Запах ночного неба

Энни Вилкс, 2023

Какой сделает твою жизнь близость безжалостного черного герцога? Доверишься ли ты ему?Что такое настоящая власть? Ни одно подчинение не вечно, ни одна сила не абсолютна, ни одна любовь… Или же любовь – исключение? Ты имеешь власть над тем, кто любит тебя? А над тем, кого любишь ты?Если ненависть уничтожает мир, что может ее остановить? И так ли важно новое имя? Не создаешь ли ты свою судьбу сама, как бы тебя ни звали?Вторая часть дилогии. Первая часть – «Змеиный крест».

21. Алана

Еще вчера она на мгновение поверила. Когда Келлан обнял ее, согревая, и Алана уложила ему голову на колени, а он нежно расчесывал ей волосы, гладил плечи и шептал, что нужно потерпеть еще всего денек, она и подумать не могла, что на исходе следующей ночи, прямо перед рассветом, будет молиться Свету, чтобы Келлан позволил ей убежать. Накануне вечером она ловила его руку, смеялась над тем, какой неуместной смотрится на нем простая одежда и какой странный земледелец из него бы получился, а уродливая повозка казалась ей не такой уж и ужасной. И Келлан вел себя совсем как раньше: он не упоминал ни Даора Кариона, ни Пар — Оол, ни возможную казнь, а только рассуждал, жизнь в каких землях пришлась бы Алане по вкусу. Сравнивая романтику гаваней Серых земель и уют полей Зеленых, Алана заснула, крепко сжав его рукав, и еще долго сквозь сон ощущала его похожие на дуновения ветра прикосновения к своей спине.

.

Проснулась Алана от крика крестьянина. Вскочив так быстро, что чуть не ударилась о держащие полог тонкие доски, девушка выскочила наружу — и тут же была поймана за край рукава Келланом. Раздался треск, но прежде, чем несчастный кусочек ткани остался в его руках, Келлан перехватил ее руку, будто Алана была воровкой.

— Куда ты? — иронично осведомился он, сжимая ее запястье до боли.

— Я никуда не собираюсь, — упавшим голосом ответила Алана, прощаясь с недавними иллюзиями. — Я только услышала крик и вышла посмотреть. Что произошло?

Стараясь не глядеть в родное, искаженное безумием лицо, Алана выглянула из — За плеча наставника. Их недавний кучер бежал, будто спасаясь от гарпий, и постоянно пригибался, будто кто — То пытался атаковать его сверху.

— Он забыл о нас, — усмехнулся Келлан. — Ему не до того.

— Что ты сделал? — почти беззвучно спросила Алана, холодея.

Глаза Келлана были совсем стеклянными, даже более пустыми, чем раньше. Если бы она увидела на улице человека с таким взглядом, немедленно пошла бы прочь, стараясь не оборачиваться. Но сейчас эти колодцы безумия смотрели прямо на нее, ловя каждое ее движение с безжалостной точностью. Келлан снова улыбался этой ужасной, чуждой его лицу улыбкой.

— Отпусти мою руку, пожалуйста, — мягко попросила Алана. — Я с тобой. Куда скажешь.

Келлан покачал головой, будто поражаясь ее хитрости, но пальцы разжал, а затем, будто пародируя жест верного слуги, раскрытой ладонью указал на уходящую вглубь чащи тропу, будто девушка должна была знать, к чему ведет эта звериная дорожка. Алана поспешила вперед, не желая оглядываться: теперь, когда Келлан снова выглядел как обычно, видеть его сил не было.

Сейчас Алана корила себя за излишнюю самоуверенность, даже откровенную глупость: подумать только, она и правда решила, что лишь по наитию, вчера смогла облегчить действие вредоносного заклятия, а то и вовсе его прогнать! Она, неумеха, неуч, ничего в этом не понимавшая! Сколько же скрывалось в ней гордыни, раз она смогла хоть на миг предположить подобное! «Возомнила себя великим магом, — ругала она себя. — Таким, которому даже и заговоры произносить не нужно, у которого просто желания исполняются сами по себе. Божеством. Ура божественной Алане без имени!».

— Прекрати этот ор, — услышала она сзади холодный приказ. — Мне не сосредоточиться.

— Почему ты снял иллюзию? — спросила она его, стараясь отвлечься.

