Стервам слова не давали

Юлия Флёри, 2016

Новая влюблённость это хорошо, ответное, взаимное чувство – прекрасно, но что делать, если возлюбленный ведёт себя отстранённо? Можно, например, попытаться уловить скрытый смысл его тонких намёков, но если эти намёки настолько прозрачны, что улавливать в них, по сути, нечего? Что, если решительных шагов сам он не предпринимает, а встречные расценивает как нечто неприемлемое? Мужчины существа сложные, женщины – непонятные, невероятные, а когда мужчины и женщины становятся одним целым, рождается новая, необузданная стихия.Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Добравшись до нужной кафешки, весьма милой как внешне, так и внутри (я там прежде бывала), поправив своё в меру и в тему красное, обтягивающее платье длиной до середины колена, уверенно вскинула голову. Взбила руками причёску, которая благодаря умелым рукам мастера из мышиного хвостика превратилась в объёмное волшебство с затейливыми завитками, движением губ расправила на них губную помаду, тоже красную, и вошла. Нет, влетела, потому что порог оказался неожиданно низким, а предупреждения о ступеньках я как-то не заметила, но вспомнила, что в предыдущий раз так же споткнулась. Ещё и с администратором поругалась, и отобедала как дорогой гость, ничего при этом не заплатив. Об этом, конечно, не просила, но милостиво согласилась, когда счёт предъявлять отказались. Их право.

Первым, кого я заметила, был тот самый администратор. Молодой мужчина улыбнулся-скривился, готовясь к моральной атаке, но сегодня было не до того. И только после этого я окончательно распрямилась и окинула взглядом зал в поисках нужного человека, который, как доложила Аллочка, теперь без усов. А вся прелесть моей мести заключается в том, что я-то его знаю, а он-то меня нет… Довольно улыбнувшись этому факту, выцепив из удивлённо раскрытых глаз нужные, решительно направилась к столику. Мужчина, понимая, что попал, передёрнулся, опасливо на меня покосился, наблюдая шествие, завис с донесённой до рта ложкой, но так и не проглотил прозрачное «первое», видимо, надеялся, что пронесёт… не понесло.

На самом деле, с инспекциями я не дружила, часто спорила, часто оказывалась права, за что меня не любили. В итоге приходили значительно чаще, чем к остальным, а когда Лёнчику это бесконечное нашествие саранчи осточертело, он отстранил меня от ведения подобных дел, хотя своё право я отстаивала, буквально говоря, с кулаками. И на тот момент, когда мужичёк с усами занял столь значительный пост, который сулил ему не только безмерное уважение, лесть, а так же и материальное состояние (взятки ещё никто не отменял), я окончательно сдалась и при любой проверке позорно пряталась в подсобке, чтобы не бросится с кулаками и на них. Взятки, на самом деле, давали не для того, чтобы замаскировать недостатки, у нас всё было на уровне, потому что ресторан популярный и относящийся к сливкам этого вида искусства, а для того, чтобы нас проверками не мучили, не мешали работать и зарабатывать.

Усатого таракана я разглядела на камерах видеонаблюдения, долго возмущалась его наглости, пока лично не добилась того, чтобы к нам приходил прежний инспектор, красивый и сговорчивый Алексей, по отчеству я его даже и не знаю. С Лёшей даже мне удавалось найти общий язык, потому что он был человеком понимающим и профессиональным. Но чёрт дёрнул Лёшу как раз сейчас уйти в отпуск (тоже инфа от секретаря безусого).

— Занято. — Предусмотрительно и как-то трусливо выкрикнул он, как только моя рука взялась за спинку стула напротив, а я усомнилась в том, что меня здесь не знают.

Присмотрелась к «таракану» повнимательнее, отметила, что без усов его вполне можно признать симпатичным, в глазах увидела абсолютное непонимание и некую растерянность, успокоилась: не знает.

— Надеюсь, вы занимали для меня? — Невозмутимо уточнила, приподнимая и красиво изгибая бровь.

Вы не подумайте, я не какая-то там замухрышка и за десять лет уразумела, что важно не быть красавицей от рождения, а уметь правильно себя подать, а так как уродиной меня не посмел бы назвать даже смельчак, то в «подании» себя я весьма преуспела и частенько этим пользовалась. Элегантно присела.

