Запах ночного неба

Энни Вилкс, 2023

Какой сделает твою жизнь близость безжалостного черного герцога? Доверишься ли ты ему?Что такое настоящая власть? Ни одно подчинение не вечно, ни одна сила не абсолютна, ни одна любовь… Или же любовь – исключение? Ты имеешь власть над тем, кто любит тебя? А над тем, кого любишь ты?Если ненависть уничтожает мир, что может ее остановить? И так ли важно новое имя? Не создаешь ли ты свою судьбу сама, как бы тебя ни звали?Вторая часть дилогии. Первая часть – «Змеиный крест».

13. Юория

Кровать была удобной, не то что те плетеные крупным шагом гамаки, покачивавшиеся в такт бьющихся под полом волн. Резные ножки, намертво впечатанные в доски, вырастали вверх, расширялись широкими балясинами, раскрывались ветвями искусно вырезанных деревьев. А уже на их переплетения кроной был накинут балдахин из зеленого бархата. Поглощавшая свет ткань скрывала мерзкий серый потолок. По верху, между пробитыми под самым потолком круглыми окнами, гуляли сквозняки, и Юории нравилось наблюдать, как колышется тяжелый полог. Он был похож на листву, на меняющееся небо.

Комната мужа была намного роскошнее того клоповника, который ей определили раньше. Не уступавшие площади ее собственной спальни в Скальном замке, покои Вестера были разделены на несколько зон. Восхитительно мягкое ложе, высокие медные подсвечники, мягкий ковер с длинным ворсом и даже столик с зеркалом — Вестер никогда бы не позволил себе такой роскоши раньше. Что уж говорить о необычных низких столиках, похожих на традиционную мебель Пурпурных земель, о будто бы самих по себе появлявшихся на них подносах с неизвестными и пьянящими экзотическими фруктами, и, конечно, о купальне! Сначала Юория не поняла, как вода остается всегда теплой, но после нашла крупный артефакт, вплетенный в дно импровизированной ванны. Сама ванна была вытесана из какого — То неизвестного ей сорта гладкой как металл древесины. Юория с упоением намыливалась травяными настоями, прочесывала ароматными растворами свои гладкие волосы, натирала лицо, а когда вода становилась мутной или слишком пахучей, нажимала на тяжелое кольцо — и чистый поток наполнял деревянную емкость до краев.

Юория лежала в ванной и ждала Вестера. Она проводила пальцами по розовеющим следам от ожогов — уже затянувшимся, даже не зудящим. Вестер вылечил их, но Юория никак не могла вспомнить, когда он это сделал.

Но Вестер все не возвращался.

Все вокруг кричало о том, какое важное место муж занимает в этом мирке южных варваров. Стали бы они так утруждаться, не представляй он настоящей ценности?

«И стал бы он меня сюда приводить, не будь я ценна для него? — с щемящим сердце удовольствием задавалась вопросом Юория. — Он, наверно, очень хочет увидеть меня такой». Она укладывала волосы, закутывалась в похожую на батист ткань, убеждаясь, что материал не скрывает ни острых сосков, ни соблазнительных изгибов бедер, и ложилась на кровать, готовая соблазнительно потянуться и сделать вид, что только что проснулась.

Никто не приходил. Но фрукты всегда были свежими, и иногда на столах появлялось тушеное мясо с неизвестными ей овощами, а с ними — вино.

Хотя Юория злилась на Вестера, хотя ненавидела его, хотя хотела перегрызть ему горло, лишь бы он перестал говорить все те отвратительные вещи, то, что он оставил ее здесь, немного компенсировало его поведение. Немного.

.

Три долгих дня Юория была одна. В покоях не появлялись даже слуги.

Она почти готова была начать читать стоящие на полках у двери книги, и даже полистала один из томов, рассматривая замысловатые иллюстрации, изображавшие какие — То кровожадные ритуалы. Книги были на пар — Оольском, Юория понимала лишь отдельные слова, так что не стала и пытаться, вглядываясь в черные лица варваров, танцующих вокруг костров и столбов, весьма напоминавших мужские части тела. Неужели Вестер изучал их примитивные обычаи? Что бы сказал об этом дядя!

