Вместить в ладони бесконечность

Святослав Горелов, 2022

Бывший фрилансер Максим Данилин теперь работает администратором… в детском саду. Поразительно, но здесь нет ни детей, ни воспитателей. Да и обязанности его просты – сидеть за столом и ждать звонков. Казалось бы, занимайся своими делами да отдыхай. Но с каждым часом Макс понимает – с этим садиком что-то сильно не так. В стенах происходят странные вещи – слышится чей-то шепот, на кухне играет загадочное радио, передающее старые песни, а в коридорах откуда ни возьмись появляется странная и не очень добрая кукла. Вроде отсюда даже можно уйти – двери по-прежнему открыты. Вот только выйдя из стен здания, Максим попадает далеко не в привычный мир настоящего.

Увидеть мир в одной песчинке

И космос весь — в лесной травинке!

Вместить в ладони бесконечность

И в миге мимолетном вечность!

У. Блейк

Из мешка

На пол рассыпались вещи.

И я думаю,

Что мир — только усмешка,

Что теплится на устах повешенного.

В. Хлебников

Люблю этот город, но он молчит по ночам.

Безоружен, убит, своих похорон

безучастный свидетель,

Равнодушный к своим палачам…

Е. Белоконь

1

Если Максиму Данилину когда-нибудь сказали, что в свои тридцать лет ему придется работать в детском саду, он ни за что не поверил бы. Звучало это абсурдно. Чрезвычайно абсурдно.

— Нам нужен администратор, вы понимаете? Ад-ми-ни-стра-тор.

Голос мужчины по телефону сделал акцент именно на первом слоге.

С этим, явно неприветливым человеком, Макс собирался переговорить о возможном трудоустройстве, а номер, по которому он звонил, принадлежал детскому саду «Гамма развития». Согласно адресу в интернете, садик уютно располагался где-то в глубинах дворов паркового микрорайона.

А начиналось все просто.

С предложением работы неожиданно позвонил его друг — Самуил. Да, кому-то повезло с именем, а кто-то, как Максим, должен был довольствоваться абсолютно обычным, даже, можно сказать, типичным именем. Самуил — лучший друг Данилина еще с далекого детства, и сейчас уже давно работал в крупнейшей корпорации, занимавшейся информационными технологиями. Макс пока оставался свободным художником и не раз ломал голову — как можно работать год за годом в одном месте, с жестким графиком, имея, как правило, не самого адекватного и уж тем более справедливого начальника, да еще и кучу работы в придачу, после выполнения которой ты еле приползаешь домой?

Именно потому он спокойно, без всякого принуждения, трудился (или хотя бы создавал вид усиленного труда) фотографом-фрилансером и изредка пописывал (меткое определение его второго вида деятельности) рекламные тексты для множества похожих друг на друга сайтов сферы услуг.

Ноль ответственности,

Если вам не нравится мой текст, то это ваши собственные проблемы и ожидания

Никакого жесткого графика,

Я встаю и ложусь, когда захочу

И никакого начальника!

Даже представить страшно как некоторые руководители, да простят их небеса, орут на своих подчиненных просто так, ни за что.

А главное, ему за это платят, при том довольно неплохо. И, в общем-то, совсем плевать на девственно пустую трудовую книжку.

Звонок Самуила потому стал большой неожиданностью. Он позвонил воскресным вечером — по телевизору шли бесконечно-длинные итоговые новостные выпуски, на кухонном радио усталый диджей с ужасом вещал о приближающейся рабочей неделе, а за окном мрачными тенями наступал самый холодный и темный период осени. Максим ненавидел вторую половину осени. Время и состояние души, когда не хотелось ничего. Даже жить.

— Ты не хочешь, наконец, устроиться на работу? — протараторил бодрым голосом рекламного агента друг. — Официальную, с устойчивым окладом?

Это «наконец» в связке с «устроиться на работу», особенно первое слово, уже звучало гадко и издевательски, пусть и от самого близкого друга, но Макс никак не отреагировал. Друзей не выбирают. На них не обижаются и все им прощают. Тем более, когда они предлагают тебе хорошо оплачиваемую работу.

— Есть детский сад «Гамма развития», туда срочно, ты понимаешь, СРОЧНО требуется администратор. Записывай скорей телефон и звони!

Между тем Данилин размышлял про себя, какой месяц гадливее — октябрь или ноябрь? Наверное, все же ноябрь.

— Макс, ты слышишь? Ты позвонишь?

— Слышу я. Хорошо, позвоню.

Надо было как-то отвязаться от настырного друга. Где он и детский «садик»? Несусветная глупость, а не работа, пусть и официальная! На клочке бумаги из вежливости номер он записал. И через секунду отправил клочок в мусорное ведро, которое не выносилось как минимум неделю, благодаря тому что наполнялось в основном пластиковыми бутылками, фантиками и множественными пакетами «ваш легкий суп за три минуты» и «каша-минутка за 5 минут!», не издавая неприятных запахов.

Детский сад, блин. Взрослый мужик будет работать в детском, мать его, саду!

Это все звучало настолько глупо, насколько и невероятно. И он очень быстро забыл разговор, буквально похоронив его в своей памяти.

Спустя два дня после того разговора Макс с невозмутимым спокойствием гулял по городу. В воздухе медленно продолжал плыть своим холодным дыханием октябрь. Есть три негласных измерения осени — все по числу месяцев. Сентябрь — это тоска по ушедшему лету и относительно сносная погода. Октябрь — своеобразная подготовка к мрачному ноябрю, дожди, первый снег, ветра и пронизывающий холод. И ноябрь — самый тоскливый, самый темный и нудный месяц в году, когда не хочется даже нос высовывать за порог входной двери.

Самуил накануне звонил раз пять, оставил сообщение в голосовой почте, настойчиво интересуясь «как прошло собеседование?» Никак и не прошло. Максим проигнорировал сообщения и подивился странной настойчивости друга.

Какое же ты имеешь отношение к этому садику, дружище? Почему так хочешь, чтобы я там работал?

Вопросы оставались без ответа.

А потом его взгляд случайно упал на фонарный столб.

Детский сад «Гамма развития» СРОЧНО ищет администратора. Оплата своевременна. График работы — двое суток через трое. Номер для записи на собеседование — 8904…

Тут Максим подумал, что таких совпадений не бывает. В голове появилась мысль — возможно, все не так уж и плохо? В конце концов, ничего не стоит просто позвонить и спросить, что да как. Основной «работе» это никак не повредит. Графика и плана работ у него там нет и отродясь не было. Отчеты и планы — вот он, печальный удел офисного планктона.

Он уже прошел с пару десятков метров и решил вернуться к тому столбу, чтобы переписать номер. Найти клочок бумаги, где он записал номер со слов Самуила, вряд ли представлялось возможным. Разве что рыться в мусоре. Но подойдя обратно к столбу, на котором он пару минут назад видел объявление, Макс оказался неприятно удивлен.

Объявления там больше не было.

Вернее, объявление было. Целых два. Первое предлагало услуги сантехника и «любые виды работ по дому», второе ненавязчиво рассказывало о новом интернет-тарифе крупной телекоммуникационной компании.

Про садик «Гамма развития» ничего нет.

Подумав, что это всего на всего не тот столб, Макс направился дальше по улице, и осмотрел еще с тройку столбов. Постепенно темнело, и фонари собирались вот-вот должны загореться своим призрачным ртутным светом.

Проклятое объявление словно испарилось.

Мне же не привиделось, подумал Максим, крутя головой в разные стороны. Ошибиться так сильно он не мог, поэтому переходить на другую сторону тихой улочки смысла не было. Столб с вакансией стоял здесь. Не в сотне метров, не на другой стороне — а здесь. Плюс-минус пару десятков метров.

Конечно, его мог кто-то сорвать — случайные прохожие на улице еще встречались. Листок могло оторвать и сильным ветром, который то и дело поднимался на улице, словно неся перемену погоды и приближающуюся холодную и снежную часть осени. Но не могло же объявление о вакансии просто так взять и испариться как пар из водопроводного люка?

Видимо могло.

Со словами «бред какой-то», Данилин отправился домой. Настроение упало, а главное, возможно неплохая работа (хотя неплохая работа для мужика в детском, мать его волшебницу, садике — это весьма спорное определение!) ушла прямо из-под носа. С другой стороны, возможно просто не судьба? И действительно ветер по воле случая сорвал это объявление и унес по улице подальше от Макса, чтобы фотограф ни в коем случае не дозвонился до этого садика и не смог попасть туда? Но в то же время, какой случай — он всегда сможет посмотреть контакты «Гаммы развития» в интернете или спросить у Самуила. Ну, скажет, что потерял телефон, друг не расстроится и не обидится. Нет, понятие «судьба — не судьба» здесь не работало. Может наоборот эта вакансия предназначалась именно для него, и ветер (если, конечно, это действительно был ветер) сорвал объявление, чтобы никто больше не позвонил? А Макс, уж так и быть, как-нибудь найдет телефон детского сада.

Все возможно. Абсолютно все.

Или судьба вместе с ветром наоборот наглядно показали, что лучше ТУДА вообще не звонить и забыть обо всем поскорее?

А вот это уже как раз бред, подумал Макс и отмахнулся от мысли. В мистику фотограф не верил.

Он вернулся домой, когда уже стемнело. Включил фоном телевизор, подключил чайник и сел за ноутбук. Ввел в поиске «Гамма развития» и посмотрел на результаты.

Правда, результат оказался всего один.

Ссылка на карту и указание адреса — детский сад «Гамма развития», улица Большакова, номер дома, почтовый индекс.

Телефона нет.

И никакой другой информации тоже.

Садик-фантом, честное слово.

Макс взял мобильный телефон и посмотрел в мессенджере чат сообщений с Самуилом. Немного подумал и набрал: «Привет, напомни телефон детского сада, пжлста!» Отправил сообщение.

И принялся ждать.

Но ответа не было. Через полчаса он проверил, нет ли новых сообщений. Но пока было пусто. Видимо Самуил вне зоны доступа. Ладно, делать нечего, придется ждать дальше.

Данилин отправился на кухню, с раздражением отметил, что мусорное ведро опять полное. Последняя обертка от шоколадки валялась рядом, уже не вмещаясь внутрь. Недолго думая, он решился вынести ведро на помойку. Время хоть как-то убить, гляди и Самик ответит. А потом можно будет выпить чаю и посмотреть по интернету какой-нибудь сериал. Или просто лечь спать.

Откуда это внезапно накатившее чувство сильной скуки? Такое, что буквально хочется выйти на улицу и бежать куда-то без оглядки, без цели, без маршрута. Просто бежать.

Действительно мистика, да и только.

На улице было уже совсем прохладно, и он пожалел, что не надел шапку. Пока дошел до мусорных баков, его просквозил ледяной ветер, едва не сбивая с ног. Когда он уже выбрасывал пакет в бак, налетел еще один сильнейший порыв ветра, отчего из пакета по дорожке разлетелось несколько фантиков и оберток. Макс загородился от выдуваемого мусора рукой, и тут ему буквально в руки ветер бросил листок. Данилин вышвырнул пакет в бак и был готов отправить туда же принесенный ветром скомканный клочок бумаги, как вдруг, приглядевшись, с удивлением и суеверным ужасом, увидел свой почерк и записанный телефон с названием:

Гамма развития, детский сад

Телефон 8904…

А чуть ниже было написано «Самуил» и пририсована рожица.

Вот скажи, что это не судьба, подумал Макс и сжал несчастный клочок в кулаке. Он совсем позабыл, что выкинул бумажку в ведро, и с тех пор его не выносил. Все это время номер телефона загадочного детского сада дожидался своего урочного часа среди мусора. Радостно зажав бумажку в кулаке, он вернулся домой, полный решимости следующим утром позвонить по номеру и узнать насчет работы. Скука внезапно отступила. Череда всех странных совпадений больше не пугала. А может, он просто старался об этом не думать.

Когда Максим Данилин засыпал, готовясь к насыщенному завтрашнему дню, он вспомнил, что на том клочке не писал имени Самуила и уж тем более не рисовал никаких рожиц. Но обдумать эту неожиданную информацию не успел и провалился в глубокий сон.

Утром он проснулся от того, что в комнате было жутко холодно. Вернее, сначала он даже не понял причину резкого пробуждения и неприятного дискомфорта, сковывавшего все тело. Через минуту до него дошло, что в квартире резко похолодало, и сейчас он практически дрожит от холода. Макс встал, недовольный и замерзший, поплелся к батарее.

Да твою же мать!

Батарея просто ледяная. Он даже руку поначалу отдернул — такой она была холодной. На улице между тем, о чем грустно извещал градусник за оконной рамой, температура остановилась на отметке — 7 градусов по Цельсию.

Гребаный же ты октябрь!

Это мягко сказано. Никогда не было так холодно в этих числах, а тут еще сволочи из управляющей компании отключили отопление. Опять авария, просто сомнений нет. Сначала все лето сидишь без горячей воды, когда эти бездельники якобы проверку теплосетей устраивают, а осенью все равно продолжаешь мерзнуть, потому что стоит подать тепло, как в городе одна за другой лопаются трубы. За что эти говнюки только деньги получают?

Разозлившийся Макс отправился на кухню и включил чайник. Кофе не хотелось — в такую холодрыгу мог помочь только горячий чай. А в чай можно было плеснуть коньяка или виски, но не в этот раз. Сегодня нельзя — у него могло пройти собеседование. Если эта вакансия пока не закрыта. Да и виски или коньяка у него в помине нет. Дорог в нынешнее время алкоголь, сильно дорог.

Дожидаясь, пока закипит вода, Максим оделся, взял бумажку-потеряшку с заветным номером и набрал номер. Трубку сняли сразу, словно ждали звонка. Именно его, и так рано.

— Да.

Голос обладателя был густой и какой-то далекий. Словно он говорил из космоса.

— Доброе утро… день. Я звоню по поводу вакансии.

Макс не ожидал, что внезапно засмущается и потеряет дар речи. Будто от этого собеседования зависела вся его судьба. Глупости, честное слово.

— Вакансии? — голос вроде немного удивился. Или это показалось? — Какой же вакансии?

— Меня зовут Максим. Ваш телефон дал мне Самуил.

— Самуил? — удивление в голосе росло. — Кто это?

— Самуил — это мой друг, — он не нашелся больше ничего ответить лучше.

— Даже так, — на этот раз голос усмехнулся. — Значит, Самуил ваш друг, и он дал вам этот номер, сказав, что тут есть вакансия?

— Да, именно так.

Разговор начинал не нравится Максу. Все больше казалось, что идея позвонить в этот идиотский детский сад была глупой. Не зря он сразу выбросил клочок с записанным номером, не зря объявление загадочно исчезло (испарилось) со столба, не зря Самуил не отвечал на его сообщения. Не нужно было сюда звонить и точка.

— Ну что ж, — после минутного размышления голос объявился в трубке снова. — Работа — это всегда хорошо. Вы в курсе, кто именно нам требуется?

— Дело в том, что Самуил не успел сказать ничего конкретного, — Самуил действительно просто сообщил, что там есть работа, и она возможно подойдет для Макса. И да, там есть соцпакет. Самое главное, соцпакет! Медицина, страховка, фитнес, питание. Когда последний раз Макс ходил в спортзал? Да у него попросту на это не было лишних денег, и спортзал заменяли две ржавые гантели за диваном, неприятно вонявшие железом.

— Нам требуется администратор, — прервал его голос. — Ад-ми-ни-стра-тор. Понимаете?

И тот самый акцент на первом слоге. Добро пожаловать в ад, детка, как говорилось в каком-то фильме. Или не в фильме? Песне?

— Очень хорошо, что администратор, — кивнул головой Максим и сделал успокаивающий жест свободной правой рукой, будто говоривший в трубке мог его видеть. — На роль воспитателя я как-то не гожусь, наверное.

Это было еще мягко сказано. Детей очень сильно надо было не любить, чтобы попытаться подпустить к ним Данилина.

— Нам не требуются воспитатели, здесь их нет, — резко отрезал голос.

Вот тебе раз, удивился Макс. Детский сад, действующий, и без воспитателей? Что еще за хрень? Нет, все-таки плохая была идея позвонить сюда насчет работы…

— Вы сможете подъехать на собеседование? — снова прервал его размышления неизвестный говоривший.

И Макс неожиданно согласился.

— Да, а куда?

Почему бы просто не посмотреть ради любопытства?

2

Поездка до детского сада, расположенного в парковом микрорайоне, заняла больше часа, пришедшись на самый час пик. До указанного голосом по телефону адреса доехать можно было по окружной дороге за гораздо меньший отрезок времени, но для этого нужна либо машина, а ее у Макса не было, либо такси, а его вызывать дорого. Пока он ехал в переполненном автобусе, в котором несмотря на тесноту от толпы хмурого народа было жутко холодно, неприятно разболелась голова. Но прогулка от остановки до детского сада, располагавшегося в глубине дворов, и окруженного девятиэтажными жилыми домами — серыми, однотипными и безликими, слегка развеяла боль.

Голос по телефону, который в конце разговора представился заведующим, сказал, что Данилину необходимо спуститься от остановки по улице Большакова вниз до школы, и возле нее свернуть в проулок. Максим выполнил указание и, добравшись по опавшей листве до образовательного учреждения, свернул вправо. Где-то в густоте деревьев он разглядел белые стены здания детского сада, огороженного невысоким зеленоватым забором. Сбоку от ворот виднелось бетонное здание теплопункта, больше подходящее для съемок фильма про апокалипсис — с черными окнами, гигантскими трещинами по всем стенами и чрезвычайно ветхое. Садик, наоборот, выглядел типично для дошкольных учреждений — два этажа, светлая штукатурка, правда, уже слегка облупившаяся в некоторых местах, и невысокий забор (ребенок не перелезет, а вот взрослый запросто). Внутри множество детских строений на территории — беседки, избушки, горки, качели.

Первое, что поразило Макса, была как раз территория, которая несмотря на обилие детских площадок, выглядела маленькой и неуютной. А еще садик производил впечатление заброшенного. Здесь было тихо, мрачновато и даже удивительным стал бы момент, встретив он тут гуляющих детей. Атмосфера звенящей тишины и безлюдности не позволяла представить себе веселящихся во дворе дошколят.

Рядом с калиткой на заборе висела табличка — «негосударственное дошкольное образовательное учреждение «Гамма развития» и все тот же телефон 8904… Ни графика работы, ни другой информации. Калитка оказалась приоткрыта, и Данилин вошел на территорию. Вокруг было действительно непривычно тихо. Даже в самом детском саду, что было понятным, раз там не было ни детей, ни воспитателей. Но хоть кто-то там ведь должен быть? На пустой площадке сиротливо валялся футбольный мяч, который от каждого движения ветра перекатывался с места на место, словно его пинали невидимые ноги.

Макс поднялся на крыльцо и посмотрел табличку. Тоже самое, что и висело на заборе. Только вдобавок указан адрес — город и улица. Даже номера дома нет.

Надо позвонить Самуилу и все выяснить. Узнать, что это за детский сад, кто директор, что известно о порядках и все прочее.

Макс достал телефон и набрал номер друга. Механический голос уныло известил, что абонент недоступен.

Твою же мать, Самуил, ну куда ты делся так не вовремя?!

Что ж, делать нечего. Макс взялся за дверную ручку и потянул ее на себя.

Дверь оказалась заперта.

Это не очень сильно удивило Данилина, безопасность никто не отменял, хотя логичнее было бы установить контроль доступа и замок еще на входе на территорию, тем более дети ведь такие беззащитные и доверчивые. Он огляделся в поисках звонка, но ничего не увидел. Не было нигде и камеры видеонаблюдения — вещи теперь уже обыденной в любом школьном или дошкольном учреждении.

Итог оказался прост — звонка нет, камеры нет, дверь закрыта. Его видимо никто не ждал.

Вакансию закрыли? Иди ты на фиг, дорогой друг Максим…

Бред!

Он громко постучал в дверь, а когда ее все равно не открыли, постучал снова, гораздо громче, и для настойчивости даже попинал ногой. Однако внутри по-прежнему было тихо. Никто не спешил ему открывать. И скорей всего не потому, что по каким-то неизвестным причинам его не желали видеть здесь. А по причине того, что детский сад попросту пустовал.