— Нет.

Мужчина проглотил остывшую жижку с ложки, булькнул ею в тарелку.

— Девушка, извините, но вокруг полно свободных столиков.

— Глупости, — отмахнулась я, — по глазам вижу, что вам скучно и одиноко, и практически уверена в том, что вы терпеть не можете есть без компании.

По ответному молчанию поняла, что попала в точку, однако он не признал и не опроверг моих слов.

— Девушка, извините, но вы не в моём вкусе.

— Ну, вы ведь не собираетесь меня есть. Нет?

— Я хотел бы пообедать в тишине.

— А что может быть привлекательного в тишине? Скука смертная. А, может, у вас что-то случилось? Так вы скажите, не стесняйтесь.

Мой участливый взгляд, незначительный наклон туловища вперёд и его тягостный вздох сдерживаемого раздражения.

— Ничего у меня не случилось, но вы мне мешаете.

— Чем, если не секрет?

— Своим присутствием! — Взвизгнул собеседник и деликатно хлопнул ладонью по столу.

— Так вы ещё и хам?! — Намерено громко изумилась я, прикладывая руку к груди и озираясь по сторонам: взглядом искала поддержки у окружающих. — А с виду такой культурный мужчина. — Добавила, причитая, обнаружив поддержку у милой дамы преклонного возраста.

Настроения вокруг мужчина оценил правильно и притих.

— Вы что-то от меня хотите? — Неуверенно уточнил он, внимательно разглядывая меня на предмет узнавания или хотя бы чего-то смутно поясняющего ситуацию.

— Хочу! Хочу украсить ваши серые будни!

— А вы так уверены, что они у меня серые?

— Да вы на себя в зеркало смотрели?!

По взгляду поняла, что ответить ему не терпится, но общественность на моей стороне и всё приходится оставлять при себе. Обидно. Инспектор нервно постучал ложкой по краешку тарелки и вздохнул, набираясь терпения. Глянул на часы.

— Послушайте, а вам, случайно, на работу не пора?

— Не выдумывайте! Я безработная. — Легко отмахнулась я, чем повергла нового знакомого в шоковое состояние, кажется, он начинает серьёзно опасаться.

— Допустим, но чем вам могу помочь я?

— Вы верите в любовь с первого взгляда? — Я довольно взвизгнула, а «тараканище» шарахнулся, испуганно глядя в моё открытое декольте. Лето ведь, товарищ! — Я тоже не верю, поэтому предлагаю узнать друг друга получше.

— Что?

— Говорю, давайте познакомимся! — Чуть прикрикнула, делая вид, что грешу на возможности его слуха.

— Георгий. — Кивнул он и нахмурился, всё же надеясь понять, в чём заключалась шутка.

— Очень приятно, Лариса.

Я протянула руку, предлагая поласкать её тёплым дыханием, но мужчина, осторожничая, пожал концевые фаланги наманикюренных пальчиков и тут же свою руку одёрнул. В этот момент подошёл вышколенный, наверно, специально для меня, официант, и я по памяти выбрала то, что приглянулось в прошлый раз. Стесняться не стала, заказала по полной программе, хотя аппетита не было. На что мальчик-красавчик в фирменной одежде кивнул, глядя на моего спутника, сочувствующе поджал губы, улыбнулся и отправился исполнять.

— Лариса, извините, что я спрашиваю, но вы, случаем, не ошиблись?

— В чём?

— В компании. Мы с вами не знакомы и…

— Так мы вроде познакомились или вам интересны какие-то подробности моей жизни? Так вы не стесняйтесь, спрашивайте.

— Да я не стесняюсь, просто не совсем…

— О, спасибо. — Громко, намеренно перебивая разговорившегося, как его… посмотрела мужчине в глаза… вспомнила! Георгия! Приняла закуску и бережно ковырнула, не желая испортить скульптурную композицию из овощей.

— Лариса, вы меня ни с кем не перепутали?

— А вы считаете, что могла?

