Преврати меня в робота

Юлия Картман, 2023

Добро пожаловать в Капсулу! Место, где новейшие технологии переплетаются с человеческими чувствами.У Лилианы отличная карьера: она руководитель в Капсуле – научно-экспериментальном центре по превращению людей в роботов. Все кандидаты, участвующие в экспериментах, для Лили – не более чем пешки, одинокие люди без цели в жизни, готовые принести себя в жертву во имя науки. Их судьба после трансформации в роботов ее не волнует.Но все меняется, когда Лили встречает Себастьяна – юношу с трагичным прошлым, готового стать роботом, чтобы больше не чувствовать ничего. Ни боли, ни сожаления… ни любви.Лили с привычным ей упорством и деловой хваткой берется за это дело, но понимает, что Себастьян стал для нее чем-то большим, чем просто очередной участник экспериментов. Сможет ли она остановить его трансформацию? И какой ценой?

3.

— Ты ходишь по барам чаще, чем работаешь, — качает головой Хлои. Здешняя обстановка ее явно нервирует. Здесь царит непривычная для нас атмосфера: роскоши и чопорности.

— Еще скажи, что это плохо, — хихикаю я.

Мы с Хлои стоим у входа в принадлежащий отцу ресторан «Ассамблея». Всю дорогу до него Хлои посмеивалась над моим «пафосным» видом, но, выйдя из такси, она начинает сокрушаться, что сама слишком бедно оделась. Дамы, входящие внутрь после небольшого обмена любезностями с охраной ресторана, все разодеты в том же духе, что и я. Вечерние платья в пол, перчатки на руках. Их кавалеры не отстают: смокинги, дорогущие дизайнерские костюмы и кожаные ботинки, укладки воском волосок к волоску, аксессуары только из драгоценных металлов. Удушающая смесь элитных парфюмов висит в воздухе.

— Сборище пафосных индюков, — шепчу я подруге.

— Ты просто бесишься, что не одна ты так вырядилась, — пожимает плечами Хлои. Не вижу оснований ей возражать.

К этому вечеру я подготовилась со всей ответственностью. Днем я посетила салон красоты в Луисвилле. Яркий вечерний макияж, высокая прическа с ниспадающими по спине крупными блестящими локонами, золото с бриллиантами в ушах, на шее, руках. Туфли на шпильках. И мой «гвоздь программы» — золотистое платье в пол с лифом корсетного типа без бретелей и нескромным разрезом от самого бедра, сидящее просто превосходно. Оно стоило бешеных денег и довольно долго ждало своего «звездного» часа.

Хлои выглядит скромнее, но тоже очень стильно, по-взрослому, как настоящая дама. Я видела ее в платье и с гладкой аккуратной прической раньше буквально считанные разы. Обычно она даже не пытается усмирить свои буйные рыжие кудряшки, да и к макияжу не питает особой симпатии.

Внешний вид органично вписывает нас в местное общество, мы ничем не отличаемся от других богатых и роскошно выглядящих гостей ресторана. Уверена, мы могли бы без проблем пройти фейс-контроль в любое пафосное заведение. Тем не менее, приглашения для нас я все равно подготовила. У меня много хороших знакомых в этом городе, и достать пропуска в «Ассамблею» труда не составило.

Охранники на фейс-контроле видят нас впервые, что явно для них в диковинку. Поэтому мы удостаиваемся продолжительного молчаливо-пренебрежительного взгляда от них и долгого изучения пригласительных. Потом нас так же без улыбок и разговоров пропускают.

Я сразу тащу Хлои к барной стойке. Эта стойка здесь явно не рассчитана на посетителей, даже стульев рядом нет. Зато она, конечно, достойна нескольких секунд разглядывания: кажется, сделана она из какого-то прочного дерева и покрыта лаком. Как и остальные предметы интерьера ресторана.

— Дай хоть осмотреться! — безуспешно возмущается Хлои. — Лили! Да тут ни одного свободного столика!