Макс спустился с крыльца. Все походило либо на ошибку, либо на розыгрыш. Но последнее, зная характер Самуила, исключалось полностью. И даже не зная характера друга исключалось тоже, потому что автор розыгрыша явно не мог предположить, где будет гулять Максим, и не располагал наличием столба электроосвещения, на который по пути следования мужчины можно будет наклеить объявление с вакансией. И уж тем более в структуру неслучившегося розыгрыша не могло входить то обстоятельство, что Макс в принципе обратит внимание на наклеенную бумажку и решится позвонить. Про клочок из мусорного ведра лучше вообще не вспоминать.

Ошибкой это не могло быть тоже, потому что голос по телефону, такой странный и далекий, дал точный адрес, к тому же назвал ориентир — детский сад располагается прямо напротив школы. И школа действительно была — настоящая, в которой в отличие от мертвого дошкольного учреждения был слышен звонок и гомон учеников, а рядом на спортивном поле бодрый физкультурник делал перекличку учеников (вот надо же сволочи, в такой-то холод вывели на улицу!) на уроке. Максим посмотрел на окна двухэтажного детского учреждения, надеясь увидеть кого-то в окне. Должен же быть там кто-то — сторож, уборщица, воспитатели. Стоп! Голос же изначально сказал, что воспитателей у них нет. Как так? Правда, теперь ему стало понятно отсутствие детей — в детском саду нет воспитателей, следовательно, воспитывать им некого и детей там соответственно нет.

Но почему?!

В одном из окон он заметил сидящую на подоконнике куклу. Длинные роскошные кудри украшали пластмассовую голову, зеленые глаза, будто живые, внимательно смотрели на пустую детскую площадку. Линия рта, немного кривоватая, застыла в улыбке. Или ему просто казалось, что неживая кукла улыбается? На голове у создания ярко поблескивала золотая диадема.

Данилин повернулся в сторону школу. Скучая, стал рассматривать трехэтажное здание. А что еще оставалось делать? Окно на третьем этаже было открыто, там сидел подросток четырнадцати лет и молча курил сигарету, неумело выпуская широкими кольцами дым. Судя по всему, кроме него в классе больше никого не было, и молодой курильщик решил устроить себе перекур во всех смыслах.

— Эй, — крикнул ему Макс. — Упадешь!

Школьник вяло опустил взгляд, нашел глазами Макса, стоявшего далеко внизу, и показал ему средний палец.

Ах ты молокосос, недоделанный!

Данилин хотел крикнуть что-то грозное в ответ, но пока соображал, школьник уже исчез. Окно с грохотом закрылось.

Свинья. Маленький, а уже хамит и ведет себя как последнее быдло!

Он обернулся обратно к детскому саду и готовился было вздохнуть от усталости, перемешенной с разочарованием, но воздух так и застрял в легких. Грудь застыла еще при начале вдохе.

На окне, где полминуты назад сидела кукла, было пусто.

— Да как так?! — Макс произнес это вслух и, не обращая внимания на газон, направился через траву прямо к окну. Но вблизи все стало еще очевиднее — подоконник пуст, в комнате никого нет — пространство в виду отсутствия штор и жалюзи хорошо просматривалось. Это была видимо игровая комната — в ней стояло несколько шкафов с кубиками и коробками от детских игр, на полках в хаотичном порядке расставлены разнообразные игрушки. Преимущественно машинки, грузовички и медвежата с зайцами.

Кукол здесь не наблюдалось в принципе.

Но не видно и людей. Во всяком случае, садик по-прежнему тонул в тишине и одиночестве.

Значит, внутри все-таки кто-то есть? Тот, кто убрал куклу, пока Макс отворачивался к школе и пытался спасти этого курящего придурка. Но зачем? И почему тогда на его стуки в дверь никто не открыл?

— Простите, это вы Максим?

Голос раздался за спиной и так неожиданно, что Данилин подпрыгнул на месте.

— А вы нервный, — голос констатировал это как окончательное заключение о психическом состоянии Макса.

Он обернулся и увидел перед собой высокого стройного мужчину, примерно сорока лет с гладко выбритым черепом и одетого в элегантный черный костюм с белой рубашкой. За спиной у него, прямо возле ворот детского сада, красовалась длинная черная машина, блестевшая от чистоты. Невероятно красивая и резко контрастировавшая с этим убитым проулком. Макс не мог определить марку и даже примерно понять цену — по автомобилю вообще ничего нельзя понять. Дорогой ли он, дешевый? Кто производитель, какого года выпуска?

А главное, Максим не мог понять, когда машина успела подъехать, а ее водитель, внимательно сейчас рассматривавший визитера, выйти из салона и зайти на территорию садика. Быстро и бесшумно. Впрочем, после куклы удивляться нечему.

— Да, я Максим, а вы….

— Заведующий детским садом «Гамма развития». Что вы делали у окна?

Сказано это было весьма резко, и было лучше ответить быстро и как можно правдоподобнее.

— Я стучал в дверь, но мне никто не открыл.

Заведующий выжидательно сложил руки на груди. Только сейчас Макс заметил, что через левую руку у того было перекинуто черное пальто. По виду очень дорогое. Его ли все-таки машина? Да что за глупые мысли лезут сейчас в голову!

— Это не ответ на мой вопрос про то, что вы делали у окна, стоя на газоне.

Действительно. Кто бы мог подумать.

— Я пока ждал, что мне все-таки откроют, увидел на окне куклу. Вон там. А потом отвлекся на школу — парень курил на третьем этаже, и я боялся, что он выпадет. Пока я с ним разбирался, кукла исчезла. Я немного удивился, ведь…

— Как же вы с ним разбирались?

Губы заведующего сложились в полуулыбке. Макс понимал, насколько бессвязно и неправдоподобно звучит его рассказ, но между тем все это чистая правда. Однако выглядел он как полный идиот.

Собеседование начиналось крайне неудачно.

— Я просто прикрикнул на него, и он свалил… ушел с подоконника, — про средний палец Макс предусмотрительно не сказал. — Современные школьники такие оболтусы!

— Впрочем, как и все люди. Пойдемте.

Заведующий развернулся и направился к крыльцу главного входа. По пути он ловким движением подхватил черный портфель, стоявший на асфальте перед газоном. Портфеля Макс до этого тоже не заметил, так же как и пальто. Лысый мужчина поднялся к двери, достал из кармана пиджака связку ключей и начал отпирать замки.

— В садике разве никого нет? — решился спросить Макс, когда заведующий щелкал замками.

— Если вам никто не открыл, значит никого нет, не так ли?

Возражать бессмысленно и глупо.

Он хотел спросить про куклу, ведь сами куклы, как и прочие игрушки не могут передвигаться, это что-то из области фантастики или фильмов ужасов, но передумал. Данилин и так уже выглядел по-идиотски, и не стремился усугублять первое впечатление.

— Проходите.

Дверь открылась, и они оба вошли в просторный холл первого этажа. Внутри пахло дешевым пластиком и сыростью. Странный, смешанный аромат. Словно в эти стены давно уже никто не заходил, и здание медленно сырело под осенними дождями, наслаждаясь одиночеством. В коридорах царила непривычная тишина. Внутри садика действительно никого больше не было.

— Простите, а где все дети?

— Их здесь нет, — заведующий пожал плечами и внимательно посмотрел на Макса. — Я же говорил по телефону, что у нас нет воспитателей, а если нет воспитателей, улавливаете логику, нет и детей. Согласитесь, странно, если дети гуляли бы сами по себе без надзора.

То есть действующий детский садик без детей вообще не странно, так? Все в норме? Охренеть!

— Но получается, что «Гамма развития» работает…

— Без детей и персонала, все совершенно верно. Нам требуется администратор, которым станете вы, раз в неделю приходит бухгалтер. Я заглядываю сюда периодически. Таким образом, нас всего трое. Правда, пока двое. Вы ведь еще можете отказаться от этой работы.

Стоп, его что — уже взяли?

— А я вам разве подхожу?

— Если вы думаете, что не подходите, то зачем приехали на собеседование? Отнять мое драгоценное время и чем-то занять ваше?

Словно тонкий намек — я знаю, ты, Максик, бездельник и голодранец, и твой день — это сплошное ничегонеделание.

— Просто собеседование еще не началось, вдруг вы передумаете.

Тон заведующего сменился и стался очень жестким.

— Я несколько долгих недель искал администратора, договорился с вами о встрече, и вы думаете, что я решил просто так пообщаться?

–То есть вас моя кандидатура устраивает?

Это само по себе было для него странно. Но в то же время удивительно. Похоже он просто так получил работу, абсолютно не напрягаясь, и даже представ в идиотском свете из-за дурацкой куклы в окне и малолетнего любителя средних пальцев!

— Да, подходите, именно поэтому мы сейчас разговариваем. Правда, нам все равно надо соблюсти некоторые формальности. Вы с собой принесли паспорт и трудовую книжку?

— Конечно, я…

У него была почти девственно чистая трудовая книжка, с пару кратковременных записей скромных трудовых подвигов, до этого перебывавшая в руках нескольких кадровиков, грустно осматривавших ее как реликвию и выдавших затем раздражительно-предсказуемое «в случае положительного ответа, вам позвонят». Конечно, никто не звонил. Да и он редко когда ждал, что кто-то из этих улыбающихся менеджеров по человеческим ресурсам снова наберет его номер и хотя бы (да, тогда это стало бы самым большим счастьем на тот момент!) пригласит хотя бы на повторное собеседование. Сродни тому, как в игре перейти на новый уровень. Максим всегда оставался на прежнем.

— Давайте их мне. Надо снять ксерокопии.

И заведующий выжидательно протянул ему руку, требуя документы. Макс послушно вытащил из небольшой сумки, перекинутой через плечо, паспорт и трудовую книжку. Создалось сюрреалистическое впечатление, что сейчас он отдает частичку своей жизни в руки этого высокого незнакомца.

— Я правильно понимаю, что вы на все согласны? — спросил заведующий, внимательно глядя в глаза нанимаемому сотруднику.

— Хотелось бы прояснить кое-какие детали.

Да не кое-какие, а в принципе все от начала до конца. Таких собеседований ему еще не доводилось проходить. В общем-то, ему практически НИКОГДА не доводилось проходить нормальных собеседований.

— Я внимательно слушаю.

Заведующий терпеливо сложил руки на груди, готовясь к расспросам. В серых глазах его на миг промелькнуло небольшое раздражение.

— Мои обязанности и мое рабочее место…

Это прозвучало лишь как начало вопроса, но заведующий уже перебил его.

— Что ваши обязанности и рабочее место? Вы администратор, а ваше рабочее место весь этот детский сад, можете выбрать практически любую комнату и там работать.

— Но что я должен делать?

— А что, как правило, делает администратор?

Вопрос поставил в тупик. Что и вправду делает администратор? В понимании Данилина это была девушка, божественно красивая и слегка глупая, сидящая на ресепшен где-то в крупных компаниях и принимающая звонки, а также сопровождающая гостей. Наверное… Хрен их знает, чем в разных организациях занимаются эти администраторы.

— Ну, он принимает звонки, наверное.

— Правильно. Вы тоже будете принимать звонки и отвечать на вопросы, которые вам задают. Так вы согласны или мне искать другого?

Он был согласен. Хотя и не понимал, почему так легко согласился.

— А когда мой первый рабочий день?

Заведующий улыбнулся.

— Он уже идет.

И с этими словами заведующий повернулся и направился к двери, располагавшейся недалеко от входа. Отперев ее, он вошел туда, и уже через короткое мгновение послышался шорох принтера и звуки скрежета бумаги, выходившей через недра электронного устройства на печать с ксерокопиями документов нового сотрудника.

Макс в это время зашел в несколько комнат и огляделся. Это были игровые, где на полу остались разбросанными некоторые игрушки и разноцветные кубики. Около широких окон, украшенных разноцветными жалюзи, кругом были поставлены маленькие стульчики, рассчитанные на самых маленьких, а во главе их высился большой стул, выглядевший на контрасте с ними просто гигантским. Он был предназначен для воспитателя. Максим перешел во вторую комнату, тоже по видимости игровую для другой группы детей, где на полу, укрытом мягким ковром, были раскиданы машинки и шпалы от игрушечной железной дороги, которую так и не удосужились собрать. На окне, которое выходило на противоположную сторону, сидели несколько медвежат, потрепанных и пыльных.

Данилина не покидало ощущение, что дети вот-вот должны появиться, игрушки ведь разбросаны и жаждут с минуты на минуту своих обладателей, и вот из комнаты отдыха выйдут воспитатели, а с кухни начнет разноситься аромат свежеиспеченного печенья.

Но никто не выходил. Игрушки так и остались разбросанными. Садик казался вымершем.

— Простите, — крикнул Макс, вернувшись в холл. Заведующий шуршал бумагой у себя в кабинете. — Я даже не спросил, как вас зовут. Мне хотелось бы узнать…

— Данислав Юльевич.

— Что, простите?

— Вы хотели спросить, как меня зовут. Данислав Юльевич. Отчество пишется через «л», если вы вдруг не расслышали.

Макс оторопел. Он не знал, чему больше удивляться — отчеству или имени, которое относилось, судя по звучанию, к старинным славянским именам.

— Да, очень приятно.

Он был растерян. Сильно. Но старался не показать растерянности.

— Я бы хотел узнать все-таки, где все дети? Садик что, законсервирован?

Данислав Юльевич, не торопясь, вышел из своего кабинета в холл, сжимая в руках ксерокопированные документы, и криво улыбнулся.

— Садик не рыба, он не может быть законсервирован. Он находится в режиме ожидания.

Режиме ожидания? Интересно чего и кого? Но спросить хмурого заведующего Данилин не решился.

— Документы готовы. Вам осталось подписать договор и соглашение о хранении коммерческой тайны.

Заведующий протянул несколько бумаг. Трудовой договор был всего на двух листках и содержал типовые права и обязанности сторон — работника и работодателя. Третий представлял собой соглашение о хранении коммерческой тайны, с обычными пунктами о неразглашении. Правда, Макс не понимал, какие уж такие серьезные коммерческие тайны могут быть в этом, «ожидающем чего-то там» детском садике.

Все-таки оставалось ощущение, что все происходящее было иллюзорным, неправдоподобным и напоминающем чью-то шутку.

— У вас очень странная трудовая книжка, — прервал его сомнения Данислав Юльевич. — Вы толком нигде не поработали. Интересно знать почему.

Макс почувствовал легкое чувство стыда и смущения. Ему было все равно, когда рассуждали или иронизировали на тему его трудовой биографии, это его жизнь и ничья больше, и смело можно посылать на хрен тех, кто пытался читать нотации или учить как нужно работать в жизни. Да и вообще, как нужно жить современном здоровому парню в двадцать пером веке в огромном уральском мегаполисе. Но несмотря на твердую позицию в отношении работы и всего, что с ней связано, когда он попадал в среду, где люди работали пять-шесть дней в неделю, убивались на работе, он казался для всех свободным художником — малоинициативным, без постоянных средств к существованию.

Иначе говоря, бездельником.

Проще говоря — неудачником.

Неудачником, потому что он не смог быть как все и попытаться работать как все.

Он никому не нужен, читалось в глазах некоторых. И девушки у него нет по такой же причине. Кому нужен такой?

И главный его минус — ТАКОЙ НИКОГДА не сможет стать НОРМАЛЬНЫМ отцом ХОРОШЕГО ребенка.

Приговор вынесен, господа присяжные. Расходимся.

Ошибка была в одном. Девушка у него есть. И девушка классная — красивая, с ногами от ушей и поразительно умная для такой внешности. Другой вопрос, насколько он нужен был ей.

— А вы не любите отвечать на этот вопрос, — ответил за него Данислав Юльевич, после секундной заминки Макса. — Вас он раздражает.

Он акцентировал последнее слово. И попал в точку.

— Да, я не люблю об этом говорить. Правда. Именно поэтому я и спрашивал, действительно ли я вам подхожу.

— Мне неинтересна ваша прошлая биография. Есть только один вопрос — родственники у вас остались?

Как верно подмечено — остались. Действительно остались — родители. Родная мать и отчим. Отца он помнил смутно, а в последние лет десять своей жизни ничего не знал о его существовании, впрочем, как и отец вряд ли знал что-либо о взрослом сыне, разве то, что тот жив и относительно здоров. Мать иногда звонила, но в целом и ей было наплевать на сына. Она себя воспринимала чем-то вроде инкубатора — родила, воспитала до совершеннолетия и — «до свидания, сынуля»! Про отчима можно и не говорить. Какая это родная кровь?

— Родственники есть. Мама. Чисто теоретически есть отец, но я его давно не видел.

— И все?

— И все.

Заведующий почему-то остался доволен минимальным количеством родственников.

— Что ж, я вас понял. Вот ваши паспорт и трудовая книжка.

Макс покорно взял документы и убрал в свою сумку, которую так и не снимал с плеча.

— Теперь пару инструкций. Ваше рабочее место располагается здесь, в холле, — заведующий указал на сиротливо стоявший столик в самом темном углу холла, практически незаметный. Поверхность стола была пустой, если не считать оставленных там кем-то двух ручек и карандаша, давно не видавшего точилки. — Я вам выдан ноутбук, благодаря которому вы сможете работать и заводить необходимые данные, а также радиотелефон. По сути, как я уже говорил, с ними вы сможете передвигаться где угодно, и сидеть где захотите, хоть в детском домике в игровой на втором этаже. Радиотелефон берет везде, даже на площадке, но стоит вам выйти за территорию, как сигнал пропадет. Потому за ворота я вам не рекомендую выходить. Вам будут звонить, вы будете отвечать на вопросы и записывать нужную информацию, если это потребуется. Периодически в садик, как я уже сказал, приходит бухгалтер. Она сверяет отчетность по зарплате и считает расходы на электроэнергию и прочее. Я практически здесь не появляюсь.

Хороший работник, подумал Макс, стараясь не выдать свое удивление после сказанного заведующим.

— Иногда в садик возможно будут приводить детей, с ними собеседование буду проводить либо я, либо бухгалтер. Вы лишь должны будете встретить и проводить наших гостей.

Собеседование с детьми? Да он шутит?

— Теперь можете подписать трудовой договор. Один экземпляр останется у вас.

Макс достал из сумки ручку, пробежался глазами по пунктам, отметил весьма неплохой оклад (фотографиями столько не заработать уж точно) и готов был подписать, но взгляд скользнул по режиму работы.

— Простите…

Режим гласил однозначно — время работы с 8:00 до 23:00, шесть дней в неделю, воскресенье выходной.

— Вас что-то не устраивает?

— Режим работы… Он…

— Необычный, правда?

Данислав Юльевич, казалось, насмехался над ним.

— Это еще мягко сказано.

— Вы не будете подписывать?

Заведующий оставался равнодушным, его ничуть не смущала реакция Макса. Будто вообще все это смешная шутка. Вот только Максу было не до смеха.

— Но почему всего один выходной? И время работы тринадцать часов в день! Даже обеденное время не указано.

Данислав Юльевич улыбнулся.

— Я думаю этот график вам подойдет как нельзя лучше. Дело в том, что садик можно оставить закрытым только на один день, когда есть уверенность, что никто сюда не позвонит и не придет. При этом в течение вашей, так скажем, смены, вы можете заниматься абсолютно всем — читать книги, смотреть фильмы, даже вздремнуть. Главное, не пропускать звонки и встретить гостей, если таковые соблаговолят прийти. Ну, и из некоторого уважения к коллегам, не бездельничать, когда здесь будут работать бухгалтер или я.

Макс ожидал услышать многое, но только не такое. Он скорей бы поверил, если заведующий забрал договор и сказал «простите, это какая-то фантастическая ошибка вышла с графиком работы», но не такой ответ.

Вы можете заниматься абсолютно всем.

Это могла быть работа мечты….

Даже вздремнуть.

Но такой подход ему не очень-то нравился. Он оставался пленником детского сада и пока что не совсем понятной и адекватной для него работы на шесть дней, имея в наличии всего один выходной в неделю. О да, оклад был хороший, очень хороший, но он не давал право в буквальном смысле хоронить его в этих пестрых стенах с чьими-то брошенными игрушками.

И кукла. Ты совсем забыл про ту неправдоподобно красивую куклу, которая куда-то исчезла с подоконника, хотя в садике никого не было. Наверное, никого не было, но кто его знает…

Да, про куклу он действительно забыл.