— Ну-у… — Неоднозначно потянул он. — Вы так эффектно влетели, мне показалось куда-то спешили…

— Да. К вам.

— Э-м… чем обязан?

— Хочу украсить вашу жизнь, сделать её более разнообразной, яркой, надеюсь, вы не откажете.

Мужчина совсем поник, а я удивилась, как он с такой нерешительностью вообще занял подобный пост, может, подыгрывает мне?

— Извините, но я против случайных знакомств. — Замявшись, отметил он.

— Да? А по мне, так случайные знакомства это лучшее, что с нами может случиться в жизни.

— Хотелось бы уточнить, где я так нагрешил? — Грустно усмехнулся Георгий, а мне захотелось рассмеяться в голос.

— Есть одно местечко. — Хмыкнула вместо этого в ответ.

— Извините, а с чего вы взяли, что мне это необходимо?

— А как увидела вас, так и поняла. Сидите здесь один, хлебаете постные щи. Опущенные плечи, потухший взгляд — сразу видно, мужчина нуждается в моральной поддержке, а я ведь не могу пройти мимо, если во мне кто-то нуждается. — Я воодушевлённо распиналась, пока мой спутник всё глубже оседал в стул.

— Вы волонтёр?

— Работала в сфере обслуживания, потому привыкла, что люди нуждаются в моём внимании.

— А где именно работали? — Встрепенулся он, а я отмахнулась.

— Георгий, а вы женаты?

— Это имеет значение?

— Конечно! Если не женаты, то помощь необходима экстренная, а если женаты, то тут нужно и мозгами пораскинуть.

— А что, есть чем?

— В смысле, мозги? — Прищурилась. — А вы подозреваете, что их у меня может не быть?

— Я этого не говорил! — Отрицательно закивал мужчина, уловив угрозу в голосе.

— Мне так не показалось. — Зло разворотила я салат, накалывая на вилку ломтики болгарского перчика.

— Не женат. — Всё же ответил он на вопрос. — А вы, извиняюсь, замужем?

— Ой, что вы говорите, мужу со мной крайне повезло!

— Да?!!!

Ой, а отчего столько удивления в глазах, или это от облегчения? Рано, друг мой, рано.

— Да. Мы прожили вместе душа в душу полтора года, после чего он не выдержал моей бьющей через край энергии и сбежал.

— Меня это почему-то не удивляет. — Без доли иронии и сарказма посочувствовал моему мужу (очень сомневаюсь, что мне) Георгий и грустно посмотрел в тарелку с окончательно остывшим «первым».

Я кивнула официанту, дежурившему у нашего столика, то ли подслушивая, то ли боясь упустить этот жест, в общем, подбежал он быстро, заменил «первое» на «горячее», и удалился на пост обозрения.

— Напрасно вы грустите, Георгий, со мной вам будет весело, обещаю. — Внезапно я разнервничалась не понятно отчего, скривилась, чем вызвала у бедного Георгия очередную волну паники. — Георгий, почему у вас такое длинное и такое невыразительное имя? Давайте как-нибудь покороче, Жора, например, и на «ты». Меня, кстати, можете звать Лара.

— Я, пожалуй, воздержусь. А друзья меня зовут Гоша.

— Гоша? Мне всегда казалось, что это из другой оперы, нет?

— Не знаю, они так привыкли. Так что там с вашим мужем?

— А что с ним? Наверняка кусает локти и бьётся в истерике, но обратно я его не пущу, пусть не надеется.

— А что, уже просился?

— За пятнадцать лет? — Гоша странно-удивлённо кивнул. — Ни разу. — Покачала я головой и улыбнулась. — Надеюсь, ты ничего не имеешь против детей? У меня взрослый сын.

Гоша только криво усмехнулся одним уголком рта, шумно сглотнул, посмотрел на котлету, потом, более жалобно, на официанта, и всё же решился его подозвать.

— Молодой человек, подскажите, а есть вариант, при котором вот эта дама…

— Лариса. — Напомнила ему я.

— Да, да, вариант, при котором Лариса пересядет за другой столик?

— Извините?

Мальчик почему-то посмотрел на меня.

— Ничего, Гоша шутит, идите.

