Сезон одиноких Снегурочек

Юлия Климова, 2008

Таня Семенова и Ирка Задольская враждовали с малолетства. И надо же было такому случиться, что Татьяна устроилась секретаршей именно к будущему Иркиному мужу! Страдая, девушка носила шефу кофе и не заметила, как... влюбилась во вражеского жениха! Покушаться на чужое было не в ее репертуаре, так что осталась бы Таня ни с чем, если бы Задольская не решила составить себе более выгодную партию, а на поле битвы за любовь не появилось бы подкрепление в лице лучшей подруги – вечной Снегурочки и неунывающей оптимистки...

Глава 2

«Наших бьют!»

Только к первым встречам с одноклассниками Таня готовилась уж слишком старательно. Месяца за два начинала бегать по магазинам и присматривать достойный наряд, отправлялась в солярий и как-то даже нарастила ногти — очень хотелось выглядеть «на уровне». Но в один прекрасный день (дядя как раз сделал царский подарок в виде ресторана) вся эта суета показалась лишней. Таня точно перешагнула некую черту и оказалась в другом мире — в мире самодостаточности. Она посмотрела на себя в зеркало и не нашла в своей внешности изъянов, к которым раньше могла бы придираться часами. В голове завертелись только приятные сердцу прилагательные: «интересная», «стильная», «яркая». Таня и красивой бы себя назвала, но такое определение ей никогда не нравилось — было в нем нечто холодное и неживое.

В шкафах теперь висела одновременно удобная, дорогая и модная одежда, в ежедневнике на каждой страничке понедельника значилось одно и то же: «Салон — 18.00». В любой момент ее можно было выдернуть из круговорота событий и отправить куда угодно — будь то рекламная выставка, посиделки с Зойкой или ужин с президентом (жаль, что он никогда не приглашал), и везде бы она выглядела достойно. К очередной встрече с одноклассниками Таня отнеслась привычно равнодушно. Отодвинула зеркальную дверцу шкафа, достала два платья: короткое серое и удлиненное густо-коричневое, пять секунд поразмышляла и остановила свой выбор на первом — более любимом. В душе плескалась тоска, а одна мысль, что надо идти в ресторан, вызвала затяжной приступ раздражения. Хотелось немедленно сорвать на ком-нибудь злость, но кандидатур для этого под рукой не было…

Ресторан… Сегодня вечером ей придется поужинать в ЧУЖОМ ресторане, а ее «Рыжей осени» больше не существует! Все конкуренты — сволочи! И в этом не может быть никаких сомнений!

— Плевать, — подбодрила себя Таня, натягивая шелковистые колготки. До Нового года осталось меньше месяца, а потом… а потом начнется другая жизнь, и все это покажется ерундой. Ну, была она владелицей маленького ресторана, ну и что, а теперь будет управляющей чего-нибудь более шикарного и огромного. — Буду, обязательно буду, — добавила она вслух, застегивая «молнию» платья.

К четырем часам на пороге появилась Зойка. Несмотря на ее вчерашнее заявление: «И вообще, что за глупости козырять погонами и трясти своим барахлом», она была не просто разодета в пух и перья, но и еще отливала перламутром. Создавалось впечатление, будто она перепутала пудру и тени.

На лице сияла улыбка, голубые глаза светились абсолютным счастьем, а высоко затянутый хвост кокетливо клонился набок. Распахнув симпатичный искусственный полушубок, она фривольно выставила правую ногу вперед и не без удовольствия спросила:

— Ну, как я? Супер, правда?

— Без комментариев, — улыбнулась Таня.

— Знаю-знаю — подобное не в твоем вкусе, но вечеринку с одноклассниками можно приравнять к шоу на арене цирка, так что я очень даже соответствую. — Она дернула плечиком и добавила: — Пожрем хоть в свое удовольствие.

— Это да, — ответила Таня, мысленно перебирая меню «Рыжей осени». Проклятые конкуренты!

К началу мероприятия они опоздали. Маргарита Рябова, бывшая староста класса, уже успела напиться и беззастенчиво висла на плече Андрея Самохина, которого в старые добрые времена отчитывала около доски за двойки (еще она ябедничала учителям, но кто же будет вспоминать о грустном в такой день…).