Неожиданно для себя разозлившись, Юория отшвырнула книгу. Вестеру стоило поостеречься говорить с ней так. Ему стоило бояться ее после той пронзительной ночи, ему стоило держаться настороже каждый раз, как она была рядом.

Юория закрыла глаза и в который раз представила, как дверь со скрипом открывается, и на пороге стоит Даор Карион. Как он легко подходит к кровати, и бросившиеся ему наперерез пар — Оольцы падают с разодранными шеями, и как Вестер встает перед ним на колени, умоляя пощадить, и как дядя смотрит на нее, Юорию, и его черные глаза наполняются гневом — но в этот раз не на племянницу. Конечно, он знает, что Вестер сделал! И за это дядя лишает ее мужа жизни, а потом поднимает Юорию, завернутую в этот необычный материал, на руки, чтобы унести…

Дверь скрипнула, и Юория вздрогнула. Она вскочила и метнулась к уже закрывающемуся проему. Но на пороге стоял совсем не дядя, и не Вестер, и даже не тот отвратительный парень, что лапал ее недавно, а молодая белокожая и темноволосая девушка.

Юория разочарованно подошла к девушке, оценивая ее. Не пар — Оолка, безусловно, да еще девчонка. Глаза не поднимает, явно служанка, а то и рабыня. Даже не симпатичная, слишком толстая, какая — То нескладная. И волосы заплетены так, что у лица их почти не видно. Никаких украшений, и одежда из грубой мешковины. Точно рабыня.

Нехорошее предчувствие шевельнулось где — То внутри.

— Апудо, — сказала девушка, и Юория наморщилась, пытаясь вспомнить слово, а потом поняла, что девчонка просто представилась, и усмехнулась, гоня прочь страшную мысль о том, каково это, стать рабыней в Пар — Ооле.

— Что за имя? Тебя послал Вестер? — холодно осведомила Юория у девушки.

— Имя мое, когда я стала здесь… — Девушка с трудом подбирала слова. — Я ребенком была, меня назвали.

— Отвечай лучше на второй вопрос! — зло оскалилась Юория.

— Я пришла, потому что мудрец Ннамди, — сказала девушка. — Сказал мне, что я из Черной земли, поэтому чтобы к тебе пришла. Сказал, что урок.

— Урок?! — взревела Юория, замахиваясь.

Девушка не сделала попытки убежать, лишь подняла над головой какой — То предмет, защищаясь. Увидев это, Юория схватила ее за волосы у самого затылка. Девушка и не пикнула, и Юория поняла, что рабыня привыкла к любому обращению. Это было неожиданно мерзко и почему — То напугало. Юория отступила чуть назад, вглядываясь в юное лицо. Черные волосы, бледная кожа. Апудо действительно была похожа на уроженку северных провинций Черных земель, как и сама Юория.

— Прости меня за… — Девушка никак не могла подобрать слов, и сказала что — То по — Пар — Оольски. — Мудрец Ннамди сказал, ты можешь меня режь и… и… ударять. Что хочешь, я буду терпеть. Нельзя разлить.

В руках у Апудо был вытянутый керамический кувшин, и она аккуратно отставила его, а потом повернулась к Юории, не поднимая глаз.

Урок.

Юория отступила. Сделала шаг назад, и еще шаг. Апудо стояла, готовая к боли, послушная, ничтожная, уже раздавленная. Только сейчас Юория заметила, что голые руки покрывала сетка шрамов, и полные губы были рассечены. И ее черные шелковые волосы, и ее вообще — То красивое лицо, и темные глаза…

— Я не буду тебя бить, — тихо сказала Юория. — Скажи это Ннамди.

— Благодарна! — вскрикнула девушка, падая перед Юорией на колени и обнимая ее ноги.

Почему — То этот жест не принес Юории никакой радости.

— Зачем тебе кувшин? — спросила она внезапно севшим голосом.

— Драгоценное масло, вкусно пахнет, — ответила девушка, поднимаясь. — Тебе раздеться.

— Ч — Что? — не поверила своим ушам Юория. Ее что, хотят приготовить для этого мерзкого… — Я не буду. Я…

Тут девушка подняла свои глаза на Юорию: зрачок правого был широким, невидящим. Юория знала, как такое случается: от сильного удара. Она и сама не раз… Додумывать мысль ей было тошно.