— Дамы, садитесь за стол в соответствии с бронью, — степенно говорит нам мужчина за стойкой, не прекращая свое занятие: протирание огромным белоснежным платком малюсеньких бокалов. Видел бы это Берни из «Примы» — он искренне бы удивился, зачем. — Вам все принесут.

— А мы без столика, сэр! Два «Грязных Биззо», будьте добры. Если не затруднит, — копирую я его чопорный тон общения и достаю кошелек. Бармен смеривает меня свысока взглядом, который сразу напоминает мужчин на фейс-контроле:

— Мы такое не подаем.

Тот самый презрительный стиль, который так характерен подобным заведениям для «элитных людей». Любой человек из обслуживающего персонала ведет себя так, словно он чуть ли не владелец ресторана. При этом никаких объективных причин смотреть свысока на нас не имеется. Такие манеры сразу делают меня еще язвительнее:

— Тогда две «Маргариты», милорд.

— Такого тоже нет, — чуть ли не с удовольствием сообщает несносный бармен. Хлои приходит на помощь разгорающемуся пожару и тянет меня за руку:

— В общем, мы решили сначала потанцевать! — и оттаскивает от бара. — Ощущение как будто мы полные дуры, еще и пришедшие без приглашения. Шатаемся тут как две бродячие собаки, а свободных мест так и не вижу, — говорит она, продолжая куда-то бесцельно двигаться. — О, мужик, постой!

Она останавливает официанта с подносом и утаскивает у него для нас два бокала с чем-то похожим на виски.

— Значит, будем танцевать, — я опрокидываю в себя весь бокал, о чем сразу жалею. — Все-таки виски…

— Не умеешь ты пить элитный алкоголь, — взбалтывает Хлои содержимое бокала и разглядывает с видом знатока. И все это — посреди ресторана. Кроме нас тут всего несколько танцующих пар, и это исключительно кавалеры с дамами, все на вид старше нас. Я кручу головой в поисках подходящего партнера для танца, хотя уже и понимаю, что вряд ли найду такого среди местной публики. И упираюсь взглядом прямо в широкую грудь Гаса Стюарта. Того самого Гаса из свиты моего отца. Он появился за моей спиной совершенно незаметно, как будто из ниоткуда.

— Ты! — гневно начинаю шипеть я. Но он не ждет продолжения и спокойно говорит:

— Идем, мистер Норсуорт тебя заметил и желает поговорить.

«И тебе привет», как говорится. Он бесцеремонно двигает меня словно куклу в направлении стола, почти полностью скрытого полутьмой, в нише у стены.

— Очень хорошо, я тоже желаю поговорить с ним, — ворчу я. Если меня и тащат за собой как пойманного на охоте зайца, то я хотя бы сделаю вид, что сама так и планировала. На Хлои он не обратил ни малейшего внимания, но я оборачиваюсь и вижу, что она неохотно, но все же плетется за нами следом, как будто ее вызвали в школе отвечать урок, а она именно его и не выучила.

Стол отца, конечно же, относится к вип-зоне. Об этом говорит его расположение в ресторане: отсюда видно все, но сами сидящие за столом скрыты от любопытных глаз и нишей, и полумраком: все предусмотрено для расслабления элитных гостей.

Я вырываю руку из хватки Гаса и ускоряю шаг, чтобы опередить его на подходе к столу. Пусть все видят, что я сама сюда пришла, а не он меня притащил. Не тороплюсь садиться и пользуюсь возможностью свысока оглядеть всех сидящих. Отец, его охранники с игральными картами, какая-то незнакомая мне роскошная дама с миниатюрной собачкой на руках. Они все выглядят как актеры, изображающие крутую группировку из фильмов про мафию. Слишком много крутости.

Я смотрю на отца прямо только после того, как выдержала эту паузу и села. Хлои тоже садится. Ей успевает выдвинуть стул еще один участник компании, которого я почему-то не сразу заметила, а теперь понимаю, что даже знаю его. Это тот самый парень с темными глазами, сидевший вчера с Гасом в «Приме», взгляд которого показался мне невероятно пронзительным и магнетическим.

