Дорожные работы по наследству

Юлия Фирсанова, 2024

Работа есть всегда – это не только рекламный лозунг, а правда жизни. Даже если ты вдруг оказалась не студенткой третьекурсницей, а некой реш-кери из прекрасного замка. Потому как к замку прилагается куча всякого разного: загадочный артефакт Архет, обязанности по его применению, странные красавчики-эльфы под опекой, плетущий интриги Круг Князей, маньяк-охотник с хвостом, дядюшка-некромант. Так, стоп! Продолжать можно долго, а работать кто будет?

Глава 11. Коронация по-эльфийски и ее последствия

Я хихикнула и легонько щелкнула братца по соблазнительному кончику острого уха. А он даже не возмутился, только сдвинул пшеничные брови и поделился шепотом, сомневаясь в собственном здравом смысле:

— Оно меня зовет.

— «Оно» — это плохо, я Кинга в реале не хочу и клоунов терпеть не могу! — тут же отреагировала я, а брат прыснул, мотнул головой и исправился:

— Я про дерево.

— Иди, — коротко посоветовал Чейр. — Так надо, аэр!

— Аэр? — уточнила я, пробуя на вкус и заодно требуя перевод почему-то смутно знакомого термина.

— Если зовет средоточие Дивнолесья, — охотник кивком указал на величественное дерево, монополизировавшее поляну, — значит, воистину аэр, Владыка Леса, иной голоса Древа явственно не услышит. Я был прав в своих предположениях.

— О, проверка вызова заодно идет, как проверка крови и соответствия кандидата на должность? У нас Архет, у них — «здравствуй, дерево!» — невольно я снова хихикнула над абсурдностью ситуации. Разговариваешь с деревом — ты принц эльфийский, не разговариваешь — никто и звать тебя никак. В сторону вопрос разговора с зелеными насаждениями по причине психической нестабильности.

Но шутить вслух я не стала. Смысл? Лён никого больше не слышал или не желал слушать. Он ломанулся к дереву, как к потерянному в младенчестве родственнику, и обхватил его ствол. Ствол был великоват для полноценного обхвата раз эдак в пять-семь, может даже десять, поэтому братец не кролик, хоть и с ушами, не столько обхватил дерево, сколько распростерся на нем по вертикали, как большой лягух.

То ли так было положено, то ли Лён задел какой-то скрытый сучок, но обнимашки возымели странный эффект. Списала бы на галлюцинации, так ведь ничего сейчас не ела и не пила. Дерево пришло в движение. Не банально листочками зашевелило или ветвями, как от сильного ветра. Все оказалось гораздо круче!

Метаморфозы начались со стволом лесного гиганта. Для начала в нем появилось что-то вроде большого дупла для белок-динозавров, потом кора и вовсе потекла горячим воском, образуя древесный трон. Натурально! Сиденье, подлокотники, спинка — все из листьев, ствола, ветвей. И на эту живую сидушку полудобровольно, полуподневольно усадили Леньку. Часть тонких ветвей сверху свинтилась в рогато-ветвистый венец и оказалась нахлобучена на взъерошенную голову очумевшего братца.

— Ого, ты, брат, и олень! — восторженно выдохнула я.

— Я тебе что, Поттер? — вяло возмутился Лёнька, чуть пришедший в себя, пытаясь ерзать на троне, и, кажется, средоточие Дивнолесья его услыхало и осознало оплошку в дизайне.

Рогато-веточное, клонящее голову к земле недоразумение оперативно трансформировалось в весьма стильный, вполне себе мужской венец из веточек и листиков. Оставшись нахлобученным, украшение продолжило процесс украшательства себя, обзаведясь белыми, золотыми и серебряными цветами с ноготок на моем мизинце величиной. Ничего так, величественно получилось, во всяком случае, лучше рогатого ужаса. И Лёну шло! Даже в своей растянутой домашней футболке и драных джинсах он стал очень представительно выглядеть.

На сем знаменательном событии представление не закончилось. Лёньку дерево держало «короной» и «троном», а на полянке, как грибы после дождя в ускоренной съемке — чпок, и здесь! — начали возникать люди. Хотя нет, все-таки эльфы. Уши уж больно приметные имелись у всё прибывающих и прибывающих длинноволосых и изящных кадров разной степени потрясения и даже, судя по округляющимся по-анимешному глазкам, офигевания.