— Она бессмысленна. Все это бессмысленно.

— А перерождение? — попыталась пробиться сквозь стену Алана. — Оно имеет смысл? Расскажи мне, пожалуйста!

Келлан не ответил. Его шелестящие шаги позади — и тишина.

— Келлан, почему ты молчишь?! — спрашивала она его снова и снова. — Пожалуйста, поговори со мной! Куда мы идем? Что такое перерождение?

Келлан шел за ней, не подгоняя и не останавливая. Алана оборачивалась, ища его взгляд, но он смотрел лишь под ноги. Губы его едва различимо двигались — он творил заговоры. Алана силилась понять, что же Келлан делал, тревожно прислушивалась к собственным ощущениям — но все и вокруг, и внутри нее казалось неизменным. Лес был похож на лес, а ноги ныли от усталости.

Однако стоило ей пошатнуться и случайно отступить с тропинки сорвавшейся с края кочки ногой, воздушная стена встала между ней и свободой. Первый раз ударившись о нее, девушка не поверила своим чувствам, но потом, задевая ее то плечом, то рукой, ясно увидела тоннель, который Келлан выстраивал прямо на ходу, чтобы она не могла сбежать. Это не было путами, не было кандалами, но этот невидимый кокон вогнал ее в такое отчаяние, что Алане не удалось сдержать слез. В отчаянии она бросилась к Келлану на грудь, ища у него защиты от него же, и прошептала:

— Ты будто ведешь меня на смерть!

Келлан обнял ее, сжал до хруста и прошептал куда — То в волосы:

— Не бойся. Перерождение — не смерть. Все скоро закончится. Ты изменишься и будешь свободна.

— Пожалуйста, расскажи мне больше, — попросила Алана, уже не ожидая ответа. Ужасные образы роились в ее голове: как что — То ломает ее изнутри, что — То коверкает ее душу и тело, сминает ее как комочек влажной глины, и как над тем, во что она превратилась, стоит безумный Келлан, довольный ее изменениями. — Я все — Таки очень боюсь.

— Если я заговорю, то могу навредить тебе, — ответил Келлан с трудом, и его объятия показались ей настоящими капканом. — Замолчи, я больше не могу этого слышать.

— Келлан. — Алана погладила его по лицу, отмечая, какими неприятными стали прикосновения к его сатиновой коже. — Верни мне змеек Сина. Я ведь никуда не денусь, я же ничего не умею. Тебе же больно слышать мои мысли.

— Замолчи, — оттолкнул ее от себя Келлан. — Идем. Нам нужно спешить.

— Ты не навредишь мне, — убеждая себя больше, чем его, прошептала Алана себе под нос, поворачиваясь. — Ты не причинишь мне боли.

— Я думаю, — слова давались Келлану нелегко, — со мной что — То не в порядке. Я ненавижу тебя. Я не должен… — Он запнулся. — Мы разберемся с этим позднее, когда найдем один из входов. Молчи. Молчи, а то я убью тебя.

И он схватил ее сзади за плечи, рывком развернул к себе и поцеловал так, что губы засаднило. Алана оттолкнула его и тут же пожалела: снова на его лице проступила та самая холодная усмешка.

«Я не он, да?» — услышала она прежде, чем погрузиться в тишину.

Больше Келлан не говорил с ней.

***

Тропинка сменилась едва видным просветом в траве, а после и этот просвет исчез. Солнце бесстрастно плыло по небу. Алана шагала вперед, а за ней по пятам следовал Келлан. Невидимый тоннель все так же удерживал девушку, и она то и дело натыкалась на него, пытаясь обогнуть большие кусты пожухлой травы или цепкие лапы молодых елей. Стены мерцали от нее на расстоянии полушага. Алане было душно, ветер не проникал сквозь невидимую преграду, не было слышно запахов, и даже звуки казались приглушенными. Тут, среди травы и деревьев, под ясным голубым небом и среди пения птиц, Алана ощущала себя бредущей по пещерному лазу где — То глубоко под землей.