— Добрый вечер, — говорит отец. В голосе нет ни намека на доброту.

Якоб Норсуорт. Один из самых высокопоставленных людей в Луисвилле. Это имя на слуху у всего города. Выглядит он абсолютно подобающе своему статусу. Отец — мужчина представительный, видный, лощеный. Не удивлена видеть рядом с ним свиту, в том числе вот таких самоуверенных леди, как эта с собачкой. Не сосчитать, сколько их уже сменилось вокруг него. И все, как одна, имели безупречную кожу, точеную фигуру, ухоженные длинные волосы. Нынешняя его спутница не исключение. Можно даже не воспринимать очередную пассию всерьез, поэтому я не задерживаю на ней внимание.

Я вальяжно придвигаю к себе чей-то стакан с виски. Гас садится рядом со мной и отбирает его. Выпендрежник.

— Здравствуй, папочка. Почему твои мальчики вдруг начали следить за мной? — интересуюсь я как можно спокойнее. Но отец не спешит отвечать. Он уделяет повышенное внимание Хлои, интересуется ее самочувствием, спрашивает, нравится ли ей сегодняшний вечер и ресторан. Хлои невнятно бормочет в ответ, что"все прекрасно"и"лучше некуда". Растерялась, бедная.

Отец переводит взгляд на парня, который подвигал ей стул. Но продолжает обращаться к моей подруге:

— Отличная композиция, не находите? Может быть, вы хотели бы потанцевать? Гас, кажется, прервал вас так невежливо. Приношу свои извинения.

Даже ребенок может догадаться, что он хочет спровадить Хлои из-за стола. Темноглазый парень рядом с ней правильно истолковывает взгляд отца и словно нехотя приглашает ее потанцевать. Хлои с явным облегчением мгновенно соглашается, почти вскакивает со своего места и бросает на меня сочувственный взгляд, уходя под руку с темноглазым красавчиком. Что и говорить, ей повезло больше. Будет томно танцевать под джаз и флиртовать. Ну а мне явно предстоит услышать что-то неприятное. Не говоря о том, что общение с отцом само по себе всегда напряженное.

— Лилиана, — говорит отец мне. Ненавижу свое полное имя, только он меня так называет. — Ты, может, и справедливо сердишься, но приходить сюда не стоило. Ведь ты тоже нарушила наш уговор. Впрочем, сегодня я не буду ругать тебя за это. Как раз давно хотел познакомить тебя с Кристиной.

Какой добрый! Только чем ласковее он разговаривает, тем больше следует напрягаться. Я равнодушно смотрю на его даму с собачкой. Она улыбается мне, как будто безумно ждала этого момента всю свою жизнь. Но это обычная светская формальность. Я замечаю, что отец ведет себя со мной пренебрежительно. Он не позвал официанта, чтобы мне тоже принесли что-то из выпивки, представил меня Кристине как абсолютно постороннего человека. Если это вообще можно считать представлением.

Я молча жду продолжения. Вопрос о том, зачем Гас явился в «Приму», так и не прояснился. Отец что-то говорит своей Кристине, и она обращается к Гасу с такой же нежнейшей улыбкой, как и ко мне:

— Гас, вы не покажете мне, куда я могу отвести Тиберия по его важным делам? — она хихикает. Гас охотно соглашается, но хотя бы не смеется с ней. Тиберия! Надо же. Я фыркаю, когда они с песиком удаляются. Все остальные картежники за столом и так нас не слушали изначально, поэтому отец продолжает разговор, и снова идиотским шутливым тоном, как у Кристины:

— Ну и тяжело же иногда пообщаться с собственной дочерью с глазу на глаз!