— Чуть самое интересное не пропустили, — проворчала Зойка, приветственно махая рукой. — Я же говорила: доберемся на метро, так нет же — «закажем такси и поедем как белые люди», — передразнила она Таню и, увидев на столе обожаемую слабосоленую семгу, тут же крикнула: — Рыбу передайте сюда! Немедленно передайте сюда рыбу!

— Да ты хоть сядь сначала, — потянула ее за юбку Лидочка Апраксина — мать троих детей и свободная от условностей художница.

— Кто же знал, что на мосту будет пробка, — совершенно не чувствуя себя виноватой, ответила Таня. Вот только еще на метро не хватало ездить… хотя ведь машины теперь у нее тоже нет — продана ради возвращения кредита в банк.

Зойка села, мило всем улыбнулась и набросилась на салаты и закуску. Ее щуплый организм мог поглотить немыслимое количество пищи, не испортив ладненькую фигурку даже на сантиметр. За это Зойка была ему безмерно благодарна и при случае баловала как могла.

— Отстала бы Ритка от Самохина, — заботливо сказала она, жуя укроп. — Он уже на стену лезет от ее трепетных ручек.

— Не отстанет, — со знанием дела покачала головой Лидочка Апраксина. — Ее муж бросил. Собрал вещи и сказал приблизительно следующее: «Больше не могу жить с занудой, осточертело складывать носки ровной стопочкой, нет сил чесаться и сморкаться только в специально отведенном для этого в квартире месте и осатанел от того, что надо покупать только один полупрозрачный кружочек колбасы, нести его домой и на семейном совете, после дегустации, решать — будем мы это есть или оставим на завтра». И ушел. Ритка пересмотрела свое поведение и теперь активно старается вылезти из образа зануды.

— А мне кажется, она просто сбрендила, — тяжело вздохнула Зойка, отправляя в рот изрядный ломоть семги. — И случилось это очень давно, еще в третьем классе, когда ей дали грамоту за лучшее недельное дежурство по этажу. Вот у нее головокружение от успехов и случилось. Перешло в хроническую форму. Не все, знаете ли, выдерживают испытания славой.

Таня в разговор не вмешивалась. Наложив на тарелку закусок, она с проснувшимся интересом оглядывала присутствующих. Пришли не все — приблизительно две трети класса, но все равно за столом было шумно и весело. Расслабившись, она с удовольствием выпила два бокала шампанского и, почувствовав приятное волнение, стала постукивать носком сапога в такт летевшей с потолка музыки.

— Ну а как поживает наша звезда? — ехидно спросила Зойка, бесцеремонно тыкая вилкой в сторону сидящей поодаль Ирочки Задольской. — До главных ролей дотянула?

— Дотянула, — выдала очередную порцию информации Апраксина. — Вроде и премьера скоро. Видишь — светится от гордости, как армейская пряжка.

— Ну и сравнения у тебя, — усмехнулась Таня.

— Честно говоря, терпеть ее не могу.

— Да кто ж ее любит! — переключаясь на спиртное, слишком уж громко поддержала Зойка. — Ее же ничего не интересует, кроме собственной персоны. И вообще: два года назад, на прошлой встрече, она мне сказала, будто я похожа на рыбу. Ну не дура, а? Да у меня глаза голубые, и блондинка я натуральная, а не как она — крашеная.

Внешность Карпушиной Зои не была яркой и запоминающейся, проходящие мимо мужчины не оглядывались вслед и не думали про себя «ах мне бы такую», но была в ней некая черносливинка (не изюминка, а именно черносливинка), которая покоряла раз и навсегда. Зойка четко делила окружающих на своих и чужих, и вот как раз первые не чаяли в ней души и прибили бы любого, кто посмел бы ее обидеть. И Зойка, в свою очередь, тоже не задумываясь бросалась на врага, не разбираясь, кто прав, а кто виноват.

Доброты и любви в ней было предостаточно — но только эти дары доставались не всем.

— Дура, — охотно подтвердила Таня и усмехнулась, накалывая вилкой блестящую оливку.

И она делила окружающих по тому же принципу, и обидчик Зойки автоматически становился и ее обидчиком.

— Ну, сегодня-то она скромна и тиха, — загадочно улыбнулась Лидочка. — Как будто подменили девушку. А все почему?

