Стервам слова не давали

Юлия Флёри, 2016

Новая влюблённость это хорошо, ответное, взаимное чувство – прекрасно, но что делать, если возлюбленный ведёт себя отстранённо? Можно, например, попытаться уловить скрытый смысл его тонких намёков, но если эти намёки настолько прозрачны, что улавливать в них, по сути, нечего? Что, если решительных шагов сам он не предпринимает, а встречные расценивает как нечто неприемлемое? Мужчины существа сложные, женщины – непонятные, невероятные, а когда мужчины и женщины становятся одним целым, рождается новая, необузданная стихия.Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Не люблю жару! И дождь не люблю, и мороз. Но жару больше, потому что всё вокруг плавиться, излучая ещё большее, но уже переработанное тепло. Я по-настоящему мучилась душой и телом, пока добиралась от машины до спасительной прохлады ресторана. И совсем не важно, что там пройти-то всего ничего. Не люблю и всё! Вошла, нахмурилась, так как не увидела должной имитации трудовой деятельности, а мои сотрудники висели на барной стойке, словно сонные мухи. Будто не я, а они только что с этого пекла. На мои хмурые брови даже не отреагировали, и изнутри как-то сразу подскочила температура, в разы превышающая ту, что я только что перенесла.

— Какого чёрта?!

Скорее, возмутилась, нежели крикнула я, шмякнула сумочкой о ближайший столик, скрестила руки на груди и приняла угрожающую позу. Но, видимо, она была не такая уж и угрожающая, потому что эти «мухи» не то, что не испугались, они даже не пошевелились! Собственно, пугаться они и не должны, не этого я добивалась, но уважать могли бы и более наглядно, по крайней мере, раньше справлялись.

— Лариса Витальевна, нас закрыли. — Вымучено пискнула администратор Аллочка.

Милейшая особа, от одного вида на которую у большинства клиентов пропадают претензии, причём, как у мужчин, так и у женщин.

— Что значит закрыли, почему?! — Не меняя позы я выделила её из толпы, бесповоротно определяя жертву. Аллочка как-то сразу подобралась и принялась активно жестикулировать в слабой попытке рассеять моё внимание.

— Приходил инспектор пожарной охраны, только не Дубин, который бывает обычно, а самый главный. Помните, тот, который с усами? Правда, он сейчас без усов, но всё такой же придирчивый и…

— Стоп! При чём здесь вообще усы?! Что он хотел? У нас масштабная проверка была две недели назад.

— Я ему так и сказала, а он всё пишет, пишет протокол, головой покачивая, отвечает, мол, внеплановая. Прошёлся по помещениям, черканул что-то пару раз в блокнотике. От кофе отказался, от воды тоже, выписал какие-то квитанции и сказал, что мы закрыты до исправления несоответствий.

— Что значит несоответствий?! У меня всё по последнему слову техники! Почему не позвонили? Где Лёня?! — Метнулась в сторону кабинета директора, но вовремя осеклась.

— Леонид Михайлович с женой на курорте. Уже неделю как. — Заговорщицким шёпотом уточнила Аллочка, чем меня смутила: смотрела так, словно я в их постель влезла.

— Нет, а, подлец! — Махнула разом целый стакан воды, который Аллочка, подходя ко мне, предусмотрительно держала в руках. Нервно сглотнула, села на стул, который, видимо, так же, именно для меня стоял посреди зала, тут же презрительно огляделась: подхалимы! Наизусть знают.

— Он с документами приходил, всё по правилам. — Снова пискнула Аллочка, но под моим взглядом смолкла.

— Да я про Лёню! — Устало махнула рукой. — Почему у него три отпуска в году, а у меня ни одного? И как всегда не вовремя.

— Потому что нам без вас край, Ларисочка Витальевна.

— Подхалимы! — Озвучила я свои мысли, бурча куда-то в пол.

Решительно подскочила, бегло оглядела присутствующих, которые теперь осознали весь масштаб катастрофы и повжимали головы в плечи.

— Лариса Витальевна, вот, — протянула Аллочка небольшую квитанцию, — он оставил.

Мне предложили какие-то писульки с каракулями на них, которые некто наивно приравнивает к буквам. Но я прочла и, о чудо, даже поняла, чего же от меня требуют. Брови поползли вверх от удивления и я зло погримасничала над бумажками в своих руках.

— Негодяй! — Мстительно топнула каблучком.

— Это вы про Леонида Михайловича?

— И про него тоже. — Внимательно посмотрела на лица вокруг, вздохнула. — Значит так, сегодня второе… значит, до конца месяца все отправляются в оплачиваемый отпуск.

