Фонарик Лилька

Юлия Кузнецова (2014)

Лильке одиннадцать, одноклассницы не хотят с ней дружить, а дома родители контролируют каждый шаг. Вот бы скрыться от всего — хоть на пару часов! Галя работает бариста, счастлива и уже давно влюблена в Серёжу. Но когда рушатся все её планы на будущее, промозглым мартовским утром она сталкивается именно с Лилькой и спасает её от беды — ещё не догадываясь, как много изменит эта случайная встреча. Лилька в восторге от того, что теперь есть кому целый день строчить сообщения — ведь со старшей подругой можно поделиться всем на свете! Ну, почти всем… Галя вздыхает, что у Лильки лучше всего получается бегать от собственных проблем и создавать проблемы другим. И ни за что не признается, как бывает рада её эсэмэскам. Они освещают каждый день Гали, будто маленькие фонарики… Юлия Кузнецова — автор полюбившихся читателям и критикам книг «Дом П», «Где папа?», «Выдуманный Жучок», трилогии «Первая работа». Повесть «Фонарик Лилька» показывает несколько бесценных, определяющих недель из жизни двух подруг. Лёгкая, светлая, динамичная и порой забавная история о том, как наша судьба складывается из маленьких, на первый взгляд не слишком значимых решений — текст, помогающий увидеть то прекрасное, что скрыто в наших буднях. Как и всегда, в этой книге Юлии Кузнецовой читатели узнают не только себя, но и наш повседневный мир 2010-х годов — мир, в котором есть место и комедии, и романтике.

Глава 2

Лиля

Так мы и ползли по скользкой дороге, как мухи по липкому стакану. Я впереди, она за мной. Я не оборачивалась, да и девчонка сосредоточилась только на своих ногах. Навстречу нам шли люди, и образ получеловека-полумедведя переставал пугать, растворялся в первых солнечных лучах. Я даже зевнула и на секунду забыла о своей спутнице, но потом снова вспомнила и спросила, когда мы добрели до светофора:

— Ну и чего?

Она вскинула на меня глаза. Серьёзные, светло-голубые, а ресницы тёмные, как накрашенные.

— Что — чего? — тихо спросила она, и я увидела у неё на зубах пластинку.

Из-за неё она слегка шепелявила.

— Чего ты со мной идёшь? — спросила я. — Ты правда думаешь, что мы идём рекламировать зубную пасту?

Она покачала головой.

— Нет… я поняла. Что вы… так сказали… чтобы он там остался…

— Хорошо, что поняла, — подбодрила я её, — значит, крыша у тебя на месте.

Я думала её насмешить, но она неожиданно нахмурилась и отвернулась. Из-под шапки торчала светлая коса.

— А кто это был? — полюбопытствовала я.

— Не знаю… Он просто сказал: «Сядь сюда». Ну я испугалась и села с ним.

— Чего испугалась? — не поняла я.

— Ну, что он рассердится, если я не сяду.

— И что?

— Ну, кричать на меня начнёт. Ругать, — добавила она шёпотом, по-прежнему глядя в сторону.

— Ругать, — повторила я. — Всё-таки с крышей у тебя нелады. Протекает. Ладно. Всё хорошо, что хорошо кончается. Иди домой. Тебя, наверное, мама ждёт.

Тут она посмотрела на меня и помотала головой.

— Чего? — нахмурилась я, глянув на светофор. До зелёного оставалось двадцать секунд. Потом мне останется перейти дорогу и войти в подъезд моего дома.

— Я не могу туда.

— Почему? А, — догадалась я, — ты из дома сбежала?

Она кивнула.

— Ну ты даёшь! — восхищённо сказала я. — Я никогда дальше подъезда не уходила. Только скажу: «Всё, из дома ухожу!», мать сразу за мной бежит и извиняется.

Её лицо скривилось, будто я сказала какую-то гадость. Странная девочка, что и говорить.

— Короче, иди домой спокойно, — серьёзно сказала я, — они там наверняка уже с ума посходили и вполне готовы простить тебе всё. Ты из-за чего сбежала? Из-за двойки? Или тебя бьют дома?

— Как — бьют? — испугалась она.

— С какой ты планеты? — фыркнула я.

— Нет, я знаю, как бить можно, — торопливо прибавила она. — Но кто, кто меня бить может, у меня только мама с папой. Никаких злых тёток, никого…

— А почему ты сбежала из дома?

Она молчала. Загорелся зелёный.

— Ну пока, что ли, — сказала я.

— Подождите!

Она вдруг вцепилась в мой рукав.

— Зелёный! — сердито сказала я.

— Я не могу, не могу домой. Дома на меня стены наезжают.

— Чего? — опешила я.

И подумала: «Может, у неё правда с головой непорядок?» Мне на глаза попался автомобиль скорой помощи. Машина стояла на светофоре, мигалка выключена. Помахать им, что ли?