И Гоша убийственно-жалким взглядом и протяжным стоном проводил возможного спасителя. За столом воцарилось молчание, я расправилась с салатом, насладилась вкусом и уже получила заказанное второе блюдо, а мой собеседник совсем погрустнел.

— Лариса, признайтесь, вам что-то от меня нужно?

— А ты мне это дашь? — Удивлённо уставилась на мужчину, не понимая, почему тот так быстро сдался.

— Смотря что. — В нём явно загорелся огонёк надежды и голос приобрёл не только бодрость, но и мужественность.

— Перепиши на меня свою квартиру.

— Что?

— Квартиру. Свою. Перепиши. — Сделала жалобные глазки и похлопала ресничками, демонстрируя их природную длину и пушистость.

— Вообще-то у меня дом. — Серьёзно ответил он.

— Не важно, главное, чтобы ты был готов с ним расстаться.

Вот тогда до бедного дошло, что я шучу и он впервые за весь обед улыбнулся.

— Ну и шуточки у вас. — Пожурил, и с аппетитом принялся за пюре.

— Гоша, а ты мог бы жениться на такой энергичной и живой женщине, как я?

— А вы считаете, что мне в жёны больше подходит неэнергичная и мёртвая? — Хмыкнул, чем продемонстрировал улучшившееся настроение и заел пюре котлетой.

— Я этого не сказала, но ты какой-то… замудоханный, извини за выражение.

— Да ничего, я и сам знаю. Новая должность, знаете ли, требует большого внимания, авторитета, уверенности, вот и выбился из сил.

— Значит, я пришлась как раз кстати?

— Видимо, да. И всё-таки, почему вы развелись с мужем, ведь, насколько я понял, у вас общи сын?

— Он сказал, что у меня плоские шутки, упрекнул, будто совершенно не умею готовить и выжить рядом со мной может только неандерталец и то, лишь потому, что не поймёт ни единого моего слова.

На самом деле, он именно так и сказал, но ещё добавил, что, то варево, которое я так убедительно обозвала супом, с удовольствием вылил бы мне на голову, если бы я не была матерью его сына. Хлопнул дверью и даже не забрал свои шмотки со съёмной квартиры, в которой мы жили с маленьким Андрюшей вот уже три месяца. И научиться готовить стало для меня идеей фикс. Я её осуществила, только вот теперь мне некому утереть нос этими способностями, так как Эдик ушёл бесповоротно и я действительно не видела его все пятнадцать лет, как, впрочем, и алиментов на сына.

— А вы не умеете готовить?

— А я произвожу впечатление домохозяйки? — Встречный вопрос и Гоша снова ко мне присмотрелся.

— Нет. — Уверенно кивнул он. — Вы похожи на деловую самодостаточную женщину, единственное, чего я не пойму, так это вашего интереса ко мне.

— Так, я такая и есть. — Откинулась на спинку удобного стула, закинула ногу на ногу и, если бы не была за рулём, то непременно выпила бы хорошего вина. Здесь есть, я знаю, меня угощали.

— А я?

— Что ты?

— Вы не ответили на мой вопрос про интерес.

— А-а, так я поспорила, что в меня влюбится и женится любой мужчина.

— Поспорили?.. — Недоумение помноженное на растерянность, равно Гоша в квадрате.

— Вижу, слово «жениться» испугало тебя гораздо меньше. Это хорошо.

— В смысле… То есть как жениться? Вы в своём уме?

— Ты уже спрашивал и я предложила перейти на «ты».

— Я помню. — Зло отозвался он и ковырнул котлету так, что её кусочек улетел за соседний столик. — Извините. — Выдохнул, краснея, и закрыл лицо руками. Нет, он однозначно несчастный человек и с этим надо что-то делать.

— Что-то не так?

— Да, Лариса, не так. Я устал бороться с вами.

— Это значит, что ты уже согласен?

— На что?

— На свадьбу. — «Удивилась» я его вопросу и даже перестала болтать ногой, которая была в свободном полёте последние несколько минут.

— Вы издеваетесь? Нет, точно, вы издеваетесь, только не пойму, почему я?