— О да, это катастрофически сложно, почти невозможно, — с сарказмом отвечаю я. Мне все-таки приносят виски. Видимо, Гас заказал, пока провожал Кристину с Тиберием, больше некому было. — А вот я не заметила особых сложностей. Кажется, в конце двадцать первого века можно связаться с человеком за секунду, — я помахиваю рукой, в которую имплантирован мой ID-чип. Несколько капель виски расплескиваются на стол. Но жест все равно получился эффектным.

— Мои разговоры редко подходят для дистанционной связи, — говорит отец без намека на улыбку.

— Конечно, ведь легче довести дочь до нервного срыва, подсылая своих песиков за ней шпионить в баре!

— В последнюю очередь поверил бы в такое, — хмыкает отец. — Самообладание у тебя в крови.

Что верно, то верно. Я всегда держу себя в руках, и вывести меня из себя крайне трудно. Единственное, что может раздражать действительно сильно — это когда задевают мое самолюбие. Например, когда решают, что им можно беспрепятственно нарушать договор, а мне почему-то нельзя. И тот единственный человек, который на это способен, как раз и сидит сейчас передо мной.

Отец легко считывает все это по моему выражению лица. Он говорит дальше:

— Гас искал тебя, потому что я хотел попросить о небольшой услуге.

У отца все просьбы могут быть только такими, что невозможно отказаться. Выбор без выбора. Что ж, я умею вести себя в таких случаях: нужно соглашаться так, словно я могла бы отказаться, но сама не хочу. Научилась как раз благодаря ему.

С интересом слушаю дальше. Не могу представить, какая услуга от меня понадобилась всемогущему отцу. Но могу предположить, что нечто непростое, других просьб у него не бывает.

— Сын Кристины, Себастьян, страстно хочет стать кандидатом в Капсуле. Решение твердое, обдуманное, принято в трезвом уме, в общем, всё как положено, — говорит отец и явно ничего не собирается добавлять к сказанному.

Вот это, конечно, поворот. Сын? Я не очень внимательно разглядывала Кристину и не видела ее при ярком свете вблизи, но мне показалось, что она ненамного старше нас с Хлои. Конечно, наличие сына-младенца меня бы не удивило, но стать кандидатом в Капсулу, а проще говоря, превратиться в робота, может захотеть только взрослый. Дети понятия не имеют о существовании подобных вещей. Ладно, допустим, ребенку лет десять, и каким-то образом он узнал, что людей можно сделать роботами. Но я-то здесь при чем?

— Что ж, подрастет до восемнадцати, а там, может, еще и передумает. Ну а если нет, милости просим, — я пожимаю плечами. И ради этого за мной шпионили в «Приме»?

— Ему двадцать шесть.

От такого шокирующего известия я забываю, что намеревалась держать себя как равнодушная великосветская львица. У меня чуть не отвешивается челюсть. Хорошо, что тот темноглазый красавчик и Хлои этого сейчас не видят. Сколько же лет Кристине?! Нет, она не может быть старше тридцати лет, никак не может!

— И ему очень нужно попасть в Капсулу именно в этом году. Очень. Сильно, — с нажимом произносит отец. И внушительным тоном заканчивает: — Посодействуй в этом, Лилиана. И еще такой небольшой нюанс: он должен не просто попасть в кандидаты, а обязательно пройти ваш отбор до конца. Чтобы полностью трансформироваться в андроида.

Ну, вот и его «маленькая просьба». Сказать, что я в шоке — это ничего не сказать. Этот шок уже даже не двухкратный. Я даже не знаю, с чего начать изливать свои возмущения и продолжаю просто молча пялиться на отца. А терять дар речи мне, вообще-то, не свойственно.

Конечно, он знает. Он просто не может не знать. Он один из учредителей «Кей-мент». Каждый набор кандидатов в Капсулу происходит только один раз в году. Ведь мы проводим с ними не самый легкий и быстрый из научных экспериментов.