— Вы только не думайте, что я сумасшедшая, пожалуйста, — торопливо прибавила она, шепелявя ещё сильнее. — У меня нормальная крыша.

— Да? Только стены ходят?

— Вы издеваетесь!

— А что мне ещё делать? — разозлилась я. — Я тебя спасла от какого-то урода, а ты, вместо того чтобы поблагодарить меня и бежать к мамуле, держишь меня, как собаку на привязи, возле светофора и несёшь пургу про ходячие стены?!

Загорелся красный, машины тронулись.

— Ну спасибо, — пробормотала я, провожая глазами какой-то грохочущий драндулет. — Надеюсь, тебе тоже на работу через несколько часов и ты тоже не выспишься.

Она не отвечала. Я повернулась к ней. Она размазывала слёзы по щекам.

— Ну ёлки, — в сердцах сказала я. — Ну почему просто нельзя сделать доброе дело и пойти домой? Сделал добро, и тебе сразу на хвост связки консервных банок привязывают. Беги, мол, греми на здоровье!

— На какой хвост? — фыркнула она, потянув носом.

— На собачий, — сухо ответила я. — Не реви на холоде, щёки обморозишь.

— Мама так же говорит…

— Мама, — передразнила я её, — а где она, кстати?

— Дома… Спит.

— Это ты думаешь, что спит. На самом деле — волнуется. Давай-ка вот что… Как тебя зовут?

— Лиля. А вас?

— Неважно.

— Вы не скажете? — удивилась Лиля.

— Я не люблю своё имя, — покачала я головой.

— Почему?

— Если бы твоё имя означало «курица», ты бы его тоже не любила. Короче, давай я тебя до дома провожу, а ты про свои стены уже маме расскажешь. Это как бы её проблемы, понимаешь? У меня своих вагон.

— Я тебе верю, верю, — добавила я, увидев, что Лиля снова собирается разреветься, — просто эти задачки должны родители решать, а не я. Понимаешь? Где ты живёшь?

Она показала на дом через дорогу. На мой дом.

— А, так мы соседи, — сказала я, довольная, что не нужно идти провожать далеко.

Это было ошибкой.

— А можно… — прошептала Лиля.

— Нет, нельзя!

— Да нет, вы не поняли, я хотела спросить, а можно я на лестничной клетке возле вашей квартиры посижу? Если вдруг что, я постучу к вам… Мне ненадолго, мне нужно, пока… ну…

— Ты в своём уме? — всплеснула я руками. — Что ты такое говоришь?! Может, я — маньячка. Я тебе даже имени своего не сказала! Может, я тебя так хитро домой заманиваю. Может, зайдёшь ко мне, я на тебя наброшусь и… не знаю! Съем твоё сердце!

— Простите, — прошептала Лиля, подышала на ладони и потёрла их, согревая. — Я не хотела… Мне просто надо где-то посидеть.

Я закатила глаза.

— И ты думаешь, я бы позволила тебе сидеть возле своей квартиры? Дружок, я хочу есть и спать, а лучше просто спать, мне на работу через шесть часов, на очень непростую работу, до вечера на ногах. А домой я тебя не приглашу. Потому что твои родители не знают, где ты. Возможно, ищут тебя. Возможно, уже в «Фейсбуке» разместили твоё фото в красной рамке. «Разыскивается девочка…» А ты хочешь пойти ко мне домой. Чтобы меня в похищении обвинили?

Лиля молчала. С силой наступала на снег ботинком и смотрела на следы.

— Хорошо, — сказала я. — Ко мне можно. Но сначала позвони матери и предупреди об этом.

— Правда?! — поразилась она.

— Конечно. Звони!

Я ухватилась за эту мысль, уверенная, что ни одна мать в мире не разрешит ребёнку, который в шесть утра вышел из дома, «зайти к незнакомой тётеньке на пару минут». Надо будет обязательно уточнить, что эта гениальная мысль, «зайти на пару минут», не принадлежит «тётеньке».

— Только у меня мобильного нет… Я не взяла. Специально. Чтобы не определили, где я.

Я достала телефон из кармана. Красивый, новый. Подарок Серёни на Новый год (странно, что сегодня ночью я не разбила его в гневе о кафельную стену клубного туалета, когда заперлась в кабинке и рыдала, освещаемая неоновым светом). Глянула на экран. Разрядился.

— Так, всё, — решительно сказала я. — Ко мне не пойдём. Мне хватает неприятностей. Сейчас я тебя провожу до подъезда, и ты пойдёшь к себе домой.

Она помолчала. Потом медленно кивнула.

— Только… только до лифта проводите, ладно?

— Уффф… Ладно!

— Спасибо. Я не люблю заходить одна в подъезд.

— Я тоже, — брякнула я.

— Что?

— Ничего! Идём, зелёный!

Я ступила на белую полоску перехода, а за мной волочился «хвост из консервных банок» и спрашивал:

— А вы мне так никогда и не скажете, как вас зовут? Или всё-таки скажете? А когда?