Детский сад и вся эта ситуация казались настолько странной и отталкивающей, что больше всего сейчас хотелось отсюда уйти и никогда не возвращаться. Но в то же время в его голове зрело сильное желание остаться здесь и просто ПОПРОБОВАТЬ. Ведь это та самая нормальная постоянная работа, о которой он подсознательно мечтал последние десять лет, и из-за отсутствия которой у него начинали развиваться комплексы перед немногочисленными друзьями.

Вот только работа как раз не была НОРМАЛЬНОЙ. Она была только постоянной.

Все же, если только попробовать…

И Макс поставил свою подпись в трудовом договоре. Он заметил, как Данислав Юльевич, глядя на подписание договора, криво улыбнулся.

— Я почти не сомневался, что вы подойдете, — сказал ему заведующий, убирая документы себе в портфель.

— Почему же? Судя по моей трудовой книжке, я оболтус.

— Иногда, молодой человек, оболтусы гораздо умнее и профессиональнее некоторых работников. Что ж, оставайтесь на связи. В любой момент могут позвонить. Ну, а мне пора.

— А где я возьму ноутбук и телефон?

Данислав Юльевич, довольно поспешно собравшийся уходить, резко обернулся в дверях.

— Они в ящике вашего стола. Там же есть распечатанные инструкции, если вы вдруг чего-то не поняли или забыли. Мой телефон записан там же, на случай если вдруг что случится.

Если вдруг что случится…

А что могло случится?

Заведующий открыл дверь, запуская в холл холодный осенний воздух с улицы — черная блестящая машина по-прежнему стояла у ворот — и напоследок сказал:

— Надеюсь вам не нужно объяснять, что ваше рабочее место здесь и бродить где ни попадя нельзя?

Макс все-таки решился уточнить.

— А куда я могу ходить? На детскую площадку?

— Это очень просто. Вы сможете выходить ровно туда, до куда берет сигнал радиотелефона. Если сигнал пропадает, значит вы вышли за допустимые границы. Поэтому бегать в киоск за водой не рекомендуется. Вернее, запрещается.

И с этими словами он с хлопком закрыл дверь, обрубив уличные звуки и вновь погрузив здание в собственный вакуум стен.

Макс, оставшись один в пустом садике, огляделся. Передернул плечами, мотнул головой, по-прежнему сомневаясь в реальности происходящего (а как в ней можно было не сомневаться?) и решил выйти на улицу, «проводить» своего начальника.

Однако, когда он оказался на крыльце, черная машины уже уехала. Нигде не было видно и Данислава Юльевича. Мог он всего за полминуты дойти до автомобиля, открыть его, сесть, завести и уехать прочь отсюда?

И словно для развеивания сомнений вверху улицу прошуршала шипованными колесами какая-то машина, силуэт которой смутно угадывался за ветвями многочисленных деревьев, которые хоть и стояли уже без листвы, но были слишком густыми для обзора. На окне третьего этажа соседней школы вновь появился знакомый подросток с сигаретой в руках. Завидев на крыльце Макса, снова показал ему средний палец.

Голову этому молокососу бы оторвать!

Данилин, по-прежнему растерянный, вернулся в садик и закрыл дверь, оставив холод осенней улицы позади себя.

3

Первым делом он сел за свой рабочий стол и открыл первый ящик стола. В нем не оказалось ни телефона, ни ноутбука, зато лежал листик с инструкцией.

«Гамма развития» — правила работы для сотрудников

Так звучал заголовок, а дальше шло шестнадцать пунктов. Макс решил поочередно ознакомиться с каждым из них. Положив «правила работы» на стол, он открыл второй ящик и обнаружил в нем черную трубку радиотелефона. Дисплей был погашен, и там тускло читались время и дата. Все было указано неправильно.

Открыв третий, последний ящик, Макс нашел в нем черный ноутбук (корпоративный цвет видимо), и рядом длинный шнур для зарядки. Зарядника или базы для радиотелефона нигде не было.

Подключив ноутбук в розетку, Данилин включил питание и стал дожидаться загрузки. Компьютер долго тарахтел, скрипел, потом с громким приветственным сигналом, прогремевшем на весь детский сад, загрузил рабочий стол. Здесь было всего несколько папок — «Визиты», «Контакты», «Звонки» и «Корзина». Больше ничего другого не было. Макс немного порылся, но не нашел никаких других документов или файлов. Папки на рабочем столе пустовали. Либо до него ноутбуком никто не пользовался, что вряд ли, если учесть его сильно потрепанный вид, либо содержимое тщательно вычистили.

Макс положил рядом трудовой договор и еще раз внимательно перечитал. Он не нашел ничего странного и подозрительного (кроме, само собой разумеется, графика), но взгляд его зацепился за одно обстоятельство. Работодателем везде значилась «Гамма развития». Не были указаны ни форма собственности, частная или государственная, ни то, что это образовательное дошкольное учреждение, и вообще, детский сад в конце концов. Это было странным, но не таким пугающим.

Гораздо интереснее были правила работы.

1.1. Персонал «Гаммы развития» подчиняется заведующему учреждения.

1.2. Персонал «Гаммы развития» обязуется строго выполнять все рекомендации и правила, озвученные при приеме на работу.

1.3. Персонал «Гаммы развития» не имеет права разглашать коммерческую тайну и суть работы дошкольного учреждения посторонним, родственникам или иным третьим лицам.

Нет, с этими пунктами как раз все нормально. «Суть работы» резала глаза, учитывая окружающую пустоту, но да ладно. А вот ниже…

1.4. Администратору «Гаммы развития» запрещено пользоваться рабочим телефоном или компьютером в своих личных интересах.

1.5. Администратору «Гаммы развития» запрещено покидать территорию в рабочее время.

1.6. Администратору «Гаммы развития» запрещено находиться в любой точке дошкольного учреждения без телефона, в виду возможного поступления звонков для согласования последующих визитов.

О каких визитах они все время твердят?!

И почему эти дурацкие правила работы написаны будто специально для него?

1.7. Администратору «Гаммы развития» запрещено вступать в контакт с жителями района, в котором располагается дошкольное учреждение.

1.8. Администратору «Гаммы развития» запрещено приглашать на территорию дошкольного учреждения родственников, знакомых и любых третьих лиц.

1.9 Администратору запрещено находиться в зоне отсутствия сигнала сети радиотелефона.

Бред какой-то. Он что, работает на военном заводе? Или в крутой корпорации? А дышать ему хоть можно?

Макс, недовольный и злой, вскочил со своего места и решил пройтись по первому этажу. Пройдя холл и оказавшись в длинном коридоре, вспомнил, что не взял с собой радиотелефон.

Привыкаю уже, видать.

Он захватил трубку со стола и пошел дальше. После коридора была еще одна игровая комната, заваленная конструктором лего, после нее был еще один небольшой холл, и за ним обеденный зал. Там по кругу было расставлено десятка три столов, к каждому из которых придвинуто по пять стульев. Сразу за обеденным залом начиналась кухня, в которой одиноко стояли пустые котлы для приготовления пищи и монструозные металлические плиты. Немногочисленная кухонная мебель заставлена кастрюлями и тарелками. Сбоку в ряд стояло несколько работающих холодильников. В углу на шнуре подвешено радио, образца советских лет.

Надо включить, подумал Макс, а то эта тишина сильно давит на голову.

Он попробовал регулятор громкости, радио затрещало и постепенно стала слышна мелодия. Музыка становилась все громче, словно прибор нагревался, и наконец Макс смог разобрать слова. Звучала старая советская песня, годов семидесятых, если не ранее.

Ну что ж, пожал плечами Макс. Своеобразно, но все же лучше, чем эта гнетущая тишина.

Неожиданно зазвонила трубка радиотелефона, выдав громкую и резкую трель, отдаленно напоминающую какую-то классическую мелодию. Макс вздрогнул и едва не выронил аппарат на пол.

Он нервно огляделся, словно кто-то мог заметить его испуг, и ответил:

— Да! Слушаю!

Интересно, ему надо называть название учреждения, в которое звонят?

— Неплохо бы говорить название детского сада, — послышался в трубке слегка недовольный голос Данислава Юльевича, подтверждая мысли новоиспеченного администратора.

— Это вы, — он вроде бы удивился. — Я тут знакомлюсь с планировкой сада. Радио вот подключил.

— Радио — это хорошо! У Аллы Андреевны там всегда играла прекрасная старая музыка!

— Алла Андреевна?

Это еще кто? Та самая бухгалтерша? Вариантов то немного.

— Алла Андреевна — наш повар.

Повар? Тут еще есть и…

— Бывший повар, Максим, бывший. Надеюсь, вы умеете готовить?

— Кое-что умею, хотя утку запечь вряд ли смогу.

Данислав Юльевич засмеялся.

— Этого от вас и не требуется. Знаете, я забыл у вас спросить…

Заведующий помолчал, словно стесняясь задать вопрос.

— У вас есть девушка? Или, может быть, даже невеста?

Вопрос был весьма личным. И Данилин удивился. Кому какая разница есть ли у него кто-то или нет?

— Видите ли, — Данислав Юльевич говорил практически извиняющимся тоном. Практически, потому что Максим, неплохо разбирающийся в таких людях, слышал отъявленные нотки лицемерия. — Это не праздный вопрос. Просто мы всегда тщательно собираем сведения о сотрудниках. И должны знать…

— У меня никого нет. Я холост.

Ложь далась легко. Слишком.

— Что ж, — Данислав Юльевич повеселел еще больше. — Это прекрасная новость. Очень прекрасная. Вас ничто не будет отвлекать от нашей работы. Ничто!

— Простите, а как я закрою садик в 23 часа? Сюда кто-то придет?

— Просто захлопните дверь.

— И все?

— Конечно.

— А кто мне откроет завтра утром?

— Думаю, с этим не будет проблем.

И он отсоединился, оставив вопрос без ответа.

Когда в следующий раз он пришел на кухню, радио с хрипотцой огласило свое название — «Союз». После чего невидимый звукорежиссер поставил в эфир одну из старых и не сильно затисканных ротациями песен Ротару. Максим подключил замызганный от накипи электрический чайник к сети и уселся за стол, ожидая, когда закипит вода. Он собирался выпить чаю и как следует все обдумать.

Совесть от недавней лжи не мучила Макса. Да, он соврал, но ложь была с некоторой долей правды, что несколько его извиняло. Второй половины у него действительно не было, но лишь официально.

Лиза. Так звали его нынешнюю девушку, или возлюбленную, как больше нравится. Они встречались примерно год, но до сих пор ни тот, ни другой не могли понять статуса своих отношений — настоящая ли они пара влюбленных с последующей надеждой на создание семьи или простые люди, попросту нашедшие себя в большом одиноком городе, чтобы приятно проводить время, без дальнейших иллюзий брака и детей. Макс и Лиза изредка выпивали кофе или что покрепче в одной из многочисленных тихих кафешек, ходили в кино на новые фильмы, иногда беря места в последний ряд на удобные диваны. Потом ехали либо к Максу, либо к Лизе — у нее была неплохая двухкомнатная квартира в одной из новых высоток возле автовокзала. У довольно крохотной по площади квартиры имелся невероятных размеров балкон, больше похожий на террасу пентхауса. Часто там они пили вино, купленное в близлежащем алкомаркете без претензии на качество и отменный вкус, а потом смотрели как постепенно засыпает город. Где-то внизу до поздней ночи безрадостные грейдеры сносили частный сектор, освобождая место под новую высотную застройку.

Нельзя сказать, что Лиза его любила. Так, испытывала симпатию. Ей было с ним комфортно и легко. И, конечно, секс. Он ей нравился как мужчина в постели.

И Максим тоже ее не любил, но испытывал гораздо большую симпатию, чем она к нему. Лиза давала ощущение, что кому-то он в этом мире все-таки нужен. И не безразличен. Хотя бы в виде крупного знатока хорошего и небыстрого секса. А что еще нужно для девушки, которая не собирается планировать семью и заводить детей в обозримое время?

Он открыл один из холодильников и оглядел весьма нескромные запасы. Разнообразные йогурты неизвестных ему фирм, два батона хлеба, масло, творог, яйца. В морозильнике он обнаружил мороженное и несколько кусков мяса. Рядом на столике лежала потрепанная кулинарная книга, изданная еще двадцать лет назад. Предполагалось, что готовить он будет сам. Впрочем, с этим проблем не должно возникнуть.

Макс заварил чай и под бодрую песню Аиды Ведищевой сделал себе двойной бутерброд, ожидая пока закипит вода. Интересно, на этом радио только старая музыка? Больше никаких программ нет?

Когда он неспешно помешивал ложкой сахар, радио неожиданно подало звуковой сигнал и пошел отсчет времени. Макс глянул на свои часы — три часа дня.

— Московское время пятнадцать часов, — объявил пожилой диктор четко поставленным голосом. От неожиданности Данилин даже вздрогнул. Он уже не надеялся услышать на этом радио ведущих. — Вы слушаете последние известия.

Последние известия? Назад в СССР?

— Сегодня в стране продолжились митинги, посвященные итогам последнего заседания центральной партии.

У Макса замерла рука, готовящаяся отправить в рот аппетитный бутерброд с колбасой и сыром.

— Слова благодарности партии за постоянное культурное развитие народа прозвучали на митингах трудящихся в Томске, Тюмени, Новосибирске и Хабаровске. На митинге в Новосибирске главный секретарь комитета центральной партии выразил надежду, что рабочие основных промышленных предприятий города и области к очередному съезду перевыполнят план.

Макс, справившись с оцепенением, откусил кусок хлеба и стал медленно разжевывать, вслушиваясь в каждое прочитываемое предложение.

— Переходим к зарубежным новостям, — продолжил диктор, окончив читать сводку с митингов трудящихся. — В Англии подводят итоги голосования о присоединении к королевству земель Исландии. Голосование прошло в марте, по результатам большая часть англичан выразила согласие о присоединении территорий бывшей северной страны.

Это шутка?

— Погода на завтра, — объявил диктор далее четко поставленным голосом. — По сведению Гидрометцентра на территории республик Коми и Архангельской области ожидаются сильные проливные дожди. На западе Белоруссии прогнозируется сильный ливневый снег. В Москве температура не поднимется выше десяти градусов, будет сухо. На Волге кратковременные дожди, температура не выше шестнадцати градусов. В долинах Армении умеренная погода, температура двадцать-двадцать три градуса.

Макс осторожно дожевал бутерброд и проглотил. Пережеванная пища камнем спустилась по пищеводу и упала в желудок.

— Далее музыкальная программа, объявила диктор женским голосом. — Первой вы услышите песню Марии Лукач «Сны». Приятного отдыха!

Мальчишки уснули, подушку дыханием грея, — затянуло радио медленным голосом. Мальчишки уснули, на теплой ладони страны…

Данилин допил чай, оставил чашку на мойке и вышел с кухни. По спине пробегали неприятные мурашки. Возможно, это просто радио, которое передает какие-то архивы всесоюзного радио СССР. Возможно, это чья-то маркетинговая технология — создать радио в точности копирующее советское радиовещание и тем самым вернуть людей в прошлое. Многие ностальгируют по ушедшим временам и всегда рады услышать что-то из старого, слышанного в далеком детстве или молодости. А ретро-дискотеки? Какой они пользуются бешенной популярностью!

Все так.

Есть одно маленькое «но».

Архивы последних известий с гостелерадио не могли передавать информацию о каком-то референдуме в Великобритании по присоединению БЫВШИХ земель Исландии. И уж тем более, не было в СССР никакой ЦЕНТРАЛЬНОЙ партии. Был центральный комитет. И была единая коммунистическая партия. Но никак не центральная!

Макс не сильно знал историю и не увлекался прошлым, но его полученное в недалеком прошлом высшее образование позволяло мгновенно вспомнить такие простые вещи.

Остается один вариант — это просто чья-то стилизация и попытка написать новую историю.

Наверное…

Он вернулся на кухню и изучил приемник. Обычный пластмассовый, некогда бывший белым, но сейчас уже пожелтевший и пыльный от старости. Допотопный шнур старого образца был подсоединен к розетке. Макс снял его со стены и повертел в руках. Это не новомодная магнитола с возможностью подсоединения к интернету. Приемник включался в сеть. Макс выдернул шнур, радио, передающее песню Эдиты Пьехи, булькнув, замолкло. Данилин внимательно изучил шнур и розетку.

Радио было ПРОВОДНЫМ.

Но как известно проводное радио практически ушло в прошлое и осталось только в единичных населенных пунктах. И уж тем более — Макс это знал как человек, имеющий отношение к среде массовой информации — в Екатеринбурге проводное радио давно отключено.

Получается он слышит несуществующее радио.

Из несуществующей проводной сети.

Это было очень смешно.

Он вернул приемник и включил его в розетку.

— Там, где рисует белым мелом на тротуарах снег, — томно продолжала петь Эдита Пьеха по несуществующему радио.

Глупости, прикинул Макс. Наверное проводка современная, просто этот приемник подключен к какой-то сети. Возможно, это все-таки интернет. Возможно…

Он вернулся в холл и взял свой мобильный телефон, который он оставил вместе с сумкой на своем официальном рабочем месте. Загрузил браузер и ввел в поиске «Радио Союз».

Поисковик был пустым. Под строкой поиска был курсивом напечатано «в ответ на ваш запрос мы удалили некоторые результаты с этой страницы».

Ни одной ссылки. Ни одного сайта. Даже чего-то схожего.

Он попробовал еще. Воспользовался другим поисковиком.

«Мы сожалеем. Ничего не найдено».

Надо будет все-таки спросить у Данислава Юльевича про эту радиоточку. Что это такое? И откуда оно вещает? Он сел за стол и решил продолжить чтение инструкции, чтобы как-то убить время. До конца рабочего дня оставалось семь бесконечных часов.

Макс откинулся на стуле и обвел глазами холл. Чай и бутерброды утолили голод и сейчас ему хотелось вздремнуть. Он оглядел потолок, убедился, что никаких камер нет, и закрыл глаза.

Можно немного вздремнуть. Все равно заняться нечем. Боже мой, какая утомительная работа! Ничего вроде не делаешь, а устаешь словно после разгрузки вагонов.

Позвонить, что ли, Лизе? Поговорить. Она сейчас, наверное, у себя в конторе пашет. Маркетолог всегда нарасхват. А такой талантливый как она — вдвойне нарасхват. Он улыбнулся и, начиная дремать, представил как Лиза отталкивает его на кровать и начинает раздеваться. Медленно, с игривым выражением лица.

Что-то разбудило его. Непонятно что. Он на секунду приоткрыл глаза, все та же тишина, холл и где-то играющее советскую эстраду загадочное радио. И он снова задремал, но потом пробудился и, открыв глаза, вскрикнул.

Сон сняло как рукой. Макс подскочил. Офисное кресло под ним угрожающе скрипнуло.

На скамейке, стоявшей в холле у стены, прямо под картиной, изображающей горный пейзаж, спокойно сидела знакомая кукла, которую он видел на подоконнике. Макс поначалу даже не понял, что его напугало, но вскочил с места и уставился на куклу.

Напугала его именно она. Спокойно сидела почти напротив, буквально издевательски улыбалась (улыбалась ли она там на подоконнике или нет? Вспомнить бы!) и разве что не дрыгала своими пластмассовыми ногами от радости.

— Мать твою…

Он резко задышал… В коленях появилась неприятная трусливая дрожь — свидетельство нешуточного постыдного страха. Страха перед куклой, которая невесть как оказалась на скамейке. Может она там и сидела? Он просто не заметил? Да не было там никакой куклы! И вообще, может это какая-то другая?

Да нет. Кукла та же. Он хорошо запомнил ее и теперь узнает из тысячи, как в популярной песне нулевых — по словам, по глазам, по голосу. Слава небесам, проклятая кукла не говорила. Пока не говорила. Но теперь-то можно ожидать все что угодно…

Бред, бред! Я не один в садике. Здесь кто-то есть и был все это время. Он и убрал куклу с окна. Он и положил ее сейчас сюда, пока я дремал.

— Кто здесь? — крикнул он в пустой холл. Крик эхом унесло по пустым коридорам и игровым. — Вы слышите меня? Я спрашиваю, кто здесь? Хватит играть в эти дурацкие игры!

Ему никто не ответил.