Иногда Келлан выходил вперед и знаком приказывал ей остановиться, и Алана спиной прислонялась к воздушной стене и наблюдала, как он делает что — То с путем. Келлан творил заклинания молча, и только под руками его вспыхивали и исчезали призрачные формы, складывавшиеся в арки. Алане очень хотелось подпрыгнуть и коснуться кончиками пальцев едва мерцающего полотна, но под тяжелым взглядом Келлана она лишь пригибалась, проходя под призрачными сводами.

.

Алана очнулась вечером. Будто проснувшись, вздрогнула от внезапного осознания: еще секунду назад она наклонилась, чтобы точно не дотронуться до заговора, и солнце светило очень ярко, а теперь розовая закатная полоса тлела где — То за деревьями. Холодный ужас окатил ее с ног до головы, когда она поняла, что не помнит, как именно шла вперед все эти долгие часы, будто какой — То клинок ударил в солнечное сплетение, и растекшийся по всему телу страх абсолютно ее обездвижил. Алана осела в траву, пытаясь вспомнить хоть что — То — и не смогла.

— Ч — Что? — прошептала она, осматривая свои исцарапанные ноги, растирая закоченевшие руки, касаясь будто онемевшего лица. — Что ты сделал? Что?!

— Ты была очень громкой, и я приглушил тебя, — последовал ответ.

— Да как же ты… — Она задохнулась, не закончив фразу, и согнулась пополам во внезапном спазме рыдания.

— Мы почти пришли. Дальше я не смогу вести тебя как прежде.

— Вести меня как? — переспросила Алана. — Как марионетку?

— Если хочешь передохнуть, давай передохнем, — сказал Келлан, присаживаясь рядом с ней. — Попей. Ты, наверно, хочешь пить.

Алана посмотрела на прозрачную сферу с чистой водой. Губы слипались от жажды, но куда сильнее хотелось выбить сферу из его рук. Вместо этого она сделала несколько больших глотков, смаргивая слезы. Ледяная вода сковала ее горло, но язык теперь не был таким распухшим и шершавым. Она что, шла с открытым ртом, как собака?!

Алану передернуло. Значит, Келлан мог заставить ее… да что угодно, и она бы не вспомнила, что он приказал ей сделать. Что угодно.

— Ты отдохнул от моего мысленного ора? — не удержалась она. — Что дальше?

— Отдохнул, — согласился Келлан. — Почему не смотришь на меня? Что ты опять скрываешь?

— Я не скрываю ничего, — проговорила Алана, борясь с дрожью. — Ты же можешь услышать. И я смотрю на тебя.

Келлан все так же не сводил с нее своих зеленых как лесная чаща глаз — любящих, яростных и отчаянных одновременно.

Алана почти ненавидела эти глаза в тот миг, когда поняла, что сделал с ней Келлан. Алане впервые захотелось, чтобы он потерял сознание, чтобы упал и остался лежать на траве, и чтобы она просто смогла уйти вперед, забыв об этом кошмаре. Образ был таким притягательным и приятным, что Алана удивилась, почему Келлан не ударил ее, и тут же получила ответ на невысказанный вопрос.

— Я больше не могу услышать, о чем ты думаешь, тут все уже иначе, — усмехнулся Келлан. — Воспользуешься этим?

Будто держащие ее грудь клещи разжались. Алана не стала уточнять, что изменилось. Вместо этого она, давя отчаяние и бешенство в груди, сжала виски руками.

— Если ты сделаешь это еще раз, я не прощу тебя, Келлан, — сказала она прямо ему в лицо, надеясь, что он услышит. — Никогда. В каком бы состоянии ты ни был.

— И что же ты сделаешь? — спросил Келлан, поднимаясь. — Мы совсем рядом. Скоро ты все забудешь.

«…когда ты позовешь меня, я услышу».

.

Каким же счастьем было просто мыслить!

Как же ей хотелось его позвать!

Если Келлан поймет, за чьей помощью она готова обратиться, то убьет ее, и даже если черный герцог не шутил, и даже если он попытается помочь, то просто не успеет: Келлан был здесь, на расстоянии вытянутой руки, а Даор Карион, судя по тому, что рассказывал Келлан, не мог воспользоваться порталом. Да и разве существовали такие заговоры, чтобы он услышал ее на подобном расстоянии?

