Отвергнутый наследник

Эрин Уатт (2017)

Истон Ройал умен, богат, красив и влиятелен. Что еще нужно, чтобы быть в центре внимания? Любая в Астон-Парке хочет стать его девушкой. Но Истону наскучили надменные школьные красавицы. В поисках приключений он пускается во все тяжкие, пока не встречает ее. Хартли Райт — крепкий орешек. Ей нет дела до популярности Истона, ведь у нее совсем другие интересы. Более того, девушка убеждена, что Истону Ройалу давно пора повзрослеть. Возможно, Хартли права, но ее недоступность лишь больше разжигает его. Похоже, для Истона настало время понять, что одной фамилии Ройал не достаточно, чтобы заполучить желаемое, и что чем выше ты взлетел, тем больнее будет падать…

Глава 7

В ушах пульсируют глубокие басы Humble Кедрика Ламара, и я вытягиваю руку в поисках кнопки сброса. Ненавижу утренние тренировки ни свет ни заря. Все еще с закрытыми глазами я пытаюсь отыскать свою тумбочку, на которой обычно лежит телефон, но вместо твердого дерева моя рука находит лишь воздух.

Потянувшись еще чуть-чуть, падаю на пол. И от падения сразу же просыпаюсь.

Соскребая себя с ковра, понимаю, что не дома. Вышеупомянутый ковер какой-то потрепанный, диван за моей спиной — ему под стать. Справа от меня, у маленького деревянного стола, — два раскладных стула. А в крошечное пространство ровно за ними втиснуты холодильник, плита и раковина.

Нужда сходить по-маленькому становится нестерпимой. Два шага — и я уже открываю единственную дверь в этой конуре. Ванная, как и все остальное здесь, совершенно малюсенькая: небольшая раковина, душевая кабина и унитаз занимают все свободное пространство.

Я делаю свое дело, мою руки и вытираю их об удивительно мягкое полотенце. Сложив пополам, вешаю его обратно на кольцо.

Вернувшись в гостиную, начинаю вспоминать события минувшей ночи. Я приехал в эти трущобы на своей «ямахе», сыграл несколько раундов в покер, а потом ввязался в драку.

Наверное, меня вырубило от удара в голову. Нет, стоп! Перед этим произошло что-то еще.

Хартли.

Хартли привела меня сюда, перед тем как я отключился. Смутные вспоминания о том, как она приказывала мне шевелить задницей и взбираться по бесконечной череде ступенек.

Но если на диване спал я, то где спала она? Здесь нет спальни, а диван такой маленький, что двое на нем просто не поместятся. Ей бы пришлось спать на мне в буквальном смысле, но Хартли скорее отпилит себе руку, чем станет спать со мной.

Вот черт!

Откуда ни возьмись меня накрывает чувство вины. Хотя с какой стати мне чувствовать себя виноватым? Я не просил ее о помощи и уж тем более не стал бы спать на ее диване, даже если вчера мне нужно было где-то переночевать.

Моя обувь и толстовка лежат на столе. В кармане около трех тысяч долларов, а значит, Хартли видела, сколько у меня денег, но не взяла ни цента. Хотя могла бы взять себе вознаграждение.

Я отсчитываю несколько банкнот и кладу их на стол. Под обувью нахожу записку, к которой приклеен ключ.

«Закрой дверь, положи ключ в этот конверт и засунь его в почтовый ящик внизу».

Я в раздумье разглядываю записку. Эта девчонка — сплошная загадка. Ее родители живут в дорогущем особняке. Отец — влиятельный человек, прокурор. И все-таки Хартли живет в самом худшем районе Бэйвью, в квартирке, где стены такие тонкие, что мне слышно музыку, которая играет у ее соседей снизу. Тем не менее она учится в одной из самых престижных школ штата. Что же, черт возьми, все это значит?

Я думал, что мой последний год в школе будет скучным. Элла большую часть времени проводит с Ридом: болтает с ним по телефону, переписывается или ездит к нему в университет на выходные. Близнецы заняты своей жизнью. Гидеон тоже в колледже, а когда бывает дома, хочет тусоваться только с Саванной.

Я третий лишний, и так было всю жизнь. Пока Гид не уехал, они с Ридом вечно были вдвоем, близнецы — сами по себе, ну а я болтался где-то между ними.

Мама говорила, что в этом моя индивидуальность и независимость. Я всегда мог найти себе занятие. Мне не нужны были братья. К тому же я заводил знакомства легче, чем они. У меня куча друзей. Мой список контактов бесконечен.

И все же… вчера я никому не позвонил. Вместо этого пытался взобраться на мотоцикл и поехать домой, как какой-то идиот, у которого мозг меньше, чем мошонка.

Я выхожу из квартиры, запираю дверь, но ключ кладу в карман, а не в конверт. Тренировка начнется через полчаса. Значит, опоздаю. И это после моего вчерашнего появления в несусветную рань.

Мобильник разрывается сообщениями от Эллы.

«Где ты?»

«Тебя ищет Каллум».