— Не знаю. Ты мне приглянулся. Я и первый раз так замуж вышла. Вини, види, вици! — Нагло сфальшивила по латыни.

— Что?

— Пришёл, увидел, победил! Гоша, тебя нужно встряхнуть, нельзя так грузиться. Предлагаю продолжить знакомство в более уютном месте.

— Скажите только, у меня есть шанс отказаться? — Выдохнул он, страдальчески.

— Только в случае твоей смерти. — Заявила я и мой несчастный подавился последним кусочком котлеты.

— Кажется, я уже к этому близок.

— Не волнуйся, всё пройдёт. — Похлопала я его по спине, перегибаясь через стол, и ещё подробнее демонстрировала свои пусть и не выдающиеся, но вполне аккуратные формы в декольте.

— А как…

— Я тебя сама найду. — Заверила, вставая, и, расправляя платье, поймала хоть и уставший, но, тем не менее, восхищённый взгляд.

Именно восхищённый, ведь к сожалению Гоши, природа поскупилась на дары при его рождении и сделала хоть и высоким, но щупленьким очкариком, а не брутальным меном, поэтому я вполне могла претендовать на роль его дамы сердца и это не вызвало бы диссонанс у общественности. Послав мученику воздушный поцелуй, подошла к официанту, черканула тому свой номер и громко, во всеуслышание, заявила, что несчастный Гоша мой друг, а именно дружеской наша беседа выглядела со стороны, и высказалась:

— И если это жлоб откажется платить за меня, позвоните, я рассчитаюсь сама. — И послала якобы жлобу такой взгляд, что едва ли он решиться отказаться от счёта, по крайней мере, эта самая общественность, которая с таким азартом наблюдает за моим уходом, не оценит.

С выполненной программой максимум на сегодня отправилась в свою обитель, в свой любимый ресторан, который без меня осиротел, выглядел мрачно и тускло. Аллочка уже успела обзвонить всех, кто заказывал столики на сегодня, завтра и на ближайший месяц вперёд, отчиталась, что приезжали дизайнеры, делали эскизы туалетных комнат и они сошлись в цене, что редкость.

Аллочка, которую жизнь била часто и больно не привыкла уступать даже в копейке, поэтому в материальных вопросах проще было договориться со мной, нежели биться о стену непонимания администратора. Обычно о нас так и говорили: двое из ларца, одинаковых с лица. Мы с Аллочкой действительно были похожи, но если её внешность всем казалась ангельской, а глазки несчастненькими, то по отношению ко мне таких иллюзий никто не питал.

Выгнав Аллочку домой и пригрозив, что если ослушается, то более я её на порог не пущу, заперлась в Лёнькином кабинете и плеснула в бокал его любимый коньяк. Занялась осмысливанием жизни, или, говоря проще, бездельничала. Коньяк я не любила никогда, но наливала, чтобы чувствовать себя аристократкой с белоснежной кожей и белокурыми кудрями, а не загорелым рыжиком, как меня назвал всё тот же Лёня. Подобное прозвище он придумал после того, как я, побывав на очередном кулинарном конкурсе, на несколько дней расслабилась и полежала на пляже. Он мог назвать меня и рачком, потому что кожа не успела прийти в норму после солнечного стресса, но, видимо, побоялся за сохранность зубов и ограничился тем, что, собственно, и сказал. Вопреки природным нормам, несмотря на то, что я была рыжей, кожа моя от аристократической белизны не страдала, но и постоянных веснушек не было, спасибо и на том.

Так же, как и бокал коньяка, моё воображение здорово возбуждал вид женщины с длинной тонкой сигаретой, вставленной в красивый мундштук, но меня лично смущала длина этой сигареты в мундштуке, и я себе, по сравнению с этим аксессуаром, казалась карликом, поэтому от подобных маневров воздерживалась.