Дыхание постепенно пришло в норму. Нужно успокоиться. Просто успокоиться и разобраться во всей хрени, которая здесь происходит.

— Здесь есть кто-то или нет? — снова проорал в пустые комнаты.

Садик был пуст. Во всяком случае, садик КАЗАЛСЯ пустым, но, вполне возможно, в реальности не являлся таковым. Вопрос с какой целью создавалась иллюзия пустоты?

Он подошел ближе к до смети напугавшей его кукле и заглянул в пластмассовые голубые глаза. Кукла действительно, едва заметно, но улыбалась. Зеленое бархатное платье было таким красивым, что многие девочки, играющие с ней, наверняка хотели бы себе точно такое же. И диадема на вьющихся волосах блестела даже при слабом освещении холла, словно там были вставлены самые настоящие драгоценные камни.

— Как ты здесь очутилась все-таки? — сказал ей Макс и взял на руки.

Она была легкой, практически невесомой и какой-то…. НЕ ТАКОЙ. Именно такое слово нужно было подобрать к описанию. Игрушка была не то что необычной, странной, пугающей (конечно, пугающей и странной тоже) — кукла была НЕ ТАКОЙ как все игрушки. В ней было нечто… завораживающее. Непонятное.

Отталкивающее.

Макс не хотел бы, чтобы такой игрушкой играла его будущая дочь.

Он положил куклу обратно.

Я не нравлюсь тебе, мальчик?

Макс обернулся.

Ему показалось или кто-то сказал это? Словно не рядом с ним, а у него в голове. Он опять опустил голову и посмотрел на куклу. Та неподвижно сидела с прислоненной к стене головой.

— Я тебя спрячу и только попробуй мне еще раз попасться на глаза — вылетишь на помойку, поняла меня? — он взял куклу за ногу, перевернул и потащил в ближайшую игровую комнату. Там открыл коробку, в которой лежали кубики с буквами и бросил туда.

Все же как она оказалась на скамейке?

Нужно обойти садик и понять, есть ли тут кто-то еще.

Он забрал со стола радиотелефон и отправился бродить по садику.

На кухне радио затянуло очередную старинную песню: «выхожу один я дорогу, сквозь туман кремнистый путь блестит». Неизвестная исполнительница красиво и аккуратно выводила каждую ноту, что Макс даже на мгновение заслушался, но потом продолжил путь. Романс был как нельзя в тему, только в данном случае один он выходил в коридоры таинственного садика, в котором, как он уже не сомневался, творилось нечто странное.

Или же все это просто померещилось? Но с чего?

Он обошел весь первый этаж, попеременно заглядывая в каждую комнату, обследовал кладовые и туалеты, но не встретил ничего странного. И тем более не нашел присутствия посторонних людей. Второй этаж практически ничем не отличался от первого — разве что здесь в основном были спальни для детей.

Что ж, как там пелось в песне на «Радио Союз»? Нам не страшен вал девятый, ведь мы ребята 70-й широты.

Максим тоже перестал бояться и решил спокойно доработать первый рабочий день до конца, больше не обращая внимания на все эти странности. Он вернулся за свой стол в холле, достал мобильный телефон и отправился бороздить просторы интернет-приложений, убивая оставшееся время.

Это помогло. День и вечер пролетели незаметно. На рабочий телефон так никто и не позвонил, поэтому сварганив на кухне простой ужин из сосисок и сделав все те же бутерброды, Макс начал собираться домой. Выключив везде свет, он вышел на крыльцо и закрыл дверь. На улице накрапывал дождь и было холодно.

Неужели я просто так возьму и оставлю детский сад открытым? Не разнесут ли его за ночь?

Он немного постоял, морщась от ледяного ветра, потом пожал плечами и пошел к остановке. Плевать. Заведующий сказал закрыть дверь и все. Он так и сделал.

Дома Данилин не успел коснуться головой мягкой подушки, как крепкий сон сморил его. Он даже не успел понять, что не снял одежду, не почистил зубы и не укрылся одеялом, как уже улетел в страну сновидений.

4

Утром его будили попеременно будильник и чей-то настойчивый звонок на мобильный. Макс протер глаза, мгновенно ощутил, что от неудобной позы у него разболелась шея, и схватил телефон.

Звонила Лиза. За последние минуты она сделала пять звонков, видимо пытаясь разбудить Макса.

— Да, — он не выспался, хотя проспал шесть часов, что для него было нормой. — Говори.

В трубке послышался смех Лизы. Слегка насмешливый.

— Кого-то разбудили, так?

— Мне и так надо просыпаться, не страшно. А ты чего звонишь в такую рань?

— Соскучилась по тебе.

— Приятно слышать. Правда.

Господи, как же болит шея и спина!

— А ты куда собираешься так рано?

— Я на работу устроился.

— Да ладно!

Лиза была удивлена. И, судя по интонации в ее голосе, приятно удивлена. Что говорить, сам Максим до сих пор был удивлен всем произошедшим за последние полтора дня… Интересно, чтобы сказали его мама и отчим? Ах да, им же пофиг. Жив и ладно. Умер? Надо же, какая печаль!

— И куда же? Или секрет?

— Не секрет, но ты очень удивишься.

Ты не просто удивишься, дорогая, ты сначала даже не поверишь в сказанное.

— Я устроился на работу в детский сад. Буквально вчера.

Она ничего не ответила, видимо раздумывая над новостью, а потом осторожно произнесла:

— А в качестве кого ты туда устроился?

То ли она по-прежнему пребывала в некотором изумлении — и есть чему изумляться! — то ли была недовольна. Конечно, работа в детском саду не то, что ты желаешь своему молодому человеку (тире — любовнику), разве если только он не стал директором крупной сети детских садов для мажорных детишек городской элиты.

— Администратор, — ответил Макс, зачем-то сделав акцент на первом слоге, как делал заведующий.

— Администратор? В детском саду? Разве там нужны администраторы?

— Видишь, оказались нужны. Работа неплохая и оклад впечатляет.

— Да, ты меня удивил, ничего не скажешь.

— Я и сам удивлен.

Она снова немного помолчала и спросила:

— Когда мы теперь встретимся?

— Не раньше воскресенья. К сожалению, график у меня странный и весьма тяжелый.

— В детском-то саду?

Да, в детском саду, елки-палки, хотел ответить ей Макс, но сдержался. И это совсем не обычный детский сад. Про куклу бы не проговориться, а то Лиза, чего доброго, подумает, что у него проблемы с головой на фоне безделья.

— Я освобождаюсь теперь каждый день только в 11 вечера. И мне хватает сил доехать до дома на последнем автобусе, упасть в одежде на кровать и заснуть. Потому что в восемь утра я должен уже снова быть там.

Он посмотрел на часы, где стрелка медленно приближалась к семи. До работы ему добираться не меньше сорока минут, а то и больше, а еще надо позавтракать и привести себя в порядок. Хотя поесть можно будет и там, все равно никого из персонала больше нет, а в холодильниках еды навалом.

Лиза, однако, продолжала задавать вопросы.

— Подожди, но разве детские сады работают так поздно? Там должен оставаться сторож или вахтер, но администратор…

— Это не совсем… нормальный садик. Там нет детей.

— То есть? А кто там тогда? Взрослые?

Лучше бы там были взрослые…

— Нет, там вообще пусто. Короче, я сам еще не разобрался, давай позже поговорим, а то опоздаю. В течение дня созвонимся еще?

Кажется, она немного обиделась. Еще бы. Он никогда так резко не прерывал разговор.

— Хорошо. Созвонимся.

Металл в голосе. Повесила трубку. Точно обиделась.

Он наспех собрался, переодел рубашку, почистил зубы и выскочил из дома под проливной дождь и пронизывающий осенний ветер. Как же бесит эта долбанная уральская осень!

До детского сада он добрался довольно быстро, несмотря на затяжные и кажущиеся бесконечными пробки, с вереницей машин и слякотью на дороге. Здание тонуло в небольшой дымке тумана, образовавшейся от влажности. Ни дать, ни взять декорация для готического фильма. В школе рядом горели все окна, хама подростка на третьем этаже не было — видимо засранец уже выкурил свою сигарету и отправился на уроки.

Макс открыл калитку и вошел на территорию. Первым делом посмотрел на окно, где вчера видел самодвижущуюся куклу.

Я тебе не нравлюсь, мальчик?

Окно было пустым, на подоконнике сидела замерзшая птица.

Все в порядке.

Он подошел к двери и дернул ручку. Дверь отперта. Внутри слегка душновато, но никаких визитеров вроде не наблюдалось. Садик похоже простоял открытым всю ночь. Непонятно, почему заведующий не выдал ему ключ. Не ясно и почему тут нет сигнализации или еще каких-то мер безопасности.

Или никто представить не может, что «Гамма развития» ночь напролет стоит открытой?

Приходите в мой дом — радостно пело странное радио на кухне. Он так его и не выключил вчера, да и ладно. Пусть себе играет.

Данилин снял куртку, повесил ее на стул и сел за стол. Подключил ноутбук. Проверил заряд у радиотелефона.

Не успел он собраться с мыслями, как трубка зазвонила.

— Детский сад «Гамма развития», слушаю.

— Надо же, — это был Данислав Юльевич. — На часах еще без трех минут восемь, а вы уже в боевой готовности.

— Не люблю опаздывать, знаете ли.

— Весьма правильно. Вы без трудностей вошли внутрь?

— Да, дверь видимо не закрывалась.

— Почему же? Закрывалась. Она автоматически закрывается на ночь, и автоматически открывается утром. В данном случае, именно для вас.

Автоматически? Он шутит?

— А если я приеду среди ночи она откроется? — он решился съязвить.

— Хотите приехать среди ночи?

— Ну, вдруг мне негде будет переночевать.

Заведующий немного поразмыслил над его словами.

— В принципе так может получиться, но я вам не рекомендую этого делать.

— Это почему же?

— Потому что ночь — попросту не ваша смена и все.

То есть здесь кто-то дежурит ночью?

— Данислав Юльевич, кроме меня в детском саду работают люди? Я не про бухгалтера и вас.

— Что вы хотите сказать?

Да, он верно понял — Макс не столько хотел спросить, а именно сказать. Сказать, что какая-то странная хрень происходит в этом бездетном детском саду.

— Мне просто кажется тут есть кто-то еще.

— Вот как. И кто же этот ваш фантом?

Звучало все по-идиотски конечно. Необходимо было объясниться.

— Просто вчера я сидел за столом, а на скамейке напротив неожиданно возникла кукла.

— Возникла? — заведующий не поверил его словам. Или всего на всего решил сыграть роль.

— Появилась. Ее там не было. Я хорошо помню.

— Не видел в детском саду кукол. Кукол в принципе нет и не может быть в детском саду.

— Но ее там не было до этого, — он сказал это твердо. Без права оспаривания.

Заведующий ничего не ответил.

— Данислав Юльевич, — но Макс как раз ждал ответа. — Может тут кто-то еще есть? Сторож или воспитатель, не знаю. Куклы ведь сами не ходят.

— Вы правы, куклы сами не ходят. И в садике больше НИКОГО нет. Я приеду после обеда и во всем разберусь.

Куклы не ходят, повторил его внутренний голос. Не переживай.

…Я тебе нравлюсь мальчик?

Заведующий отключился, пожелав хорошего рабочего дня. Макс отложил телефон и посмотрел на скамейку, на котором вчера сидела откуда не возьмись появившаяся кукла и думал над всем, что происходит. Интересно, в чем собрался разбираться заведующий?

Ему опять захотелось спать, словно атмосфера детского сада действовала как морок и усыпляла. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. В таком расслаблении можно и подремать пару минут. Но вдруг покой нарушил крик.

— Стой!!! Стой же говорю!

Он заснул? Макс подскочил. Посмотрел на скамейку — пусто. Проклятая кукла валялась в коробке с кубиками.

— Стой!!! Стой, тварь малолетняя!

Кричали с улицы. И такое чувство, что прямо около двери. Так близко звучал крик — мужской, грубый и внушающий опасность. Если бы кто-то неизвестный кричал так Максу, то он бы сделал все, чтобы не останавливаться и убежать прочь как можно дальше.

Он поднялся и подошел к окну. На крыльце и на переднем дворе никого не было.

— Беги ко мне!

Снова крик. На этот раз женский и полный отчаяния.

Макс открыл входную дверь и вышел на улицу. Дождь уже закончился, тротуары подсохли и немного потеплело. Ветер стих, но по-прежнему было пасмурно. Он спустился с крыльца, сделал несколько шагов по дорожке к калитке.

И тут увидел их.

Сначала девочку, лет десяти, с длинными каштановыми волосами, одетую совсем не по погоде в легкое платьице, бывшее некогда белым, но сейчас ставшее серым от грязи. Девочка была напугана и плакала. Потом он увидел подбежавшую к ней женщину — блондинку, коротко стриженную. Эта женщина не казалась обычной. Вернее, с виду она выглядела абсолютно как все, но Макс каким-то внутренним чувством понял — она не простая.

Женщина была похожа на полицейскую.

Даже не похожа. Макс именно ПОЧУВСТВОВАЛ, что она полицейская. Почему, он сам не знал.

Женщина, подбежав к девочке, сжала ее в своих объятиях — бедняжка тряслась в истерике и сразу крепко прижалась к своей спасительнице. Возможная полицейская резко обернулась, пропустила взглядом вышедшего из детского сада Макса, и выхватила из-за пазухи пистолет.

Данилин немного отступил назад.

Только этого еще не хватало!

Пистолет был настоящий. Сомнений быть не могло. Как и в том, что женщина будет из него стрелять.

— Тварь!

Снова этот голос, от которого хочется убежать. И его обладатель. Он появился откуда-то из-за мусорных баков, стоявших около соседнего девятиэтажного дома. Неожиданно. Словно из воздуха. То был низкий и очень толстый мужчина в черных пузырящихся штанах и старой футболке, на животе даже издали виднелись жирные пятна от какой-то еды. Лицо мужчины, с близко посаженными темными глазами, искривленным в ярости ртом и свисающими от жира щеками, буквально исказилось от злости.

— Отдай ее мне! — проорал он полицейской. — Отдай, или сдохнешь как и все!

— Пошел ты! — ответила ему полицейская и дважды выстрелила. Девочка от невыносимого грохота выстрелов зажала уши и еще сильнее прижалась к спасительнице. Макс, тоже вздрогнувший от неожиданных выстрелов, снова отступил ближе к входной двери.

Пули попали в мусорные баки и рикошетом отлетели на тротуар. Преследователь инстинктивно пригнулся за баками, но потом двинулся снова вперед.

— Нам надо беречь патроны поэтому бежим быстрее отсюда, — сказала полицейская девочке и они, взявшись за руки, побежали по проулку в сторону другой улицы.

— Стойте! — проорал им преследователь.

— Эй, что тут происходит? — подал голос Макс, но его не услышали и не заметили.

Полицейская и девочка скрылись за углом дома, а преследователь, что-то прорычав от отчаяния, побрел во двор девятиэтажки.

Макс, на какой-то момент впавший в прострацию от всего происходящего, подошел к калитке, открыл ее и вышел за территорию детского сада.

Огляделся.

Никого. Ни прохожих, ни случайных машин, и даже из школы на грохот выстрелов никто не выглянул.

А потом его словно громом проняло от другого обстоятельства, которого он сначала не заметил.

Во всех классах школы был погашен свет. Все окна были темными, несмотря на пасмурную погоду.

Может у них отрубили электричество?

И о чем вообще он думает? Причем тут школа? Только что на его глазах произошла перестрелка! Прямо напротив детского сада, елки палки!

— Эй! — крикнул Максим и посмотрел в проулок, куда убежали девочка с женщиной. Он направился вперед, быстро идя мимо пустого школьного стадиона и девятиэтажного дома. По пути Данилин успел посмотреть и на окна жилого дома — нигде не было слышно никаких звуков, и даже в квартирах не горел свет.

Куда же все подевались? Средь бела дня громкие выстрелы, крики и никого нет. Да, многие побоялись выглядывать, но здесь вокруг столько домов и прохожих и что, никого нет? Быть такого не может!

Он дошел до соседней улицы, где проходила трамвайная ветка. Ему стало не по себе. Не потому что не было трамваев, в принципе их периодически могло не быть по двадцать минут, особенно в обеденное время. И не потому, что здесь тоже не наблюдалось прохожих и машин. В конце концов рабочий день, но все равно такая пустота странна сама по себе для большого города и густонаселенного района.

Его поразило другое.

Город в принципе был пустым и тихим, словно тут никто не жил. Словно мегаполис вымер.

Парковка перед медицинским центром пуста, в сквере неподалеку нет ни одного человека, нигде не слышны звуки машин или голоса людей.

Макс достал трубку радиотелефона и посмотрел на дисплей — нет сигнала. Взял мобильный, который лежал во втором кармане брюк — нет сети.

Администратору запрещено находиться в зоне отсутствия сигнала сети радиотелефона.

Проклятье!

Ему захотелось вернуться обратно в детский сад пока не стало слишком поздно. Потому как он понял, что оказался там, где лучше не быть вообще. Из-за чего это произошло он не знал, но сейчас единственно разумным решением было как можно быстрее вернуться назад и попробовать найти связь. Вызвать полицию, позвонить заведующему или еще куда-то. Главное, побыстрее уйти прочь отсюда.

Небольшая обратная дорога до детского сада сейчас показалась ему бесконечной. Он нервно оглядывался, хотя опасности стоило ждать как раз спереди, откуда мог снова появиться толстый преследователь, на этот раз вооруженный и собиравшийся дать отпор полицейской. Вполне возможно, что толстяку не понадобятся лишние свидетели.

Он добежал до крыльца сада и огляделся. Пустая школа, пустая улица.

Пустота в атмосфере.

Твою же мать! Куда все подевались?

Он вошел в холл и закрыл дверь. Надо ли запереть дверь? У него даже ключа нет, а что если этот жирный сумасшедший придет сюда в поисках девочки? Да и на кой она ему сдалась эта девочка, что у них там произошло?

Сигнал на двух телефонах снова появился. Макс попробовал сделать вызов полиции с мобильного, но линия была занята. Потом набрал 112 с радиотелефона.

— Неправильно набран номер, — ответил в трубке механический голос.

— Что за херь! — заорал Макс.

Какой номер еще остался у полиции? 02?

Еще одна попытка. Руки тряслись и пальцы не попадали в клавиши. Получилось набрать заветные две цифры только с третьего раза.

— Неправильно набран номер.

Как так?!

Он попробовал снова, тот же результат. Номер полиции словно перестал существовать. Решил набрать номер скорой помощи, но там ответили также.

Надо закрыть дверь, шептал внутренний голос. Этот толстяк точно может пожаловать сюда. Особенно если он видел Макса, а не увидеть его он не мог, потому что Данилин стоял на самом видном месте и, при отсутствии всех остальных живых существ поблизости, явно бросался в глаза.

Хороший свидетель — мертвый свидетель. Так, кажется, говорят киллеры?

Где взять ключ? Как вообще запирается эта проклятая дверь и запирается ли вообще? Надо посмотреть в инструкции, там должно быть сказано, снова прошептал внутренний голос.

Макс схватил со стола несуразный талмуд с правилами, который так и не дочитал со вчерашнего дня, и сразу уткнулся глазами в следующий непрочитанный им пункт:

1.10 В случае опасности извне рекомендуется обезопасить пространство детского учреждении от посторонних. Запасной ключ находится под контролем администратора. Сохранность и доступность ключа обеспечиваются администратором. Ключ, согласно регламенту, должен находиться под пожарным щитком.

Где этот пожарный щиток, будь он не ладен?

Макс оглядел холл, вышел в первый коридор, оглядел стены. Добежал до лестницы, осмотрел там каждый угол. Из подвала тянуло сыростью, осень все-таки.

Господи, остановился вдруг на месте Макс. По спине пробежали мурашки.

Осень. На дворе противная уральская осень с пронизывающим холодом от ветра, октябрь месяц!

Октябрь действительно выдался очень холодным в нынешнем году. И на улице было сыро и периодически накрапывал дождь. Когда дул проклятый северный ветер, хотелось надеть не только шапку, но и зимнюю теплую куртку.

Тогда как на улице, когда я туда вышел, было тепло как летом и сухо?!!