Тут же услышала вокруг себя нервные смешки, ахи и охи — радуются они. А кто бы не радовался, получив отпуск в самом жарком месяце лета, июле? Только идиот… ну, и я с ним за компанию.

— Но там дел на неделю всего…

— Я вижу, ты, Аллочка, в отпуск не хочешь. — Уставилась на девушку, давя ту взглядом, знаю же, что хочет, только не может: кредит, мама и маленький ребёнок, которого она, любя, зовёт спиногрызом. — Он оплачиваемый, если ты вдруг не расслышала.

— Я расслышала, но ведь кто-то вам должен помогать. — Вкрадчиво предложила она и хитро сверкнула глазами. Ну, плутовка, погоди.

— Я так понимаю, кто-то хочет получить сверхурочные?

— А что, можно ведь и сантехнику за этот месяц поменять, вы давно хотели.

— Помню, — враждебно покосилась на чрезмерно предприимчивую Аллочку, — я тоже об этом подумала… Ладно, оставайся.

Милостиво позволила, понимая, что этой лисе придётся заплатить двойной оклад. Но ведь и без помощника никуда! Подлец Лёня вместе с собой на отдых утащил мою лучшую подругу, бухгалтера и человека, который отвечает за мелкие организационные вопросы, в одном лице. А так же Люда приходится ему законной супругой.

— Ничего, я ещё устрою вынос мозга этому крохобору, бюрократу и чинодралу, — мстительно прищурилась я, холя и лелея свои ненавистные чувства. — Он у меня ещё попляшет.

Что именно собиралась сделать, ещё не придумала, но определённый план хотя бы для выяснения обстоятельств уже присутствовал и, махнув своими длинными ресницами (хотя чего скрывать, это единственная длинная часть моего убогого организма, поэтому уточнения излишни), топнула ногой. Разогнала по домам всех зевак, откровенно скучающих личностей и принялась за работу, а было её, несмотря на внезапное закрытие, вагон и маленькая тележка. Созвониться со всеми поставщиками, договариваясь о временном прекращении поставок, а это, как вы понимаете, срыв контрактов, но я ведь в меру обаятельная и привлекательная, да и ссориться со мной себе дороже, поэтому санкции даже по договору минимальны. А после личной беседы, пусть даже по телефону, и того меньше. В итоге цифры можно смело приравнивать к нулю. Ещё как-то нужно растасовать скоропортящиеся продукты, что тоже весьма и весьма проблематично, в этой ситуации спасает сеть закусочных, недавно приобретённые Лёней. Ах, Лёня, Лёня, ну и нюх, ну и проницательность! Сам улизнул, но ходы для моего позорного отступления организовал. Спасибо тебе, Лёня, огромное, не зря ты когда-то предпочёл меня всем остальным и пригласил в кино.

Чтобы было понятнее, что в этом удивительного, поясню, что Лёня славился некогда как самый красивый парень института. Высокий, статный, с глубокими карими глазами, прямым носом и пухлыми губами. Жгучий брюнет под два метра ростом. А я, мелкая, невзрачная, метр шестьдесят два без кепки и других прибамбасов, тощая, и без макияжа — настоящая моль. В довесок к такой вот замечательной мне, малютка (на то время) сынок, пришибленная на всю голову мама, дрянной склочный характер и двухкомнатная квартирка в не самом лучшем районе города. Но Лёня молодец, Лёня мужик! И под многочисленные недоумённые взгляды в тот знаменательный день он подошёл ко мне, двигаясь, как ледокол «Ленин» сквозь толпу танцующей бесноватой молодёжи нашего института, сопровождаемый странными возгласами и громким свистом, остановился напротив и улыбнулся. Боже, этой белозубой улыбки я не забуду никогда!.. Как и разочарования, которое испытала чуть позже. Но в тот момент прибалдела и наслаждалась, как с завистью смотрят нам вслед, как меня сверлят взглядом его бесконечные поклонницы. Фильм, правда, подвернулся не самый удачный, но Лёнино присутствие скрашивало все шероховатости того прекрасного весеннего вечера. И после, когда он провожал меня домой на такси, ведь в одиннадцать в этот район автобусы уже не ходили, скромно улыбался, нежно гладил ручку, а на прощание спросил:

— Слушай, Ларис, ты ведь меня познакомишь с Люсей?

В тот момент моё сердце разбилось о гранит его непонимания и я ответила:

— Конечно, Лёня, когда тебе будет удобно.

Вежливо улыбнулась и тут же выдала всё, что о нём думаю. Он помялся с ноги на ногу, торопливо извинился… раз пятнадцать, а потом попорхал на крыльях любви домой, так как пока мы выясняли отношения, а это было бурно, громко и неповторимо, таксист свинтил, якобы забывая, что молодой человек уже оплатил обратный путь.