Причем у средоточия явно имелся какой-то особый пунктик на фиксацию гостей. Потому что почти все явившиеся оказались в разной степени спутаны, кто до колен, а иные даже выше, яркой газонной травкой, подросшей как на лошадиных дозах удобрений. Лишь троих трава не тронула — одну девицу с удлиненной стрижкой каре и парочку пепельных блондинов, чьи волосы были заплетены в косы. И от них почему-то отшатнулись все гости полянки, несмотря на добротную фиксацию в травах.

— Мой аэр, Дивнолесье снова в дланях надежного Владыки! — первой отмерла и раскрыла рот эльфийка. Молодая на вид, но с бледно-бледно-голубыми, будто выцветшими от времени глазами.

У нее в волосах, как и у Лёна, имелся стильный венок из веток и травы, только он стремительно усыхал, переходя из состояния первой свежести к готовому гербарию. «Эй, да не прежняя ли это правительница из Фаэль? Скорее всего!» — решила я. А старушка-эльфийка закончила речь о передаче власти и с умиротворенным достоинством опустилась на колени прямо в траву. Руки же протянула раскрытыми ладонями в сторону древесного трона. Никакого недовольства от бывшей правительницы не шло, скорее гордая радость атланта, ухитрившегося не уронить небесный свод в ожидании припозднившегося сменщика.

Примеру склонившейся дамы последовали все, кто был на поляне. Ветром, шепотом, птичьим щебетом, шорохом листвы пронеслось по лесному тронному залу: «Аэр, Владыка, аэр, Чертог Листвы приветствует истинного Владыку…»

И лишь трое остались стоять, не считая меня и Чейра. Девушка с каре и парочка длиннокосых блондинов. Они вроде и хотели принять позу присяги, да трава не пустила, молниеносно оплетая в столбы.

— Киградес, в лице ригаль-эш Алиры приветствует аэра Дивнолесья! — вдруг, дождавшись паузы, торжественно выдал Чейр.

«А чего, надо было речь толкнуть?» — сконфуженно нахмурилась я, чувствуя себя полным нулем в светских правилах и межмировом этикете.

— Я рад видеть мою названую сестру Алиру в этот торжественный день. Ныне и всегда она желанная гостья в наших чертогах, — выдал с древесного трона Лён. Судя по его округляющимся зеленым глазам, выдал, не осознавая, что говорил, в такт шелесту венка на голове.

Или?!. Ну конечно, он же сейчас фактически за пультом управления Дивнолесья сидел, поэтому видел и понимал все иначе, чем понимал бы, находясь сам по себе. Это как я с Архетом и я без Архета — две большие разницы. Только моя связь с артефактом касается прокладывания путей между мирами и в мирах, а у Лёна все на подключение к Лесу заточено. Потому мне артефакт таких бонусных подсказок не выдает. Обидно, да!

— Владыка, в дланях твоих наши сердца, — промолвила стриженая девушка, склонив голову. Два ее спутника покорно продублировали жест. Иной позы смирения они принять не могли из-за мешающей растительности.

Лён моргнул и помрачнел, вцепившись в подлокотники трона. И вдруг все застыло. Даже листва прекратила шуметь гимн во славу аэра. Замерли все эльфы, словно выпали из русла времени. Братец соскочил с трона и выпалил, отчаянно сжимая руки в кулаки:

— Лирка, что делать? Я не хочу убивать! Не хочу начинать с крови! Они же не виноваты ни в чем!

— Эй, ты чего, время тормознул? — удивилась я стоп-эффекту.

— Нет, все замерло лишь для них, — Лен мотнул головой на присягающих эльфов и почесал голову под венцом, устроившим ему стоп-паузу.

— Оки-поки, а в чем проблема-то? — попыталась понять я. Зачем вообще кого-то убивать? Никтож ни на кого не покушался.

— Девушка — невеста отвергнутого Дивнолесьем Владыки из рода Диэр. Он сел на трон, но встать не смог. Лес платой за попытку забрал его и весь род, кроме этих двоих, назначенных блюстителями чести невесты. Они ж даже с заговорщиками не мутили, только девчонку защищали. Тут сложно, — братец снова почесался, будто блохи его кусали или мысли. — Она еще не Диэр, но уже не Ноэль. Застыла посередине, как муха в янтаре, и они как блюстители — тоже, потому и не ушли с родом, которого больше нет.