Только сейчас мужчина понял, что он вышел на крыльцо, услышав странные крики, в одном пуловере, легком и надетом на летнюю футболку. И видел, как одеты были другие участники разыгравшейся на его глазах драмы — в летней одежде. Но ладно девочка в платье, допустим она откуда-то бежала. Но полицейская, этот ненормальный в футболке? И главное Макс физически ощущал, что на улице в тот момент тепло и сухо, хотя еще утром шел дождь и тротуары не могли высохнуть за это короткое время.

Что же тут происходит? Или ему просто показалось от волнения, что на улице тепло? Он просто переволновался. Испугался выстрелов. Потом быстро бежал по проулку и не мог замерзнуть.

Вполне возможно.

Во всяком случае, в это очень хотелось верить, потому что если это не разумное объяснение происходящего, он вообще не понимает происходящее в долбанном детском садике.

Щиток нашелся наконец на кухне, недалеко от холодильников. Внутри действительно лежала связка ключей. Макс взял ее и направился к двери. Подойдя, он остановился и прислушался.

За дверью что-то шумело.

Это было похоже сначала на чей-то шепоток, который вроде пытался что-то сказать, но потом шум оформился в шелест.

На улице шел дождь.

Макс распахнул дверь и отшатнулся от порыва холодного ветра.

Крыльцо заливало сильным дождем. Повсюду на тротуаре стояли лужи. Недалеко недовольно продребезжал трамвай, взывала сирена. И напротив детского сада стояла школа — не пустая и темная, как десятью минутами раньше. Почти в каждом кабинете трехэтажного здания горел свет и мелькали фигуры учеников.

— Мне же это не приснилось? — сказал Макс, словно обращаюсь к дождю и закрыл дверь. Было невыносимо холодно.

Сколько он искал ключ? Минуты три. Плюс стоял как вкопанный, осознавая происшедшее. От силы пять минут.

За это время мог начаться дождь? Мог. Мог намочить все вокруг, словно он шел целый час? Возможно, если он сильный, а он сильный. Могла упасть температура от сырости? Могла. Но не так сильно. И школа. А что школа? Может просто была авария и временное отключение света?

Не мог же он просто так выйти и оказаться в другой реальности?

Бред какой-то.

Он закрыл дверь и немного постоял в холле, собираясь с мыслями. Сейчас как никогда нужна свежая голова и ясное сознание. Однако с последним явно наблюдались проблемы.

Неожиданно зазвонил мобильный. Неожиданно, потому что звонил Самуил, о существовании которого Данилин на определенное время успел забыть.

— Макс? — Самуил словно узнавал, не ошибся ли он номером. — Это точно ты?

— Что за глупые вопросы? — прошипел тот. — По-твоему кто еще может отвечать с моего телефона?

Самуил облегченно выдохнул. Или Максу ОПЯТЬ ПОКАЗАЛОСЬ, что друг выдохнул.

— Как я рад тебя слышать, ты не представляешь!

— Ты так говоришь, будто думал не застать меня в живых! Что ж, дорогой товарищ, ты крупно ошибся.

— Не до шуток сейчас.

А вот сейчас Максиму уже не показалось. Сейчас он ясно услышал, что друг напуган до смерти. И причиной этого испуга был именно он.

— Ты помнишь я тебе говорил о детском садике «Гамма развития» и предлагал работу там? Ты ведь не позвонил туда, я не ошибся? Ведь такое вовсе не твое, да?

В голосе была слышна надежда. Отчаянная надежда, когда уже не во что верить, и остается лишь надеяться.

— Я тебе несколько раз звонил и писал в мессенджер, ты телефон зачем-то выключил, — ответил ему с упреком Макс.

— Да не выключал я его! — вдруг закричал Самуил. — Я не знаю, что произошло со связью. Мне все сообщения дошли за прошедшие дни, все люди дозванивались. А твои только сейчас пришли, понимаешь? И я тебе не мог позвонить — у тебя телефон заблокирован.

— Чушь! Ничего я не выключал и не блокировал!

— Да как так-то!

Самуил был испуган и зол одновременно.

Самик, ты меня пугаешь, дружище. Ты меня очень сильно пугаешь!

— Короче, ты не согласился на работу в детскому саду?

— Согласился. И как раз отсюда с тобой разговариваю. И второй уже день здесь работаю, между прочим.

— Блин! — Самуил явно хотел материться, но сдержался.

— Что случилось то, можешь сказать?

— Тебе надо оттуда уйти. И побыстрее. Понимаешь, я не могу сказать тебе всего, но лучше там не работать. Слышишь?

— Слышу. А подробнее не хочешь объяснить?

— С этим садиком что-то не так.

О да! Не так. Макс это понял, как только поговорил с заведующим, когда тот заявил, что детей здесь нет. А стоило зайти на территорию этого светлого учреждения, сомнений в его странности просто не осталось.

— Дело в том, что он не относится к нашей корпорации, — продолжил его друг. — Я просто так это сказал, чтобы ты подумал о работе в структуре крупной организации. А не какого-то отдельного детского сада.

— Ты меня обманул?

Самуил шумно выдохнул.

— Да, обманул.

— Ну и сволочь, по-другому сказать!

Он иронизировал. На самом деле ему было плевать к чему относился этот садик, когда он думал насчет звонка сюда. Хоть к администрации президента.

— Это не самое главное. Меня попросили разрекламировать детский сад, якобы там открылась вакансия.

— Кто попросил?

— Мой начальник… Да неважно кто. Просто он общается с этим заведующим. Блин, понимаешь, это все фигня. Вакансия плохая. Я слышал, там несколько администраторов сменилось.

— Естественный отбор кадров, не находишь?

Нет, не естественный, но отбор — опять прошептал в голове Макса внутренний голос.

— Уходи оттуда! Позвони этому заведующему, просто скажи, что не можешь и уходи оттуда прочь.

— Самуил послушай, я…

И тут зазвонил радиотелефон.

— Самик, подожди. Да!

В трубке кто-то хохотнул.

— Я слушаю!

На том конце провода опять засмеялись, а потом фыркнули и сказали детским и почему-то скрипучим голосом.

— Я тебе не нравлюсь, мальчик?

Макс едва не выронил трубку на пол. Вернее, он почти ее выронил, но в последний момент обрел силы и ухватил летевший вниз аппарат.

Ему же не послышалось? Или послышалось?

Он снова поднес трубку к уху. Осторожно, боясь будто из трубки могла вытянуться рука и оторвать ему мочку. Сейчас это было не глупой фантазией повредившегося умом человека, Макс почти не сомневался, что в этом садике действительно возможно очень многое.

— Что вы сказали?

— Я тебе не нравлюсь, мальчик? Почему ты такой жестокий?

Чей-то розыгрыш. Не более того. Просто шутка. Идиот, которому нечего делать, который сидит в интернете и режется в тупые компьютерные игры, а потом решает набирать случайные номера и пугать людей. Это первый уровень тупости. Второй уровень — позвонить в полицию и сообщить о минировании торгового центра.

— Вы не туда попали…

И снова в трубке детский смех. Вот только настоящий ребенок не мог так гадко смеяться. Скорей смеялось то, что выдавало себя за ребенка.

— Я как раз туда попала. Так скажи мне, я тебе не нравлюсь, мальчик?

Он сбросил звонок.

Сердце учащенно билось.

Вакансия плохая. Уходи оттуда.

— Алло, Самуил? Ты еще там?

Тишина.

Он посмотрел на телефон — экран был черным. Макс попытался разблокировать телефон, но увидел лишь мигающую пустую батарейку.

Смартфон оказался полностью разряженным.

Что за фигня? Он утром зарядил его до ста процентов. Почти не пользовался им. С чего батарея ушла в ноль?

А главное, зарядник остался дома.

Радиотелефон зазвонил вновь, и Макс подпрыгнул на месте. Он не ожидал. И про себя отметил, что нервы стали никакие.

— Детский сад «Гамма…

— ЕЩЕ РАЗ БРОСИШЬ ТРУБКУ, СУЧОНОК, Я ВЫРВУ ТЕБЕ РУКИ И НОГИ И ЗАСТАВЛЮ СЬЕСТЬ! — уже совсем не детский голос прорычал в трубку так громко и зло, что на этот раз Макс отбросил от себя телефон.

Трубка упала на пол, отскочила от удара на несколько сантиметров и осталась лежать, немного покачиваясь. Он не решался подойти к ней и некоторое время стоял неподвижно, вслушиваясь в учащенные удары своего сердца. Нет, на розыгрыш это не тянуло. И что еще хуже выглядело реально, поэтому подсознательная надежда Максима, что «это все снится, только и всего, ты спишь, и даже не просыпался, а когда проснешься, то будет все хорошо» не работала и не приносила утешения.

Он медленно подошел к лежащей на полу трубке, будто боясь, что она оживет и больно укусит. Впрочем, как раз в такое легко можно было поверить, учитывая сказанное несколько минут назад. Сучонком его точно не называл никто в жизни. Но видимо все бывает в первый раз, не так ли?

Макс нагнулся и поднял трубку. Осторожно.

И тут же выронил ее снова, вздрогнув от бешенного вопля в динамике:

— ТЫ МНЕ ОТВЕТИШЬ, СУЧИЙ ТЫ СЫН, ИЛИ БУДЕШЬ ТРЯСТИСЬ КАК СТАРАЯ СОБАКА НА ХОЛОДЕ??!

— Господи, что же это может быть? — сказал он вслух, совершенно не зная, как быть дальше.

А потом его взгляд упал на коробку с кубиками, и он закричал так, что тот неопрятный толстяк, преследовавший девочку с полицейской, находясь в соседнем дворе (если он конечно существовал, в чем оставались небольшие сомнения) мог отчетливо услышать крик через стены странного детского сада в центре города.

5

Лиза, девушка Максима, о которой он иногда даже не вспоминал, сидела в этот же самый момент в шумной кофейне в центре города, смотря на нескончаемую пробку на все четыре полосы движения, и медленно попивала кофе. Ее мобильный, от вибрации звонка медленно передвигавшийся к краю стола, звонил, не переставая, последние десять минут. Высвечивался незнакомый номер, звонивший был нагл и настойчив, и девушка не хотела отвечать. Она любила напористых людей, особенно мужчин и желательно до тридцати пяти, но начинала злиться, когда напористость переходила тонкую грань, превращаясь в навязчивость.

Она думала о Максе, до сих пор переваривая информацию о том, что ее «как бы парень» наконец нашел работу. И удивлял не сам факт работы, а место. Однако это все же много лучше фрилансерства, зыбко граничившего с бездельем и большими перебоями в средствах. Конечно, зарабатывала Лиза хорошо, даже слишком хорошо для сложившейся экономической ситуации, и никак не зависела от мужчин, но ей все-таки больше импонировал мужчина с деньгами, чем мужчина без денег и уж тем более без постоянной работы. Детский сад был странным выбором, чересчур странным, и Лиза непременно хотела все обсудить с Максом, как только встретится с ним.

И почему-то ей хотелось, чтобы встреча случилась как можно скорее. Она сама не знала из-за чего, хотя это скорей всего можно было объяснить обычным предчувствием.

Телефон зазвонил снова. Неизвестный абонент стал раздражать еще больше, чем громко говорившая с подружкой дама средних лет за соседним столиком. Она увлеченно рассказывала практически на все кафе о своей поездке в Тунис, и ее собеседница не могла вставить даже слово, ограничиваясь кивками головы вперемешку с короткими глотками кофе.

Лиза не выдержала, ответила.

— Да!

— Лиза? — голос был неуверенным и какой-то испуганный.

— Да, кто это?

— Самуил.

— Кто?

— Друг Максима. Вы с ним встречаетесь. Кажется…

Сейчас она вспомнила. Максим еще называл его Самиком и говорил, что это почти единственный его друг. По крайней мере, на которого можно положиться в трудную минуту. Небывалая редкость в наше время. В принципе удивительно, что у такого обалдуя, как Макс, есть друзья.

— Я вас слушаю.

Хоть это и оказался не посторонний человек, она все равно была раздражена назойливостью.

— Понимаете, тут такое дело. Макс, он…

Тут раздражение с усталостью буднего дня разом ушли. На смену пришел испуг. Вновь дало знать о себе то предчувствие, что ей что-то не нравилось в этой работе Максима, хотя она не могла сказать точно, что именно. Обычное беспокойство и только.

Он не должен идти на работу в детский сад. В ЭТОТ детский сад. В любой другой — пожалуйста.

Это уже говорил внутренний голос, взявшийся откуда не возьмись.

— Что-то случилось?

Конечно случилось, иначе этот друг, которого она видела всего пару раз, не стал бы названивать ей все утро.

— Пока нет, но Максим может попасть в беду.

— В беду?

— Он вам рассказал, что устроился на работу, — Самуил помолчал немного. — В детский сад.

— Рассказал об этом сегодня утром и…

— И вы сильно удивились, да?

— Честно говоря, удивилась.

Громкая дама за соседним столом наконец окончила свой рассказ путешествующей, и в кафе на мгновение стало тихо.

— Понимаете, Лиза, ему не надо работать в этом детском садике.

— Но почему?

— Потому что Максим попал в очень неправильный детский сад.

— Не совсем вас понимаю…

Спустя десять минут, слушая сбивчивые объяснения Самуила, она отправилась к своей машине, припаркованной недалеко от кафе, и собралась ехать в парковый район. Именно там, согласно адресу, который ей дал друг Максима, располагался странный детский сад.

Исходя из ломаного рассказа взволнованного друга, детский сад стоял пустой, и туда периодически требовались администраторы. Лиза впервые слышала о том, что в детских садах нужны такие специалисты. Но еще больше удивляло отсутствие в детском садике детей.

— И никогда не было, — добавил Самуил. — Понимаете?

Когда она спросила, что же стало причиной, Самуил не ответил.

— Садик тем и странен, что не работает с детьми, но туда требуются сотрудники. Администраторы, можете себе представить? Что они могут там делать? И никакой администратор там не задерживается больше недели.

— Куда же все они уходят? Увольняются?

— Я не знаю, но чувствую, там что-то странное.

— Мне кажется, у вас паранойя.

— Тогда как вы мне объясните, что последний администратор, о котором я нашел информацию, сейчас лежит в больнице.

Лиза пожала плечами.

— Может он заболел?

— В психиатрической больнице! — почти выкрикнул Самуил.

Это ей не понравилось еще больше. Правда, ее не покидала мысль, что все то лишь домыслы и разыгравшееся воображение. И ее, с тем дурацким ПРЕДЧУВСТВИЕМ, и друга Макса.

— Зачем же вы предложили нехорошую вакансию Максу?

— Меня попросили. Я уже давно пожалел об этом! Начальник моего отдела дружит с этим заведующим, Даниславом Юльевичем!

— Как вы сказали?

— Данислав Юльевич. Вы бы видели этого заведующего. Лучше бы его никогда не видеть!

Но Лизе стало любопытно. И поэтому она поехала туда с большим желанием увидеть не только Макса и весь этот странный детский сад, но и поглядеть на страшного заведующего, до смерти напугавшего Самуила.

И она была уверена, что все будет хорошо.

6

Макс, чувствуя все нарастающую дрожь в коленях и руках, словно его бил сильный озноб, с ужасом, которого не испытывал никогда в жизни, смотрел на перевернутую коробку с кубиками. Сначала он вроде даже кричал, или это просто ему показалось, но потом крик застрял у него в горле, челюсть сводило от дрожи, а голосовые связки издавали что-то похожее на стонущий хрип. Он стоял как вкопанный и смотрел на кубики, разбросанные по полу. На разноцветные кубики, кричащие всеми цветами радуги, созданные для того, чтобы радовать детей, которых здесь не было. И не это было не страшно.

Страшно было то, что куклы, которая лежала здесь, когда он только пришел, и которую он положил туда вчера, сейчас в перевернутой коробке не было.

Макс, справившись с сердцебиением и дрожью в руках, снова поднял трубку и быстро отключил вызов. Из динамика снова послышались звуки крика звонившей, которая наверно опять хотела назвать его сучонком или чем похуже.

Не прошло, казалось, и пары секунд, как телефон зазвонил опять. Но Макс уже не собирался отвечать. А развернувшись, побежал к выходу из детского сада.

— Идите вы все на фиг, — крикнул он то ли стене, то ли заведующему, который навряд ли мог услышать его, и, распахнув дверь, выбежал на улицу.

Дождь немного поутих. В школе напротив прогремел звонок, а на соседней улице снова продребезжал трамвай.

Во всяком случае, вокруг все относительно спокойно и привычно.

За спиной он слышал трель телефонного звонка, но желания вернуться обратно не возникало. Сейчас надо было спасти свою шкуру и во всем разобраться.

Он перемахнул через невысокий школьный забор и оказался на территории соседнего с детским садом образовательного учреждения. Направившись ко входу, располагавшемуся с противоположной стороны, он размышлял свои дальнейшие действия. Перво-наперво ему надо узнать не слышал ли кто выстрелы. Они громкие и их хоть кто-то, но должен был услышать. Затем ему надо позвонить в полицию. Вот только что он им скажет, Макс не знал.

Одно он знал точно — в садик он один больше не войдет. Либо кто-то над ним шутит, либо в садике происходит невесть что. Участником ни первых, ни вторых событий он оставаться более не намерен.

В школе на входе сидел угрюмый охранник, который сразу же с подозрением воззрился на вбежавшего в вестибюль Максима. Дальнейший путь преграждали два турникета.

— Вы к кому? — осведомился страж правопорядка.

— Простите, вы не слышали на улице выстрелы?

— Выстрелы?

Охранник оторопел.

— Простите, а вы кто такой?

Конечно, он не представился. В такой ситуации для начала надо представляться.

— Я работаю в детском саду. Тот, который рядом.

— «Гамма»? Там разве кто-то есть? Никогда никого не видел на территории, и свет всегда погашен.

— Да, я оттуда. Вы все-таки слышали выстрелы или нет?

Охранник снова удивленно воззрился на гостя.

— Никаких выстрелов я не слышал. И если бы слышал, то не сидел бы здесь сейчас так спокойно, а как минимум звонил бы в полицию.

— А телефон у вас работает?

Максим посмотрел на белый аппарат, стоявший на углу стола стража школьного порядка.

— Работает. Работал…

Охранник снял трубку и кивнул.

— Гудки есть.

— Я могу от вас позвонить, вы ведь не будете против?

Но мужчина покачал головой в знак отрицания.

— Кому вы собрались звонить?

— В полицию, разумеется.

— И зачем? Что вы им скажете?

И правда, что он им мог сказать? То, что слышал выстрелы, видел полицейскую (вернее, он так думал, что это была полицейская), странную девочку и еще более чем странного неопрятного толстяка, выглядевшего настолько угрожающе, насколько и омерзительно? А может еще и про куклу расскажет? Тогда его точно признают сумасшедшим и отвезут в психиатрическое отделение.

Но был ли выход в том, чтобы молчать и просто забыть все произошедшее?

Если только все это он видел НА САМОМ ДЕЛЕ, а не в своих фантазиях или во сне.

Но я же не спал, сказал он сам себе. И в этом был уверен на все сто процентов.

Если охранник не слышал выстрелов, не значит, что их не было. Возможно, этот грузный мужчина, усталый от всей этой школьный суматохи, спал во время перестрелки в ста метрах от школьного крыльца.

— Я все-таки позвоню.

Он потянулся рукой к телефону. Охранник не стал препятствовать.

— Звоните, раз вам так хочется.

Макс соединился через диспетчера с ближайшим отделением полиции и кратко описал произошедшее. К его удивлению, рассказом заинтересовались и пообещали прислать патрульную машину.

— Спасибо, — он положил трубку. — Я, пожалуй, пойду.

— Удачи, — попрощался с ним мужчина и уткнулся в газету.

Похоже он воспринял рассказанное Максимом не всерьез.

Решив вернуться обратно, Макс снова перемахнул через забор, не желая обходить по слякоти ограждение в поисках калитки, и тут услышал свист. Максим оглянулся. Из окна первого этажа школы высовывался тот самый мальчишка, сидевший на подоконнике и куривший. За ухом у него виднелась очередная сигарета.

— Эй, дядя, — обратился школьник к Максу.

А потом смачно харкнул на землю и вновь показал средний палец.

— Поймай, если сможешь! — с вызовом ответил школьник и исчез в оконном проеме.