Оказалось, что Лёня Краморов, безнадёжно влюблён в единственного человека, который мог вытерпеть всю тяжесть общения со мной, в Людочку Голубеву. Ту самую, идя с которой по улице, мы нередко смахивали на маму с дитём. Она — высокая, крупная, сероглазая блонди с длинными ножищами, сорокового размера стопой и беззаботной улыбкой несмотря на абсолютное отсутствие личной жизни, и я, хотя про меня вы уже слышали. Так вот, влюблён в неё он был ещё с первого курса, только вот Люда не замечала его в упор (но это по Лёнькиному мнению), а на самом деле, так же сохла по Лёнчику, как и вся прекрасная половина института. И в этот вечер я поняла, что судьба в очередной раз обошла меня стороной. Поняла, вздохнула, пожала тощими плечиками, посмотрела ему вслед и окончательно убедилась, что мой бывший муж, такой же недоделанный внешне, как и я, был идеальной парой, только недолго. И на Лёниной с Людой свадьбе я была главным действующим лицом. Но не только потому, что числилась подружкой невесты, а потому что Лёнин друг, такой же красивый и здоровенный, как-то решил, что весь вечер сопровождать свидетельницу ему ни к чему. Да, и решил он это как только мы вошли в банкетный зал и стал нагло ухаживать за кем-то из гостей. Уже через две минуты он и эта гостья о таком неправильном решении пожалели. Был безжалостно избит мной же, как, впрочем, и гостья, а ответить не посмел, потому что меня убил бы первый щелбан. Тогда Лёня сурово нахмурился и я, как маленькая пиявка, повисла на плече свидетеля… он уже не был против. С того знаменательного дня со свидетелем мы не виделись. А вот с Лёней дружбу продолжили. И не только потому, что Люда пригрозила ему своим внушительным кулаком, просто он по-своему меня любил… наверно… я на это очень надеюсь.

Вскоре после выпускного я не пошла искать работу по модной в то время профессии менеджера, а поступила в кулинарное училище. Это хоть и не было моей давней мечтой и идти в училище после ВУЗа смешно и глупо, но это нервное… я была должна.

И вот, дослужилась до шеф-повара ресторана за кратчайшие сроки. Талант, что тут скажешь! А когда предыдущий начальник семь лет назад рискнул ущемить меня в правах, я махнула на него рукой, хвостом и громко хмыкнула. Правда, этот звук был заглушён не менее громким хлопком двери, которую я не удержала, уходя. Напоследок поскандалив, я простила его и забыла навсегда. А ещё я не позволила вякнуть Лёне, который на свою голову решил заделаться ресторатором, что у него уже есть шеф, а вездесущая Люда меня в этом полностью поддержала. И вот я та, кто я есть. Но теперь ещё и совладелица, потому что Лёня не захотел меня отпускать на вольные хлеба. Прикипел, наверно. Ну, просто никогда не поверю, что в этом был какой-то корыстный умысел…

Но я отвлеклась, к делу! С продуктами я разобралась, с бухгалтерией разберётся Людка, когда приедет, с новой сантехникой определилась, с требованиями пожарников ознакомилась, служащие довольны и Аллочка благоразумно не мозолит глаза. Конечно, это далеко не всё, но остальные подробности пусть останутся моей профессиональной тайной. И пока я разгребала образовавшийся завал, план внезапных действий влез в голову сам собой. Так забавно… он там так уютно устроился, словно ничего прежде в этой голове не водилось. А план сам по себе был до неприличия прост: довести инспектора пожарной охраны до белого каления.

Для начала я отправилась в ту самую пожарную инспекцию, дабы лично убедиться в целесообразности внеплановой проверки и не суть важна, что это незначимая на данный момент деталь, мне она необходима. Секретарь вежливо сообщила, что начальник сейчас обедает, показала все необходимые документы, «обрадовала», что нормы ужесточены, чем и вызвана проверка и, как раз под это ужесточение мы и попали. В ответ на все бессмысленные возгласы, будто об изменениях нас должны были уведомить в письменной форме и, желательно, заблаговременно, она отправила меня на три весёлых буквы. Но не на те, которые неприличные, а в кафе «Луч», расположенное за углом. То самое, ставшее временным пристанищем главного пожарного инспектора города.

Заметив это кафе, и никак не за углом, а на противоположной стороне улицы, я трижды отплевалась на секретаря, которая меня дезинформировала. А что, если бы я начала кружить вокруг здания, в поисках этого кафе за углом?! Полная безалаберность и безответственность и нет ничего удивительного, что с такими работниками у нас плохие дороги. Не в тему, но сейчас я готова припомнить всё.