— Сказал, я урок, потому что была несговорчивая, — прошептала девушка, подтягивая к груди кувшин.

— Хорошо, — Юория постаралась, чтобы ее голос звучал уверенно. — Пойдем в купальню.

Апудо послушно засеменила за Юорией, ухитряясь шлепать босыми ногами даже по ковру. Она была такой жалкой, и вместе с тем настолько очевидной землячкой, что Юорию чуть потряхивало. «Урок, — сказала она себе, послушно раздеваясь донага и подвязывая волосы. — Урок. Нужно показать, что я все поняла. Чтобы когда дядя придет, я все еще была красивой».

Апудо ловкими движениями втирала шелковое масло в кожу Юории, эти прикосновения успокаивали, но от резкого запаха начала кружиться голова. Рабыня не поднимала глаз, и когда она массировала ступни, Юория разглядела, наконец, ее макушку, по которой змеились так хорошо заметные при убранных волосах шрамы. Юория слишком четко осознала, почему эта бессловесная игрушка для битья именно так завязала волосы.

— Твой господин хочет разделить со мной ложе? — спросила Юория отстраненно, избегая смотреть на посеченную светлую кожу.

Апудо подняла на нее свои черные глаза и недоуменно моргнула. Лицо ее приобрело жалостливое, мерзкое выражение, будто рабыня сейчас расплачется. Губы ее дрогнули:

— Не понимаю.

Юория поморщилась.

— Ннамди хочет спать со мной?

Апудо тут же спрятала глаза.

— Не знаю. Сказал… ему не нравится, как твой аромат.

— Да как он смеет!

Юория выдернула ногу из рук Апудо и опустилась на один из пяти мягких бархатных пуфов. Она чувствовала себя оскорбленной, и вместе с тем ей хотелось вымаливать у кого — То прощение, лишь бы это закончилось. Апудо встала перед ней на колени и склонила голову очень низко, будто кланяясь по обычаю Пурпурных земель.

— Я ухожу? — спросила она глухо, не разгибаясь.

— Когда придет Ннамди?

— Не знаю.

Кажется, каждый раз, когда девушка не могла дать ответа, она ожидала удара.

Почему — То Юории не хотелось бить ее.

Юория умела ломать людей. Быстро, эффективно, так, чтобы они готовы были вот так, ковриком, расстелиться под ее ступнями. Это было не так уж и сложно. Стоило сначала отнять многое, потом показать на примере других невыносимость возможных страданий, потом причинить за короткое время очень много боли, потом проявить немного заботы и предложить четкие условия избавления от незавидной судьбы, будто торгуясь. Так человек начинал верить, что если он сможет соблюсти новые правила, то останется цел. Этому когда — То научил ее дядя, ненароком обронив, что надежда на избежание смерти и страданий делает из человека куда более послушного слугу, чем один лишь страх. Тогда же он сказал, что этот нехитрый метод годится только для создания временных пешек.

А Юории было достаточно этих временных пешек, которые она потом с облегчением, будто боясь опоздать, сметала с доски. Никогда черная роза не держала при себе сломанного человека долго. Присутствие таких, похожих на бедных больных животных людей, угнетало ее, стоило иссякнуть азарту их подчинения.

Иногда черноторговцы заставляли калек прислуживать им, чтобы напугать другие семьи. Юории сложно было понять, что она чувствовала, видя обезображенные бесполезным мучением лица. Сейчас, глядя на трясущуюся как лист Апудо, Юория купалась в страхе, как и хотел Ннамди, но кроме того, что — То другое, скребущее, закрадывалось в ее душу. «Я бы не сделала так, — призналась она себе мысленно. — Это отвратительно».

Быстрая идея сверкнула лезвием в ее разуме: разве страдавшая всю свою жизнь девушка не должна была ненавидеть своего хозяина? Что нужно, чтобы пробить эту ее безусловную преданность?

Юория протянула свою блестящую от масла руку и провела по волосам девушки, стараясь не прикасаться к коже. Апудо вскинула голову и затравленно посмотрела на Юорию снизу вверх.

Юория хотела что — То спросить, но тут в купальню неторопливо и бесшумно вошел уже знакомый ей отвратительный пар — Оолец, которого все называли мудрецом.