— Все-таки тебе надо за такое оторвать не только твою глупую голову, но и палец! И желательно тот, который между ног тоже!

Максим крикнул это громко, но вряд ли его кто-то услышал. С соседней улицы, словно в знак согласия «кары» над школьником, прозвенел очередной трамвай.

Детский сад по-прежнему выглядел пустым, входная дверь медленно покачивалась на ветру. Уже на улице было слышно, как истошно на кухне надрывается «Радио Союз»:

Собирайся, поезд нас не будет ждать!

Поезд к счастью мчится сквозь рассветы,

Знаешь, в кассе есть еще билеты,

К счастью можно опоздать!

Интересно, кто раскрутил громкость настолько сильно? Максим осторожно вошел в холл и огляделся. Коробка по-прежнему валялась перевернутой. Проклятой куклы негде не видно.

Кто же врубил на полную громкость это долбанное ретро-радио?

Максим прошел по коридору в сторону кухни, постоянно оглядываясь назад. Учитывая все произошедшее, он вполне мог допустить, что кукла прячется где-нибудь за углом и в любой момент выскочит на него с ножом. Как в том старом американском ужастике про куклу-убийцу. Хотя вполне возможно, даже очень вероятно, что в детском садике все это время кто-то прячется от него, состоящий из плоти и крови, иначе говоря, живой человек, который зачем-то пугает администратора. Будучи по жизни реалистом, не веря в духов и, в общем-то, ни разу не побывав в церкви, Максим придерживался второго варианта, практически полностью отметая вариант с живой куклой из потустороннего мира.

Но иногда и живые люди могут быть гораздо опаснее и страшнее призраков. Максим прекрасно это понимал, потому и был во всеоружии.

В любом случае, маленькая паршивая кукла даже если и ожила, не могла добраться своими маленькими пластмассовыми ножками до радиоточки, подвешенной высоко на стене. Если, конечно, не выросла чудным образом.

Максим улыбнулся.

Какая же хрень в голову лезет.

Он выключил радио полностью. Детский сад потонул в тишине, на удивление приятной и вовсе не пугающей.

Молодой человек вышел в коридор и громко крикнул:

— Слушай ты, урод, который тут в мистику играет. Во-первых, я вызвал полицию, и они сюда едут. Во-вторых, даже если они тебя не найдут — тебя потом найду я. И тогда мы пошутим с тобой вместе, только смеяться буду уже я, понял меня, засранец?

Засранец не отвечал. На кухне крякнул двигателем один из холодильников.

— Так что лучше выйди сейчас и давай познакомимся, пока я не сильно злой. Ты слышишь меня, говно?

А главное, невидимый и пока гипотетический засранец должен был тоже слышать выстрелы.

Ответом стала все та же тишина, которая вскоре нарушилась шумом подъезжающей к воротам машины. Полиция.

Когда Максим вышел на крыльцо, попутно соображая с чего начать и как все случившееся рассказать внятно, не представ в роли городского психа, из патрульной машины медленно вылезли двое полицейски — мужчина и женщина. В лучших традициях криминальных фильмов и сериалов. Оба они были молоды и явно работали в полиции не так давно.

— Это вы вызвали нас? — обратилась к Максиму женщина, представившись старшим сержантом и представив также своего напарника, но Данилин почти сразу забыл их фамилии.

— Да, я.

Он не стал уточнять, что звонил из школы, позорно спасаясь бегством из детского сада, будучи напуганным передвижениями треклятой куклы.

— Что произошло? — вяло спросил его сержант, поправляя кобуру с пистолетом.

— Начнем с того, что я где-то около полдевятого утра услышал на улице крики. Кричал какой-то мужчина. Я выскочил и увидел девочку, которая от кого-то пряталась и была сильно напугана. К ней подбежала женщина, и вы знаете, мне почему-то показалось, что она ваша коллега.

Женщина-полицейская подняла глаза на Макса.

— Коллега?

— Ну, тоже из полиции. Еще раз говорю, мне так показалось. Она защищала эту девочку от опасности в лице того толстяка.

— Толстяка?

Максим глубоко вздохнул и попытался сконцентрироваться. Выдохнув, продолжил в подробностях рассказывать все, что недавно случилось на его глазах.

— И вы говорите, что потом не увидели, куда именно они убежали? — молодой полицейский достал блокнот и аккуратно записывал сказанное Максимом.

— Нет, оба как сквозь землю провалились. Наверное, скрылись во дворах.

— Кроме вас их кто-то видел? — полицейская внимательно оглядывала садик и соседние жилые дома.

— Думаю да, должны были видеть. И слышать. Все-таки выстрелы были очень громкие.

Нам надо беречь патроны, сказала та женщина девочке.

Зачем ей еще патроны? От кого она собралась отстреливаться, если толстяк отступил и даже не попытался расследовать их?

Максим пожал плечами.

— Их обязательно кто-то должен был видеть. Я уверен.

— Я схожу в соседний дом и школу, поспрашиваю, — кивнул коллеге сержант и направился в сторону образовательного учреждения.

— Теперь мне нужны ваши документы, — обратилась к Максу женщина. — И нужно оформить протокол.

Они расположились в холле детского сада. К счастью, Максим всегда носил с собой паспорт, данные которого аккуратно были переписаны в какие-то многочисленные полицейские бумажки. Потом долго записывали показания, и спустя час Макса попросили расписаться. К этому времени вернулся второй страж закона. Вид его был усталый и хмурый.

— Никто ничего не видел и не слышал. В школе даже занятия не прервали. И еще охранник сказал, что вы, — тут он ткнул пальцем в сидевшего Максима, — звонили в полицию из здания школы. Интересно почему оттуда, а не отсюда, ведь, кажется, здесь тоже есть телефон?

— Дело в том, что мне пришлось отсюда временно… уйти.

Он не решился сказать «убежать», хотя это как раз соответствовало действительности. Он именно бежал сломя голову, испуганный до смерти.

— Почему же? — полицейские спросили это практически одновременно.

Как бы это глупо не звучало, он все равно сказал:

— Мне кажется, здесь кто-то есть. Кто-то посторонний и не слишком добрый.

Он вкратце рассказал о странных звонках, угрозах вырвать ноги и перемещениях куклы в пространстве садика.

— Понимаете, — он говорил спокойно, хотя и чувствовал, как у него подрагивают словно назло руки. — Кукла ведь не может сама передвигаться? Это что-то из области фантастики.

— Согласна, — недовольна ответила ему женщина, а ее напарник усмехнулся.

Только бы они не приняли меня за психа, только не это, Господи!

— Именно поэтому я и считаю, что тут прячется какой-то шутник. Сам я его не стал искать.

— Это почему? Испугались?

— Вообще-то адекватный человек не будет орать в трубку про то, что оторвет мне ноги и руки, если на то пошло, не так ли? — Максим посмотрел на полицейских, которые изучали его словно подопытного. В данный момент они пытались определить — кто пред ними. Сумасшедший, просто придурок-шутник или же нормальный человек, которому в самом деле могла грозить опасность?

— Я бы хотел, раз вы уже здесь, чтобы обыскали садик и попытались найти этого гаденыша-телефониста-кукольника. И потом надрали ему задницу, после меня разумеется.

Надрать задницу шутнику, который до смерти напугал его и выставил идиотом, сейчас было идеей фикс Максима.

Полицейские переглянулись, потом кивнули.

— Начнем с первого этажа. Вы оставайтесь здесь, у входа. Пожарные выходы здесь есть?

— Да, там дальше по коридору за кухней, но он закрыт. Во всяком случае, был закрыт.

Уверенности в чем бы то ни было у него больше не оставалось.

— Почему в детском садике нет детей и другого персонала? — спросила полицейская. Казалось, ее не сильно удивлял этот весьма странный факт.

— Он законсервирован. Временно.

Садик не консервная банка, послышался недовольный голос Данислава Юльевича. Но Максиму было все равно.

Обыск первого этажа занял чуть более получаса, второго еще меньше. Следов вторжения неизвестного, чьего-то присутствия и уж тем более самого шутника не обнаружили.

— Быть может, он сбежал через открытую дверь, пока я звонил из школы.

— Очень может быть, — полицейские, по крайней мере женщина, ему не поверили. — Мы проверим район, опросим очевидцев если они все-таки найдутся, и, возможно, вечером снова заедем.

— Посмотрите сводки по пропавшим детям, не пропадал ли кто в городе, — сказал им Макс, когда те уже спускались с крыльца.

— Не учите нас работать, молодой человек, — довольно грубо ответила ему женщина, даже не обернувшись.

Максим очень рассчитывал на то, что во время их продолжительной беседы на психа он все-таки похож не был.

Закрыв дверь, он вернулся на свое рабочее место. Трубка телефона по-прежнему лежала на полу у стены. Поднять ее он не решался и очень надеялся, что в обозримые пару часов в детский сад никто не позвонит. Отвечать на звонки, ожидая в любой момент услышать зловещий голос с угрозами, не хотелось.

На кухне радио играло песню ВИА Акварели «Ты забудешь — я напомню, потеряешь — я найду», совсем не вязавшаяся с ситуацией, происходившей в садике. Максим вскипятил чайник и принялся делать бутерброды. Ветчина из холодильника при открытии упаковки издавала мясные благоухания на всю кухню и возбуждала аппетит. Неспешно выпив чаю и скушав несколько бутербродов, Макс понял, что безнадежно упавшее настроение начало подниматься. В конце концов, двери закрыты, полиция никого не нашла и какое-то время будет патрулировать улицу, поэтому психу придется нелегко. Если же он продолжит названивать и шептать в трубку свои гнусности, Максим снова вызовет полицию, и они попробуют отследить звонок. И вот тогда психа точно возьмут за задницу, после чего он долго не захочет звонить кому бы то ни было. Последняя картина вызвала на усталом лице Данилина злорадную ухмылку.

Непонятным оставалось лишь одно — кто была та девочка, и от кого она пряталась с женщиной-полицейской. Правда, вполне возможно, что никакой полицейской незнакомая женщина не работала, хоть и стреляла отменно. Однако и эта история скорей всего разрешится благополучно.

Ему даже захотелось немного вздремнуть, откинувшись за столом в своем удобном кресле. Для сна можно было выбрать более удобный диван на втором этаже, но он боялся пропустить появление в садике Данислава Юльевича или еще кого-то из немногочисленного персонала «Гаммы», потому решил подремать прямо на своем рабочем месте.

Максу почти удалось погрузиться в глубокий сон и даже захрапеть, как вдруг громко и пронзительно зазвонила трубка радиотелефона.

7

Лиза смотрела на здание детского сада «Гамма развития» и не могла понять, что такой на вид благополучный садик действительно пустовал. В то время как в соседней школе жизнь била ключом и на перемене даже сквозь закрытые окна и шум ветра был слышен крик и беготня учеников, дошкольное учреждение казалось мрачным и заброшенным. Лиза долго стучала в дверь, не найдя дверного звонка, потом поразилась отсутствию хотя бы одной камеры видеонаблюдения (непростительная и опасная ошибка управляющих), побродила по территории, заглянула в несколько окон, но не нашла никаких следов присутствия людей.

И что больше всего ее пугало — она не нашла Максима, который должен был быть на своем рабочем месте в этом пустом и забытом детском садике. Садике, который внушал опасения.

Она посидела немного в машине, подумав, что возможно ее парень просто отлучился в магазин купить чего-то на перекус. Лиза тарабанила пальцами по рулю, слушала надоевшую музыку по десяткам станций, и не переставая звонила на мобильный Макса, который оставался отключенным.

Ситуация не нравилась все больше.

Она закрыла глаза и решила подождать еще немного. Звук капающего по лобовому стеклу мелкого дождя успокаивал и постепенно погрузил девушку в сон. Лиза сама не заметила, как задремала.

— Вставай!

Казалось, кто-то сказал это над ухом. Девушка вздрогнула и подскочила на сиденье. Резко обернулась назад и посмотрела в зеркала бокового вида.

Никого.

К счастью, двери в машине она блокировала всегда, как только садилась.

Особенно поздно вечером или ночью.

И особенно возле незнакомых мест. Как например, у детского сада «Гамма развития».

— Вставай, страна огромная!

Господи, это всего лишь радио.

Только сейчас она поняла, что голос, такой реальный и громкий — был голосом с радио.

— Вставай, страна огромная! — повторил голос на радио. — Великая страна!

И вслед за этим раздались неприятные помехи. Видимо сбилась настройка станции. Лиза оставляла магнитолу на волне станции, передающей современную танцевальную музыку, но сейчас в динамиках слышался лишь шорох помех. Девушка покрутила настройку, но не могла поймать ни одного радио, магнитола прокручивала волны, но не могла найти ни одной станции.

— Авария что ли на передающем центре, — сказала вслух Лиза и решила выключить радио, но вдруг поиск замер и из динамиков послышался хриплый голос ведущей:

— С вами радио «Союз», московское время восемь часов тридцать минут утра. Погода в столице солнечная, однако к вечеру ожидаются кратковременные дожди.

Лиза глянула на часы — 12.45. В Москве сейчас должно было быть на два часа меньше.

— С добрым утром, дорогие друзья! Сегодня последнее воскресенье месяца. Приглашаем вас на очередное свиданье с передачей «Танцуем, слушаем, поем!». Всеми мы безусловно радуемся наступающим выходным. Важно то, кто проведет эти выходные вместе с вами.

Голос диктора умолк и послышался песня Анне Вески «Радоваться жизни с тобой».

Лиза попыталась переключить волну. Магнитола, поискав станции, снова вернулась на волну старого радио. Там продолжала петь певица.

Если рядом будешь ты…

Лиза выключила радио. Отчего-то ей стало не по себе. Она снова попробовала позвонить Максиму, но мобильный по-прежнему выключен. Заметив висевшую на заборе табличку с названием, и увидев телефон детского сада, девушка решила позвонить туда напрямую.

8

Максим осторожно взял трубку и посмотрел, словно ожидал что-то еще увидеть на дисплее, кроме букв «входящий звонок». Трель звонка не стихала.

— Да, — он ответил. — Детский сад «Гамма развития».

Хоть бы звонил не тот ненормальный ублюдок.

— Макс?

Не может быть…

— Лиза? — он не верил своим ушам. — Ты?

Действительно она.

— Макс, ты где?

— Я? На работе.

— В детском саду?

Как это все-таки нереально звучало!

— Здесь.

— Я у ворот сижу в машине, недавно стучала в дверь, но мне никто не открыл.

Он не слышал, чтобы кто-то стучал в дверь. Может быть, он был на кухне, но…

— Я не мог тебя не услышать.

Да, Макс заснул, но стук в дверь услышал бы точно, да еще и вздрогнул от него.

Макс подошел к окну и посмотрел вокруг.

Никаких машин. И темные окна школы, в которой, вот в этом уже не было никакого сомнения, сейчас не шли занятия, как ни шли они вчера, на прошлой неделе и все последнее время. И если бы он прибежал бы сейчас туда, то на входе не встретил хмурого охранника. И уж точно никакой малец не показал ему среднего пальца. Просто потому что в школе не было учеников и учителей, как в детском садике не было ни детей, ни воспитателей. Только сейчас он обратил внимание, что в этой школе окна были грязные, кое-где стекла выбиты или покрыты трещинами, скорей всего от камней, которыми их пытались разбить. Все вернулось на круги своя.

Оставался один праздный вопрос, не дававший покоя и вызывавший оторопь и мурашки.

ГДЕ ОН, МАТЬ ЕГО, СЕЙЧАС НАХОДИТСЯ?

— Ты меня слышишь, — взволнованный голос Лизы в трубке, ждущие его возле садика, в котором физически он сейчас чудным образом не находился.

— Ты точно около «Гаммы»? — голос предательски дрогнул. Он повернул ключ в замке и вышел на крыльцо. — Я сейчас на улице, ты разве меня не видишь?

Конечно же она не видела.

— Я стою между школой и садиком, и тут еще рядом теплопункт.

О да, теплопункт был. Желтое низенькое здание, с уродливыми ребристыми стеклами в окнах и ржавой табличкой с номером. Макс его видел. Как и видел, что машин вокруг не было.

— Максим, да что происходит? Ты точно на работе?

Что он ей мог сказать?

— Я…

И тут связь прервалась.

— Алло? Алло?

Трубка радиотелефона замолчала. На дисплее неспешно текли минуты незавершенного разговора.

— Лиза, ты меня слышишь?

Со стороны соседней улицы донеслось гудение. Данилин резко развернулся, по-прежнему сжимая радиотелефон в руке так, словно он была его последней связью с утраченной реальностью, и попытался понять источник звука.

Звук тем временем приближался, и Макс, на свой страх и риск сошел с крыльца и вышел за ворота детского сада. Трубка радиотелефона погасла, показывая, что связь прервана, и сигнал пропал.

— Вокруг все также, те же дома, улицы, но никого нет, — говорил вслух Максим, то ли успокаивая себя, то ли надеясь, что его кто-то услышит.

Он сам не заметил, как дошел до мусорных баков, за которыми прятался тот толстяк, и заглянул в соседний двор. Там была разбитая песочница и ржавые качели, которые слегка покачивались, издавая еле слышимый скрип, будто кто-то невидимый прямо сейчас качался на них. Здесь же, у одного из подъездов, стояла машина — иномарка неопределенного года и производителя. Максим подошел ближе и заглянул внутрь. На старом потертом руле был приклеен листок, вырванный из тетради, на котором было крупным буквами, пляшущими во все стороны, написали «ЗАВЕДИ МЕНЯ И, ВОЗМОЖНО, Я ПОЕДУ». Повинуясь какому-то инстинкту, он дернул дверную ручку и, на удивление, машина оказалась открытой. Дверь скрипнула. Из салона запахло пылью и ветхостью. Молодой человек наклонил голову и увидел в замке зажигания ключи, связку которых украшал брелок с монстром.

Машину действительно можно было завести прямо сейчас и, как гласил листок, возможно она бы поехала. Однако проверять он не собирался.

Закрыв дверь, Данилин пошел дальше, навстречу к странному звуку. Идя по пустынной дороге, он смотрел вокруг, пытаясь увидеть хотя бы одного человека, разглядеть движения жизни, но везде было пустынно. Пусть на окнах кое-где и висели занавески, но дома выглядели абсолютно безжизненными. Дойдя до улицы, где еще сегодня утром все парковочные места по бокам заняты, он увидел совершенно новую картину — пустота. Лишь кое-где стоят ржавые машины, которые в отличие от той во дворе вряд ли когда-нибудь поедут. И вряд ли в них вообще кто-то сядет. У всех, как на подбор, спущены колеса, а у двух попросту сняты.

Зато теперь был понятен источник звука — он раздавался впереди, ровно со стороны механического завода. Звук то нарастал, то понижался. Пока было ясно, что гудел какой-то механизм.

— Что это за место? — спросил сам себя Макс. — Ведь это не мой город и не мой мир.

Он понимал, насколько фантастично звучат его слова, но другого объяснения происходящего быть не могло. Лиза приехала за ним в детский сад, который был вратами в другой мир, или даже несколько миров. Он заснул и… получается, оказался в другом мире.

Или же все это один большой розыгрыш, но как можно убрать все машины с улицы?

А может я просто сплю?

То было довольно здравое объяснение. В обоих случаях он заснул — и когда девочка спасалась с той женщиной от безумного толстяка, и сейчас. Да, он просто спит. Наверное.

Максим выдохнул. Ему стало спокойно.

Значит это просто сон. Что ж, посмотрим, куда занес его эликсир Морфея. И, главное, не проспать бы визит Данислава Юльевича.

С нижней части улицы послышался шорох колес, и Максим оглянулся. Вдали в его сторону ехала какая-то большая машина. Вновь повинуясь инстинкту, он решил не обозначать своего присутствия, и спрятался за массивным деревом, росшим около угла девятиэтажного дома.

Машина приблизилась — черный универсал, длинный, чем-то напоминавший своей угловатостью и мрачностью катафалк. Проезжая мимо поворота на дорогу, ведущую в «Гамму развития», автомобиль притормозил, словно раздумывая — не свернуть ли? Стекла машины затонированы, и Макс, как ни старался, не смог из своего укрытия разглядеть водителя. Универсал зарычал двигателем и поехал дальше вверх по улице. В этом мире, как и в мире Максима движение по ней было одностороннее.