Черт. Если так пойдет и дальше, я никогда больше не смогу снова подняться в воздух. Мне и правда нужно поработать над способностью принимать решения.

«Я прикрыла тебя. Сказала ему, что ты уже уехал».

Я подхожу к ступенькам. В аллее рядом с домом Хартли воняет кошачьей и собачьей мочой… Черт, да там стоит такая вонь от животных, которую даже сложно вообразить. Жесть.

Я печатаю ответ:

«Спасибо, что прикрыла меня. Уже еду».

Когда я появляюсь в школе, все еще в раздевалке. Сегодняшняя тренировка состоит из отработки техники игры и бега, поэтому к концу я еле стою на ногах.

С тех пор как защиту возглавляет Брэн Мэтис, тренер не дает нам расслабиться. Наверное, когда ситуация с квотербеком была совсем плохой, он просто не хотел рисковать, чтобы кто-то из оставшихся игроков тоже получил травму, потому что этот сезон и так обещал быть неудачным. Но сейчас все резко изменилось.

Паш бросает мне бутылку воды и тут же до последней капли опустошает свою.

— Черт, я совсем не в форме, — задыхаясь, жалуется он. — Слишком много пил и курил этим летом.

— И я.

С жадностью выпив воду, я отбрасываю бутылку и ложусь спиной на траву.

Паш падает рядом со мной. Мы лежим и смотрим в безоблачное небо.

Брэн, свежий как огурчик, с усмешкой проходит мимо нас, словно и не было этой изматывающей тренировки.

— Вам, парни, нужно почаще ходить в зал. Я вот чувствую себя отлично.

Мне едва удается поднять руку, чтобы показать ему средний палец.

— Ты чувствуешь себя отлично только потому, что ведешь здоровый образ жизни.

Он начинает смеяться.

— Это что, оскорбление? Потому что, по-моему, вести здоровый образ жизни — значит не валяться без сил на поле.

В этот раз средний палец ему показывает Паш.

В конце концов мы собираемся с силами, чтобы оторвать свои задницы с поля, и возвращаемся в раздевалку, где я по-быстрому принимаю душ. Потом, переложив ключ от квартиры Хартли из джинсов в школьные брюки, направляюсь к секретарю.

Миссис Голдштейн на месте. Жесткие, с голубым оттенком волосы образуют нимб вокруг ее маленького круглого лица. На кончике носа очки в розовой оправе.

Я облокачиваюсь на стойку.

— Миссис Джи, вы сегодня выглядите потрясающе.

Она вздыхает.

— Что вам нужно, мистер Ройал?

Не обращая внимания на ее явное раздражение, я постукиваю пальцем по верхушке секретарского монитора.

— Я зашел к вам, потому что обнаружил ошибку в своем расписании. Пошел на первый урок, и оказалось, что я больше не числюсь в классе. Кто-то по фамилии Райт перевелся и занял мое место.

Нарисованные брови сводятся вместе поверх очков.

— Это крайне необычно.

То есть я несу полную ахинею. Но так и есть.

И продолжаю нагло врать.

— Знаю! Но мистер Уолш такой: «Вы больше не в моем классе, Ройал». А я ему: «Как? Что за чушь?! Почему этот Райт вот так взял и занял мое место»? И он: «Ну, раз так, идите к секретарю и спросите». И…

— Ладно! — миссис Голдштейн уже начинает терять терпение. — Помолчите и позвольте мне проверить.

Я прячу улыбку.

— Спасибо, миссис Джи. Я правда считаю, что этот умник попал не в тот класс.

Пошутив, я подмигиваю ей. Мисс Джи, похоже, шутку оценила. Она сжимает свои тонкие губы, чтобы не рассмеяться.

— Посмотрим, что можно сделать. — Секретарь что-то печатает.

Я поворачиваюсь к монитору, чтобы посмотреть, что она делает: открывается досье, озаглавленное «Райт Х.». Поправив очки на носу, миссис Голдштейн изучает расписание.

Я ловко перевешиваюсь через стойку и быстро нажимаю на кнопку «печать с экрана».

— Мистер Ройал! — восклицает секретарь, вскакивая со стула.

Но я быстрее нее. Перемахнув через стойку, я оказываюсь прямо перед принтером.

— Спасибо, что распечатали это для меня. — Ослепительно улыбаясь ей, я хватаю лист бумаги и обегаю стол.

Она пытается схватить меня.

— Я ничего для вас не печатала. Истон Ройал, вернитесь!

— Миссис Джи, у вас восхитительные духи, — кричу я ей через плечо.

Выбежав из кабинета, я смотрю на распечатанный лист. У нас ни одного совпадения по занятиям, за исключением последнего урока. Больше того, почти все учебное время Райт Х. проводит в противоположном крыле здания.

Но с сегодняшнего дня это изменится.

Я поднимаюсь по лестнице, перескакивая через ступеньку. Когда врываюсь в кабинет, где проходит первый урок Хартли, лекция уже началась. Все места рядом с ней заняты. Ее окружают горшочные растения — полные самомнения детишки, которые поглощают весь кислород. Я подхожу к одной девчонке, которую знаю и которая мне не нравится.

