Глава 13
— Куда ты меня везёшь? Слушай, может себе оставишь? Я многое знаю, помогу разбогатеть, — наверное в тысячный раз произнесла, но Ильшат и трое его людей снова проигнорировали меня. Сердито зыркнув на неразговорчивых конвоиров, которые могли лишь раздавать приказы, я устремила свой взор на окружающий нас вид.
Сочная зелень, сладкий аромат цветов, а вдали вздымались до небес горы, могучие, суровые. И можно было лишь только догадываться по жаркому солнышку и пышной зелени, что двигаемся мы к югу. Я бывала там с родителями и братьями каждое лето и, предположив, что я очутилась в прошлом, было бы интересно взглянуть на те места… если конечно удастся.
— Ильшат, мы приближаемся к морю?
— В Кафу, — соизволил ответить мужчина, даже не повернув голову в мою сторону.
— Хм… Кафа это Феодосия, — пробормотала себе под нос, судорожно вспоминая всё, что о ней я знала, — мы же дважды ходили с Сашкой в музей. Кафа вроде бы считалась генуэзской колонией и главным рынком рабов на Чёрном море… или это не сейчас, пока она ещё принадлежит татарам?
— Наместник Юзим пожелал видеть в своём гареме прекрасную беловолосую гурию, — сказал Ильшат, на удивление став словоохотливым. Может, сердиться прекратил после моей неудачной и глупой попытки побега, — ты стара, но лицом красива и язык знаешь. Пугливой ланью прятаться не будешь, а наместнику, по слухам, нравится объезжать норовистых кобылок.
— Мне девятнадцать зим, он не купит меня.
— Скажу четырнадцать, ты хрупкая словно цветок.
— А я скажу, что ты обманул его.
— Юзим сильный и мудрый муж, он не будет тебя слушать, — возразил Ильшат, тем самым прервав наш разговор, и больше ни слова не сказал до самого вечера.
На ночной стоянке, сидя у костра, я долго смотрела, как пламя жадно пожирало брошенные в него ветки и думала. Сбежать по дороге не удалось, уже через метров пятьсот меня нагнал взбешённый Ильшат, наотмашь ударив по лицу так, что я слетела с лошади и больно ударилась плечом о камень.
Попытаться ещё раз? Теперь сделать это лучше на рассвете и пешком, ползком скрываться среди густой зелени? Но видно, Ильшат, заметив что-то на моём лице, перед тем как улечься спать, стянул мои руки за спиной сыромятным ремнём, а ноги верёвкой и привязал к себе.
— Козёл…, — прошипела, обессиленно упав на подстилку. Я смотрела на яркие звёзды, пытаясь вспомнить лица братьев, но не смогла. Лишь на миг мелькнули их глаза, так похожие на мамины, и всё подёрнулось туманом.
— Я справлюсь, обещаю, — беззвучно прошептала, смигивая слёзы, невидящим взглядом смотрела на чернильное небо, нависающее над нашим лагерем, с мигающими на нём огоньками.
Мы ехали уже более трёх недель, дорога стала понижаться, а небольшие порывы ветра стали всё чаще приносить запахи моря. Неожиданно за крутым поворотом перед нами возникли невысокие каменные сооружения, больше похожие на землянки, куцые кусты у двора и люди — шумные, загорелые. Женщины неспешно занималась хозяйственными делами: кто стирал тут же на улице, разбрызгивая грязную воду прямо под ноги прохожим, ещё одна месила в ступке что-то очень пахучее и, перекрикивая бегающих детей, говорила с соседкой. Мужчин не было, лишь старый и подслеповатый дед разбирал сети, вытягивая из крупных ячеек большую лупоглазую рыбу.
— Пошла, — пихнул замершую меня в спину Ильшат, поторапливая. Мы давно спешились, стоило нам только проехать небольшую гряду нагромождённых камней. И ведя на поводу лошадей, пробирались по узким улочкам селенья. Радует, что идти было не слишком долго, и уже через тридцать минут мы вошли во двор, полностью крытый доской, пряча нутро от жаркого солнца.
— Ильшат? — удивлённо воскликнул невысокий, полноватый мужчина, выкатившись из дома, — какими судьбами, проходи, а этих сейчас Юсим уведёт и напоит.
— Мерген, девушку я для наместника привёз, распорядись запереть её.
— Непослушная? — Цокнул мужчина, изучающе меня осмотрев, — красива, может и возьмёт, но почему одна?
