Игры мажоров. Соблазнить училку

Юлия Михайловна Герман (2025)

— Что ты наделал? — меня кидает в пот от ужаса. — Все в порядке, Оля. Делай так, как я говорю и это видео никто не увидит. — Я тебе доверилась и даже… — не признаюсь, что полюбила подонка. — Меня уволят! — Нет, детка. Ты будешь работать, чтобы выполнять все мои желания. — Об этом не может быть и речи. Ты соблазнил меня и… Твои друзья. Они все видели! — Таковы условия спора. — Какого спора? — леденею. — Это не твоё дело. Слушайся и ни один человек никогда не узнает, что ты спишь со мной — твоим студентом… Сбежав от тяжёлого развода в новый город я начала жизнь заново. Работа в престижном вузе, новые знакомства и увлечения. А также, один заносчивый мажор, решивший, что я должна стать его. В здравом уме я никогда не опущусь до связи со студентом. Но что будет если в дело вмешаются чувства?

Глава 15

Денис

— Где это видано, чтобы не получить даже допуск к экзаменам! — лютует отец.

Как и обычно, я сижу от него по правую руку за обеденным столом, по левую находится мама. На столе вкусный ужин, который приготовила кухарка Лиза.

Я еще вижу, как от утки идет пар, а запах выпечки, доносящийся с кухни, просто сводил меня с ума весь вечер.

Но вот теперь смотрю на красного, словно вареный рак, отца, кричащего так, что его, наверное, слышно через весь материк, и плюющегося от гнева, будто я не просто допуск на экзамен не получил, а убил кого-то и попросил меня отмазать.

— Щенок! Только и умеешь, что позорить моё имя!

Сказать, будто я не ожидал подобной вспышки, — значит солгать. Я прекрасно понимал, какой скандал последует за моим проступком. А в понимании отца это не просто какая-то ничего не значащая деталь — это катастрофа.

Сын Руднева Виктора Валерьевича должен быть лучшим студентом, самым послушным сыном и безэмоциональным роботом, не имеющим права на собственные желания.

Но я не такой. Я отказываюсь жить по его нормам, и поэтому для отца я лишь пятно, грязная мазутная клякса, что никак не отмыть от одежды.

— Вместо того чтобы заниматься, ты только и делаешь, что таскаешься со своими дружками-недоумками да притворяешься великим музыкантом! Хотя то, что ты записываешь у себя в студии, заслуживает лишь звание шума!

Я терпеливо слушаю поток грязи, изливающийся из его рта, потому что привык к его реакциям на любое мое действие, как и привык к тому, что мать не смеет заступиться за меня, как и в принципе разговаривать без разрешения.

В любой другой день я, скорее всего, разозлился бы. Но сегодня мне кое-что от него нужно, и это кое-что напрямую вытекает из причины сегодняшнего скандала.

— Мне как людям в глаза смотреть? Снова краснеть, что у меня сын — раздолбай и шут гороховый!

— А ты не красней, — не выдержав, огрызаюсь я.

— Что? — щурится он. — Не красней, значит? Да я тебя без копейки оставлю! Пойдешь у меня побираться!

— И как тогда будешь людям в глаза смотреть? Единственного сына заставил попрошайничать. От такого лучше краснеть?

— А ты не дерзи! — вижу, как он вскипает, будто чайник, и раздувается, как рыба фугу.

— Так, может, ты мне дашь право высказаться в свою защиту? — смотрю ему прямо в глаза, выдерживая пристальный взгляд.

— Какая защита?

— Обыкновенная. Как у любого обвиняемого, — говорю спокойно.

Отец шумно втягивает воздух и выдыхает. Мои слова явно горят у него в голове кислотой, разъедающей мозг. Ведь на защиту в этом доме никто не имеет права, только на обвинение и приговор.

— У тебя ровно три минуты! — выплевывает с презрением.

— Слушай, дело в том, что эта преподша предвзято ко мне относится.

— Конечно, потому что ты тупица и клоун!

Сжимаю крепче челюсть, чтобы не похерить все, ради чего эта ситуация затевалась. Жду, когда отец заткнется.

— Могу дальше рассказывать? — смотрю на него.

— Говори, — рявкает он.

— Я не знаю, по какой именно причине она на меня взъелась, но смысла мне появляться на ее занятиях нет, потому что она отказывается меня воспринимать серьезно.

— Хочешь сказать, у вас работает какая-то непрофессиональная дрянь, чье качество работы зависит от личных симпатий?

— Я так не думаю.

— Тогда что, твою мать, ты пытаешься сказать?! — отцу не хватает терпения надолго. — Я сейчас позвоню в твою богадельню и всех разнесу к херам.

— Не надо, — резко обрываю его. — Ты же сам говоришь, что я всего должен добиваться сам, а не через фамилию.

Господин прокурор снова начинает пыхтеть.

— И что ты предлагаешь? — уже чуть менее дергано спрашивает он.

— Я думаю, что мне просто нужно взять несколько частных уроков и, может, тогда она изменит свое отношение.

— Так возьми! В чем проблема?

— В этом-то и загвоздка. Нельзя преподавателю-предметнику заниматься репетиторством со своими студентами. Есть вероятность предвзятого отношения. Но раз она изначально меня недолюбливает, то вряд ли выставит завышенный бал.

— Хочешь, чтобы я договорился о занятиях с ней? — наконец-то начинает доходить до отца.

— Да, — смотрю на него и жду очередную вспышку гнева. — Просто договорись о занятиях, а дальше моя задача — получить проклятый допуск и сдать экзамен.

— Я подумаю, — бурчит он и, замолчав, перемещает внимание к своей тарелке.

А я же буквально чувствую, как атмосфера вокруг начинает разряжаться, и, кажется, даже слышу мамин облегченный вздох.

— Витюш, может, коньячку? — спрашивает она у отца.

— Можно, — холодно отвечает он, и это хороший знак.

Если собирается пригубить за ужином, значит, проблема исчерпана. Я перевожу взор на маму и подмигиваю ей, обещая, что все будет в порядке.

По крайней мере, я очень хочу, чтобы все было так, как я задумал… Но порой планы хороши лишь на стадии планирования.