— Неужели замуж выходит? — Зойка даже перестала жевать, так и замерла с листиком салата в руке.

— Точно! Видишь, рядом с ней мужик сидит в черном костюме?

— Ага.

— Жених ее, расписываются после Рождества. — Лида многозначительно подняла бровь, как бы говоря: «Вот так вот — видного парня отхватила».

Зойка тяжело вздохнула и впилась жадным взглядом в суженого ненавистной Задольской. Сколько ему лет? Тридцать семь… тридцать восемь? Темные волосы и темные глаза, улыбка, которая делает его еще более притягательным, волевой подбородок… Костюмчик, галстучек, золотые часы на левой руке. Черт! Как же обидно, что Ирке так повезло, и где она отхватила такого?!

— Нормальный, — равнодушно сказала Таня. Мужчины сейчас интересовали ее мало — в душе хозяйничали грусть и злость. Скользя взглядом по интерьеру ресторана, она вспоминала лампу, картины и панно, отправленные утром на аукцион, и злилась, злилась, злилась…

— А он кто? — поинтересовалась Зойка. — Тоже какой-нибудь актеришка? Что-то не знаю такого.

— Подробности мне неведомы, но вроде — крутой бизнесмен. На прошлой неделе подарил Ирке клевую тачку, странно, что я забыла, как она называется — наша великая актриса упоминала об этом раз двадцать. Приехала, чуть ли не первая, и жу-жу-жу, жу-жу-жу. — Лидочка Апраксина закатила глаза и поморщилась, затем слопала блестящую полоску сельди, подперла щеку кулаком и счастливо выдохнула: — Ой, девочки, как же я по вас соскучилась. Сижу со своими отпрысками в четырех стенах, тружусь над заказами и света белого не вижу. Думала, уж сплетничать разучилась, а оказывается — нет! Есть еще порох в пороховницах!

На этой теплой ноте они подняли бокалы, чокнулись и выпили залпом розовое полусладкое вино.

— Хорошо, — выдохнула Зойка.

— Ага, — подтвердила Лидочка.

— Вполне, — кивнула Таня.

Вечер набирал обороты: через полчаса начались танцы, через час принесли горячее, а еще через полчаса Зойку потянуло на подвиги. Ирочка Задольская своим самодовольным видом никак не давала ей покоя, и к тому же простить ее за позапрошлогодние обиды было практически невозможно.

— Приглашу-ка я ее жениха на танец, — сказала Зойка, щурясь. — Имею право или нет?

— Имеешь, — охотно благословила Таня. Она и сама была не прочь немного покуролесить и заодно выплеснуть на кого-нибудь скопившуюся досаду и злость.

— Только сильно к нему не прижимайся, — заплетающимся языком посоветовала Лидочка, — вон она как на Рябову смотрит, а та только зажигалку у него стрельнула.

— Хе-хе… — многообещающе ответила Зоя.

Выпив «на дорожку» еще вина, откинув со лба светлую челку, она вздернула нос и решительно встала из-за стола. Мысленно проложив самую короткую дорожку до желаемого объекта, она двинулась вперед, с трудом сохраняя равновесие.

— Попался, голубчик, — пробубнила она, плотоядно улыбаясь.

«Голубчик» в это время вешал пиджак на спинку стула. Повернувшись к невесте, он поинтересовался, не хочет ли она шампанского. Ирина хотела. Еще как хотела! Пусть, пусть все смотрят, какой Павел заботливый и внимательный, как он ее любит и как…

— Позвольте пригласить вас на три танца подряд, — выпалила Зоя, вытягиваясь в струну, точно она стояла перед генералом и докладывала о ЧП. Непонятно, что ее заставило щелкнуть каблучками и встать по стойке «смирно» (возможно, тут сыграли роль уроки клоунады, по которым она всегда получала самый высокий балл), но только сделала она это так вдохновенно и четко, что Ирочка Задольская на мгновение потеряла дар речи.

— Сразу на три? — уточнил жених, сдерживая улыбку.

— Ага, чего уж мелочиться, — пожала плечами Зойка. — А вас, кстати, как зовут?

— Павел Сергеевич Барков.

— Мой жених, между прочим, — быстро добавила Ира.