Алана несколько секунд обдумывала, что могло бы произойти, если бы черный герцог появился рядом с ними. Смущаясь, она вспомнила, как охотно он объявил, что она под его защитой — и как между ним и Келланом дрожал от напряжения воздух. И разлившегося кровью мужчину, занесшего руку… Нет, даже сейчас она бы не позвала его. «Даор Карион мог бы просто убить Келлана, раз уж никто в Приюте не узнает об этом, — со страхом поняла она. — Что бы Келлан ни сделал в своем помутнении, если я стану причиной его смерти, то никогда не прощу себя».

.

Теперь Келлан шел впереди, прямо сквозь голые ветви, будто мог видеть в темноте. Холодное предрассветное время, черное, как изначальная тьма, окутывало их. Будто воздушного коридора было мало, Келлан последний час крепко держал Алану за левую руку, и как она ни дергала запястье, делая вид, что просто поскальзывается, его жесткие как тиски пальцы все никак не ослабляли хватку. Кустарники цеплялись за ее юбку, царапали ноги, а углубления в уже неживом мшистом покрове то и дело ловили ступни, так, что она боялась вывихнуть лодыжку. Тканые туфли совсем промокли, и пальцы ног заледенели, несмотря на быстрый шаг. Алана старалась подгибать их при каждом движении стопы, чтобы прогонять кровь, но последний час не помогало и это.

Келлан больше не замечал, что ей холодно. Он не укутывал ее в шаль, как когда — То в другой жизни, он не помогал ей перебраться через поваленные стволы, как еще утром — лишь угрюмо шел вперед, изредка прямо на ходу творя безмолвные заговоры, не оборачиваясь, ведя ее за собой с какой — То мрачной решимостью. Келлан больше не замечал, что ей больно, что она вскрикивает, пробираясь через заросли можжевельника и путаясь в остролисте, что спотыкается, что дыхание ее давно сбилось. Келлан не уставал, шипы не оставляли на нем следов. И Келлан, конечно, не слышал обращенной к нему мольбы, как не слышал и просьбы передохнуть. Алана вообще сомневалась, что Келлан понимает, что происходит. Вперед его гнало безумие.

— Если ты не объяснишь мне, куда меня тащишь, я позову черного герцога!

Это были запретные слова, Алана знала это. Ей было почти плевать на последствия, настолько хотелось прервать бессмысленный бег и остановить Келлана — хоть ревностью, хоть яростью. Она рванула руку так, что кожу на запястье обожгло, а сустав заныл.

И Келлан остановился.

В темноте она почти не разглядела его лица — лишь повернувшееся к ней белое пятно с черными провалами глаз. Келлан сделал шаг, сокращая расстояние между ними, и Алана поняла, что сейчас произойдет что — То немыслимое. Она снова попыталась освободиться, раздался тихий хруст, и Алана вскрикнула от резкой боли, пронзившей ладонь и пальцы.

— Зови. — Его голос был похож на опускающуюся могильную плиту.

— Келлан… — Алана собрала остатки решимости и подошла к нему вплотную, а потом свободную правую руку положила ему на грудь. — Я люблю тебя, — выдавила она из себя, и не успели эти слова сорваться с ее губ, как Ална поняла, какой ошибкой они были.

— Врешь, — будто ударил ее наотмашь Келлан. — Но это не важно. Позови его, чтобы увидеть, что никто не придет.

— Я надеюсь, что мне не придется, — запоздало пошла на попятную Алана, уже понимая, что Келлан прав. И что только что она своими руками сломала остатки собственных шансов пережить эту ледяную ночь.

Они стояли друг напротив друга, и Келлан продолжал сжимать ее левое запястье, пульсирующее болью. Ветер завывал где — То наверху, в верхушках кедров, тихий скрип потревоженных деревьев походил на стон. Алана была готова поклясться, что изо рта валил пар, хоть и не видела его. Мир остановился. Ничего не существовало, кроме этого заостренного лица напротив, и ничто не было важным.

— Ты убьешь меня теперь? — спросила Алана, пытаясь не поддаваться отчаянию. — Келлан, ты же знаешь, ты не в себе. Просто отпусти меня, прошу тебя. Пожалуйста. Ты убьешь меня, если не отпустишь сейчас же. Ты же сам знаешь это.

Голос дрожал. Алане почти хотелось сдаться и сжаться в комочек, ожидая удара, но вместо этого она расправила плечи, глубоко вдохнула обжегший ее холодом воздух и погладила Келлана по груди так же осторожно, как гладила бы дикого барса.