Сидела я так, сидела, думала, вспоминала, а ничего хорошего так и не вспомнила. Жизнь пронеслась как один миг, а что в ней было стоящего?.. В школе я была настоящим заморышем, которого все дразнили, но это в первом классе. Причин для оного было много, начиная с года обезьяны, в котором я родилась и заканчивая моей удивительно подходящей фамилией: Читаева. И самое забавное в этом то, что обезьянами по гороскопу в классе были практически все, а вот «Мартышкой» почему-то, любя называли только меня. Были и смельчаки, которые решились назвать меня ЧИта, но так просто им это с рук не сошло, за что некоторые имели в своём архиве подбитые глаза и разбитые губы, а я получила славу драчуньи. Но уже во втором классе всё исправилось и меня стали называть никак иначе как ЧитА, точнее, чередовали это с Мартышкой, но я не обижалась, потому что во мне от предков-обезьян было гораздо больше, чем во всех остальных ровесниках. Я была живой, подвижной, задиристой, не любила и не желала отмалчиваться. Меня за эту правду, которой я кормила всех на завтрак, обед и ужин, невзлюбили учителя, завучи и даже директриса, но это уже было во мне, и изменить я ничего не могла.

Много чего было, но я помню один случай за который сейчас действительно становится стыдно: мы в младших классах ездили в санаторий, а так как фотоаппараты были тогда в диковинку и плёночные, то фотографий оказалось нещадно мало и деньги на их печать наша классная руководительница собирала с желающих приобрести кусочек истории. Прошла неделя, за ней другая, а потом на классном часу нам сообщили прискорбную весть о том, что плёнку, деньги, а вместе с этим и наши надежды на память о проведённых каникулах, бессовестно умыкнули из учительской сумочки в автобусе. И это мне показалось такой глупостью, мол, зачем кому-то наши фотографии, да ещё и не сделанные, что я не поверила, возмутилась (к сожалению была единственной), и спросила:

— А когда вы вернёте наши деньги?

Не знаю кто как, а я заказала полный набор и для меня, не работающей школьницы девяти лет, это были неплохие финансовые возможности. На мой вопрос учительница покраснела, но ничего не ответила, так как дальше пошло безразличное отвлекающее жужжание уже на другую тему и мой вопрос забылся. Правда, потом, учительница отвела меня в сторону и из своего кошелька достала нужную сумму, а я без зазрения совести взяла, ведь это моё! Правда, потом поняла, что деньги вернули только мне, но не расстроилась, просто не стала распространяться о «счастье», свалившемся на голову. Сейчас глупо полагать, что учительница действительно решила прикарманить наши копейки, но, зная их учительскую зарплату, да ещё немного накатив алкоголя, мои сомнения временно рассеиваются.

В шестнадцать лет я познакомилась с Эдиком, смазливым, стройным, хоть и чрезмерно худым задохликом. Внешность обманчива и на поверку он оказался натренированным и крепким, просто конституция такая. Для тех, кто не знает, конституция — это не только основной закон государства, но и особенности телосложения. Понапридумавают… будто слов им мало, а люди потом путаются. Так вот, быстренько забеременев, мы под шумок последнего звонка расписались и начали недолгую совместную жизнь. Сейчас я понимаю, что Эдик терпел меня слишком долго и его нервная система истощилась и пришла в упадок, но тогда мне казалось, что он во всём виноват, особенно в том, что не может обеспечить семью достойным существованием. Но когда Эдичка ушёл, я поняла, что жили мы не так уж и плохо, потому что стало ещё хуже. Дотянув последний оплаченный месяц на съёмной квартире, если так можно было назвать эту комнатушку, я вернулась в родные пенаты на радость маме. Она радовалась долго и, что важно, громко, поэтому, пока буря не утихнет, я оставила Андрюшку у добрейшей соседки Марь Иванны. И только после этого поселилась с ним на положенных по закону семнадцати метрах двухкомнатной квартиры, свергнув маман с уже обжитой после моего переезда жилплощади.

Радовало во всей этой ситуации лишь то, что я не додумалась бросить институт и старалась везде успеть, с моим-то запалом и характером, я бы потянула и больше, да больше никто не предлагал. На скромную стипендию, пенсию по утрате кормильца (условно я называла это пособие матерям-одиночкам именно так), которую мне назначили до конца обучения, и детское пособие, я и содержала нашу маленькую семью из двух человек. У мамы деньги не брала принципиально, демонстрируя свою независимость, пока не получила мокрой половой тряпкой по лицу со словами:

— Я тебе что, чужая?!