— Остальные недостойны быть в гареме наместника, — важно ответил Ильшат, прикрывая свой позор красивыми словами, что я не выдержала и хмыкнула, но, видимо, слишком громко.
— Дерзкая, Юзиму понравится…
Продолжение я уже не услышала, хмурая женщина, больно вцепившись в мою руку, поволокла меня в дом. Но не пройдя и десяти шагов по нему, распахнув двери, толкнула в небольшую каморку с подстилкой на полу, горшком в углу и без единого окна.
— Воды сейчас принесу, через час тебя покормят, — буркнула женщина, прежде чем запереть дверь.
— Спасибо за гостеприимство, — с усмешкой бросила и растянулась на шерстяной подстилке, попыталась прислушаться, что творится в округе, но так ничего и не услышав, незаметно для себя забылась беспокойным сном.
Разбудил меня скрежет засова и тихий писклявый голосок девчушки лет десяти, в руках которой была пиала с чем-то жидким и чашка с кашей.
— Агабича приказала живей закончить и идти за мной.
— Хорошо, — кивнула забитой девушке, принялась есть пресную кашу, проталкивая её в горло холодным травяным отваром. Через две минуты я уже управилась и, с трудом поднявшись с пола, проговорила, — веди.
И снова идти было недолго, завернув за угол, мы оказались в небольшой комнате с деревянными тазами вдоль стены и бочкой с водой.
— Хм… я так понимаю, мне нужно помыться, привести товар в соответствующий вид? — ухмыльнулась я, осматриваясь. Неровные каменные стены, небольшое окно выходит в глухой двор, значит, сбежать снова не получится.
— Да, Агабича приказала помочь и показать, как верно сделать.
— Ну, показывай.
Вода была прохладной, но я всё равно с удовольствием вымылась. За время пути всё, что мне удавалось, это умыть лицо, руки и обтереть тело влажной тряпкой, скрываясь за пологом, натянутым между двумя лошадьми.
Здесь же вместо мыла мне дали щёлок, приятно пахнувший травами, а волосы трижды сполоснули подкислённой водой. Бута, чьё имя означает обуза, помогла мне сполоснуться, а после, когда мы вернулись в выделенную для меня коморку, больше часа расчёсывала мои волосы.
— Красивые и мягкие, словно шёлк у господина на халате, в котором он встречает важных гостей.
— У тебя тоже красивые, чёрные как ночь, — произнесла, так и не открыв глаза, наслаждаясь нежными касаниями ручек Буты.
— Такие у всех есть…
— Идём! — визгливый женский голос прервал маленькую девочку, разрушая тишину и долгожданное умиротворение.
— Похоже, это за мной, — хмыкнула я, поднимаясь, и поправила на себе кусок ткани, в которую меня укутали после мойки, — Бута, приятно было познакомиться.
Меня привели в большое по меркам тех, что я уже увидела, помещение, стены и пол которого были обиты и выложены пушистыми коврами так, что даже крохотного кусочка камня не было видно. Горы подушек вдоль стен были разложены в странном порядке, на них и разместились полулёжа Мерген, Ильшат и ещё одни незнакомый мужчина, который, стоило мне войти, уставился пронизывающим взглядом, от которого по моей спине пробежал неприятный холодок.
— Как? — довольно улыбнулся Мерген, заметив во взгляде мужчины удовлетворение.
— Тридцать.
— За прекрасный цветок? Сто.
— Это ещё колючка пустыни, а не цветок — сорок.
За дальнейшим торгом я уже не следила, с брезгливостью смотрела на трёх мужчин, лежавших на подушках, потягивающих что-то из кубков, и понимала, что лучше смерть, чем такая жизнь.
Только спустя час, когда ноги уже не держали, мужчины наконец сторговались. За сколько меня продали, я не знала, да было и неинтересно. Какая разница, всё равно я или сбегу, или… лучше пока не думать об этом.
Незнакомец, на удивление шустро для своей комплекции вскочив с подушек, взял меня за руку и вывел на улицу, где нас уже поджидали носилки, крытые тканью для защиты от солнца.
— Мне сказали, что ты знаешь наш язык, — тихо, но требовательно произнёс мужчина, сжав пальцами подбородок, повернул мою голову к себе и внимательно осмотрел, — скажи.
— Пошёл ты!
— Строптивая, — довольно рассмеялся мужчина, приказав рабам двигаться.