— Жестко тут… — напряглась я, опасливо думая, если у светлых эльфов так, то как у реш-кери. Их-то добрыми никто никогда не именовал.

— Лес не добр и не зол, он Лес, а этим троим более нет места в его пределах. Чертог Листвы не примет их присягу. Я их должен убить. Меч Лес готов вырастить, и кровью напитается поляна коронации.

— «Ра-ра, от крови растет трава?» — машинально щегольнула я цитаткой и предложила, пожав плечами: — Так пусть уходят из Дивнолесья. Убрать из Леса не значит лишить жизни.

— Не получится. Я ж сказал, сложно. Они связаны с Лесом узами, как и все лоэ-диэль, симбиоз как бы, не физический, а энергетический. Если я связь оборву изгнанием, то просто убью еще более жестоко, чем мечом, — Лён посмотрел на правую руку, где, помимо его воли, шустро проявился или пророс деревянный, но от этого не выглядевший безобидным, длинный клинок и прилип с ладони.

— Жалко, красивые ребята, — согласилась я с нежеланием братца начинать правление с кровавой жатвы и оскудения генофонда. Травке-то полезно, а вот живым двуногим эффект противоположный. Вроде как у эльфов вообще с рождаемостью не очень.

— Бери себе! — хохотнул Чейр, не испытывающий от всей кутерьмы ни малейшего напряга. Хвостатый адреналинщик снова развлекался. Жизнь каких-то случайных ушастиков, ставших жертвами обстоятельств, для него ни малейшей ценности не имела.

— Лирка, и правда, возьми! — на долю секунду замерев, с новым пылом взмолился братец, осененный то ли своей дурацкой идеей, то ли подсказкой с пульта управления Лесом.

— Как вы это представляете? — настал мой черед охреневать от тандема «бюро ценных советов». — Ты, Лён, сам только что сказал, что они с Лесом повязаны. А я ни разу не лес и даже не дерево.

— Я на тебя узы перекину. На Владеющую Архетом. Так можно! — выпалил братец, все больше округляя глаза от обилия ценной информации, поступающей напрямую в голову.

— Ага, коржики-пирожки, так твои эльфы и ринулись с разбегу на реш-кери работать, — скептически хмыкнула я, вспоминая неприязненное отношение дядюшки к лоэ-диэль и подозревая, что это чувство обоюдное. Политика политикой, но мы все-таки очень разные. Это что, я уже «мы» сказала? Мы? А с другой стороны, куда деваться от реальности, данной в ощущениях? Лён отныне эльф, я реш-кери.

— Мы пойдем, княгиня, если таково решение нашего аэра, это достойный выбор, — отмерла, переглянувшись с парой светлокосых юношей, несостоявшаяся невеста, чьи волосы были по цвету чем-то средним между ярким золотом и медью. Интересный оттенок, решила бы, что мелирование, да тут некому красить.

Лён тут же, почти торопливо, заверил всех остроухих, что готов послать их лесом, полем, лугом и любыми иными окрестностями в любую точку по выбору, только желательно побыстрее. Не зря торопил, деревянный меч в его ладони как-то уж слишком ретиво подрагивать начал.

Ну и что мне было делать? Убивать бездействием — это все равно убивать. А эти эльфы мне ничего дурного не сделали. Пришлось соглашаться:

— Давай, если получится, возьму с собой, а там разберемся, куда их пристроить.

Лён просиял, прикусил губу и насупился. Он так всегда делает, когда рисовать собирается или с математикой натуральный затык. Но учебника рядом не было, скетчбука и карандашей тоже, стало быть, братец занялся сейчас именно тем, чем сказал — перекидыванием связи. Что бы это ни значило.

Додумать ценную мысль я не успела: на груди вспыхнул Архет, и синхронно вздрогнула вся троица. С запозданием в несколько секунд вздрогнула и я, удивленно прошипев:

— Коржики-пирожки!

Потому что сразу поняла: у братца получился его «кидок» связи. Теперь я чувствовала этих троих так же четко, как хвостатого. Не знаю уж почему (экзотики, что ли, захотелось?), но ценный артефакт Архет счел эльфов полезным приобретением и свил между нами прочные нити. Пожалуй, им, даже не будь они эльфами, после моего решения ту опасную елочку кустарникового типа в замке Киградеса можно было бы трогать без критического вреда для здоровья, как коренным реш-кери. А уж выйти из родного Леса и не помереть от симбиотической разлуки — и вовсе без проблем.