— В этом году, — повторяю я машинально, пока он утвердительно кивает, — В этом году. В котором мы уже полностью набрали очередную сотню кандидатов. И их набор закончился вчера, — медленно произношу я. Перевожу взгляд на стакан в моей руке и поднимаю обратно на отца. — А сегодня я узнала, что запуск моей группы кандидатов отложили на неделю, ты, кстати, не знаешь, почему?

Он молчит с видом совершенно непричастного человека. Выпивает. Ждет. И тут за стол почти одновременно возвращаются Гас с Кристиной и Хлои с черноглазым парнем. Разговор с отцом окончен, едва дойдя до главного.

— Ты точно знаешь, почему, — говорю я одними губами. Я догадалась. Он наверняка принял такое решение, чтобы у меня было хоть немного лишнего времени, чтобы каким-то образом включить чокнутого сынка Кристины в состав моей группы кандидатов.

Отец только улыбается уголком губ:

— Ты справишься, Лилиана. Ты же моя дочь.

Это должно прозвучать гордо, но почему-то совсем не воодушевляет. То, что он требует от меня под видом «маленькой услуги», называется подлогом и грозит мне как минимум позорным изгнанием из Капсулы. Ну а отца это, конечно, не волнует. Он существует в другом мире, который находится намного выше подобных мелочей. И в случае моего возможного отказа я абсолютно точно вылечу из Капсулы по одному его слову, так же легко, как и получила работу там. Выбор без выбора, как я и думала. Иначе и быть не могло.

— Как тебе танцы, Себ? — весело обращается Кристина к черноглазому парню, тот изображает подобие улыбки на равнодушном лице. По Хлои тоже не видно особого восторга. Что странно: танец с симпатичным парнем, тем более спасший ее от перспективы делить общество с моим таким важным и пугающим ее отцом, должен был бы вызвать у подруги бурю эмоций и зажечь глаза страстным огнем впечатлений.

Я снова пристально смотрю на упомянутого отцом Себа. Значит, это и есть сын Кристины, этот красивый молчаливый парень. Теперь я еще больше жалею, что танцевать с ним выпала возможность у Хлои, а не у меня. Впрочем, очевидно, что нам предстоит теперь провести вместе гораздо больше времени.

Я отвлекаюсь от негодования на несправедливость отца ко мне и внимательнее разглядываю Себастьяна. Неужели этот парень так страстно, как сказал отец, хочет попасть в Капсулу и совершить трансформацию в андроида? По нему это совершенно невозможно сказать. Последнее, что я бы сказала о нем, так это то, что он вообще способен страстно чего-либо хотеть. Его отстраненное поведение, как будто он только телом здесь, а мыслями где-то далеко, может и похоже на многих принимаемых нами в Капсулу людей. Но молодость, внешняя привлекательность, явная принадлежность к материально обеспеченным слоям общества не увязываются в моей голове с образом человека, готового отказаться от своей нынешней жизни и всех благ и удовольствий, которые она может ему предоставить.

Песик Кристины Тиберий внезапно изъявляет желание поиграть и пытается схватить за низ черной шелковой рубашки Себастьяна, тот немного отодвигается, и псина начинает отвратительно громко визжать на него. Кристина смеется и сюсюкает:

— Ну что ты, Тиберий! Какой грозный мальчик! Себ, ну поиграй с ним, он же так просит!

Я понимаю, что пора уходить. Эта показушная веселость компании отца меня раздражает. Сухо прощаюсь со всеми присутствующими, и мы с Хлои встаем. Гас тоже моментально поднимается из-за стола. Какой же он назойливый! Впрочем, мне сейчас это как раз на руку. Как только мы немного отдаляемся, я говорю ему:

— Отец попросил меня кое о чем. Передай ему, что каждая деловая услуга обычно оплачивается деньгами. Кому, как не ему, важному деловому человеку, это знать.