Тиски разомкнулись, и от неожиданности Алана чуть осела в траву, но тут же восстановила равновесие. Она неуверенно сделала два шага назад, не сводя с Келлана глаз, ожидая.

— Уходи туда, — проговорил Келлан так, будто каждое слово жгло его изнутри. Алана проследила за его рукой: там, где — То над елями, едва заметно начинало светлеть небо. — Надень амулет. Спрячься. Если почувствуешь, что проходишь какую — То преграду, беги так далеко, как сможешь — это поисковая сеть. Они ищут тебя. Я не выдам тебя, обещаю.

Алана сжала знакомые чешуйчатые спины онемевшей от холода рукой и, повинуясь, накинула цепочку на шею. Тут же на мысли опустилось блаженное спокойствие, и Алана с внезапной четкостью осознала: то, что она принимала за тишину, было нарастающим гулом.

— Останься в пещерах, — продолжал Келлан. — Я вернусь за тобой, и мы вместе пройдем перерождение.

Алана пыталась что — То сказать, но не могла. Еще один шажок назад. Еще один — вбок, чтобы понять, что коридор исчез. Еще один. Еще.

Алана бросилась вперед, не разбирая дороги, сквозь мокрые ветки, сквозь заросли колючек. Ей показалось, что ее всю обволокла теплая вода, но миг — и ощущение осталось позади. Она заслоняла руками лицо и никак не могла понять, течет ли по ее щекам роса или слезы. Алана неслась, скользя на камнях, увязая во мху, не жалея ног и дыхания, пока жжение в груди и горле не стало невыносимым. Никогда еще она не бегала так быстро. Только боль — она удивленно посмотрела на глубоко оцарапанную острым камнем лодыжку, — заставила Алану остановиться. Задыхаясь, она обхватила тонкий ствол какого — То дерева и прижалась лбом к шершавой коре.

Ветер все так же завывал в верхушках смыкающихся над полянкой деревьев, и губы так же обжигал невидимый пар. Келлана рядом больше не было. Никто не шел за ней.

.

И тут лес загорелся. Пламя, не обжигая, ослепило ее привыкшие к темноте глаза. Его рев сожрал все разрозненные лесные звуки. После студеного ночного воздуха жар показался почти невыносимым, он мигом высушил ее одежду и волосы, оставив за собой след лихорадочного тепла. Алана, как во сне, отступила от обратившегося в пепел дерева и застыла посреди огня, не понимая, почему он не причиняет ей вреда. Трава и кусты, и деревья, и даже мох пылали, необычно быстро сгорая, землю покрывала зола, а в воздухе искрился потухающий пепел. Десятки зверей, тоже почему — То уцелевших посреди огненного смерча, с писком разбегались во все стороны, и их лихорадочные метания, и сами они, невесть откуда взявшиеся, были такими жуткими и нереальными, что девушка боялась смотреть на продиравшихся через пепел белок и взлетающих сквозь искры птиц. Где — То вдали, за неверными силуэтами исчезающих деревьев, за оранжевой мглой, двигались тени больших животных, и они показались ей исполинами.

Воздух полнился шумом и нечеловеческими криками. Алана боялась двинуться. Она подняла лицо вверх, к небу, спасаясь и от режущего глаза света, и от призрачных чудовищ, и сквозь летящие искры увидела расходящиеся где — То в высоте желтые лучи, сетью обнимавшие пропадающий лес, переплетение это не имело центра и, опускаясь, рассеивалось магическим огнем.

Алана села прямо на горячую землю. По рукам ее и по юбке скользнула змея, а за ней — какие — То мелкие грызуны. Алана с дрожью прижала руки к груди, растирая кожу.

«Меня здесь нет, — повторяла она себе. — Меня здесь нет. Я не здесь. Не смотрите на меня. Не замечайте меня. Меня здесь нет».

Если бы Келлан решил ее убить, пламя бы уже раздело Алану до костей. Бездумно вглядываясь в пляшущие сполохи, она приняла темный силуэт, выступивший из разверзнувшейся бездны, за еще одно чудовище, и когда он приблизился, в почти животном жесте закрыла голову руками.