в «Орион». Если нравится аналитика, без проблем, договорюсь со своим преемником. Он мне не откажет, я думаю.

«Думает Клим — тесать хочет клин. Болтун он, Катька», — сердится бабушка.

— Я же тебе уже один раз помог с работой? И ещё раз помогу. А ты мне поможешь.

— Отлично помог, молодец. И я тебе помогу. Давай я тебе отдамся сейчас. Прямо здесь. Ты как, не против?

— Не против, конечно, — вдруг начинает он смеяться сухим, кашляющим смехом.

«Тьфу…» — плюётся бабушка.

— Ладно, Кать, — говорит Клим отсмеявшись, — поехали поужинаем и всё обсудим. Есть же всё равно нужно, правда? А слезами горю не поможешь. Я сделаю пару звонков и разузнаю, что к чему.

Да что ж ты не уймёшься никак…

— Давай ты сначала звонки сделаешь, а потом уже будешь здоровое питание пропагандировать. Твой ужин мне уже довольно дорого стоит, между прочим.

— Нет, сейчас плохое время для звонка. Надо попозже.

Ну, попозже, так попозже.

— Значит так, — говорю я, приняв решение. — Я страшно устала. Настроения у меня нет, ну вот совсем. А поскольку я не пью, сидеть и лить слёзы над стейком, мне кажется глупым. Стейками мозги не затуманивают, правда же? Поэтому, сейчас я поеду домой, быстро поем простой еды и лягу в постель. Почитаю минут пятнадцать любовный роман и усну. А ты езжай в ресторан или куда хочешь. Понимаешь меня? Если сможешь мне помочь с работой, буду тебе благодарна. Если не сможешь, значит так тому и быть. Вот такое моё решение, окончательное и бесповоротное.

— Ну ты сурова, Катерина, — качает головой Клим, явно скисая. — Ладно, понял тебя. Но если найду тебе работу, точно не отвертишься от ужина и не только.

— Если найдёшь, посмотрим. Работу я из-за тебя потеряла, помнишь, да?

— Но ведь и нашла благодаря мне.

.

— Ба, я дома, — кричу с порога.

Бабушка меня игнорит, не отвечает. Зато Даня несётся как молодой скакун и с разбегу врезавшись в меня, обнимает за ноги. Вот кто меня любит, так любит.

— Привет, Даня. Как делишки? — спрашиваю я.

— Пошли играть! У меня тираннозавр на геологов напал.

Бабушка выходит из кухни и молча пристально на меня смотрит.

— Привет, бабуль, — устало говорю я.

Она качает головой и уходит обратно.

— Играть! — кричит племянник.

— Иди с дедулей поиграй пока.

— Он не может, он устал сильно.

Понятно всё. Устал значит выпил.

— Я не за то свой голос отдавал, чтоб этот петрушка толстомордый каждый день мне в мозг гадил! — раздаётся гневная тирада из гостиной.

— Дедуля! Ты его не смотри! — кричит Даня уносясь к дедушке.

Я иду на кухню.

— Ба, ну не дуйся, а? Дай поесть чего-нибудь.

— Дам сейчас, — снова качает головой она. — Скалкой по хребту тебе дам, чтоб бабку не изводила.

Про скалку я сегодня уже слышала… Я подхожу и обнимаю её.

— Ну, ба…

— Отстань, злыдня, — говорит она смягчаясь и, в конце концов, тоже меня обнимает. — Садись уж, не голодом же тебя морить.

Котлеты меня просто вырубают. Тело наливается тяжестью, а глаза слипаются. Я еле доползаю до кровати и падаю. Но уснуть мне не даёт телефонный звонок.

— Кать, ну ты где пропала?! Когда за стульями?

Это Ленка. Долго же она не отзывалась.

— Сейчас подъеду, выходи из дома, — говорю я сонным голосом.

— А ты где? — удивляется она.

— В баре сижу, жду, когда же Ленка Зырянова нарисуется.

— Ой, да ладно тебе, Кать. Опоздала немножко, могла бы и дождаться меня.

— Могла, но у меня приключились приключения, так что извини.

— Ты там спишь что ли? — спрашивает Ленка. — Что за приключения? Познакомилась с кем-нибудь?

— Познакомилась, ага, — подтверждаю я её предположение.

— Ну ты даёшь, подруга. Та ещё тихоня. Рассказывай давай.

— Нет, не расскажу. Мучайся. Ленка, я спать хочу, засыпаю уже. Давай завтра поговорим. У меня куча всего нового, но сейчас я тебе не скажу больше ни слова.

Ленка что-то говорит и требует ответов, но я проваливаюсь в темноту, и её голос сначала становится тише, а через мгновенье вовсе растворяется в тишине.

.

Утром я прихожу на работу ни свет, ни заря. Что делать не знаю. Перепечатываю испорченную рыбой записку по техзаданию. Там мои оценки и дополнительные вопросы. Работа проделана, не выбрасывать же, может пригодиться ещё.

Потом составляю заявление об уходе, распечатываю и ставлю подпись. Секретаря Градова ещё нет на месте. А у меня состояние, прямо скажем, так себе.

«Не мандражируй», — наставляет бабушка, но не мандражировать не получается.

И под ложечкой сосёт, и поколачивает, и в жар бросает. Неужели вот так просто возьмёт и уволит, в сущности, ни за что? Выпнет он меня сразу или две недели нужно будет отрабатывать? А если отрабатывать, то что делать? Продолжать работать над заданием или нет? А вдруг он меня обратно к Квазимодо пошлёт?

Я нервно хожу по комнате из одного угла в другой. Наконец, появляется секретарь Градова.

— Доброе утро, Александра Германовна, — здороваюсь я.

Синицкой уже за пятьдесят пять и она очень опытная и добрая женщина. Поначалу, когда я только начинала работать, она мне всегда помогала и у нас сложились дружеские отношения.

— Привет, Катюша. Чего так рано? Не терпится трудовой подвиг совершить?

— Да-а-а, — говорю я и машу рукой. — Вот, шеф велел у вас оставить.

Она берёт мои бумаги, смотрит на них, а потом переводит взгляд на меня.

— Ты чего, Кать? Ты же даже работать ещё не начала…

— Не оправдала высокого доверия. Босс велел заявление вам отдать. Так что…

Не знаю я что сказать. Не очень приятно это всё… Я отхожу от стола Синицкой и направляюсь в свой кабинет. В это время распахивается дверь и в приёмную входит Градов. От его вида у меня сердце в пятки улетает. Высокий, сильный и немного надменный, он врывается внутрь, и во мне вспыхивают очень разные и противоречивые эмоции.

Красивый тиран. Эксплуататор. Деспот…

Судя по удивлению в его глазах, он не ожидал снова меня когда-нибудь увидеть.

Замешкавшись лишь на долю секунды он идёт прямо на меня, и я едва успеваю уклониться от его траектории. Бросив на меня уничтожающий взгляд, он проходит к себе в кабинет.

Конец ознакомительного фрагмента.