«Если я сейчас скажу — был ваш, а стал наш… наверное, она обидится», — пронеслось в голове Зойки, и она сморщилась, будто разжевала дольку лимона. Это же какой дискомфорт в душе, когда не можешь сказать то, что думаешь!

— Карпушина Зоя, — представилась она, расправив плечи и выставив вперед маленькую грудь. — Будем знакомы!

— В детстве мы ее дразнили «карпухой» или «рыбешкой», — начиная нервничать, едко заметила Ира. Ну зачем, зачем эта дурочка притащилась! Да еще пригласила Павла на танец! На три танца! Вечно устраивает представления и все портит!

Нет, Ира не ревновала, она просто не могла допустить, чтобы кто-нибудь смазал то горделивое настроение, которое переполняло ее вот уже несколько часов подряд. И еще — она стыдилась маленькой, щупленькой Зойки… Эта чокнутая вобла притопала прямиком из цирка — таких подруг и знакомых у звездных актрис быть не может!

Слова Задольской резанули по живому, и Зоя, мстительно сверкнув голубыми глазами, «совершенно случайно» победно махнула рукой…

— Надо было ее остановить, — покачала головой Лидочка, — добром это не кончится.

— Ерунда, от танцев еще никто не умирал, — Таня усмехнулась и с обожанием посмотрела на Зойку. — К тому же нашей Зойке никто не страшен — однажды она побывала в клетке с тиграми… во всяком случае, она об этом много раз рассказывала…

— То тигры, а то Задольская, — тяжело вздохнула Лидочка Апраксина, откладывая в сторону льняную салфетку. — Чувствуешь разницу?

Разница, наверное, была, но сейчас Таня вряд ли бы смогла предъявить подруге грамотную сравнительную характеристику. Розовое вино и шампанское еще час назад сделали свое черное дело, и теперь на лице светилась наиглупейшая улыбка, а кругом все казалось расплывчатым и вязким. Вот только Зойка почему-то была четкой и яркой, будто ее освещал мощный прожектор.

— Не чувствую, — наконец-то ответила Таня, переключая свое внимание на прозрачный желеобразный десерт. Дрожит, зараза… тронешь его, и дрожит…

— Тигры… они, когда сытые… — Лидочка икнула и, пытаясь удержать свою мысль, быстро закончила фразу: — Они нормальные, понимаешь?

— Угу, — кивнула Таня, все же тыкая вилкой в желе.

— А Задольская… она хоть сытая, хоть голодная… — Лидочка осеклась и, откинувшись на спинку стула, замерла.

— Ты чего?

— Наших бьют… — тихо произнесла Лидочка и, вскочив с места, повторила фразу, но уже гораздо громче. — Наших бьют!

Таня подняла голову и увидела Зойку. Маленькую тощую Зойку, превратившуюся в нахохлившегося воробья и вступившую в неравную схватку с «великой актрисой» (Задольская была выше на целую голову). Ничего себе!

Переглянувшись, Лидочка и Таня, точно по команде, подскочили и бросились на выручку к подруге. Свободная художница никогда не одобряла кровавых драм и надеялась урегулировать конфликт путем мирных переговоров, а бывшая владелица ресторана, наоборот, не собиралась церемониться и разбираться, кто прав, кто виноват. «Наших бьют!» — какие тут могут быть сантименты?

Подлетели они вовремя. Задольская, вцепившись в Зойкин рукав и явно намереваясь оторвать его «с корнем», гневно демонстрировала большущее пятно на собственном платье. «Она нарочно меня толкнула, и я облилась шампанским», — сообщила она уже в третий раз, надеясь на поддержку общественности. Инцидент, по сути, был вялым — присутствие мужчин сдерживало Задольскую от той реакции, которая рвалась на свободу. Позволить себе роль скандалистки она не могла.

Внутренне собравшись и оценив прибывшее подкрепление по достоинству, Ирина с неохотой отпустила Зойку и, презрительно хмыкнув, бросила в ее сторону весьма обидную фразу: «Чего еще можно ожидать от такой неудачницы»…

— И это ты говоришь мне? — взвилась Зойка. — Мне?!

Захлебнувшись собственным негодованием, она сдвинула тонкие брови на переносице и дернулась вперед. Но Лидочка держала ее крепко.