Гас неожиданно вынимает из нагрудного кармана авторучку — надо же, я считанные разы в жизни видела этот предмет для рукописных записей, ставший всего за один век развития технологий антиквариатом и дорогой игрушкой для ценителей истории, и без лишних слов берет мою руку в свою. Я не успеваю среагировать и вырвать ее, и он быстро пишет что-то на моей ладони. Я опускаю взгляд и не сразу верю своим глазам. Это цифры. Пятьсот тысяч.

— Кто еще кому услугу оказывает. Это вопрос спорный, на мой взгляд, — усмехается Гас. Хлои пытается что-то разглядеть, но он предусмотрительно загородил меня от нее своей широкой спиной, как бы случайно заранее оказавшись вовремя между нами. Его внимательность к деталям и ум нельзя не оценить, но мне все-таки хочется оставить за собой последнее слово. Против женского обаяния ему будет нечего возразить.

— Действительно. Мистер Норсуорт оказал мне прекрасную услугу. Нечасто выдается поработать с такими симпатичными парнями, как Себастьян, в весьма тесном контакте. Спасибо ему огромное, — томно шепчу я, подмигиваю и улыбаюсь. Гас только презрительно кривит губы и возвращается к своим. Безусловно, он еще и отцу это передаст. Я буду только рада. На это я и рассчитывала: пусть будут уверены, что я согласилась на отцовскую «просьбу» не от безысходности, а ради щедрого денежного вознаграждения и смазливой внешности Себастьяна.

— Ну как тебе Себ? — все еще улыбаясь (я все-таки сделала «выбор без выбора» с максимальной возможной выгодой для себя!), спрашиваю я Хлои. Она не разделяет моего приподнятого настроения. Выглядит какой-то необычно задумчивой.

— Знаешь, это было очень странно, — говорит она. Мы выходим из ресторана, около него уже ждет клиентов несколько свободных такси, все они, конечно, машины только представительского класса. — Сначала я вроде радовалась, болтала всякое, ну, ты знаешь…

— О да, — киваю я. Красивые парни, танцы, как тут подруге было не обрадоваться.

— Но вот что меня смутило, — серьезно продолжает Хлои. — Я еще случайно немного проговорилась про работу в Капсуле…

Я вздыхаю и закатываю глаза. Хорошо, что у Хлои сменилось не так много бойфрендов, и она годами никак не определится в отношениях с одним Сандаром, иначе все парни Луисвилля уже бы знали про Капсулу и про все детали работы Хлои в ней.

— Но этот Себастьян… Его как будто не интересует ничего вообще. Сколько я всяких тем пыталась поднять для разговора…

— Даже про Капсулу? — искренне удивляюсь я.

— Как ни странно! Но да. Его как будто вообще не волнует ничего! Отталкивающий тип, мне даже захотелось, чтобы танец быстрее кончился. Он просто молчал и вообще не помогал мне поддержать болтовню! И вроде ведь он такой вежливый, к этому точно не подкопаешься…

Хлои возмущенно качает головой, словно так до конца и не верит, что такое действительно возможно. Честно говоря, я тоже испытываю замешательство. Уж про секретную Капсулу ни один человек не упустил бы возможности расспросить, тем более с учетом того, что именно этот парень намерен туда попасть, да еще и в обход правил, через моего отца и меня. Я понимаю удивление подруги. Мы садимся в такси, и я задумчиво провожаю элитный ресторан «Ассамблею» взглядом в окно.

Кажется, отец втянул меня в невероятно рисковое, но, в случае удачи, столь же многообещающее дело. А в неудачу я не верю. Меня не покидает волнительное ощущение, что в размеренной, подчиненной строгим правилам жизни в Капсуле начинается что-то действительно необычное и интересное. И постановщиком этого шоу буду я.

Не какая-нибудь Ребекка Герерра. И даже не всемогущий Якоб Норсуорт. А именно я.

В такси тоже, как и «Ассамблее», играет джаз. Я улыбаюсь в полумраке машины и медленно стираю пальцами надпись «пятьсот тысяч», выведенную устаревшей авторучкой на моей ладони.