Данилин вышел из-за дерева и направился дальше по улице, приближаясь к источнику звука. На ближайшем фонарном столбе на ветру развевалось объявление. Края его были изорваны, прямо посередине виднелось желтое пятно, то ли от ржавчины, то ли еще от какой-то грязи.

ПРОДАВЕЦ кукол

Любое ваше желание на заказ

Обращаться по телефону 9-229-348

Будь у Максима работающий телефон, он обязательно сфотографировал бы его. Впрочем зачем? Вряд ли проснувшись, он сможет посмотреть фотографии, сделанные ВО СНЕ. Если это все же был сон.

Параллельных миров не существует, подумал он. Это банальная фантастика.

И уж тем более фантастично, чтобы он, абсолютно заурядный молодой бездельник-фрилансер, смог попасть в какой-нибудь параллельный мир, работая в детском садике.

Глупость несусветная.

Перейдя трамвайные пути, он еще раз огляделся и прислушался. Посмотрел на трубку радиотелефона — лампочка в верхнем углу, о существовании которой он и не догадывался, сейчас мигала красным. Мигала, словно предупреждая об опасности. Он удалился от детского сада на большее расстояние, сам того не заметив. Не пора ли вернуться?

Но любопытство взяло вверх, и он двигался дальше. Дальше по улице должен располагаться механический завод. Во всяком случае, в мире Максима было именно так. И сейчас он действительно видел вдали виднеющиеся корпуса завода и несколько дымящихся труб. Как и всегда они дымили густым дымом. И вообще все вокруг было точно таким же, как и в мире Максима. Если допускать мысль, что он действительно попал в другой мир.

«Но если не так, то где я нахожусь? Я абсолютно четко понимаю, что это не тот город, по улицам которого я шел утром. Этот город, где почти нет машин, людей и стоит непривычная тишина, нарушающаяся этим проклятым неизвестным шумом. И уж тем более в моем городе и мире никто не повесить на столб идиотское объявление о продавце кукол и любым желанием на заказ».

Последняя мысль придала уверенности в том, что вокруг происходило что-то мистическое.

И вместе с тем в его голову пришла другая мысль, которая оказалась умнее и справедливее прошлой.

Тогда какого хрена ты, Максик, бродишь здесь?

Он резко остановился.

Нет, не испугался того, что с ним сейчас может случиться все, что угодно. И не потому как на мгновение представил, что не сможет отныне вернуться обратно (хотя до дурацкого детского сада возможно добредет целым и невредимым, если не начнется очередная перестрелка).

Нет, Данилин испугался, потому что увидел людей, шедших в сторону завода.

И лучше бы он их никогда не видел.

— Алло, ты меня слышишь? Макс? Ты там?

В телефоне стоял неприятный треск помех, через которые невозможно было разобрать на связи ли еще Максим, или связь окончательно отключилась. Не дождавшись никакого ответа, она отключила звонок и посмотрела на детский сад. На крыльцо никто не выходил, да и сам садик выглядел нелюдимым.

«Я на крыльце, разве ты меня не видишь?»

Нет, она не видела его. И не могла понять, что вообще происходит. Либо Максим врет, либо…

А что тогда во втором случае? Все это смахивало на какую-то мистику, в которую Лиза не собиралась верить. По крайней мере, в эту конкретную минуту.

Она набрала номер Самуила, чтобы узнать, как можно связаться с этим загадочным заведующим и есть ли у детского сада еще какие-то контакты. Она нашла в списке звонков номер друга Максима, с которого он упорно названивал ей утром, и нажала вызов. Трубку никто не снял.

Лиза завела машину, еще раз посмотрела на садик, и тронулась с места.

— Переходим к производственной гимнастике, — раздался голос диктора на радио. — Встаньте из-за своих рабочих мест, ноги на ширине плеч.

— Какая же ерунда! — Лиза решила переключить волну ретро-радио, однако магнитола после поисков снова возвращалась на эту волну.

— Делаем глубокий вдох, затем поднимаем руки, — настойчиво продолжал вещать диктор.

Стоило Лизе вывернуть из проулка, который вел к «Гамме развития», загадочное радио начало звучать тише и вскоре совсем пропало. Магнитола, включив автопоиск, сразу поймала станцию, передающую современные хиты. У девушки было такое чувство, словно она выехала из аномальной зоны.

Максим, остановившись как вкопанный прямо посередине улицы, смотрел на шествие рабочих по направлению к проходной завода. Все как один они были одеты в черные мешковатые одежды — мужчины носили бесформенные брюки, больше напоминавшие шаровары, толстые куртки из плотной материи и шапки, надежно скрывавшие практически всю голову. Женщины выглядели не лучше — такие же плотные пальто черного цвета и сапоги. Двигались они все медленно, и со стороны больше напоминали зомби.

— Какого хрена, — прошептал еле слышно Максим, глядя на людей.

— Дайте пройти! — прогремел голос сзади, отчего молодой человек вздрогнул и едва не выронил радиотелефон, который по-прежнему сжимал в руке. Красная лампочка теперь мигала не переставая. Предупреждала: «да уноси же ты ноги, дальше будет только хуже!»

За спиной Максима стоял один из рабочих завода, в точно такой же черной одежде. Лицо его, угрюмое и озлобленное, не передавало никаких эмоций.

— Простите, — промямлил Максим и отступил в сторону. Тротуар был широкий. Рабочий вполне мог пройти рядом, не побеспокоив его. Но он зачем-то решил начать конфликт.

— Ты кто такой вообще и откуда? — спросил мужчина, обнажая кривые желтые зубы.

— Никто и звать меня никак, — огрызнулся Данилин в ответ и посмотрел на здание завода. Все рабочие, которые шли по направлению к проходной, остановились как вкопанные и сейчас смотрели именно в его сторону.

Все действительно немного напоминало кадр из фильма про зомби-апокалипсис. Очень плохой фильм. С дурным финалом.

— Ты мне дерзишь, молокос, — надвинулся на него рабочий. — А ты часом не оттуда?

Лампочка на телефоне стала мигать еще быстрее, и тут Максим уже без намеков понял — пора бежать.

Ничего не ответив мужчине, он резко стартанул с места и побежал обратно в сторону детского сада.

— А ну стой! — проорал рабочий, но почему не побежал следом, а остался стоять посередине улицы и кричать ему вдогонку. — Стой, урод, кому говорю. Ты все равно не убежишь!

Последние слова напугали Максима еще больше.

Ты все равно не убежишь.

Но кто его остановит?

Что-то просвистело прямо над головой и рядом разбилась бутылка. Макс остановился и посмотрел вверх. Из окна общежития, стоявшего на углу двух улиц, высовывался пожилой мужчина и грозил молодому человеку второй бутылкой.

— Тебе же сказали стоять, так какого хрена ты не остановился?

— А должен был? — проорал ему Максим и побежал дальше. В воздухе просвистела вторая бутылка и разбилась о бордюр буквально в метре от него.

Ты все равно не убежишь….

Скорей обратно, скорей в «Гамму», там хотя бы можно чувствовать себя в относительной безопасности!

Он уже подбегал к трамвайным путям, глядя на лампочку трубки, которая стала мигать красным чуть реже, и видимо поэтому не заметил трамвай, несущийся по направлению к парку. Максим остановился, боясь попасть под летящий состав, как вдруг тот стал тормозить, изредка дребезжа звуковым сигналом. Двери первого вагона открылись и оттуда выбежал мужчина в красной жилетке, державший в руке металлическую балку.

Только этого не хватало еще!

— Ты кто такой? — крикнул ему человек из трамвая. Кто это был? Водитель? Кондуктор?

— Никто, — бросил в ответ ему парень и побежал еще быстрее.

Только бы успеть вернуться!

— Чужак, — заорал человек из трамвая. — Здесь чужак!

И трамвай яростно задребезжал, словно оглашая всю округу о том, что где-то здесь действительно бродит чужак.

Максим свернул в проулок, ведущий к детскому саду, и немного сбавил бег. За ним больше никто не гнался. Вокруг его снова обступила тишина, привычная для этого мира, что позволило слегка отдышаться.

Резюме было таково — Макса чуть не поймали, дважды едва не убили бутылкой, и возможно не побили металлической балкой из трамвая. Оставаться здесь не хотелось, да и не хотелось раньше, во всем виновато неумное любопытство.

Он уже почти успокоил свое бьющиеся сердце, как вдруг округу пронзил резкий и неимоверно громкий автомобильный гудок. Максим оглянулся, чувствуя, как пульс снова вернулся на отметку в сто пятьдесят ударов минуту, и увидел едущий прямо по тротуару в его сторону черный универсал с тонированными стеклами, проезжавший здесь десять минут назад, когда нога Макса только ступила в этот причудливый мир. Теперь этот катафалк, а то что это все-таки был катафалк, сейчас не осталось практически никаких сомнений, ехал в сторону Максима и мигал фарами.

— Да когда же это кончится все, — заорал молодой человек и бросился бежать дальше.

Теперь его точно преследовали, и силы были не равны. Черная машина ехала быстро, а Максим бегал гораздо медленнее, и большой вопрос успеет он добежать хотя бы до забора детского сада, или его настигнет автомобиль. Знакомиться с водителем катафалка ему сильно не хотелось.

Стоило ему завернуть за угол дома, и уже практически увидеть стены детского сада, как он уткнулся во что-то большое и мягкое и отлетел назад на землю, подняв вокруг себя облако из пыли. Он мотнул головой и поднял голову верх.

— Твою мать, — только и смог выговорить он.

Большим и мягким было нечто иное, как гигантское пузо злого толстяка, стоявшего посреди дороги. В правой руке он держал старую авоську, из которой торчали горлышки нескольких бутылок.

— Надо же, — ответил ему толстяк, не сводя с него глаз. — Какие люди. А это ведь ты?

— Что? — переспросил его Максим, попытавшись выразить удивление.

Я тебя не видел, я тебя не знаю, и ты меня с кем-то спутал. И я не видел, как ты преследовал того несчастного ребенка. Кстати, зачем?

Позади себя он услышал рев мотора и шуршание колес. Катафалк остановился прямо на газоне и довольно урчал двигателем. Жертва была настигнута.

Максим попробовал приподняться, но толстяк вдруг заорал:

— А ну не двигайся, иначе пристрелю твою тощую задницу!

Максим замер.

Есть ли у толстяка оружие? Если нет, он успеет подняться и побежать дальше. Толстому его не догнать — слишком велика масса тела. Но как быть с машиной?

— Эй! — это толстяк крикнул уже неведомому водителю катафалка. — Я с ним сам разберусь. Давай двигай отсюда!

Машина недовольно зарычала двигателем. И Максим почему-то подумал, что водитель вполне может нажать на газ и избавиться и от нагловатого толстяка, и от чужака, которым был никто иной как он сам. А то, что чужаков здесь не любили, он не сомневался, помня агрессивную реакцию всех случайных встречных в этом долбанном мире.

Если я сплю, то должен проснуться. Это просто кошмар. И даже если этот долбанный катафалк переедет меня, я все равно проснусь.

— Теперь разберемся с тобой, парнишка, — толстяк опустил глаза на Макса и стал рассматривать его. — И откуда ты такой взялся?

Катафалк еще раз прорычал двигателем и стал разворачиваться. Максим краем глаза посмотрел в его сторону, и глаза его широко раскрылись от удивления — из шин машины торчали десятки острых шипов, сверкающих полированной поверхностью металла. Именно они и шуршали по дороге, когда машина ехала по тротуару. Максим понял, что если бы водитель решил переехать их с толстяком, шансов выжить у обоих не было бы никаких.

— Я с тобой разговариваю! — опять заорал толстяк. — На меня смотри!

— Зачем вы преследовали ту девочку? — уж раз они завели разговор, не плохо бы попытаться выяснить, что произошло. Возможно, толстяк окажется разговорчивым.

— А тебе то какая-то разница, молокосос недоделанный?

Общаться толстяк был не намерен. Следовало это понять гораздо раньше.

— Как хочешь, — ответил ему Макс и взяв в руки горсть земли швырнул ее в глаза толстяку. Тот закрыл глаза руками и завопил на всю улицу:

— Сука!

Катафалк, который удалялся вверх по улице, резко затормозил, завизжав тормозами, и начал разворачиваться.

— А вот этого мне совсем не надо, — пробормотал Максим и, обойдя вопящего толстяка, бросился к детскому саду.

Катафалк снова преследовал его. Однако теперь Макс не сомневался, что доберется до ворот садика раньше угрожающей машины. Так и случилось — он уже бежал к крыльцу, когда катафалк затормозил у ворот в нерешительности.

— Пошел ты на хрен! — крикнул Максим водителю и вбежал в детский сад, закрыв за собой дверь.

В ушах зазвенело от внезапно обрушившейся тишины, которая нарушалась только биением сердца.

— Я дома, — сказал он сам себе, словно продолжая успокаивать себя. Хотя и понимал, что ничего вокруг не являлось его домом, а было детским садом, из которого еще надо было вырваться.

Постояв еще немного, слушая успокаивающееся сердце, он повернулся к двери и решил снова открыть ее. Просто чтобы удостовериться, что он вернулся к себе. Одновременно посмотрел на трубку телефона, которая мигнула красной лампочкой еще пару раз и затем погасла. Через секунду на дисплее вновь появились часы и сегодняшняя дата.

Максим бросился к окну и посмотрел во двор. Школа. Кричащие школьники во дворе. Никакого катафалка.

Господи, спасибо!

Теперь он снова дома. Неизвестный мир остался… где-то позади. Правда не было понятно почему он сразу не оказался у себя дома, но сейчас это волновало его меньше всего. Главное здесь сумасшедший толстяк и явно не менее сумасшедший водитель катафалка его не достанут. Во всяком случае, на это он очень надеялся.

Макс сел на свое рабочее место и попытался унять дрожь. Что теперь делать? Ответ напрашивался один — нужно поскорей уходить из этого детского сада, пока в очередной раз он не сможет вернуться обратно.

Ох, Самик, во что же ты меня втравил.

Он обязательно надерет другу задницу за эту «вакансию». И надерет очень сильно. Можно даже не сомневаться. Но пока надо уносить отсюда ноги.

За окном послышался звук подъезжающей машины, и этот звук, учитывая все прошедшие обстоятельства, он хотел слышать меньше всего. Он не знал может ли водитель катафалка путешествовать между мирами, но такой возможности полностью исключать было нельзя.

9

Когда с десятого раза Лиза все-таки дозвонилась до Самуила, и трубку сняла какая-то женщина, стало ясно, что лучше было бы вообще не дозваниваться. Неведение иногда лучше. И спокойнее.

— Самуила можно к телефону?

Скорей всего ответила его девушка или даже жена. Хотя вряд ли Самуил женат. Лиза была почти уверена в том, что этот молодой человек свободен как ветер.

Наверное, просто девушка. Гипотетическая невеста в относительно далеком будущем.

— А кто его спрашивает? Он не может подойти.

И тут она поняла, что не так. Голос ее собеседницы звучал с надрывом.

Неведомая девушка еле сдерживала слезы.

— Он сможет мне перезвонить? Его друг, кажется, попал в беду, и мне нужна помощь Самуила.

— Нет, не сможет… перезвонить.

Из трубки полились несдерживаемые рыдания. Лизе стало понятно, что с Самуилом случилось нечто ужасное. И она очень надеялась, что он хотя бы жив.

— Самуил выбросился из окна, — со всхлипом ответила собеседница. — Пару часов назад. Он приехал домой и…

— Выбросился из окна? — девушка не верила своим ушам. — Может он поскользнулся или… Да нет, он не был похож на самоубийцу!

Хотя с чего ей быть в этом уверенной? Она его не знала, а их последний разговор, наоборот, показал, что Самуил чем-то взволнован и напуган.

Ей стало еще страшнее за Максима. Происходящее уже не было каким-то недоразумением или мистическим совпадением. Происходило нечто странное, чему Лиза, будучи скептиком по жизни, пока не могла найти внятное объяснение.

— Я не знаю, — незнакомая девушка уже плакала навзрыд. — Он успел мне позвонить и сказать, что его кто-то преследует. Что ему очень страшно.

— Страшно? Но почему? Кто его преследовал?

— Он сказал…. Вы же не поверите, правда? Это звучит как бред, о, Господи, как полный бред!

— Вы мне сначала скажите, а там разберемся — верить мне или нет.

— А вы коллега по работе?

— Нет, я девушка его друга Максима. Может быть, даже невеста.

Вряд ли плачущей собеседнице требовалось такое тонкое уточнение.

— Того самого Максима?

— Того самого? Что вы имеете в виду?

— Просто Самуил спасался от него.

Она снова зарыдала в голос и больше не могла вымолвить ни одного слова.

— Самуила преследовал Максим? Но как? Он же на работе? Я приехала недавно от него! Он не встречался с Самуилом!

Это была ложь. Большая и осознанная ложь. Лиза приехала от Максима, из этого детского сада, где якобы никого не было, хотя ее парень заверил, что он внутри. Но если бы он был внутри, то открыл бы ей. Но в детском садике никого не было, хоть Макс и утверждал обратное. Сейчас Лиза не знала кому верить.

Но слова плачущей девушки в действительности звучали угрожающе. А если она скажет их полиции, а она их явно скажет, то полиция… Дальше можно не фантазировать. Все сойдется на том, что у друзей возник конфликт, и один вытолкнул другого в окошко.

Макса в садике все же не было. И он вполне мог…

Только этого мне не хватало!

Лиза вспомнила слова ее матери, что «встреча с таким бездельником-засранцем как этот твой драгоценный Максик, не принесет тебе ничего кроме проблем и разочарования!»

— Вы меня не так поняли, — прервала ее размышления девушка. Она немного успокоилась, и голос ее звучал чуть спокойнее, хотя она периодически продолжала громко всхлипывать.

— В смысле?

— Самуил сказал, что его не преследует не только Максим.

— То есть?

А вот это уже интересно.

— Преследователей было двое. Его преследовал он сам и Максим.

— Что вы сказали?

— Его преследовало что-то, что стало двойником его самого и друга.

Она снова зарыдала.

— Я не понимаю…

— Это последнее, что он мне сказал, когда звонил. Я была еще на работе. А потом….

Лиза представила летящее вниз тело Самуила из окна его собственной квартиры. В проеме окошка показались головы двойников — лжеСамуил и лжеМаксим.

Она мотнула головой, отгоняя от себя бредовое наваждение. На том конце линии вдова Самуила начала безостановочно плакать.

10

— Московское время семнадцать часов, — отрапортовало радио на кухне. — Передаем выпуск последних известий.

— Пошли вы в задницу со своими последними известиями, — пробормотал Максим и глянул в окно — привычный двор, фары машин вдали по улице. Данилин подошел ко главному входу и выглянул через другое окно — прежняя школа, полная иллюминация.

И черная машина, стоявшая у ворот детского сада.

Он вздрогнул, ведь ему показалось, что это тот катафалк, а потом, приглядевшись в сумерках, понял свою ошибку.

Черная машина принадлежала заведующему. И скорей всего, тот уже стоял на пороге и готовился войти в свое странное детище.

Максим открыл дверь первым.

— Вы уже вернулись? — заведующий, стоя на крыльце, не спешно сложил черный зонт и улыбнулся. На улице было холодно и лил сильный дождь. У школы курило несколько школьников, которые о чем-то возбужденно разговаривали и громко матерились.

Данислав Юльевич оглянулся на них, все также стоя на пороге, и покачал головой.

— Новое поколение. Отбросы общества.

Махнув рукой на «отбросов», заведующий вошел в детский сад, оставив стоять Максима на пороге. Администратор не замечал холодного ветра и дождя, который насквозь пронизывал холодом его легкий пуловер. Максима возмущало спокойствие и наглость начальника.

Вы уже вернулись?

Данислав Юльевич, бросил свое черное пальто на стол Данилина и поставил портфель на пол. На портфеле от света уличных фонарей, пробивавшегося в окна, поблескивали капли дождя.

— Зажгите свет, — повелительным тоном сказал заведующий. — Тут темно и неуютно.

— Ничего я зажигать не буду. Вам темно, вы и зажигайте.

Заведующий даже бровью не повел на хамский выпад своего подчиненного. Он прекрасно понимал почему Максим так зол.

— Молодой человек, смею напомнить….