— Пусти меня! Я должна ей хорошенько треснуть, — пискнула Зойка, пытаясь вырваться из крепких рук матери троих детей.

— Посмотри, посмотри, что ты сделала! — опять ткнула пальцем в пятно Задольская. — Ты знаешь, сколько стоит это платье? Хотя вряд ли, в таких магазинах ты не бываешь.

— Дорогая, не стоит так расстраиваться, — ровным голосом произнес жених Задольской. — Завтра я куплю тебе все, что ты пожелаешь.

Таня посмотрела на мятый Зойкин рукав, обнаружила на шве дырочку, из которой торчала короткая нитка, и развернулась к Задольской и ее жениху. Ага. Значит, этот самодовольный фрукт купит Ирке новое платье — прекрасно! А Зойке кто возместит ущерб? Кто?!

Почему-то в эту минуту все негодование сфокусировалось именно на женихе… Крутой бизнесмен! Влегкую может подарить своей невесте машину!.. Стоит и взирает на них с полнейшим равнодушием, будто они действительно неудачницы!

— Ваша невеста испортила платье моей лучшей подруге, — сказала Таня, испепеляя взглядом спокойное лицо жениха бывшей одноклассницы. Показалось или в его глазах мелькнула скользкая снисходительность? — Как насчет того, чтобы исправить это маленькое недоразумение?

— Да! — обрадовалась Зойка и еще раз дернулась в цепких объятиях Лидочки. — Павел Сергеевич, как насчет того, чтобы возместить мне ущерб? Моральный, так и быть, я вам прощаю, но вот материальный…

— Ничем не могу помочь, — ответил Барков и, давая понять, что вопрос закрыт, взял невесту под руку и, обратившись к ней, добавил: — Дорогая, мне кажется, нам пора.

Ирочка Задольская от счастья и восторга подпрыгнула до небес. Ха! Как они уделали этих тетех! Павел просто прелесть — такой умница… Ну, Зойка-то птица не важная, устраивать с ней дуэли мало интереса, но вот первый раз удалось щелкнуть по носу Таньку Семенову — вечную соперницу и задаваку! Она возомнила себя крутой бизнес-леди, но это все на пустом месте! Да где бы она сейчас была, если бы ее влюбчивый дядюшка не укатил в Америку, оставив дорогой племяшке ресторан? Известно где — торговала бы сковородками и чайниками, и шмотки бы покупала не в фирменных магазинах, а на рынке! А то кому-то все — готовый ресторан на блюдечке сразу же после института, а кому-то тухлые роли — две фразы на выходе и одна после антракта!

В душе Тани витали иные чувства и эмоции… и не витали, а закручивались в тугой кулек торнадо. Кто прав, кто виноват — в данную минуту ее волновало мало. Зойка шла на встречу одноклассников как на праздник, а эта ехидна испортила ей настроение и даже извиняться не собирается! Можно не сомневаться — Задольская первая сказала какую-нибудь гадость и спровоцировала скандал, наверняка в обществе своего жениха она чувствует полнейшую вседозволенность!

— Вы никуда не пойдете, пока не принесете извинения моей подруге, — выпалила она, расправляя плечи и делая шаг вперед. — Понятно?

— Да! — опять обрадовалась Зойка. От восторга подпрыгнула и наступила острым каблуком на ногу Лидочке.

— М-м-м, — мужественно сдержала крик мать троих детей.

— Вот еще, — фыркнула Ира и едко улыбнулась.

— Ничем не могу помочь, — повторил свою фразу Павел Сергеевич Барков.

Таня подняла голову и встретилась с ним взглядом… Опять это неприятное снисхождение… Опять!

Мысленно досчитав до пяти, она глубоко вдохнула пропитанный музыкой и сигаретным дымом воздух, затем резко протянула руку вперед — к карману белоснежной рубашки жениха, сжала похолодевшими пальцами жесткий отглаженный край и… И в одно мгновение с треском оторвала карман, да так, что он печально повис, демонстрируя торчащие во все стороны нитки.

«Никто не смеет обижать Зойку!» — мелькнуло в голове Тани.

О, теперь, когда справедливость восторжествовала, она могла себе позволить самую победную из всех победных улыбок!