Больше не выпендривалась и жить мы стали намного лучше. Про Эдика слышала, будто он уехал в Москву, но особо не мечтала по этому поводу, не такой он человек, чтобы дважды в один и тот же комсомол вступать. Его родители тоже не волновались, как там их кровиночка, единственный внучок поживает, а я и не расстроилась. Нисколько. А когда пошла на работу поваром, всё вообще стало замечательно, так вот замечательно и до сих пор.

Взгрустнула, едва не всплакнула, губы поджала, а на часах уже половина одиннадцатого. Пока всё закрыла, добралась до дома, так и вовсе полночь. Андрей спал, видимо, нагулявшись, а я отправилась в царство Морфея вслед за ним, чтобы уже следующим утром, а пташка я ранняя поэтому и утро наступит очень скоро, отправиться на завоевание или, правильнее сказать, на осаду крепости по имени «Гоша», с последующим заключением его в надёжные оковы под названием «дружба». И направиться туда я собиралась не с пустыми руками.

Встав на заре, срочно выехала по месту работы, привела себя в полный боевой порядок: убрала полосы под непроницаемый колпак, тщательно вымыла руки и улыбнулась новому дню и это не блаж, а неизменный атрибут успешного повара. Только душевное спокойствие и равновесие помогает сосредоточиться и из просто вкусного блюда сделать шедевр кулинарного искусства.

Шедевр сегодня обещал быть острым и очень острым. Одно полюбившееся мне мексиканское блюдо, название которого я не могу вспомнить, а рецепт не могу забыть, придётся как нельзя кстати. Я буквально под пытками выведала его у повара из жаркой Мексики, споив его нашей водочкой да под солёный огурчик. Бедный мучачо не только английский язык забыл, но и родной, который я всё равно не знала, поэтому все секреты приготовления он выдавал мне исключительно в момент приведения себя в божеский вид под ледяным душем.

« — Выпусти меня, пожалуйста. — Кричал он, корчась под упругими струями воды.

— У тебя есть только два варианта выбраться отсюда живым. — Отвечала я ему.

— Что ты хочешь? — Плакал он, понимая, что живым действительно не выберется. Ничего не напоминает? Даю ассоциацию: Гоша, Гоша…

— Говори. — Крикнула я и он сказал. Сказал всё, даже то, что говорить не планировал, правда, потом удивлялся, как такая хрупкая и безобидная на вид русская, могла вытянуть из упрямого и сильного мексиканца то, что не могут вытянуть из него уже много лет подряд лучшие рестораны мира.

Рецепт оказался редким, с секретными ингредиентами, которые он же мне и поставляет по «старой дружбе» и это блюдо умеют готовить уже два человека в мире: он и я.

Заранее выяснив расписание «любимого» инспектора, приехала в офис, неся перед собой ароматное и горячее блюдо. Глупая официантская привычка нести всё перед собой, которая однажды стоила мне вкуснейших печенек на этот раз не принесла непоправимых последствий. Я всё донесла в целости и сохранности, без приглашения, минуя секретаршу, завалилась в кабинет, аккуратно поставила блюдо на рабочий стол, выгоняя опешивших посетителей, и, прикрыв попкой дверь, обворожительно улыбнулась.

— Я думал, что вы пошутили, Лариса. — Понуро вздохнул Гоша и уставился на источающее божественные ароматы, но пока ещё загадочное для него блюдо.

— По поводу?

— По поводу того, что найдёте меня.

— С чего бы мне шутить такими вещами? — Тут я прищурилась. — Или ты всё-таки не оплатил вчера мой счёт?

— Что ты, как я мог?! — Резко перешёл он на личности, хотя до этого пытался держать дистанцию. Видимо, уже свыкнувшись с той мыслью, что я не отстану. — Ты на меня так посмотрела, что я бы не осмелился.