— Смею заявить вам, — резко оборвал его Макс. — Я здесь больше не работаю.

Заведующий замолчал.

— Вот как? По причине того, что вы напуганы до смерти? Именно сейчас, в данный момент, да?

Он просто издевался над ним. И его совсем не смущало то, что человек едва не погиб.

— Ответьте мне на один вопрос, Данислав Юльевич, — Максим процедил эти слова, еле сдерживая себя, чтобы не врезать заведующему. — Что такое этот ваш детский садик, а? Портал в другие миры?

Данислав Юльевич покачал головой.

— Все события слишком быстро развиваются, я не предполагал этого. Моя вина. Сочувствую вам, искренне. В скольких, так скажем, пространствах вы успели побывать?

— В одном.

— Вам повезло.

— Нет, — заорал Максим на своего, уже бывшего, начальника. — Мне не хера не повезло, мать вашу! Я вам подопытная крыса? Кролик? Или кто?

— Прежде всего, человек.

Заведующий сохранял спокойствие и продолжал насмехаться. Он не боялся Максима. Ему было все равно. Он абсолютно непоколебим в своей невинности и уверенности, что эти события, которые, по его словам, развивались слишком быстро, не закончатся плохо.

— Ответьте мне на вопрос — что здесь происходит?

— Детский сад не портал в другие миры. Детский сад нечто другое. И вы это пока не поняли, но поймете. Очень скоро.

И заведующий взял свое пальто и портфель, словно собрался уходить. Разговор был окончен.

— Нет, я не пойму. Потому что больше здесь не работаю и вообще больше не собираюсь находиться.

— И на каком же основании увольняетесь?

— На основании того, что вы нарушили трудовой договор, например, не объяснили всех условий работы и не предоставили безопасность своему работнику. Так что идите вы на хрен со своими мирами.

— Вы тоже нарушили трудовой договор.

— Интересно в чем?

Данислав Юльевич подошел к нему ближе и, переходя на «ты», сказал:

— А ты соврал мне. Понимаешь? Ты мне соврал.

— Да какая разница…

— Большая разница! — неожиданно прорычал заведующий и глаза его неожиданно покраснели от ярости. — Ты соврал, что у тебя якобы нет невесты. Это большая разница!

Сначала Данилину подумалось, что заведующий сейчас его ударит наотмашь, выбив все зубы, или, как минимум, сломает нос.

Но Данислав Юльевич улыбнулся и сказал:

— Нехорошо обманывать. Это неуважение ко мне.

И тут Максу показалось, что ничего такого заведующий не говорил, что не хватал его за плечо, что глаза его не стали красными, и тем более он не называл администратором сучьим сыном. Все это было наваждением. Жутко реальным, пугающим наваждением.

— Я… у меня… нет невесты.

Он не мог понять — откуда вообще заведующему стало известно о существовании Лизы? Она действительно не невеста. Она была всего лишь его девушкой. А это совершенно разные вещи.

— В чем-то ты и прав, — согласился Данислав Юльевич, глядя куда-то в сторону от Максима, словно хотел что-то рассмотреть. — Пожалуй, у тебя нет невесты.

— Вам-то что за дело до моей личной жизни?

Макс собрал свои вещи, мобильный телефон и надел куртку.

— Всего доброго! Денег мне за эти пару дней не надо. Не забудьте запереть детский сад, вдруг что ночью случится.

Теперь издевался уже Данилин.

— Не думаю, что стоит, — пожал плечами заведующий. — Вы ведь все равно скоро вернетесь. И лучше, чтобы в момент вашего возвращения, дверь была отперта. А то мало ли что…

И рот заведующего расплылся в неприятной ухмылке.

— Пошел ты, — бросил ему Максим и вышел за порог.

Он быстро прошел по дорожке к калитке, ни разу не обернувшись, но чувствуя, как заведующий сверлит его удаляющуюся спину злобным взглядом.

Пошел ты на хрен, повторил Максим, не оборачиваясь. И как можно быстрее, чтобы пошел.

Он снова был свободен как ветер. Фрилансер. Никому не подчиняющийся человек. И ни от кого не зависящий. Вольная птица.

Заведующий молча глядел ему вслед. Он прекрасно знал о вызове полицейских, был осведомлен о невесте, которая в итоге оказалась не невестой и от которой отреклись, как от ненужной вещи, приезжавшей сюда в поисках своего непутевого человека. Все эти произошедшие события очень ему не нравились.

В то же время, нагловатый и придурковатый молодой администратор прекрасно подходил на свою роль. Вернее, должность.

Еще заведующий хорошо знал, что Данилин скоро вернется сюда. Возможно, в эту же ночь. И потому пребывал в спокойствии.

11

Сначала она думала — показалось.

Бывает же так.

Усталость, стресс, гудящая от напряжения голова.

Но старое радио, называвшая себя «Союз» абсолютно реально говорило на ее кухне и передавала, что самое ужасное, последние известия. В прилагательном последние, которые диктор выговорила как-то по-особому нехорошо, Лиза чувствовало нечто дурное.

Словно предзнаменование.

Лиза стояла возле плиты и недоуменно смотрела на магнитолу, одиноко стоявшую на подоконнике вместе с кучей ненужных тарелок. Минуту назад она пробовала перенастроить волну, и вроде это даже получилось — в ее двухкомнатную квартиру вновь из динамиков пришли современные танцевальные хиты и бодрый голос ведущих пошловатого вечернего шоу — но уже через пару минут радио САМО настроилось на волну треклятого старого радио.

— Идиотизм, — она чувствовала неприятную дрожь в коленях и подсознательно понимала, что все происходит не просто так. Есть нечто дурное в этом, откуда не возьмись появляющемся советском радио, которое чудным образом попадает в ее радиоприёмник.

Лиза снова включила нужную волну и продолжила варить макароны на ужин, но уже через мгновение услышала старую мелодию.

Взгляни и ты не будешь жалеть

И тысячу лет будешь смотреть.

Ты только не пройди, не пройди,

В глаза мои взгляни.

Терпеть не могу старые песни, подумала Лиза и хотела уже просто выключить приемник, как неожиданно в динамиках послышался голос ведущей:

— Песня Нины Бродской прозвучала для Елизаветы с Урала, которая сегодня рассталась со своим молодым человеком. Редакция нашей программы соболезнует Лизе и надеяться, что она не сильно расстроиться из-за случившегося катаклизма в ее жизни. Далее в нашем эфире любимая всеми влюбленными песня Аллы Пугачевой «Не отрекаются любя».

Лиза остановилась на полпути к радио. Рука, готовая нажать кнопку выключения, замерла в воздухе.

Из динамиков послышался голос Пугачевой, а девушка так и стояла посередине кухни.

Елизавета с Урала, которая сегодня рассталась…

Фраза прозвучала настолько пугающе, что она не могла поверить. Возможно, это всего лишь совпадение, в конце концов сколько Елизавет на Урале, и сколько таких дурочек, которые до сих пор пишут на радио и просят заказать им слезливую песенку.

Нет, Лиза почему-то была уверена, что минутка на радио была посвящена именно ей.

Редакция нашей программы соболезнует

Соболезнует…

Но ведь это же бред, сказала она сама себе. Это просто…

Она шумно выдохнула. Это всего лишь проклятое, надоедливое радио, доводящее своими программами до белого каления.

И только.

Девушка наконец выключила приемник и решила заняться ужином. Ничего, что он пройдет в тишине. Так даже лучше. На худой конец, можно посмотреть и телевизор.

Лиза положила себе на тарелку приготовленный ужин, хотя и чувствовала потерю аппетита. Она быстро ушла с кухни, где в воздухе до сих пор слышны еще были звуки радиостанции, одно название которой теперь вызывало дрожь. Лиза не верила в привидения, духов и в прочую мистику, но сейчас чувствовала — творится что-то не то. Она не могла понять, чем именно напугана и почему какая-то, скорей всего пиратская, радиостанция ее так напугала.

Даже пиратские радиостанции не могут самовольно менять настройки чужих радиоприемников.

С другой стороны, любые приемники или магнитолы иногда ломаются и сами сбивают настройки. Это было небольшим утешением, девушка слегка успокоилась и попыталась отвлечься скабрезным ток-шоу, показываемому по одному из телеканалов. Но копание в грязном белье совершенно посторонних людей не прогнало из головы пугающие мысли.

Станция преследует ее.

Станция ловилась возле детского сада, а потом таинственно исчезла, словно ее и не было.

И до сих пор не ясно, что случилось с Лизиным парнем — да, Максим все еще оставался ее парнем. По крайней мере для Дизы, даже нерегулярный секс с партнером, позволял присвоить последнему статус ее парня. А парень гипотетически со временем мог превратиться в жениха. Правда, Лиза с горечью понимала, что до такого статуса Макс не дорастет. Вернее, не заслужит его.

Я не знаю, можно ли тебе доверить свою жизнь, сказала она как-то спящему крепким сном Данилину, поглаживая кожу его спины. Он не слышал этой фразы и видел очередной сон, который утром прервется поцелуем и очередным неспешным любовным актом.

В отличие от Лизы, Максим при случае собирался доверить свою жизнь девушке и не беспокоился по пустякам. Просто пока хотел насладиться свободой холостяцкой жизни и ее ни к чему не обязывающем одиночеством. Семья все-таки наложит обязательства и немалую ответственность, к котором молодой человек готовил себя постепенно, периодически откладывая это дело в мифический долгий ящик, а после благополучно о нем забывал. Свобода, наоборот, манила его и успокаивала.

Лиза закончила с ужином, так и не уловив ни одной мысли из потока крика гостей ток-шоу. Она решилась снова позвонить Максиму. Ей было необходимо с ним поговорить и понять, либо он ее обманывает, либо… В плохое она старалась не верить. С ним не могло ничего случиться, он не ожидал, что она приедет прямо в детский сад, где станет искать его. И не нашелся соврать получше.

Возможно, нет у него никакой работы. И все решалось как нельзя просто. Но из головы не выходил погибший Самуил и то, что рассказала его невеста.

Лиза зажмурилась — эта девушка, наверное, не далее, как сегодня ночью также гладила своего мужчину по спине и что-то нежно шептала на ушко, а днем он выбросился в окно. Теперь его никто уже не погладит по спине.

Никогда.

Как в стихотворении Эдгара По.

Каркнул ворон: «Nevermore!»

И его преследовали какие-то двойники.

Птица ты — иль дух ужасный¹…

Бред.

Она приготовилась подняться с мягкого дивана и отнести грязные тарелки в мойку, как вдруг замерла.

Ей что-то послышалось.

Послышалось именно с кухни.

Там кто-то приглушенно разговаривал, словно не желая до времени выдавать своего присутствия. Лиза заглушила звук телевизора, истеричные гости студии вместе с раскрасневшимся ведущим онемели на экране, а вот голоса с кухни никуда не делись.

На кухне кто-то был.

Ветер — больше ничего…

Голоса стали громче, покуда Лиза осторожно приближалась к кухне. Она понимала, что никто не мог войти в квартиру — входная дверь заперта, балконная тоже, да и вряд ли кто-то мог влезть с балкона, учитывая четырнадцатый этаж.

Но голоса были. И они разговаривала как ни в чем не бывало.

Тьма и больше ничего…

Но на кухне было пусто. Не поверив своим глазам, Лиза вошла туда и определила источник звука.

Радио работало. Выключенный приемник включился, включился САМ, что пугало сейчас больше всего, и снова передавал передачи радиостанции «Союз».

— Сейчас мы прервем нашу программу «Радиоклуб книголюбов» песней в исполнении ансамбля «Лейся песня» под названием «Перемены». После трехминутной песни мы продолжим чтение рассказа молодого автора «Письмо девушки-самоубийцы».

Из динамиков поплыли старые аккорды песен ансамбля. Лиза, не двигаясь, стояла на пороге кухни. Если бы в руках у нее были тарелки, которые она предусмотрительно оставила на столике в гостиной, она бы выронила их на пол. Сейчас ее трясло по-настоящему, как в припадке.

Приемники могут быть неисправны. Приемники могут сами включать автонастройку или сбивать ее. И есть множество пиратских станций, хотя в последнее время все безвозвратно уходит в интернет.

Но совершенно точно — никакие приемники не могут включаться сами, когда того захотят.

Набравшись смелости, она прошла через большую кухню до окна, где как-то по-особенному пугающе в этот момент стоял черный приемник с призрачно мигающим дисплеем. Она посмотрела на цифры частоты, но ничего не увидела — дисплей просто мигал.

Лиза нажала кнопку выключения сети, боясь любого — например, не ударит ли ее током внезапно ожившее радио. Еще лучше — не УБЬЕТ ли током самовключающееся и самонастраивающееся радио? Или все-таки этому есть логичное объяснение — из-за перепада напряжения в розетке, приемник включился сам.

Очень может быть.

Вот только теперь, когда она судорожно нажимала на кнопку выключения, приемник не выключался. И на всю кухню вновь и вновь звучали слова песни о переменах вокально-инструментального ансамбля «Лейся песня», творчество которого в силу весьма юного возраста было Лизе чуждо и незнакомо.

Приемники однозначно могут ломаться. И напряжение в розетках, особенно новостроек, построенных быстро и на скорую неумелую руку, скачет только так.

Но любой приемник, даже неисправный — должен хотя бы выключаться. Ведь это самое малое, что он может сделать.

Но этот приемник — не выключался. И постепенно увеличивал громкость.

Сам включился. Сам себя и регулирует.

Хозяйка, не беспокойся обо мне.

— Лучше послушай сказку.

Это сказал кто-то на радио, но Лиза вздрогнула, потому что показалось, что некто говорит с ней в кухне. Песня ВИА была нагло прервана на полу аккорде.

— Что? — спросила она, правда до конца не понимала — у кого спрашивает. Ведь она была одна. А вряд ли кто-то или, скорей, что-то на загадочном радио могло ее слышать.

Или могло?

— Жила-была одна девочка, молодая и красивая, — вещал спокойной голос по радио. Он казался на удивление приятным, и даже мелодичным. Под него хотелось засыпать. — И был у этой девушки парень. Она его любила, а он ее не очень. Но они были буквально созданы друг для друга, хотя не могли того осознать. Очень четко они осознавали лишь то, что вдвоем им было пока хорошо. Так хорошо, как никогда никому на белом свете не было. Но однажды, ее молодой человек, ах, как эта несчастная девушка хотела бы, чтобы он стал ее мужем, ушел на работу и не вернулся с нее. Не вернулся вовсе не потому, что погиб, или с ним случилось нечто плохое, как обычно случается с героями таких историй, грустных историй, рассказанных вам на ночь, дорогие радиослушатели радиоклуба книголюбов. Нет, он не вернулся, так как просто разлюбил свою невесту. И отрекся от нее, когда его друг, единственный друг на свете спросил — твоя ли это невеста, Максим? И он сказал нет, дружище, не моя. У меня нет невесты. И даже подруги нет, вопрошал удивленный друг, который очень много знал о молодом человеке, ведь общался с ним давненько. Нет, никого у меня нет. Так отвечал Максим. И девушка, а у нее было красивое имя…

— Господи, выключайся же! — Лиза не хотела слушать до конца жуткую сказку. Она предчувствовала финал, и знала, как все закончится.

И знала, как зовут эту бедную девушку.

Но радио не выключалось. Диктор, не торопясь, продолжал рассказывать историю.

–…Красивое имя и такое редкое в наше время — Лиза. И так расстроилась эта девушка, что вернулась в свою квартиру, села у окна и подумала, может ли прожить она хотя бы еще один день без своего молодого человека. Своего мужчины. Рыцаря на белом сказочном коне. И поняла, что нет. Она посмотрела на окно, где далеко внизу шумел город и шли радостные люди, которых в этот день никто не бросил и не обидел. Расстроенная девушка встала с дивана и подошла к окну, чтобы открыть его. Открыть его и упасть вниз, навстречу земле, готовой приять ее в свои объятия.

Лиза схватила шнур приемника и хотела выдернуть его из розетки, чтобы положить конец бредовой истории, но диктор вдруг ошеломил ее.

— Но она не открыла окно, а вернулась на диван и села, чтобы еще раз обдумать свою судьбу. И в этот момент, наша бедная Лиза, услышала топот ног в коридоре.

Девушка стояла как вкопанная, не могла пошевелить руками и ногами.

Выдерни это шнур и положи конец этой истории.

Но рука не слушалась ее. Какая-то часть сознания Лизы очень хотела дослушать до конца эту историю.

— И Лиза повернула голову, чтобы посмотреть, кто идет к ней по темному коридору. Свет во всей квартире, кроме ее комнаты, был погашен, и в коридоре царил мрак.

Просто выдерни шнур и…

— И вот, — диктор глубоко вздохнул и понизил голос. — Из коридора выбежало маленькое бородатое существо, рост его был чуть меньше ста сантиметров, вместо одежды — рваные лохмотья, едва прикрывающие сморщенную грязную кожу, волосы и борода взлохмачены. Казалось, что они вьются, будто змеи, готовые в любую минуту напасть. Лиза вздрогнула, потому что видела, насколько зло это существо, непонятно откуда взявшееся в ее квартире. Она спросила «что ты такое?», пытаясь унять дрожь в теле, но существо оскалило свои большие кривые зубы и закричало на нее. Девушка в испуге отступила ближе к окну, а существо все приближалось и продолжало кричать. Наверное, оно хотело укусить Лизу, и только одна мысль о том, что эти гнилые огромные зубы неведомого чудища вопьются в ее тело, привела несчастную девушку в неописуемый ужас.

Диктор сделал паузу, а Лиза взяла наконец в руки штепсель и была готова выдернуть его из розетки, но голос на радио вновь продолжил повествование. Она вновь будто окаменела, не в силах пошевелиться и продолжала слушать то, что происходило с ее тезкой в воображении неизвестного автора, рассказ которого зачитывали на мистическом радио «Союз».

— Но существо только напугало Лизу и еще раз покричав на нее, заявило низким скрипучим голосом: «Меня зовут Бакши, и я живу под твоей ванной, откуда и пришел. Я тебя обязательно съем, но не сейчас, а ты пока живи и жди, когда я снова оттуда вылезу, чтобы тебя напугать, а может сразу съесть». И после этих слов оно гадко расхохоталось и убежало обратно в темный коридор, громко топая кривыми ногами. И Лиза, дрожа и плача, вцепившись руками в подоконник, боялась даже пошевелиться. Только представьте, это мерзкое, дурно пахнущее и злобное существо, порождение неизвестно чего и кого, жило у нее в квартире все это время. И сейчас вновь притаилось в темноте квартиры, готовое в любую минуту напасть.

Диктор печально вздохнул.

И Лиза вдруг услышала шум.

Шум доносился из ванной.

И этот шум был похож на чье-то поскребывание.

Возможно, поскребывание длинными когтями по кафелю. И возможно, звуки шли именно из-под ванной.

— Вы не представляете, дорогие радиослушатели, как было страшно одинокой девушке, — диктор будто готов был прослезиться от искреннего сочувствия. — Мало того, что единственный любимый человек на свете бросил ее и, что хуже всего, отрекся, так еще и это страшное существо под ванной. И девушка подумала, что нет ничего лучше, как действительно свести счеты со своей жизнью и собралась открыть окно, чтобы завершить начатое. То, что не дал сделать мерзкий карлик, назвавшийся Бакши. Что он был такое? Кто? Откуда? И неужели все это время он жил под ее ванной, а ночью периодически выходил оттуда и смотрел на спящую девушку, мечтая впиться своими когтями в ее нежное горлышко. Лиза долго дергала створку оконной рамы, но та не поддавалась. Окно словно было запечатано. Тогда она бросилась в коридор, страшась темноты, но, к счастью, прихожая была совсем рядом, и девушка в то же мгновение пыталась открыть входную дверь и убежать из квартиры, внезапно ставшей чужой, темной и очень опасной. Да, казалось, что могло быть страшнее смерти, самоубийства. Могло, и то был как раз Бакши. Лиза не боялась умереть, ей по большему счету было все равно. Нет, она боялась умереть от рук Башки. Боялась быть съеденной этим жутким монстром из ванной. Но входная дверь, как и оконная рама, не поддавалась — Лиза была замурована в этих стенах…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Здесь и далее цитаты из стихотворения «Ворон» Эдгара Аллана По, пер. К. Бальмонта.