Наклоняюсь над ее столом.

— Твоя машина горит.

— О боже мой! — взвизгивает Синтия Паттерсон и пулей вылетает из класса.

Самодовольно ухмыляясь, я отодвигаю освободившийся стул и усаживаюсь.

— Мистер Ройал, что вы делаете на моем уроке? — спрашивает учительница.

Понятия не имею, кто это. Но, судя по морщинам у нее на лбу, от которых она пытается избавиться при помощи ботокса, ей за сорок. Слишком стара для меня.

— Хочу учиться. Разве все остальные здесь не за этим?

— Это курс по истории феминизма.

Я вскидываю голову.

— Тогда я не понимаю, почему вы против меня. Если мы хотим добиться равенства полов, то этот курс должен быть обязательным и для молодых людей или нет?

Учительница предпринимает последнюю попытку выгнать меня с урока.

— У вас с собой нет необходимых книг.

— Какие проблемы? Хартли поделится со мной. Мы старинные друзья. — Я поднимаю свой стол и ставлю его рядом со столом Хартли.

— Что ты делаешь? — едва слышно, но требовательно спрашивает она.

— У тебя есть потрясающая способность — кричать шепотом, ты знала об этом? — Я перекладываю одну из ее книг себе на стол.

— А у тебя есть потрясающая способность выводить меня из себя.

— Я совершенствовал эту способность с рождения. Мама говорила, что я появился на свет, размахивая кулачками. Спасибо, что помогла мне вчера.

Запустив руку в карман, я быстро оглядываю кабинет и незаметно под столом тыкаю Хартли ее же ключом.

Она испуганно вздрагивает, а потом смотрит вниз и тут же напрягается.

— Я же попросила тебя оставить ключ в почтовом ящике, — шепчет она.

— Решил, так будет проще.

Хартли изучает мое лицо.

— Ты, наверное, заключил сделку с дьяволом. Это единственное объяснение тому, как отлично ты выглядишь после ночи попойки и того, как тебя вчера отделали.

— Никто меня не отделал.

— Да? Это поэтому ты вырубился? И тебя не били по голове так сильно, что ты даже не мог смотреть прямо перед собой?

— Все именно так.

Хартли лишь качает головой. Ее челюсти по-прежнему крепко сжаты. Училка бубнит перед классом что-то о третьей волне феминизма. Она явно не в курсе, что ее почти никто не слушает.

— Зачем ты здесь? — наконец спрашивает Хартли.

— О, а я разве не сказал тебе? Теперь у нас все уроки общие.

Она резко разворачивается ко мне.

— О господи.

— Ну, кроме музыки. У меня нет слуха.

— Боже мой, — снова повторяет она.

— Я знал, что ты обрадуешься.

Хартли стонет так громко, что все головы поворачиваются в нашу сторону.

— Что случилось, мисс Райт? — вежливо спрашивает учительница.

Хартли стискивает зубы.

— Я просто поверить не могу, что даже сейчас, в нашем современном, прогрессивном обществе клинические испытания лекарственных препаратов до сих пор включают только мужчин, каждый день ставя под угрозу жизни женщин. Это ужасно.

— Ужасно! — соглашается учительница. — Однако такова действительность.

Как только она продолжает свою лекцию, Хартли поворачивается ко мне с хмурым видом.

— Переделай свое расписание на прежнее, Ройал.

— Не-а.

Она сжимает столешницу обеими руками, как будто борется с желанием ударить меня, и шепчет:

— Отлично. Тогда перестань разговаривать со мной. Я здесь, чтобы получать знания.

— Какие знания? Женщины заслуживают тех же прав, что и мужчины. Точка.

— Ты действительно в это веришь?

Я поднимаю брови.

— А кто-то в этом сомневается?

— Очевидно, не все считают как ты.

Я подмигиваю.

— Значит, теперь, когда ты узнала, что у меня нет предрассудков, я стал тебе нравиться?

Но она словно не замечает моих попыток очаровать ее и глядит с подозрением.

— Я не знаю, почему ты преследуешь меня, но тебе пора перестать это делать. Ты меня не интересуешь и не заинтересуешь никогда. К тому же, как я слышала, к тебе выстроилась целая очередь из девчонок, которые с радостью выполнят все, чего ты захочешь. Так что просто… — она машет на меня рукой, — просто отвали.

Я игнорирую почти все, что она сказала, за исключением очевидного.

— Ты наводила обо мне справки, да?

Хартли закрывает глаза и разворачивается к учительнице.

— А что еще ты слышала? Я бы не прочь узнать, что обо мне говорят. — Я легонько подталкиваю ее локтем.

Она отодвигается от меня и продолжает молчать.

— Мой самый любимый слух — о том, что у меня волшебный язык, но это правда. Я буду только счастлив доказать тебе это. В любое время.

Хартли скрещивает руки на груди и опять не говорит ни слова.

Я опускаю глаза на расписание.

— Жду не дождусь, когда мы вместе пойдем на урок английской литературы, — с ликованием шепчу я ей.

Она до скрипа сжимает челюсти.

А это весело. Очень весело!