Сейчас я поняла, что голос этого хлюпика, хотя таковым он и не был, приятен, более того, кажется, за эту ночь не только он свыкся с этой идеей, но и я сама. Но у меня долг перед родным рестораном, я обязана быть стойкой и выносливой, поэтому быстро разогнала рой ненужных мыслей и принялась организовывать обед на одну персону. Почему на одну? Да потому что я не могу себе это позволить, всем вокруг объясняю, что сижу на диете и это будет жестоким ударом по ней, но мы-то с вами знаем, что мне, тощей от рождения, полнота не грозит. А на самом деле воздерживаюсь оттого, что не могу остановиться, когда пробую это чудо и сметаю всё в гордом одиночестве, не давая остальным шанса даже попробовать. А организовать обед это вам не щи в тарелку наплескать, здесь всё должно быть разложено по своим местам. Поэтому, красиво выложив обед на тарелку правильной формы, украсив это зеленью (которая в рецепте не предусмотрена, но блюдо выглядит лучше, чем без неё), с нужной стороны положила вилку, с другой — особого рецепта лепёшку, налила в стакан горячий напиток, который идёт в комплекте и помогает потушить жар в желудке, если вдруг кому-то не пошло острое. В процессе заметила его настороженный взгляд, и при этом азартно горящие глаза.

— Надеюсь ты не страдаешь ЯБЖ? — С тоном врача с двадцатилетним стажем уточнила я.

— Нет, а что это?

— Ну, нет, значит, нет, если бы страдал, то уже знал бы об этом наверняка. Приятного аппетита.

— Спасибо. — Улыбнулся Гоша, сверкая едва заметными ямочками на щеках и я растаяла, как примерная жена подпёрла подбородок кулачками, локти при этом упирались в столешницу, а на лице тупая улыбка, которую, как ни хотела, скрыть не могла.

Сын уже давно привык, что готовлю я хорошо, поэтому особо не восторгается, а видеть то, как поглощают мою стряпню посетители ресторана я не могу, потому что не отхожу от плиты и разделочной доски. И в редких случаях, когда меня всё же вызывают, чтобы поблагодарить за труды, но это, чаще всего, особо культурные европейцы, у которых так принято, я могу посмотреть на довольные мордашки. А вот наши люди другие, у меня иногда складывается такое чувство, что они приходят пожрать и им всё равно, что я положу на тарелку. Но это ненужное отступление, поэтому вы можете его пропустить мимо глаз и ушей, это говорит обида, но она моя, личная, и больше никого не касается.

— Вкусно? — Улыбнулась, пялясь на то, как он доедает.

— Очень. — Улыбнулся Гоша в ответ и я разомлела. — А ты же говорила, что не умеешь готовить. — Опомнился он и… что я там говорила? Разомлела? Забудьте, это в прошлом, я снова вспомнила, зачем сюда пришла.

— А я и не готовила, я заказала это в любимом ресторане, просто захотелось побаловать тебя. — Невинно водила я пальчиком по столу. — Ты ничего не имеешь против ресторанной еды?

— Я ничего не имею против вкусной еды. — Уточнил мужчина, вытер губы льняной салфеткой и смотрел на меня с обожанием. — А ты пришла только для того, чтобы меня накормить?

И вот мне интересно, он спросил это, потому что ему со мной хорошо и он хочет чего-то большего или, наоборот, опасается, что просто так я его не оставлю?

— Нет. Я хотела, чтобы ты привыкал ко мне.

— Уже привык, — добавил улыбку, которая меня расслабляет, — но сейчас мне нужно работать. — А это уже так серьёзно, что я почувствовала укольчик совести, за то, что отрываю от работы такого важного и делового сотрудника.

— Тогда я зайду к тебе завтра. — Пропела напоследок и снова послала прощальный поцелуй.

На выходе погремела уже пустыми плошками, поморгала секретарше, давая понять, что её шанс устроиться в жизни она безнадёжно профукала и удалилась в неизвестность, в которой не знаю: ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ!

Несмотря на опасения, работёнка нашлась быстро, даже слишком. Не успела я выйти из здания инспекции, как позвонила Аллочка и предупредила, что нам уже везут сантехнику, нужно принять. И я приняла. Потом всё подписала, потом раздавала ЦУ, вызванивала уборщицу, которая готова в течение недели убирать за рабочими, потом ещё много-много всего по мелочи и день закончился.